В возрасте 3-х лет Лева заболел костным туберкулезом, более года лежал в гипсовом корсете с гирями на руках и ногах для растяжки позвоночника. Его осматривали многие врачи, включая близкого семье Антона Павловича  Чехова, но все они ставили один и тот же диагноз. "Для моих родителей удручающе звучал единодушный приговор врачей: Случай безнадежный, если останется жив, будет беспомощным калекой" - вспоминал Лев Книппер.

Из Тифлиса Леву отправили в Москву на попечение тети Ольги Леонардовны, для консультаций со специалистами. Тетя отнеслась к племяннику как своему сыну, часами просиживала у его постели, занимала чтением книг, твердо верила в выздоровление и... произошло почти чудо - мальчик поправился. "Усиленное лечение, забота родных, а главное, крепкий организм сделали чудо: я медленно, но неуклонно выздоравливал. Года через два, когда я начал заново учиться ходить, все та же тетя Оля стала дарить мне спортивный инвентарь (повергая в смятение, врачей, отца и мать)" - вспоминал Л. Книппер. Преодоление болезни закалило характер Льва и научило преодолевать трудности, что пригодилось ему в дальнейшей жизни.

После начала русско-японской войны Константин Леонардович был переведен в Петербург и семья поселилась в Царском Селе. (Согласно адресных книг "Весь Петербург" Книпперы в 1907 г. жили в Царском Селе по адресу Магазейная 11, а в 1911 г. - по адресу Торговый пер. 8).

Одним из первых ярких впечатлений Левы на новом месте было посещение симфонического утренника в Павловске: "в возрасте пяти-шести лет, было у меня и первое музыкальное потрясение. Родители, часто посещавшие концерты и театр, как-то и меня взяли с собой на весьма известные тогда симфонические утренники в Павловске. Случилось так, что в тот день исполняли Шестую симфонию Чайковского. Первое в моей жизни столкновение с симфонической музыкой кончилось печально. В середине первой части я горько зарыдал, и меня спешно увезли домой, где я еще долго не мог успокоиться" - вспоминал Лев.

В мемуарах "Мои часы идут иначе" сестра Ольга с теплотой писала о счастливом царскосельском детстве: их дом был полон прислуги и гувернанток, три дня в неделю дети говорили по русски, два дня по английски и два по французски, на прогулках в царскосельских парках они встречали царя, играли вместе царскими детьми, однажды столкнулись в купе поезда с Распутиным, лето проводили в поездках за границу.

Не позднее 1907 года Лева поступил в Николаевскую Царскосельскую гимназию. Леву Книппера, как композитора и одноклассника по этой гимназии, вспоминает, ставший профессором Принстонкого университета, Григорий Чеботарев. Помимо Книппера он упоминает среди одноклассников Георгия Оцупа, ставшего поэтом Георгием Раевским и князя Путятина. Гимназиста Леву и его чаровательных сестёр вспоминал также царскосел Эрих Голлербах.

В 1910 году Константина Леонардовича Книппера перевели в Екатеринослав (ныне Днепропетровск). Там Лева поступил в первую классическую гимназию, благодаря участию в гимназических концертах научился игре на многих инструментах, тогда же родители впервые наняли ему музыкального педагога. В 1913 году семья возвратилась в Петербург (в какой гимназии учился Л. Книппер установить не удалось). В 1915 году Лев, вслед за сестрами, перебрался в Москву, где поступил в частную гимназию Флерова. В это время он часто встречался с Ольгой Леонардовной, благодаря поддержке которой сделал первые шаги в сочинении музыки. Много лет спустя В.И. Качалов назвал Ольгу Леонардовну «теткой, которая родила племянника».  

Фотографии из книги Т.А. Гайдамович /4/.

Шла Первая мировая война и по достижении призывного возраста, не закончив гимназию, Лев Книппер отправился записываться добровольцем на фронт. «В угаре лжепатриотизма, под грузом с детства нажитых понятий и предрассудков я убежал на фронт. Меня насильно вернули в Москву и заставили окончить гимназию (удивительно, что я получил тогда «Золотую медаль»). Затем поступление в Московское высшее техническое училище (ныне МГТУ им. Баумана), служба вольноопределяющимся сначала в Москве в одной из войсковых запасных частей, затем опять фронт и летом 1917 года – школа в Орле, готовившая офицеров конной артиллерии. Отъезд к родственникам на юг России; мобилизация в белую армию, дезертирство» - вспоминал Л. Книппер.

Однако, по сведениям автора книги об Ольге Чеховой Э. Бивора, Лев Книппер исказил биографию. На самом деле весной 1917 года он был выпущен из училища в чине прапорщика и всю гражданскую войну прослужил на юге России в белой армии. В 1920 году он оказался в Крыму, откуда эвакуировался вместе войсками Врангеля на Галлипольский полуостров: без денег и переспектив на будущее. Вскоре Л. Книпперу удалось связаться с тетей Ольгой Леонардовной, которая вместе с группой актеров МХАТа под руководством Качалова гастролировала в то время на Балканах. Тетушка выслала племяннику деньги и пригласила присоединиться к труппе. В начале 1921 года они встретились в Загребе, а в мае 1922 года, после переговоров с советскими властями, труппа вернулась в Москву. Ольга Леонардовна и Качалов опасались, что на родине Льва могут расстрелять как белого офицера. Но их заверили, что во имя спасения театра бывший белогвардеец будет прощен.

По возвращении в Москву Л.Книппер полностью отдался музыке, хотя родные отговаривали его от этого занятия, ведь ему было уже 23 года. Опять помогла тетя Книппер-Чехова, она устроила племянника в музыкальное училище, директором которого была ее добрая знакомая Елена Фабиановна Гнесина (основательница музыкального училища, ставшего в дальнейшем Российской академии музыки имени Гнесиных).  Поскольку по возрасту и анкете зачислить учеником Книппера было невозможно, его устроили комендантом здания училища. Елена Фабиановна давала ему уроки фортепьяно, Лев также изучал сольфеджио, гармонию и теорию музыки у преподавателей училища.

Интенсивные занятия музыкой, перенапряжение, вызвали рецедив детской болезни: вернулся туберкулезный процесс. Консилиум врачей решил, что имеющимися в их распоряжении средствами вылечить Льва Книппера невозможно. И опять на помощь племяннику пришла тетя Ольга Леонардовна, ей удалось добиться включения Книппера в состав труппы МХАТа, выезжавшей на гастроли зарубеж, чтобы он смог пройти курс лечения у специалистов в Берлине. Советские власти легко дали согласие на отъезд бывшего белого офицера за границу...

По мнению Э. Бивора, основанному на воспоминаниях генерала советской внешней разведки Павла Судоплатова и интервью с его сыном, причиной согласия властей было то, что сразу после после приезда в Москву весной 1922 года Лев Книппер допрашивался чекистами, был завербован ОГПУ и его отпустили для лечения с целью установления связей с белоэмигрантами, которых можно было склонить к возвращению на родину. В конце 1920 года в Германию эмигрировала сестра Льва Ольга, начавшая в Берлине успешную карьеру киноактрисы. Бивор пишет, что якобы одной из задач Книппера была вербовка Ольги Чеховой, которая была проведена успешно и что  на Лубянке имеется картотека секретной переписки между сестрой и братом.

В конце сентября 1922 года Книппер вместе труппой МХАТа прибыл в Берлин, после чего в течение 9 месяцев проходил курс интенсивной терапии, оплаченной тетей, и болезнь отступила. Врачи разрешили Льву заниматься музыкой: он стал брать уроки у композитора А. Вейсмана, побывал на фестивале современной музыки в Донауэшингене, где познакомился с известными немецкими музыкантами - Паулем Хиндемитом, Филиппом Ярнахом и др., посещал симфонические концерты, сочинял музыку для фортепьяно. "А ты знаешь — из Левы получается что-то интересное. В половине сентября он перебирается в Берлин и хочет работать и слушать побольше музыки. Страшно только за его здоровье. по-моему, его композиции интересны. Я чувствую, что это не белиберда. Вот повидаюсь с ним, послушаю и напишу о нем. Он познакомился со многими молодыми композиторами и был наверху блаженства, что попал в артистическую среду. Он очень верит в себя. Дай Бог ему!" - сообщала отцу Льва Ольга Леонардовна. В декабре 1923 года, в связи с тяжелой болезнью отца, оказавшейся смертельной, Лев Книппер возвратился в Москву. Доподлинно неизвестно, встречался ли он в Берлине с сестрой и выполнял ли задания чекистов. Ни он, ни сестра, об этом, по понятным причинам в своих воспоминаниях не говорили.

Теннисист Л. Книппер. 1930-е.	Степная кавалерийская. "Полюшко-поле" Л. Книппера	Л. Книппер за дирижерским пультом. 1948.

В двадцатые годы Лев Книппер "жил поэзией Блока, Цветаевой, писал музыкальные сочинения на тему «Кандида» Вольтера, «Тиля Уленшпигеля» Шарля де Костера, посвящал прелюдию памяти Есенина"/4/, находился в авангарде современной музыки. В 1924 году он снова пришел к Гнесиным, окончил курс гармонии у Р.М. Глиэра, вошел в "Ассоциацию современной музыки".  В 1925 году состоялась первое публичное исполнение музыкального произведения Л. Книппера - сюиты для симфонического оркестра "Сказки гипсового божка", посвященной "победе разума и воли человека над темными силами". В 1926-27 гг композитор трудился над балетом "Кандид" по одноименному сочинению Вольтера, где по замыслу автора должны были участвовать танец, пение, разговорная речь и световые эффекты. Он мечтал увидеть балет на сцене бывшей Мариинки, но  премьера не состоялась.

В 1929 году Книппер был приглашен В. И. Немировичем-Данченко в его театр в качестве музыкального консультанта. "Началась полоса соцреализма. Отошла пора Кандидов и ТильУленшпигелей. Пришлось Леве «оттачивать» композиторское перо на операх «Город ветров» по пьесе В. Киршона о бакинских комиссарах (опера «Северный ветер» поставлена по пьесе «Город ветров» - КФ), «Города и годы» по роману К. Федина, «Мария» по роману П.Павленко «На Востоке» - писал о двоюродном брате В.В. Книппер. Опера «Северный ветер», сочетавшая оперу и драму, считается одним из лучших сочинений композитора. Она была поставлена на сцене музыкального театра Немировича-Данченко (1930), затем с успехом шла на сцене многих театров страны, а в 1976 году, уже после кончины композитора, ее поставили на сцене Магдебурского театра в ГДР. Немецкий театральный журнал отмечал: «Отражение образов современной тематики потребовало отказа от традиционных оперных приемов. Л. Книппер справедливо назвал свое сочинение не «оперой», а «трагическим действом». 

С начала 1930-х Лев Константинович сотрудничал с военно-театральном бюро Центрального Дома Красной Армии, много путешествовал, посещал дальние гарнизоны, помогал на местах организовывать хоры, консультировал оркестры, сочинял для них песни и марши, с 1932 года стал инструктором по массовой работе Особой Краснознаменной Дальневосточной армии. Лев Книппер побывал на Памире, в Сибири и в Бурят-Монголии: собирал песенный фольклёр, ходил в учебные походы на военных кораблях и подводных лодках, давал мастер-классы.

В 1934 году он сочинил четвертую симфонию, названную им "Симфония о бойце-комсомольце". Огромный успех принесла композитору музыкальная тема этого сочинения, известная как "Полюшко-поле" Работая над симфонией, он попросил поэта Виктора Гусева написать слова на мелодию темы.

                                        ПОЛЮШКО-ПОЛЕ

Музыка Льва Книппера

Слова Виктора Гусева

Полюшко-поле,

Полюшко, широко поле.

Едут по полю герои,

Эх, да Красной Армии герои!

                                        Девушки плачут,
                                        Девушкам сегодня грустно.
                                        Милый, ты надолго уехал,
                                        Эх, да милый в армию уехал.
                                       
                                        Девушки, гляньте,
                                        Гляньте на дорогу нашу,
                                        Эх, вьётся да дальняя дорожка,
                                        Эх, да развесёлая дорога.

                                         Девушки, гляньте,
                                         Мы врага принять готовы.
                                         Наши да кони быстроноги,
                                         Эх, да наши танки быстроходны.

                                          Пусть же в станице
                                          Дружная кипит работа.
                                          Мы - дозорные сегодня,
                                          Эх, да мы сегодня часовые.

                                          Девушки, гляньте,
                                          Девушки, утрите слёзы.
                                          Пусть же сильнее грянет песня,
                                          Эх, да наша песня боевая!

. . . . . . . . .

Вскоре эту песню пели по всему СССР, включая популярнейшие джаз-ансамбль Л. Утесова и Краснознаменный ансамбль армии. Многие считали ее народной, что было высшим успехом для автора. Широкое признание песня получила и зарубежом: ее исполняли на открытии первой Международной конференции молодежи в Лондоне (1945), в свой репертуар "Полюшко-Поле" включил даже эмигрантский хор донских казаков под управлением Сергея Жарова, слегка изменив слова (вместо "Красной Армии герои" пели "Русской армии герои" и др.). Особый успех выпал на долю «Полюшка» во время выступления Краснознаменного ансамбля Красной армии в Париже в 1937 году. «Весь зал всколыхнуло. А мы, русские, так прямо плакали. А теперь, как соберемся вместе, напеваем  “Полюшко”. Ведь вся Россия в этой песне, старая и новая, вся русская слава…» — вспоминал писатель Л. Любимов, живший тогда во Франции. Всемирно известный дирижер Леопольд Стоковский назвал «Полюшко-поле» лучшей песней столетия. Песня Книппера вошла в золотой фонд советской музыки, и поныне её исполняет Ансамбль им. А. В. Александрова и другие коллективы.

"Мы все любили Леву — великого шалопута, доброго по своему характеру и очень беззащитного баловня судьбы" - говорил о нем В. Книппер. "Баловень судьбы" был и баловнем женщин, им нравились его запоминющаяся внешность, талант композитора, неуемная энергия и спортивная походка (Л. Книппер был чемпионом Крыма по теннису, выступал за теннисный клуб ЦДКА). В 1930 году Лев женился на дочери известного архитектора Любови Залесской, год спустя у них родился сын Андрей, ставший впоследствии крупным геофизиком, академиком РАН.

Фотографии из книги Т.А. Гайдамович /4/.

Начиная с 1929 года, когда Книппер вместе с другом побывал в Сванетии, его второй после музыки страстью стали горы, всерьез и надолго пришло увлечение альпинизмом. "Вернувшись в Москву, я был навсегда "отравлен" горами  и теми, несколько неожиданными для меня, ресурсами физических и духовных сил, о существовании которых я даже в себе и не подозревал. И думаю, что главное в альпинизме (для меня во всяком случае) - не покорение вершин, а покорение самого себя..." – вспоминал Л. Книппер. С тех пор при первой возможности он выезжал в горы, покорил многие вершины Кавказа, несколько сезонов работал инструктором в альплагерях "Рот-Фронт", "Локомотив" и "Большевик", тренировал красноармейцев, занимался горнолыжным спортом.

Все эти годы, по утверждению Э. Бивора, Лев Книппер находился под контролем органов ОГПУ–НКВД, которые якобы даже вмешивались в личную жизнь композитора. В конце 1930-х он увлекся молодой красивой женщиной Мариной Гариковной Меликовой, отец которой был главным царским прокурором в Тифлисе, после революции был прощен Берией в обмен на сотрудничество. Марина работала в ОГПУ с начала 1930-х, была вовлечена в операции против эмигрантов и показала себя эффективным агентом. В 1939 году у них родился сын, тоже Андрей/9/. Однако бывший подполковник госбезопасности Щорс считал, что Мария Гариковна была специально подобрана Книпперу как парный агент и что их заставили сочетаться браком/1/.  

 Вскоре после вторжения Германии в Польшу (1940) Л. Книппер был направлен в юго-восточные земли Польши, ставшей Западной Украиной, где по словам генерала П. Судоплатова он стал ключевой фигурой в разоблачении немецких шпионов, допрашивал и фильтровал немцев, схваченных НКВД (Л. Книппер свободно владел немецким). Прикрытием ему служил ансамбль песни и пляски Советской армии.

Начало войны застало Льва Константиновича в альплпгере "Рот-Фронт" в Баксанском ущелье, где он тренировал красноармейцев. Ему хотелось отправиться на фронт, но согласно приказа он продолжил тренировки бойцов и появился в Москве только осенью 1941 года. Немцы подходили к Москве, его родственники, как и другие известные деятели культуры срочно эвакуировались, но Лев остался в Москве, его готовили для выполнения важного задания на случай занятия немцами столицы...

Павел Судоплатов вспоминал :

"В октябре 1941 года Москве грозила серьезная опасность, Берия приказал нам организовать разведывательную сеть в городе после захвата его немцами. Одной руководил мой старый приятель с Украины майор Дроздов. Он должен был в случае занятия Москвы поставлять лекарства немецкому командованию и войти к нему в доверие. мы создали еще одну автономную группу, которая должна была уничтожить Гитлера и его окружение, если бы они появились в Москве после ее взятия. Эта операция была поручена композитору Книпперу, брату Ольги Чеховой, и его жене Марине Гариковне. Руководить подпольем должен был Федотов - начальник Главного контрразведывательного управления НКВД".

Э. Бивор пишет, что по словам связной Л. Книппера и Марины Гариковны Зои Зарубиной в их задачу входил переход на сторону немцев. Лев должен был сказать, что ненавидит советский режим, а его прекрасный немецкий, белогвардейское прошлое и родство с "любимицей фюрера" Ольгой Чеховой могли сделать такой поступок весьма убедительным. По одной из версий супруги должны были организовать покушение на Гитлера в Москве, если бы она была сдана немцам и фюрер приехал бы туда на парад; по другой - супруги должны были отправиться к Ольге Чеховой в Берлин. "У нас существовал план убийства Гитлера, в соответствии с которым Радзивилл (советский агент в Германии - К.Ф.) и Ольга Чехова должны были при помощи своих друзей среди немецкой аристократии обеспечить нашим людям  доступ  к Гитлеру" - вспоминал П. Судоплатов. Однако Москва оказалась Гитлеру не по зубами и «переход» на сторону врага не осуществился. Вышеприведенные сведения Э. Бивора не имеют документального подтверждения, во многом, они основаны лишь на отрывочных сведениях и догадках, которые, правда, выглядят весьма убедительными.

В конце 1941 года Лев Книппер с Мариной Гариковной были направлены в Иран. По пути они посетили в Тбилиси Ольгу Леонардовну, а в начале января 1942 года прибыли в Ташкент. Там находилась в эвакуации первая жена Книппера с сыном, но он их так и не посетил. Официально он прибыл в Тегеран для изучения иранской народной музыки и налаживания культурных связей. О визите композитора Книппера и его авторском концерте писали иранские газеты. Но "изучение иранской музыки" в разгар ожесточенной войны выглядит довольно странно. Э. Бивор предполагает, что Книппер получил задание пробраться из Ирана в Германию, встретиться с сестрой и убедить ее оказать содействие в покушении на Гитлера, однако согласно уаказаниям из Москвы операция была отменена.

В 1943 году Л. Книппер возвратился в Москву, но в следующем году опять посетил Иран под прикрытием музыкальной деятельности: исполнял в Тегеране произведения русской и иранской музыки, организовывал оркестры, записывал на фонограф народную музыку, совершил восхождение на высшую точку иранского высокогорья. В конце войны он был направлен на 3-й Украинский фронт в качестве политработника: "Для оказания помощи фронтовым композиторам в деле создания песен, а также для творческой композиторской работы".

После окончания войны Лев Константинович вернулся к активной музыкальной деятельности: написал музыку к операм «На Байкале» (1948), «Маленький принц» (1971), к балету «Красавица Ангара» (совместно с Б. Ямпиловым, поставлен в 1959 году Бурятским театром оперы и балета). Всего, им были написаны свыше 20 симфоний, музыка к кинофильмам и театральным спектаклям. «Писалась музыка в честь покорения космоса, целины, подвига Р. Зорге. Готовилось либретто опер «Девять дней одного года» о физиках, «Судьба человека» («Андрей Соколов») по известной повести Шолохова о войне. «Социальная тема всякий раз стесняла Левино творчество» - писал о композиторе Владимир Книппер, и вместе с тем отмечал: «Я бывал на его концертах. Боже, как он управлял оркестром! Вот где высший класс! Левины симфонические сюиты «Горная серенада» (1946 – КФ) для струнного оркестра, «Солдатские песни», другие симфонии, романсы, песни — они еще придут на радио, в концертные залы. Они еще захватят воображение будущих слушателей буйством мысли, учащенным внутренним пульсом сложной жизни, выпавшей на долю талантливого художника».

По прежнему, пока хватало сил, Лев Книппер совершал восхождения, много путешествовал, изучал народную музыку в среднеазиатских республиках. По сведениям Э. Бивора в послевоенные годы чекисты оставили его в покое. Брак Книппера с Мариной Гариковной распался, его третьей женой стала Татьяна Алексеевна Гайдамович (1918-2005) - виолончелистка, выдающийся музыкальный педагог, профессор Московской консерватории.

Одним из наиболее удачных сочинений, по мнению композитора, была его музыка к опере «Маленький принц» по одноименному произведению Сент-Экзюпери, над которой он работал в течение девяти лет с 1962 по 1971 гг. «Мне иногда кажется, что кроме «Полюшка» от меня останется «Маленький принц», и поэтому, вероятно, мысль, что я его не смогу услышать, для меня нестерпима... После смерти, может быть, и поставят, я сам хочу услышать. Вероятно, я за этот год надорвался, совсем не хочется писать: в голове ни одной свежей мысли...» - писал Л. Книппер. Но опера так и не увидела света рампы.

Фотографии из книги Т.А. Гайдамович /4/.

Большую часть жизни Лев Константинович  был предан идеалам коммунизма. В письме к Ольге Леонардовне он писал: «Всею силою моего мозга я желаю быть истинным большевиком, а для этого мне недостает знания. Ничто не может избавить меня от чувства вины перед партией и советским строем за годы гражданской войны. Для меня моя личная жизнь, мое творчество, абсолютно все переплетается с жизнью партии». Вместе с тем в 1948 году, когда на Всесоюзном съезде советских композиторов громили музыку «формалистов»: Мурадели, Шостаковича и Прокофьева, несколько участников осмелились возразить докладчику Захарову, который заявил, что с точки зрения народа 8-я симфония Шостаковича — это вообще не музыкальное произведение, а благодаря таким как он советская музыка зашла в тупик. Среди возразивших были Хачатурян, Шебалин и Книппер... В то время такой поступок требовал немалого мужества.

Лев Константинович Книппер был дважды лауреатом сталинской премии второй степени (1946 и 1949), лауреатом нескольких государственных премий, удостоен звания Народный артист РСФСР (1974);  скончался в 1974 году, похоронен на Новодевичьем кладбище.

Он  прожил яркую, насыщенную жизнь, многие детали которой до сих пор находятся под покровом тайны и вошел в историю и как талантливый композитор и как чекист-разведчик и как покоритель горных вершин.

Кирилл Финкильштейн    

Источники :

1. Бивор Э. Ольга Чехова. - М.: Эксмо, 2005. 

2. Чехова О. К. Мои часы идут иначе. М.: Вагриус, 2000

3. Гайдамович Т.А. Лев Книппер. Годы жизни. М.: Изд. дом «Композитор», 2005.

4. Книппер В.В. Пора галлюцинаций. М.: Сполохи 1995.

5. Клейн Б. Книппер-Чеховы : неожиданный поворот сюжета

6. Захаров П. П. Книппер Лев Константинович : музыкант, альпинист, разведчик?!

7. Ольга Леонардовна Книппер-Чехова. Воспоминания и переписка. Т. 2. М.: Искусство, 1972.