Дом превратился в узенький пенал. Бежали в дали суетливо тени, cкрипели половицы и ступени,  и ветер за окном ветлу пинал.  И месяц крался меж ветвей, как тать.  И звёзды побросали разом гнёзда. И мир померк...  О, как душе непросто предательства науку постигать...
 
Всё начиналось много лет  назад.

На девочку  не знала мать управы... А  у соседки, - доброй тёти Клавы, - дворняжка принесла троих щенят. И маму стала Мила умолять, взять в дом щенка. Она на всё готова: не драться впредь; и слушаться с пол слова; не убегать одной за Волчью Падь; и взрыв-пакеты вжисть не мастерить; до старости с зонтом не прыгать с крыши; не замечать отвертки, пассатижи; вовек детей соседских не лечить!! И не ловить ужей, ежей в кустах; не рисовать картины в доме сажей.  И обещала, что меж рельс не  ляжет, чтоб победить в себе противный страх!

Давала Мила клятвы на века, не слышалось в её словах сомненья. Зато такая сила убежденья! И разрешила мама взять щенка!!

Назвали Бимом, так же, как в кино. Глаза с хитринкой, вечно мокрый носик... Да оказался «девочкою» пёсик, но Миле это было всё равно! Не Бим – так Бимка! Каждый день вдвоём по ситцевой носились луговице, то подражали вдруг взлетевшей птице, а то ныряли вместе в водоём. Везде вдвоём: на край, за край земли! Делились и конфетой, и котлетой.

Когда ж поблёкли самоцветы лета - в больницу маму Милы увезли.
 
Она сказала:
- Скоро я вернусь. Ты взрослая. Вот деньги, вот продукты. В саду созрели овощи и фрукты. Надейся, и гони подальше грусть.
............
-
Мёд соевый из уст соседки льют:

- Ах, деточка ж ты  наша,  рыбка-птичка! Держись! Крепись!  Ведь мамка - не жиличка. Тебя отправят вскорости в приют.

Они мораль марали много лет  и педагогот их нравоучений - был для неё источником мучений.  Безжалостен из жалости стилет.

Домой от них! В родимый уголок!! Там Бимка ей вылизывала щёки, и делали они потом уроки,  и вместе ели, что послал им Бог. Им - в радость танцы, в салочки игра, дрессура самым вежливым манерам. И, Мила, в своего лишь зверя веря, - спала в обнимку с Бимкой  до утра.

Так кануло три месяца.

И вот Господь дал шанс быть Миле рядом с мамой! Больница позади! Забыта драма! И снова сердце девочки  поёт!

Но через день вдруг мама говорит:

- Дочушка, мне мешает лай собаки, и Бимкиных поклонников атаки. Покой мне нужен. Я же инвалид. И запахом отвратным полон дом. И лезть на рУки у неё привычка.
Мы рано утром, первой электричкой, собачку нашу из домУ свезём.....


Пришёл ребёнок в этот мир любить, чтоб каждый миг был для души отрадой! А тут, чтоб выжить, обучиться надо в друзья производить, да... изводить.

Казалось Миле, что душа в огне! И стол, и стул ей делали намёки, и раздували шёлковые щёки две шторки на расцвеченном окне. Лоб хмурил потолок, и образа не прятали ни боли, ни печали, а из угла - медовые глаза смотрели на неё и не моргали.

Пошёл с тех пор уже который год...  Но всякий раз, коль встретится с дворнягой, - темнеет бархат глаз её под влагой, и ноги сами ускоряют ход.