Белой-белой...
Колыбельки, что немедленно была загорожена посетителями, норовившим притронуться к ее тоненьким вырезанным ручкам, таившими в себе...
Бессонные ночи, тревожные и даже трагичные дни малыша, которого трепетно, до последнего мига в своей жизни, не жалея сил и средств на его здоровье, покой, радость и счастливый миг младенчества, любили родители; теперь...
Удаленные от него так щемяще-далеко, что и невозможно сложно представить, даже лишь взглянув на пронзительный, чуткий и бесконечно преданный взгляд, чем-то романтичный и печальный, принадлежащий ослепительной, вылитой из чистого золота маске (а ведь когда-то за ней скрывались глаза его папы); и на...
Роскошную, причудливую, полную кротости и нежности, грациозности и красоты, корону, в одно время бывшую свидетельницей веселья и пылких сражений, интересных путешествий и прелестных разгадок тайн мира, власти, человека, его души и сердца (ведь, когда-то, она украшала головку его мамы); вдруг...
Экскурсовод покрикивает и наводит на мысль, что большие деньги, на дорогу, фотоаппарат и камеру, билет, потрачены зря - "фотографировать нельзя", "снимать запрещено", "можно только слушать, смотреть и запоминать, впечатляться"!
Что за дурацкие правила?! Вот уж все посетители приуныли и не хотят "гладить, брать на ручки и кормить" маленьких крокодильчиков, шаловливо и с интересом поглядывающих на них через стеклянные стенки бассейна, на берегу которого находились статуэтки божеств, песок и миниатюрные пальмы; малышей-обезьянок, светлой, аристократичной расцветки, скучающих за обломками крохотного храма, в клетках и уныло кривляющихся гостям, кричащим и покусывающим бананы; попугаев, бьющихся за пластмассовыми коробками и оглушающих всех ностальгическими криками о родине, не играющих с зеркальцами и не кушающих от хандры зернышки, тоскливо тянущих головки к участникам смотра; будто...
Время выделено на это дело даром: все предвкушения, по поводу хвастанья друзьям пачкой фотографий, позирований и куража на видео, просто билетом и записью монотонных рассказов экскурсовода, рассеялись полным разочарованием - да, богато, красиво и со вкусом, исторически и насыщенно оборудовано, но...
Что, словно, за прок от духа эпох, если с ним нельзя сфотографироваться и его нельзя потом показать родным и потомкам, самому полюбоваться, от других спрятать, чтобы не украли такое редкое достижение? Совсем не...
Интересно становится, проходя мимо полок с оружием и посудой того "древнего народа, славящегося любовью к боям и к выпивке", черных, как смоль, манекенов, одетых в наряды "принцесс и вождей знатного племени тех джунглей", мощных остатков мачт и весел, шлемов и мечей, носовых фигур кораблей "сурового, северного поселения тех времен"; и только вроде...
Восковые фигуры развлекают в ходе этой вялой и безынтересной экспедиции, невольно глаза останавливаются на кротком взгляде черноволосой стройной и юной девушки, что, почти как ребенок, бесстрашно, с любопытством протянула руку, вздрагивается, проходя мимо, точно как застывшего на коленях перед немелкими статуями, молодого мужчины, со смуглым и, казалось, суровым лицом; трудно сдержать...
Насмешку при раздраженном приценивании к группе бородачей и усачей с топорами и мечами, замершими в воинственной пляске, вырывается восхищенье у женщин и мужчин при виде грациозных танцовщиц и певиц, играющих на разных инструментах, бедных и богатых стариков и детей, фигурок собак и кошек, коней, что бесшумно стояли, как живые!
Особенно умиляет и немного смешит маленькая девочка, едва выросшая, с тоненькой фигуркой и еще детскими, полными щечками, забавно скорченными в недобрую рожицу и поднявшую меч, какого никогда не видел и не увидишь...
Жадность и зависть гложут и... в итоге, дождавшись, когда все уйдут из помещения выставки - кто на обед, кто погулять, кто отдохнуть и развеяться, - не можешь устоять перед искушением присвоить себе, как сувенир, хотя бы этот меч, яркий, сияющий, тонкий и кажущийся тупым, протягиваешь руку; но...
Едва не теряешь сознание: "Ишь, на что позарился!... Он жжется, руки убери!" - говорит чей-то тонкий, сердитый голосок и...
Его маленькая хозяйка резво соскакивает с постамента, на котором еще миг назад была неподвижной, как восковая статуя!
Она засовывает меч в ножны, неторопливо, критикуя на ходу, "вруна-экскурссовода", идет и кормит крокодильчиков, обезьянок, попугаев, чистит оружие и остатки кораблей, тронов, посуды, инструментов, она...
Тихонько кланяется фигуркам божеств, колыбельке, маске и короне, а потом снова...
Вынимает свой меч и, провожая твой вопль и бегство, бдительным взглядом, с кислым вздохом, принимает позу фигуры, что стоит...
За... чередом...
Белой-белой...
Колыбельки...