Биография Оле Борнуман Булль

 «В истории норвежской музыки лишь немногие имена окружены таким романтическим ореолом, как имя Уле Булля. Блестящий артист стоит в одном ряду с великими виртуозами Листом и Паганини. Его часто сравнивали с ними, вспоминая о поразительной славе, которой он пользовался как скрипач мирового класса. Его внешность и манера держаться приковывали внимание. В то время едва ли можно было встретить мужчину с более прекрасным обликом, чем Уле Булль, — писал Юнас Ли. — Стройный, замечательно сложенный, высокий, он был, можно сказать, идеальным представителем своих соотечественников. Скромный и умеренный образ жизни позволил ему сохранить до конца своих дней здоровье и изящную фигуру, талию молодого человека, но грудь великана и стальные мускулы, развитые работой скрипача. Его выразительные глаза сияли одновременно детской доверчивостью и лукавой подозрительностью, что часто присуще гениям». 

Уле Булль родился 5 февраля 1810 года в семье состоятельных родителей, почетных граждан Бергена. Первые навыки игры на скрипке Булль приобрел в городской Королевской музыкальной школе, где обучалось всего двенадцать детей. Уже в шесть лет Уве принимал участие в домашнем музицировании, играя в квартетах. По существу, после Королевской школы Уле ни у кого из педагогов-скрипачей почти не занимался. 

Он сам научился играть на скрипке, подбирая народные мелодии, услышанные от бродячих музыкантов. Несколько уроков у датчанина Паульсена, затем у шведа Линдхольма — вот и все, что он мог получить в юные годы. В дальнейшем на его долю выпали нелегкие испытания. 

Уле Булль в 1839 году

Когда король Дании Фредерик VI спросил Уле Булля, у кого он учился играть, Уле Булль дал характерный для него ответ «Я учился у гор Норвегии». 

Отец, аптекарь, не одобрял увлечения сына и после окончания школы послал его в университет города Христиании (ныне Осло) учиться на теолога. Тщетность этой затеи стала очевидной уже через несколько месяцев, и молодой Булль попробовал свои силы на ином поприще — он стал дирижером местного музыкально-драматического общества. В то же время он принял участие и в политической жизни его родина переживала тогда пору подъема национально-освободительного движения. В результате ему пришлось покинуть страну, и в 1829 году он отправился в Кассель, надеясь повстречаться со своим кумиром — прославленным скрипачом Л. Шпором.

Но маэстро принял юного норвежца довольно холодно, оценив его игру и его пьесы, основанные на норвежских мелодиях, как «варварские». Однако Булль не отчаивался. Попутешествовав по Германии, он вернулся на родину, с триумфальным успехом выступил в Бергене и Тронхейме, а затем поехал в Париж. Здесь молодому норвежцу посчастливилось не только выступить самому, но, главное, услышать игру Паганини. Это стало, по словам Булля, поворотным моментом его жизни. Окончательно решив посвятить себя музыке, он дал слово достичь совершенства. Правда, тут же его карьера едва не оборвалась из-за тяжелой болезни. Булль, не имея друзей и знакомых, буквально погибал, когда незнакомая женщина выходила его, а вскоре ее дочь стала его женой. 

«Уле Булль был романтиком не только в музыке, но и в жизни, в натуре, горячей и своенравной, беспечной и восторженной, — отмечает Л. Н. Раабен. Его биография (во всяком случае, первая половина жизни) полна романтических событий то он дерется на дуэли, поспешно скрываясь затем из города, то бросается в Сену в попытке самоубийства, то чуть не погибает на пароходе, затертом во льдах на пути в родной Берген, то играет ночью в развалинах Колизея в Риме. Красивый, статный викинг, типичный северянин по внешнему виду, он вместе с тем горячностью похож на итальянца, и эта бурно бегущая по его жилам кровь сказывалась и в творчестве, обладавшем всеми качествами виртуозно-блестящего романтического искусства — буйной фантазией, яркой эффектностью инструментализма, эмоциональной пламенностью, и в исполнительстве, наполненном «таинственными» фантастическими звучаниями». 

После выздоровления Уле Булль дебютировал в Париже в апреле года. В его концерте приняли участие Шопен и Эрнст, что сделало появление нового виртуоза скрипки еще более заметным. А в следующем, 

году началась интенсивная концертная деятельность артиста, не прекращавшаяся многие десятилетия. Гастроли во всех культурных центрах Европы и Северной Америки очень скоро сделали его имя знаменитым, почти легендарным. Творческая активность Булля была поразительной только в 1836—1837 годах он за 18 месяцев дал 274 концерта! 

Его мастерство, красота и полнота звука, чистота интонации, блестящая игра двойными нотами, стаккато и глиссандо были поразительны и давали основание сравнивать его с самим Паганини. 

В 1841 году Ф. Кони писал «Уле Булль — счастливый наследник Паганини, — должно быть, украл у скупого старика тайну пленять, восхищать и очаровывать силою смычка. Талантливый скряга не скрыл своего клада в могиле». 

Особенно же восхищало публику своеобразие его игры сразу на четырех струнах — прием, заимствованный у норвежских народных музыкантов, исполнителей на струнном инструменте хардингфеле. Это придавало его манере неповторимое национальное обаяние, особенно когда Булль исполнял пьесы собственного сочинения или импровизировал на темы норвежских мелодий. 

История жизни Оле Борнуман Булль

На салонных вечерах он, как отмечал современник, «спорил на своем инструменте с дивным голосом Рубини, а меломаны замечали, что певец так же отчетливо пел трудные рулады, как вдохновенный смычок Булля передавал пение». В публичных концертах, правда, репертуар Булля был довольно ограниченным он играл только сочинения Паганини и свои собственные. 

«Вот еще важная новость для наших дилетантов знаменитый Уле Булль в Петербурге, и завтра, в Большом театре, мы услышим его волшебную скрипку. Мы могли бы представить читателям целые тома журнальных панегирий, которыми встретили и провожали его в Париже, Лондоне и Германии; но теперь ограничимся одним извещением, что в скором времени он даст концерт», — писал выдающийся русский критик В. Ф. Одоевский в Литературном прибавлении к «Русскому инвалиду» 19 февраля 1838 года. И Петербург действительно с нетерпением ждал встречи с Уле Буллем, слава которого опередила его появление в России имя и детали биографии норвежского артиста были хорошо известны русским любителям музыки. 

Итак, в 1838 году Уле Булль предстал перед русской публикой во всеоружии своего мастерства. Петербургские меломаны, слышавшие в то время всех выдающихся виртуозов мира, кроме Паганини, разделились одни ставили его выше всех современников, другие, напротив, были откровенно шокированы свободной манерой игры артиста, отказывали ему в художественном вкусе. Но рядовую публику он покорил безраздельно — и в Петербурге и в Москве. 

Позднее норвежский музыкант еще несколько раз подолгу бывал в нашей стране (в 1841, 1866 и 1867 годах). Дружеские чувства связывали его со многими русскими музыкантами. 

Зиму 1839—1840 годов Булль провел в Париже. К этому периоду относится новая пикантная история, подробности которой рассказывает Раабен:

«Во время первого приезда в Париж Уле Булль повздорил с оркестрантами, но в 1840 году их отношения восстановились, музыканты были всецело покорены его игрой. Возвратившись домой после одного из особенно удачных концертов, Уле Булль заснул, но среди ночи почувствовал холод и, встав с постели, увидел два ящика с надписью «дрова». Позвав служителя, он велел вскрыть ящики и растопить камин. Каково же было его удивление, когда там оказались 40 скрипок с приложением письма следующего содержания «Мы, нижеподписавшиеся члены консерватории и филармонического общества, услыхав Вашу игру и оценив ее по достоинству, удостоверились, что наши скрипки годятся только на дрова, а потому просим Вас употребить их в нынешнюю суровую зиму». 

Через три дня Уле Булль пригласил владельцев инструментов на роскошный обед. За каждый стулом висела скрипка, а на смычке золотое кольцо с надписью внутри «На память об Уле Булле». 

Во время первой поездки в Америку в 1844 году на его долю выпал огромный успех. Этому способствовал не только уровень исполнителя, но и не слишком высокий культурный уровень тогдашних американских зрителей. Позднее и сам артист рассказывал с изрядной долей иронии Фетису, что особенную популярность он завоевал одним этюдом, которому придал экстравагантное наименование «Бык, съеденный тигром». Из поездки Булль привез шестьдесят тысяч долларов — сумму, грандиозную по тому времени. 

Возвратившись в Европу, летом 1846 года Булль посетил Париж, а затем, в 1847 году, Испанию, где познакомился с М. И. Глинкой. Из Испании он переехал в Париж, затем — в Брюссель и оттуда — на родину. 

Здесь в 1850 году Булль основал Национальный норвежский театр. Открывая его, маэстро попытался дать ему оригинальное направление. К участию в первых спектаклях он привлек народных музыкантов, скрипачей, танцоров. 

В 1851 году Булль отправляется в новое турне по Южной и Северной Америке. В 1853 году он становится гражданином США. Но и в Америке Булль не порывает с родиной и каждое лето проводит в Норвегии, в родовом имении Валленстранд, близ Бергена. Здесь его посещают друзья, многочисленные музыканты, здесь устраиваются музыкальные вечера. Так летом 1864 года постоянным посетителем Булля был Эдвард Григ, на будущего великого композитора он оказал значительное влияние. 

Булль решил помочь и землякам, проживающим в США. Он закупил в штате Пенсильвания обширные земли и решил основать на них норвежскую колонию. Однако затея не удалась, разорив ее инициатора. 

С 1860 года Булль попеременно живет то в Европе, то в Америке. В 1870-х годах постаревший маэстро уже не выступает публично. Тяжело больной, он возвращается в Норвегию. 17 августа 1880 года в своем поместье, близ Бергена, музыкант умер. 

Эту утрату оплакивала вся Норвегия. За гробом шли Григ и Бьернстьерне Бьернсон, почтившие ушедшего друга краткими речами.

«За то, что ты, как никто другой, был славой нашей страны, — сказал Григ, — за то, что ты, как никто другой, вместе с собой поднял наш народ к сияющим вершинам искусства; за то, что ты, как никто другой, был пионером нашей молодой национальной музыки, горячим и преданным; за то, что ты, как никто другой, сумел покорить все сердца; за то, что ты посеял семена, которые взойдут в будущем и за которые тебя будут благословлять грядущие поколения, — за все это с безграничной благодарностью от имени норвежской музыки я возлагаю на твой гроб этот лавровый венок. Да будет мир с тобой!» 

Не менее сердечно сказал Бьернсон «Уле Булль был первым крупнейшим событием в жизни нашего народа. Он пробудил в нас веру в свои силы, а это самый большой дар, какой только он мог дать нам в то время». 

Меньше чем через год после смерти на средства, собранные Григом, в Бергене соорудили памятник норвежскому музыканту. Великий скрипач и великий деятель — таким он остался в памяти норвежского народа.