Она ворвалась в мою жизнь катастрофой. Нет, не катастрофой для меня или кого-либо из остального окружающего нас мира.

Есть люди-везунчики, есть люди-неудачники. Для себя или для окружающих, или обоюдно. Она же – катастрофа по жизни. Для самой себя и только. Этого не объяснишь в двух словах. Об этом надо писать роман. С продолжением. Многотомный. Но многотомно писать я не умею. Ибо не Эмиль Золя.

Познакомились мы в аэропорту Чанги возле прудика с фонтанчиком.

Нет, неправда. Недалеко от пруда стоял я. Она же пыталась плавать в этом водоеме, в художественном обрамлении золотых рыбок. Рыбки, наверно, обалдели от такого вторжения в среду их обитания.

Надо было приложить некоторое, весьма немалое, количество усилий, чтобы случайно одолеть каменный парапет, затем газон, окружающий пруд, еще один парапет, и только тогда упасть в водоем. Ей это удалось без особых проблем. Жаль, что я не увидел, как она туда попала – мне были видны только последствия. Как позже выяснилось, она просто хотела сделать селфи на фоне экзотических растений.

Вот когда трое охранников воздушной гавани выловили новоявленную русалку и на всякий случай оттащили ее метров на 50  от водоема (во избежание рецидива), мы и познакомились. Ибо понадобился переводчик с ее очень поломанного английского. Охранник, слегка придерживая ее под руку, хотел узнать, все ли у нее в порядке, и сказал, что если есть проблемы со здоровьем, может потребоваться страховой полис. Она отвечала, что не виновата, ни в какую полицию не пойдет (policy – police), и требовала присутствия российского консула (самоучитель по поведению за бугром - в действии). Правда, охранник не владел рязанским диалектом английского, поэтому так и не понял, почему эта девушка все время твердит про какие-то русские Советы (consul – counсil).

- Все хорошо, офицер, - вмешался я. - Дама здорова, помощь больше не требуется. Это моя знакомая. Спасибо.

Охранники, пожелав приятного полета, отошли.

Она стояла, вся такая влажно-прекрасная, и пачкала подножный мрамор кляксами воды, сочившейся с ее длинных черных волос и, наверно, когда-то очень красивого открытого короткого платья, из-под которого провокационно ниспадали длинные ноги с поцарапанной левой коленкой, и через которое нагло просвечивали аккуратные прелести никак не меньшие третьего размера.

- Пойдем приводить тебя в порядок, - сказал я по-русски, повернулся к ней и протянул руку.

Вовремя. Ибо, не успев сделать и шага, она тут же споткнулась (обо что???), и растянулась бы во весь свой не слишком маленький рост, но я явился тому помехой. Девушка просто влетела в мои предусмотрительно распахнутые объятия. Взаимная поза оказалась очень недвусмысленной, и окружающие запросто могли подумать, что обнимается влюбленная пара, только особь женского пола почему-то привыкла перед поцелуями купаться - в одежде.

- Угу, - констатировал я, - теперь, как честный человек, я просто обязан представиться, - и назвал себя.

Она несколько смущенно отстранилась и произнесла:

- Я Анжелика.

- Маркиза ангелов? – уточнил я.

- Что? Почему?.. – удивилась она во весь широкий взмах бабочек-ресниц.

«Потерянное поколение», - подумал я, а вслух сказал:

 - Забей. Тем более - все проще. Ты Вера, Наташа или Лена… В худшем случае – Прасковья из Подмосковья. Как-то так, да?

И, не дожидаясь ответа, пошел в сторону бизнес-центра, дабы тамошние мастера привели даму в относительный порядок. Она семенила где-то чуть сзади и справа.

- Ну ладно. Ну Лена. Из Коломны. А ты откуда знаешь?

- Я уже много про тебя знаю.

- Ну нафиг. Например? – удивилась она, обратив карий взор ко мне . О женщины… когда идете – смотрите перед собой…

- Ты девушка. Ты в моем вкусе. У тебя нет спутника. Ты любишь купаться в неположенных местах. Ты сейчас больно ударишься.

- Чего это я… - успела сказать она, едва не разрушив профилем стеклянную витрину, внезапно встретившуюся на нашем нелегком пути. Помог третий размер, гордо шествовавший впереди профиля. Смягчил удар.

- Вот, - констатировал я. – Чтобы остаться в живых, тебе необходимо лететь со мной. Поработаю ангелом-хранителем.

Молчание я воспринял как согласие. Тем более, что Лена на своем рязанском диалекте пыталась разъяснить спасителям, что летит в Москву. Так что – путь один. И рейс, вероятнее всего – тоже. Конан Дойль не зря воспел дедуктивный метод. Помогает всегда.

Так мы оказались вдвоем в одном «Боинге», следовавшем в Москву. Перед этим, слегка подсуетившись, мне удалось поменять ее «эконом» на «бизнес», а уже в самолете поменяться местами, ибо если уж погибать – так лучше рядом с третьим размером, чем с безразмерным арабом. А в том, что воздушное судно может потерпеть внезапное несанкционированное крушение - была определенная толика вероятности, учитывая все произошедшее с Леной в аэропорту.

Лена, впрочем, ничем особо не грузилась («я хорошо переношу полет!»), рассматривала какой-то няшный журнал («глянь, какой классный домик!!») и поглощала фанту в безмерных количествах («ужас, как пить хочется!!!»). Последнее не могло кончиться хорошо.

Через час после успешного взлета моя спутница проявила явные признаки желания выйти по нужде. Что и проделала. Едва за Леной закрылась дверь туалета, самолет вошел в облачко, и его (самолет, а не облачко… а может, и облачко тоже) слегка, но ощутимо тряхнуло. «П-ц», - понял я и был прав.

П-ц вскоре предстал передо мной. В виде Лены со ссадиной на правой скуле. «Нифига себе, сходила девка пописать», - сказала бы скула, если бы могла самостоятельно говорить.

- Нет-нет, в туалете я ангелом-хранителем работать отказываюсь, и не проси, - сказал я. – Мне просто интересно… а чем обходится твое облегчение в поезде? Открытыми переломами?

Но Лена уже извлекла из сумочки косметичку и принялась маскировать следы трагедии. Видимо, делала она это очень часто и уже привыкла.

- Как ты думаешь, может, подать на них в суд? Тыщу долларов присудят?

Если бы ей присуждали по штуке баксов за каждую происходившую с нею беду, страховщики бы обанкротились. Причем в очень короткий срок и во всем мире. Но надо знать волокиту в судах и сопутствующие расходы, чтобы без особых причин не вляпываться в процесс. В этом ключе я и ответил:

- Не грузись. Не дадут.

Только теперь до меня наконец дошло, почему она почти ничего не рассказала о себе, ограничиваясь пустым трепом.

Наверняка, вся ее жизнь – непрерывная цепь мелких бытовых неприятностей и личных катастроф. Родилась она, конечно, в каких-нибудь экстремальных условиях, например, на краю кратера вулкана во время грандиозного извержения. В школе ее постоянно вызывали к доске именно тогда, когда она ничего не учила. По пути на первое свидание ее с головы до ног окатила поливальная машина, причем ржавой водой. А когда случилась первая постель, у ее партнера встали только часы. При вызове на собеседование с целью приобрести приличное рабочее место, у Лены пропадал голос. А на работе ее постоянно било током, резало ножницами, кололо кнопками и вообще, не было ни одного острого угла, который она смогла бы обойти без травм. А претенденты на руку, душу и тело слишком быстро понимали, что происходит, и убегали раньше, чем обручальное кольцо сломало бы Лене безымянный палец.

А Лена, пока я предавался досужим размышлениям, играла с совсем недавно купленным в аэропорту телефоном. Старый хлебнул воды при плавании в пруде и – сдох. Новый, впрочем, продержался ненамного дольше. Минут через 10 экран погас и загораться больше не собирался, несмотря на наши совместные усилия хоть как-то оживить это чудо корейской электроники.

«И всю бытовую технику домашние от Лены прячут», - добавил я к предыдущим мыслям, а вслух сделал вывод из всех своих безрадостных рассуждений:

- Никогда не прыгай с парашютом.

Она как раз рассказывала мне о каком-то чумовом водном аттракционе на малайском курорте, где ей пришлось отдыхать всего сутки назад, и с удивлением глянула на меня.

- А там парашютов не было…

- Вот и хорошо, - заключил я. – Так что там с водными горками?

- Так чуть не захлебнулась…

«Ну да», - подумал я.

Такси, которое подрядилось отвезти нас из Домодедово в Измайлово, я доверил выбрать своей спутнице. Только ради любопытства: далеко ли мы уедем при таком выборе. Лена выбрала бомбилу на внедорожнике. Красивые молодые девушки любят все большое, особенно деньги и машины.

К моему огромному удивлению, доехали мы без происшествий и даже достаточно быстро (насколько это возможно в московских условиях). «Неужели?...» - начал было думать я, но додумать не успел. Ибо, по прибытии к отелю, когда мы с водилой покинули машину, а Лена задержалась с целью поправить макияж, ни с того ни с сего сработала противоугонка, и дверки «тойоты» оказались надежно заблокированными навороченной электроникой производства японского автопрома. Водила что-то советовал Лене, та бились птицей в клетке, нажимая все возможные кнопки во всех возможных местах с целью открыть мышеловку. Тщетно. К счастью, выяснилось, что стеклоподъемники почему-то работают. Чего-то там, в высших негативных сферах, не додумали.

Случись рядом какой-нибудь внештатный корреспондент ютуба – его ролик набрал бы множество просмотров за день. Ибо надо было видеть, как мы с водилой тянули Лену через окно. Ногами вперед, потому что так ей показалось удобнее.

- Это ж надо! Три года езжу на этом точиле, и ни разу такой херни не было! – виновато оправдывался бомбила.

Я ему поверил безоговорочно. Он просто раньше не путешествовал с Леной, поэтому не знал некоторых нюансов подобных вояжей.

И – о чудо! Как только Лена оказалась на свободе, внедорожник пикнул сигнализацией и волшебным образом разблокировал все дверки, включая багажник. Водила только развел руками и уехал.

- Странная какая-то тачка, - сказала Лена, дергая ногой и пытаясь вытащить каблук из дырки в канализационном люке. Я на всякий случай поискал глазами: нет, люк на всем окружающем пространстве в радиусе двухсот метров был только один. И дырка в нем была только одна. В точности под размер Лениного каблука. Лена просто безошибочно выбирала себе проблемы.

- Угу. Странная. Только не тачка, - вздохнул я и нагнулся. Босоножный каблук застрял так надежно, будто его впаяли в крышку люка. – Разувайся. Хочешь к дяде на ручки?

В отель мы вторглись на одной паре ног. Вторая пара уютно устроилась на руках первой. Впрочем, это администратора почти не смутило. Возможно, Лена здесь уже бывала. Или ее ближайшие родственники.

Интересно. Вечером не случилось практически никаких серьезных происшествий. Вероятно, потому, что пультом от телевизора, телефоном, розетками и прочей бытовой утварью пользовался только я. И даже помог Лене высушить волосы после душа, держа фен в собственных руках, справедливо полагая, что пожар в номере нам ни к чему.

Ночь была волшебной и страстной, к обоюдному удовлетворению.

Утром, проснувшись, я даже начал думать, что цепь неприятностей, преследовавших Лену последние сутки, прекратилась, и, на этой светлой ноте собственных мыслей, пошел в ванную.

До ванной я почти дошел. Но только почти. Услышал со стороны кровати невнятный то ли стон, то ли зов, и вернулся. Лена лежала на спине и со слезами в глазах смотрела на меня.

- У меня шееееяяяяя болииииит… - жалобно протянула она.

Я пожал плечами, вздохнул и пошел к телефону, мысленно перебирая по пути камасутру, которую мы вчера с Леной пользовали по памяти. Ничего, связанного с шеей, не вспомнилось.

Пока ждали массажиста, я поинтересовался:

- А где ты работаешь, если не секрет?

- Диспетчером. В МЧС…

- Угу. Тогда я за тебя спокоен… по крайней мере, в Коломне…

Вечером нам нужно было расставаться. Я улетал на малую родину, Лена уезжала в свою Коломну, так как МЧС ждало своего диспетчера.

После завтрака и обеда, прошедших почти без происшествий (ну, мелочи всяческие, типа вилки с кетчупом, упавшей на только что выглаженные Ленины шорты, и лопнувшего бокала с «Мутон каде», залившего скатерть), нам привезли заказанные с утра новый телефон и обувку - для Лены, и билет на самолет - для меня.

- Вбей мою мобилу. Будет скучно – звони. Еще неделю буду в России, - сказал я на всякий случай и продиктовал номер. Она старательно ввела его в новый аппарат и сохранила. Мы стояли на балконе, и Лена попыталась уронить мобилку с восьмого этажа. Я каким-то чудом успел подхватить гаджет.

Вечером мы собрались. Я вышел раньше, чтобы произвести окончательный расчет за номер. Лена… ну да, она вошла в лифт через 10 минут после меня. Надо ли говорить, что кабинка внезапно стопорнулась на третьем этаже и минут 5 не реагировала ни на какие молитвенно-ритуальные манипуляции обслуживающего персонала? Впрочем, после всех более ранних событий это выглядело лишь милой забавой.

Первым пришло такси за Леной. Мы пообнимались на прощание.

- Звони, - сказал я.

- Ага, - сказала она. – Пока.

И, уже отъезжая, и делая дяде ручкой, добавила:

- Такое ощущение, что я что-то забыла… или потеряла…

«Это она про меня, что ли?» - самодовольно подумалось мне…

Такси отъехало. Я проводил машину взглядом и направился к скамейке, дабы сидя подождать своего транспорта. Под ногой что-то громко хрустнуло.

Разумеется, это был Ленин телефон. Я поднял то, что осталось от аппарата, и извлек симку. Увы. Практически неуничтожаемый механическим воздействием чип был переломлен надвое.

«Она мне не позвонит», - понял я, когда подъехала моя машина.