falcon2124
0
ID 44631
"Доктор Живаго" в Регенсбурге: буря в стакане водки
"Доктор Живаго" в Регенсбурге: буря в стакане водки
Ссылка на пост
ПОДЕЛИТЬСЯ ПОСТОМ В СВОЕМ АККАУНТЕ
Комментарии (5)
27.01.2015 08:47
Взгляд "Российской газеты":
Живаго среди мертвых
Скандальный спектакль по роману Бориса Пастернака появился на оперной сцене Германии
Мировая премьера партитуры оперы "Доктор Живаго" по роману Бориса Пастернака, созданной российским композитором, худруком и главным дирижером Приморского оперного театра во Владивостоке Антоном Лубченко прошла на сцене Оперного театра немецкого города Регенсбурга. Однако накануне премьеры в театре разгорелся громкий скандал, вылившийся в СМИ. Автор партитуры, увидев свое творение на сцене, был возмущен грубостью и оскорбительным искажением смысла романа и партитуры в постановке режиссера Сильвиу Пуркарете. Премьера была на грани срыва, но все-таки состоялась после того, как по требованию композитора часть постановочных решений была изменена. Композитор Антон Лубченко прокомментировал ситуацию для "Российской газеты".
Прежде чем говорить о скандале, хочется узнать, как у вас возникла идея написать оперу на один из главных романов ХХ века?
Антон Лубченко: Эта идея пришла мне шесть лет назад. Я искал сюжет из русской литературы, которой подошел бы для создания сильной психологической музыкальной драмы. Мне хотелось сочинить оперу, в которой бы любовная линия была вписана в исторический контекст, подобно тому, как это происходит в "Хованщине" Модеста Мусоргского, "Мазепе" Петра Чайковского, "Семене Котко" и "Войне и мире" Сергея Прокофьева. Мне хотелось продолжить эти традиции, сплавив их в одном "котле". И "Доктор Живаго" Бориса Пастернака подошел как нельзя лучше. Роман привлек возможностью показать русского человека начала ХХ века, его конфликт между поэтическим внутренним миром и реалиями времени катастроф, тем, как человек проносит любовь и свет сквозь войны и революции.
Почему мировую премьеру этой оперы решили сделать не в России, а в Регенсбурге?
Антон Лубченко: Изначально опера писалась для одного из московских театров, но, как говорится, не срослось, и я прервал работу над партитурой. Но некоторые фрагменты были сочинены, и, в частности, финальную сцену оперы "Истерия Лары" блистательно исполнила солистка Мариинского театра Ольга Кондина. Музыка вызвала интерес Регенсбургского театра, и мне предложили контракт, чтобы поставить это в Германии.
Наследники Пастернака планировали приехать на премьеру?
Антон Лубченко: Нет, я боюсь даже представить, что будет, если наследники писателя увидят постановку.
А режиссер Сильвиу Пуркарете простодушно признался, что романа Пастернака не читал, ограничившись лишь моим либретто и просмотром фильма.
Как же вы согласились работать с таким режиссером?
Антон Лубченко: Я уже очень сильно пожалел, что недостаточно упорно настаивал на участии российского режиссера. Если бы за дело взялся человек, понимающий всю многогранность пастернаковского текста, постановка никогда бы не вышла такой глупой.
Что именно возмутило в концепции режиссера?
Антон Лубченко: Вместо того чтобы вникнуть в текст великого романа, режиссер убивал его своими "находками", типичными для большинства современных постановок. На сцене - не размышления о человеке, стране, времени на сцене, а грязь, чернуха, показ России как страны алкоголиков, медведей и зомби. Кульминацией стала сцена с топтанием портрета Пастернака.
Владимир Дудин - "Российская газета", 26 января 2015
Кстати
Вечером в субботу, 24 января, театр в городе Регенсбург, расположенном в германской федеральной земле Бавария, был полон. Как рассказала "РГ" официальная представительница театра Клара Фишер, все билеты были раскуплены задолго до премьеры. Композитор и автор либретто, которое, кстати, не было изменено, Антон Лубченко дирижировал оркестром. Зрители приняли постановку с необычайным восторгом. Во время оперы из зала не слышалось ни свистков, ни криков неодобрения. По окончании представления автора, который даже упал в объятия к сценографу и соавтору инсценировки Гельмуту Штюрмеру, долго не отпускали со сцены. По словам Клары Фишер, "все шероховатости предварявшего постановку конфликта явно были сглажены".
Газета "Миттельбайерише цайтунг", которая ранее писала о конфликте, озаглавила свою статью после постановки: "Бурные аплодисменты для оперы "Доктор Живаго". В зале было много представителей прессы, поскольку уже задолго до премьеры о расхождениях автора и режиссера та же газета писала в большой публикации. По словам критиков, композитор показывает мужество выражать пафос, не опасаясь острых контрастов для подчеркивания различных душевных настроений своих героев. "Мастером магии звука" называет Антона Лубченко один немецкий критик.
В репортаже главного радиоканала Германии, посвященного событиям культурной жизни, "Немецкое радио: культура" прозвучали и критические нотки. Так, отмечалось, что партитура отражает все "романтические клише русской музыки", а за цитатами из Бетховена, Чайковского, Рахманина, Прокофьева и Стравинского не слышно самого Любченко, а также "Доктора Живаго". Музыка "почти реакционна" в своем "псевдотрадиционализме". Вместе с тем, радиоканал высоко оценивает "великолепное" мастерство исполнителей. Главным недостатком оперы немецкие критики считают отсутствие "духа Пастернака" на сцене, который "будто задушен пафосом, содержащимся в музыке".
По мнению многих немецких критиков, решение немецкого сценографа Хельмута Штюрмера и румынского режиссера Сильвиу Пуркарете, напротив, удачно отражает состояние потерянности и катастрофы в сложное и переломное время. Сцена была нарочито слабо освещена, костюмы и маски выдержаны в серых и темных тонах - все это передает ужас смерти и страдания, который заложен как в самом романе, так и в либретто Лубченко. Тем не менее, не обошлось в прозвучавшей критике и без колкого упоминания того, что композитор "стоит на стороне Путина", подчеркивая ценности "старой России".
Директор театра в немецком городе Регенсбург Йенс Нойндорф фон Энцберг поддержал инсценировку Сильвиу Пуркарете, несмотря на протесты Антона Лубченко. По словам Нойндорфа, в постановке оперы хорошо видно, что "режиссер относится к России с большой любовь, большой страстью, передавая меланхолию и перипетии любовной истории". Инсценировка Пуркарете, по словам директора театра, по инициативе которого, кстати, и стала возможна постановка оперы в небольшом театре Регенсбурга, городе с немногим более 130 тысяч жителей, стала "чествованием Пастернака". Несмотря на недоразумения, предшествовавшие постановке, Нойндорф не видит препятствий для дальнейшего показа оперы на сцене театра. По информации Клары Фишер, оперу можно будет увидеть 27 и 29 января, а также 2 и 18 февраля. До конца сезона опера пройдет в театре 11 раз.
В целом, многочисленные отклики на оперу российского композитора свидетельствуют о громадном интересе немецкой публики к культуре и истории России, несмотря на неадекватное восприятие немецкими СМИ событий вокруг украинского кризиса.
Анна Розэ, Берлин - "Российская газета", 26 января 2015
0
27.01.2015 07:48
Взгляд "Немецкой волны":
"Живаго" в Регенсбурге: гол в свои ворота
Постановка режиссера Сильвиу Пуркарете была втянута
в сферу идеологического противостояния.
Анастасия Буцко посмотрела премьеру оперы Антона Лубченко на сцене Регенсбургского театра.
На традиционной вечеринке после премьеры автор оперы Антон Лубченко преподнес директору регенсбургского театра Йенсу Нойндорфу фон Энцбергу партитуру "Доктора Живаго" с "авторскими пометками, сделанными
в Регенсбурге". "Эта опера принадлежит Регенсбургу и тебе, Йенс", - заверил композитор.
Нойндорфф фон Энцберг в свою очередь поклялся в верности "любимой немецко-российской дружбе" и ностальгически припомнил, как каких-то полтора года назад, на открытии нового здания Мариинского театра, ему представили 27-летнего тогда Антона и он заказал тому оперу "на большую русскую тему". Тень Валерия Гергиева их благословила... И они обнялись под дружные овации зала.
Дальше чествовали всех, кто имел хоть какое-то отношение к спектаклю: от великолепных солисток регенсбургской труппы Михаэлы Шнайдер ( в центральной партии Лары) и Веры Егоровой и выписанных для премьеры российских певцов Владимира Байкова (Живаго) и Виталия Ишутина (Стрельников/Комаровский) до гримера, осветителя и театрального суфлера, освоившей за последние полгода русский язык. Не хватало на этом празднике только режиссера Сильвиу Пуркарете, чье демонстративное отсутствие директор театра объяснил "болезнью" и попросил поаплодировать "за великолепную режиссуру", что все, включая Лубченко, и сделали.
И так на этом хочется поставить точку и ничего больше не писать! Да нельзя: ведь не будь оперы Лубченко,
не было бы конфликта в Регенсбурге, а не было бы конфликта - никогда в жизни не отправила бы меня
редакция за тридевять земель в верховье Дуная.
Суть спора неоднократно описывалась. Антон Лубченко, дирижер и композитор, приехал в Регенсбург на финальные репетиции и обнаружил, что дело в его опере происходит в некоем мрачном пространстве, где стоит много старых лазаретных коек, на заднике полыхает мировой пожар, а на авансцене часто пьют водку. Особенно задело композитора то, что данный напиток присутствует на столе в сцене, где Ларе и Живаго дано короткое счастье в Юрятине.
Лубченко поднялся на сцену и начал доказывать режиссеру, что приличные русские женщины не пьют водки, особенно во время свидания. "Действительно, надоел этот режиссерский стереотип: чуть завидят русского певца - сразу водку на стол, - соглашается в беседе с DW солистка Вера Егорова. - С другой стороны, ведь в "Живаго" идет гражданская война, вокруг все ужасно. Наверное, там пили не только чай…"
Словом, во время прогона, по свидетельству очевидцев, театр Регенсбурга огласился криками из динамиков:
29-летний русский композитор и 65-летний румынский режиссер вздорили на сцене. "Я ему спокойно сказал,
что думаю", - говорит Антон. Те, кому приходилось сталкиваться с маэстро в его вотчинах, например, в Бурятии
или Владивостоке, рассказывают, что, действительно, еще не такое слыхали от темпераментного маэстро.
И все это можно было бы списать на импульсивность художника, молодость и взрывной характер, что даже симпатично, если бы не последующие действия Лубченко, как то: вызов пожарной команды по спасению русской культуры с российского телевидения, многочисленные интервью на тему "наших бьют", обзывания "подлой статейкой" очень корректной и взвешенной публикации о театральном споре в местной газете Mittelbayerische Zeitung, и, главное, все эти огульные обвинения в предвзятом отношении к русской культуре и желании оскорбить Россию.
Эскиз костюмов Марины, дочери дворника Маркела, на которой Живаго женится,
чтобы удержаться в коммуналке, и самого героя (художник Кристина Грамоштяну)
Весь этот постыдный бред, возможный только в печальной ситуации, которую уже окрестили "холодной войной 2.0", происходит исключительно в русском контексте - немцам о нем невдомек. О шумихе в российских СМИ, всех этих криках о попрании русской культуры и духовности немецкими/европейскими ногами в тихом Регенсбурге никто, кроме очаровательного и крайне удивленного пресс-секретаря театра Клары Фишер,
слыхом не слыхивал.
Зато оповещено российское правительство: между генеральной репетицией и премьерой в субботу, 24 января, легкий на подъем Антон Лубченко слетал из Регенсбурга в Москву и оповестил о происходящем вице-премьера Ольгу Голодец. Та выразила ему свою солидарность и поддержку в борьбе на идеологическом фронте.
Русский кич против европейского треша
Все интересное на этом заканчивается, но разрешите сказать хоть два слова о творческой составляющей. Антон Лубченко - очень продуктивный писатель музыки. В свои 29 лет он является автором множества сочинений, в частности, семи симфоний (последняя называется "Русь православная") и "Индустриальной трилогии" по заказу "Газпрома". Получив заказ из Регенсбурга, он в сжатые сроки написал и оркестровал почти три часа музыки.
"За 23 дня из 3932 тактов оперы оркестровано 789", гордо сообщил он на своей странице в Facebook 9 августа.
Музыка представляет собой сборную солянку из более или менее буквальных цитат русской оперной классики, в частности, "Хованщины" Мусоргского, "Носа" и других опер Шостаковича, "Семена Котко" и других сочинений Прокофьева. В подходящих к тому сценах звучат "Здравствуй, гостья-зима", "Во поле береза стояла"
и "Со святыми упокой".
Одна из девяти сцен начинается с прямой цитаты первых тактов "Весны священной", хотя в программной брошюре Антон Лубченко говорит "Стравинский - не в моем вкусе". Наиболее аутентичный (и фактически единственный) авторский эпизод - монолог Лары. Композитор говорит, что написал его намного раньше,
до получения заказа (возможно, тогда у него было больше времени). Все вместе - образец распространенного российского "новомуза", в котором компилятивность и прямое воровство под православно-патриотичным соусом почему-то не считаются зазорными.
Постановка Пуркарете в свою очередь - изъеденный стереотипами "евростандарт" оперной режиссуры.
Это примерно та чрезвычайно распространенная постбрехтовская эстетика, которую практиковал, в частности,
еще в 70-е годы причисленный к лику святых русской культуры Юрий Любимов. Ничего обидного для русской культуры или истории нет: в постановке "Трехгрошевой оперы" было бы, скорее всего, не меньше шлюх,
а если бы под руку попался Вагнер - не обошлось бы без свастик и серых шинелей.
Возвращаясь из Регенсбурга, мы с корреспондентом Frankfurter Allgemeine Zeitung Керстин Хольм придумали заголовок для ее рецензии: "Ударим русским кичем по евротрешу!".
0
27.01.2015 08:50
Фрагменты регенсбургской постановки "Доктора Живаго"
(музыкальной драмы в 9 сценах) Антона Лубченко:
|
|
|
|
0
27.01.2015 08:53
Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий.
___keepration_220x220.jpg "foto-1-(convert.io)")
