Рассеивается в бесконечности звезд и синевы, вихрях комет, планет, точно легкие волны воды - то плывет вдаль, осторожно пробуя каждый свой шаг... Крошечная черепашка, что купается в лужице созвездий, на спинке ее стоят миниатюрные слонята, каждый из них скучающе глядит в свою сторону: первый - на планетку вечного льда, второй - в края той, где всегда жарко, третий - на мирок, покрытый чудесными садами вишни и причудливыми водопадами, последний - в планету джунглей, родину необычных цветов и лиан, гигантов-растений.

Слонята очень грустили и безутешно вздыхали хоботками, чтобы привлечь внимание черепашки, давно уставшей от своих маленьких четырех друзей, но не имевшей права их бросить - тогда она будет, по ее тревожно бьющемуся стуку сердечка, в мысли: "Совсем одна"...

И, опустив на миг головку, чтобы спрятать слезки, крошечный обитатель звездных вечных глубин продолжал свой путь, унося на себе слонят и новый, целый мир на их спинке, периодически останавливаясь, чтобы оглянуться на две, лишь две планеты, к которым тянет вернуться вопреки всего...

На первой было белым-бело, и светло, все соткано точно из чистейшего сияющего белоснежного камня, и даже сквозь травинки и радугу цветов, ягод, проливался, как сердцевина, белый свет. Ближайшая звезда освещала только одну сторону того прекрасного мирка, и даже тогда выпадал переливающийся, пушистый снег, и в атмосфере планеты становилось больше прозрачно-белых листиков, следов и незримых ручейков удалявшихся эхо; на прогретой стороне - была лишь приятная прохлада синевы и свежести, и порою в дожде играли сиянием отражения ее самой - белой, завораживающей спокойным и тихим светом.

Много дивных существ жило на той планете - кто-то, махонький, с круглыми большими-большими глазками, постоянно в пути к собственному домику, хотя его сияющие полупрозрачные складочки тупотали чуть над его лестницами уж сколько раз; среди снежных лесов и долин жили белые тюленята, моржики с усиками и безобидными бивнями, белый с черным носиком моржонок Иля, что очень любил этот мир и все понимал, хоть и не говорил, тихонько наблюдая за волшебством той планеты с подушки снежной горки, в лабиринте бело-ледяных застывших, точно алмазы, огромных деревьев - прятался почти белый, мягко-зеленоватой нежной шубки, покрытой пятнышками легких синевато-темных теней, с огромными ушками, умными огромными раскосыми глазками, умилительным носиком, ротиком и лобиком, в центре которого сияла непрерывно переливающаяся звезда.

Это была Луна - Хранительница сказок, чувств, снов и мыслей. Именно она оберегала день и ночь, пожалуй, одну бесконечную длинную ночь, белую планету. Крохой со звездочкой во лбу она пряталась от беды или когда хотела сохранить что-то крайне ценное для себя, подождать того, кому без грани преданна...

Но стоит отодвинуться нередко шелестящему и хрустящему занавесу снежного леса Луны, она выйдет: тихая, огромного роста девушка, с сияющей кожей, волосами и одеждой, у нее зеленые чуть раскосые глаза, слабый румянец щек, на бледных губах порою лишь слабая улыбка,  едва-зеленоватые волнующиеся локоны, ниспадающие точно от ветерка на складки простенького приятной синевы платья с вырезом, причудливая корона из белого мрамора в виде шариков-ушек с крохотными сережками, чтобы скрыть настоящие, застегивающаяся сразу на подбородке и с той же сверкающей неугасающей звездой бриллиантом в центре.

Луна печально окидывает свои покои, изредка порываясь улететь в бесконечную высь... на огромных крыльях белоснежного зверька, что был почти гигантским, но не слишком большим для своего вида, с явно выраженной шейкой и грудкой, с непропорционально большой головкой, коротюсеньким тельцем, крошечными задними лапками и длинными-длинными передними, у этого создания были тоже зеленые глаза, как и у всех сородичей, сотворенных когда-то миром Луны, нежно-розовые носики и глубинки маленьких ушек, несмотря на когти и внушительные размеры с массивным хвостом (это были миролюбивые кады, верные стражи белых его долин).

И вот снова она летит, сквозь почти вечный холод своей планеты, навстречу... черепашке, слоникам, все тоскующим в звездных мерцающих водах бескрайней синевы без нее и...

Без розовато-красноватой планетки в кольцах, с мистическим гулом опоясывающих ее, точно магический циферблат, как невиданные весы, они наклонялись во все стороны от непрерывного обдумывания, переживания, противоречивых порывов... на этой планетке тоже были день и ночь, только дня было больше, а ночная прохлада была слабой, томящей, быстротечно таяли капельки дождя на паутинках джунглей, пестрящих сочными красками, пьянящими ароматом цветами, спелыми фруктами и ягодками, стыдливо прятавшихся в алом тумане заката...

Там, в мерцающих светлячками, в шелесте листвы, тоже охраняли чутко леса кады, только они были совсем другие - с радужными глазами, зеленоватыми носиками, более крупные, чем их белоснежные братья, с более мощными когтями, и пушистая густая шерсть их была ярко-красной, переливающейся, почти рубиновой. Здешние эти зверьки, напоминающие морских свинок коротким тельцем и огромной мордочкой, и льва - хвостом, тоже были спокойными и дружелюбными, потому совсем не боялись своих соседей и уважали их - рассу существ, питающихся травой, бегающих на лошадиный манер, но с длинными железными рогами вроде бычьих, - рыжеволосые кудрявые юноши и девушки и дети, с тонкими чертами лица и фигуры - минозавры - свободное и в случае нужды - воинственное племя, верно чтило память и обряды послушания лишь одному существу...

Это был светло-светло-розовой, почти белой расцветки единорог Сатурн, с зелеными глазами, периодически показывающийся им вожаком кадов - сильного, сурового с недругами этого самца легко было отличить по еще более короткой и коренастой шее, плечам и груди, по поясу из ослепительного темно-зеленого серебра, переходящим в подкладки на верхние суставы передних лап и шлем, украшенный пронзительно белым камнем...

Но никто не видел его истинного образа - как только последний минозавр забывался дремой, и на стражу сна семей кадов выходили первые зверьки их, вожак их, уединившись, превращался в единорога, а после бежал, бежал без оглядки, тоскуя по светлому-светлому лесу, который был только в мире Луны. Иногда его сердце не выдерживало тоски по нему и... его хозяйке, тогда он, бережно укрывая листвой опавшие лепестки самых нежных цветов и только уснувшие или распустившиеся их бутоны, и поворачивался всем телом, всем взглядом и сердцем, памятью туда, откуда лился мягкий белоснежный свет...

По ниточке его спускались и вновь уносились ввысь разные существа той и этой планеты - вяфки - полупрозрачные искристые собачки всех пород, дивный жучок, с иссиня-черной спинкой, усыпанной приятными белыми пятнышками, ламантинчик Нерей, любящий плыть в бескрайних морях тех планет вместе с медузкой Бузей и белыми тритончиками, дельфином, скатом, с розовой оборкой и глазками, прелестными рыбками - точно лепестки, роскошного хвостика, чуть ли не со спинки и с самой головки; с умными глазками и философствующие о чем-то своем упитанные важные, с щечками и усиками во всю длину крылышков-плавников, тоненькие, светящиеся красочной чешуей малыши, они были самых тонких цветов: розоватые, приятно-алые, чуть синеватые, мягко-апельсиновые, светло-солнечные, чуть салатовые, белые; и многие другие...

У последних ступеней этой лестницы стоял преданный привратник - бог Анубис, мужчина с головой черного пса, в человеческом облаке показывающийся в виде юноши с короной фараона, с белыми ободками у бровей и на щеках, в черной тунике и с двумя мечами-лезвиями света - желтый и красный, у первых - его сестра, Баст, женщина с головой кошки, превращающаяся в задумчивую девушку с короной фараона с длинными, как косы, концами, и белыми ободочками у глаз и щек, где-то посередине лестницы стояла крошечная по сравнению с ними, маленького роста, Алая Девушка...

Даже Луна не знала, откуда она прилетела и что она делает на планете Сатурн, как ее зовут и зачем она так часто появляется в ее мире. Условно говоря - она была не то ближайшим помощником хозяина соседней ало-розоватой звезды, не то... его отражением, одним из обличий!.. Эта странная девушка, едва доходящая до пояса ей, со светлыми, почти белыми волосами, кожей и глазами, чуть раскосыми тоже, подетыми ало-розоватой дымкой, в открытом восточном легком одеянии, с короной, состоящей из легких перышек на ободке из золота, розового лепестка, падающего на лоб в середине цепочки и тонких сережек - ободков по бокам; задумчиво отчего-то молчащая, тоже смотрит и ждет черепашку со слониками, что вдали плывут в созвездиях, и будто ее частица, просто в какой-то миг заблудившаяся и теперь не может найти ее...

"Не Сатурн ли ты? Ответь, прошу!.." - не раз спрашивала свою загадочную подругу Луна, отводя взгляд, в смущении наблюдая, как... белые кады вместе с рубиновыми с радостью неторопливо прогуливаются, мощной передней лапой осторожно ловя переплетающиеся в танце розовые, красные, белые лепестки и перья неузнанных птиц, а среди минозавров до сих пор явственно слышно эхо ржания счастья (они общались с единорогом)! И ее крошка со всех складочек бросался прятаться и с глухим писком округлял еще больше глазки и замирал, будто видел уже узнанный - или, еще лучше, - незнакомый замок; только завидев переливающуюся фигурку Алой Девушки. Внимательно смотрел на нее и Совенок, что жил в лесу Дождя Алмазов - он уже что-то понимал, и опускал бусинки глаз, проводя ими улетающих вместе розовых попугаев, точно предчувствуя, как...

Однажды, в спирали бесконечных звезд, Луна, уносясь в звездном вихре, под звуки волшебных самых тонких невидимых инструментов, вдохновленная, ловя ушками сквозь мрамор причудливой своей короны нотки то арфы, то флейты, то лютни, то колокольчиков и перестукиваний ветров, каких ее планета не знала, как точно чье-то биение сердца и дыхание, чья-то близкая и знакомая до трепета тень были рядом и помогало воплощать свою задумку; проводила пассы руками, забывая обо всем, отдаваясь полету, направляя свое сияние и тепло на... тотчас забившийся пучок света, принявший форму яйца. И с новым восходом белого светила на обоих мирах (ее и создания Сатурн) - скорлупка яйца треснула, в красоту звезд тихонько окунались глаза новорожденной черепашки и слонят на ее панцире, течение знаков зодиака, скрестившись, бережно отнесли их вдаль, девушка, не имея сил сопротивляться чарам музыки, стараясь не закрыть совсем глаза, попыталась оглянуться - скользнула тень, что стояла позади нее и тотчас исчезла, ало-розовая и так пронзительно четкая (увидев рождение черепашки и ее четырех спутников и заметив эту тень, Луна потеряла сознание)...

Она очнулась в снегу своей планеты, и задрожала - по ее телу все еще пульсировали излишки света, но снег обжигал холодом, с усилием она хотела встать и не могла - нет сил, желания - мысль укрыться снегом и забыть хоть на миг все произошедшее - тень и ослепившее, пронзившее насквозь сияние, точно не только свое, - клонила в пух белого льда... пух? Луна осторожно попробовала шевельнуться - не было... желания - так уютно, тепло, и то были не только снежинки, но и лепестки с перьями, запела, закружилась в глубине леса белая птичка, привычно ласково урчали кады, прогуливаясь хвост о хвост и, чуя и свою хозяйку тоже, подавали друг другу знаки оберегать малышей, самок, стариков и еду, держаться друг дружки; все вроде пошло по-старому...

Девушка пробовала вздохнуть глубоко и, наконец, подняться, но не могла - застегнутая и тяжелая корона, пробегающий холод сделало ее дыхание частым, как будто по всей фигуре пробегали маленькие иголочки (небольно, но соображать с ними - как в тумане, теплом, искристом, и вместе с тем - прохладном и осыпающемся дождем из лепестков)

"Надо вернуться к Сатурну" - притихло скользнул взгляд Луны вниз и она с решительностью еще раз попробовала подняться - не выходило - со спины зияла еще незажившая рана.

Девушка вскрикнула, вспомнив о ее причине, снова упав и не зная, куда идти дальше, хотя ей была подвластна не одна планета: единорог, которого она вынуждена была увести из светлого-светлого леса, единственный тот, кому радовались зверушки, друг кадов и моржиков с щенятами... Он отчего-то с некоторых пор впал в такое отчаяние, что побежал за ней, не осознавая, что творит, едва не пронзив ее рогом; не то отгоняя от себя, не то желая вернуться - навсегда запомнила Луна тот миг и его взгляд, отбросивший ее белым кадом с надломленными крыльями броситься под защиту этих самоотверженных зверьков; почуяв страдания девушки, один из них уже мчался на помощь; она обрадованно ступила ему навстречу, и... тотчас отшатнулась - перед ней тяжело дышал вожак рубиновых кадов.

"Сатурн, прости!" - только и смогла шепнуть Луна, отвернувшись и обреченно зашагав было обратно, вспомнив о том, что черепашка, слонята, мир Сатурна и ее нуждаются в ней, надо только незаметно юркнуть к себе в покои большеухим крохой со звездочкой на лбу, чтобы начать...

"Ты вроде давно знаешь кадов и так и не поняла, что от них не скрыться?" - раздался в тишине... мужской голос, который совсем не походил на тот, что был у Анубиса.

"Кто здесь?" - встревоженно осмотрелась Луна, понимая, что все на планетах все же живет и будет жить своей жизнью; в небе не было никого, по сторонам и впереди - только рубиновый зверек в латах, может, послышалось, или то еще все музыка не покидает ее, и даже не она, а что-то такое, что несомненно было и есть, но что?.. Ощущая, что мысли отказываются работать, девушка собралась с духом, погладила вожака кадов по макушке и, опустив голову, медленно пошла вперед, искать единорога.

"Останься, прошу!" - внезапно ее несильно схватили за руку, тот же голос.

Чувствуя, что она начинает дрожать от непонятной все еще ей робости, Луна, приготовилась оградиться своими потоками сияния и тепла от преследующего Анубиса, что тоже мог менять обличье и голос; или...возможно - чужака (кроме единорога Сатурна, которого она любила больше других творений всех планет, и него других мужчин просто не может быть, самцы минозавров и кадов не в счет; неужто опять гость, надо разобраться).

Она повернулась и... широко раскрыв глаза, выдохнув от изумления, без сил, качнувшись едва вперед, чтобы обернуться, упала на руки мужчине, окруженного ало-розовой дымкой, в белом убранстве и с убранным мечом, на голове у него была корона из золотых перышек, на лоб падала цепочка с нежно-розовым лепестком посередине.

"Ты - Алый Юноша, брат Алой Девушки?" - едва выговорила она, слабо пробуя высвободиться (он бережно приближал ее к себе, обнимая).

"Я - Сатурн - тот, которого ты любишь и который любит тебя, тот, кто тоже сотворил эти миры и подарил их тебе... Нам... Ты не ошибалась... Поверь, не ошибалась - заключил он, глядя в ее глаза, - Алая Девушка - это была лишь Моя Тень"

"Не может быть, я видела единорога" - Луна побледнела и ее сияние задрожало от предчувствия, догадки, как назвать это - она запуталась; тяжелая корона клонила ее голову, но она сделала усилие над собой и подняла ее умоляюще, обращая к мужчине. - "Я устала, помоги мне, если ты Сатурн, то... Прости меня, прости за все, я всегда любила тебя больше всех планет... Неужели тогда..."

" "Тогда" уже почти не имеет значения, у нас есть настоящее и настанет в свое время будущее..". - тихо кивнул он ей, наклоняясь к ее уху, пробуя расстегнуть корону.

Сатурн, дав знак вожаку кадов вернуться к своим, повел ее в светлый-светлый лес, вновь укрытый снегом, но вечно цветущие волшебные деревца не уставали ронять белые, красные, нежно-розовые лепестки, ввыси летает белый соловей, поднимаясь к бесконечному лучику, белому, мирка Луны, она слушала с сожалением его вспоминания и хотела отдать свои, но не могла - слишком многого она не смогла понять и простить себе, потому не имея сил сказать, ее губы замерли, приоткрывшись, глаза вопрошающе поминутно, опускаясь или обводя просторы вокруг, осторожно касались глаз того, кто снова был рядом, в лучшем месте ее планеты, и, видно, от осознания этого прощает все, и хочет услышать ее голос.

"Но как же?.." - наконец нашлись скупые слова и отчаянно бережно поднялись взглядом Луны в его душу (как и раньше, она осторожно погладила его рукой, легонько касаясь теперь его руки).

"Я понимаю, ты хочешь услышать все... - долго молчав, сказал Сатурн. - Если можно, услышь меня. - он закрыл глаза, потом снова открыл их, (такого взгляда он не дарил никому), только ей, приготовившись вырвать из сердца самое сокровенное (для нее, Луны) - Зачем все это, если б не ты? Если б я не осознал, что ты вправду любишь меня?.. Я честен с тобой, как ты со мной, и не потерплю какого-то пустого или ненужного надрыва, даже если он будет жертвой и ради меня - у меня тогда разрывается сердце и не знаю, как помочь, поддержать и защитить тебя. Да, в моих силах держать свою планету и не одну ее, да зачем они мне одному? Есть у меня преданные друзья и родня, ты их знаешь - Анубис, Вождь Минозавров, Белый Соловей - можно сказать, это моя душа отчасти: я бы не справился без них и потому создал вожака кадов, превращаюсь в единорога, дабы оставаться с ними и вместе защитить наши хрупкие мирки... Но... Разве я оставлю тебя одну справляться с ними?.. и ты права, Алая Девушка - моя Тень, я создал ее ради тебя; теперь я оставляю ее в покое и с тобой полностью открыт... Знаешь, я признаюсь, просто не видел другого выхода сказать тебе: как только ты, пожалев меня, оставила меня в этом лесу, все оставалось со мной, было тепло и хорошо, как это видели его другие обитатели, я же... был в еще большей расстерянности, чем сейчас, думал, что сойду с ума - мне было больно до того, что как только ты увидела мои страдания и захотела прийти на помощь, я нечаянно ранил тебя.... Раскаиваюсь, ты все видишь... - (ало-розовый туман в его лице и фигуре осел и стал редким - все забелело, как сияние Луны) - Но когда ты вернулась, я.... Не нахожу слов, что творилось в моем сердце - все прекрасно... пронзительно осознавая, я полюбил тебя еще больше... Я люблю тебя!" - бессильно чуть повысил голос он и заговорил после паузы снова, тоже задрожав и придвинувшись ближе.

" Я люблю тебя тоже, моя луна!.. Мне одиноко и пусто без тебя, мне не верит никто, но ты... Вот просто когда чувствую или представляю тебя рядом, мне больно и легче одновременно, я начинаю думать о том добре, что ты сделала для меня, о твоем дивном мире и тебе... - Сатурн пронзительно всмотрелся в глаза девушки, мягко наклоняясь, - и начинаю вспоминать тебя всю, разную, когда ты урчишь другим кадам в небе, гуляя с их малышами, ловлю каждый шелест веток, если понимаю, что там ты, робким и пушистым комочком с ушками и звездой в лобике, чутко дремлешь... Но более я люблю не твои обличья - тебя, принимаю, жду, и... Луна, я увидел тебя!.. Может, ты до конца меня тогда и не знала, просто мой взгляд остановился на тебе... Вот и сейчас не могу отвести его от тебя, твоих зеленых глаз и волос, ресниц, лба, щек и губ, от твоей шеи и плеч; от твоей фигуры; тебе стоит только показаться, как меня начинает раздирать тоска и желание еще раз тебя увидеть и услышать... просто почувствовать твои шаги и твое прикосновение..."

Луна чуть хотела отклониться, но он не дал ей, торопясь высказать: "И когда я остался после первой нашего расставания в светлом-светлом лесу - тебе надо было вернутся, ведь твой мирок соскучился по тебе и это чувство передалось тебе, меня пронзила дрожь - ты уходишь. Охватил страх больше никогда тебя не увидеть и потому я стал догонять тебя мыслено, в мечтах, гладить, обнимать и целовать, без памяти, потеряв контроль над собой... Все, все, только не оставляй меня в одиночестве вновь... Ты же любишь меня, я чувствую, почему ты убегаешь? Не бойся ничего!.. Это правда, я думал и кричал без слов так, и сейчас тоже... У меня нет сил расстаться с тобой вновь, я люблю тебя! Да, может, странно, дико, как угодно, но... Люблю тебя!.. И как только ты заблудилась в моих джунглях, я бегал как не свой, лишь бы найти тебя и освободить тебя от пут Царь-Дерева (кругом стоял шелест листьев всех тех деревьев, что кружатся в его пещере, и он заглушал мои шаги, навалившаяся листва скрывала тебя от меня, но... Ты, наверное, не забыла, как..."

"Я все помню" - тихо ответила она. Проводя пассами света, вырывая снова потаенные льдинки сомнений и обид из воспоминаний, запускала сюжеты из светло-светящихся очертаний, один за другим: вожак кадов, пытаясь прорвать живые веревки Царь-Дерева, бил мощным хвостом, махал когтями, пугая и точно нападая, что совсем не походило на мирных членов его стаи; отчетливо удар за ударом от длинных лап невольно ранили хрупкую Луну и в один момент она почти безжизненно повисла на путах; громкий хруст (они упали, но рубиновый зверек в латах, жалобно гулко завыв, дрожал всем тельцем, ощетинясь, как бы борясь с самим собой - он понимал, что его хозяйка, да и вообще... слабая, одинокая девушка вот-вот может умереть без его помощи; или именно это пугало его, пронзало огромные переливающиеся глаза ужасом стыда перед собой? Так или иначе, вожак кадов, терпеливо, но твердо рыкнув, скрылся из виду...

Луна долго не понимала тогда, что происходит, как теперь относиться к своим любимым существам, да, немного другим, возможно, теперь совсем другим, но... вопреки логике, обстоятельствам, глазам, с невольным страхом цепко ловящим то одну рану, то другую, то чужие джунгли из которых возвращаться в родные целую вечность, вопреки всему она молила себя только об одном: "Не уходи, любовь, из моей души... Кто без тебя из кадов выживет, если я перестану тебя испытывать к вожаку? Это... Не он, не он! Его что-то или некто принудил быть таким!.. Надо подумать, подождать, осмотреться...". Махоньким, незаметным зверьком с умилительными большими ушками и огромными глазками, со звездочкой на лбу, она с трудом вернулась в свои заснеженные покои; думая... Вернуть все, как было - чистое, белое сияние почему-то уже не то, и какой-то алый, розоватый оттенок появился в каждой снежинке или штрихе тени, словно поблизости печально томилась чья-то душа, не зная, как унять боль...

С трудом выжившие минозавры, оправляясь от нее, заплакали, отказываясь от травинки и сна - ушел единорог, что-то случилось с их надеждой и мечтами, и теперь они почти совсем как лошади, просто бегали племенем с места на место, чуть что - наклоняя голову, выставляя острые рога и показывали шипы, спрятавшиеся на кистях руки; и не узнать их тоже, некогда радовавшиеся распускавшимся фиолетовым розочкам и радужным пещерам; Значит, они не причина, они ведут себя как стражи снежных лесов и красочных джунглей, впрочем, старающиеся быть такими же спокойными и занятыми заботой о друг друге и более мелких соседях, урча и поводя длинными хвостами; что же делать? Девушка снова и вновь обходит планеты, свою и Сатурна, впервые ощущая пронзительную смену света и тепла на них, но ловя кожей дрожь - полупрозрачный малыш ее мирка испуганно забился под пенек и не решается оттуда выйти - запертые кошмары вырвались без хозяйки планеты наружу, такие, что даже он боится, и одной ей не защитить перепуганных, смутившихся жителей своих владений...

Первая мысль Луны была - обратиться к единорогу, ведь они были лучшими друзьями столько лет, и... нет, она любит и верит ему, неужто он больше не вернется, и покинул даже Светлый-светлый лес, созданный для него и оберегаемый от всех бед? Она остановилась и, закрыв глаза, тяжело выдохнула - нет, это вольное, близкое ей существо, вольное (свободное)! Он не игрушка, она его любит... Любит... Что ж, надо научиться быть без него, может, он еще вспомнит о ней, может... Сейчас другие задачи, столько их накопилось... Пока она гуляла вместе с Сатурном по чудесам своей планеты, по уголкам его мирка, во всем видилась лишь сказка, и были силы и выходы спасти любое волшебное творение, а теперь... Ну, что ж, теперь так, как есть...

Луна, как можно тверже, пытаясь скрыть обреченность, пошла в атаку одна, столкнувшись лицом к лицу с одним из самых страшных существ, что отбросил войска Анубиса и Баст даже, Красным Человеком; черно-красное лицо его озлобленно-холодно подсвечивалось маленькими желтоватыми глазками, замок его, вечно наполненный гостями и трофеями, готовил свои ловушки для храброй, но все же слабой в схватке девушки, силы были неравны и Луна... Как тогда, отчаянно выставила руки, показав готовность защищать всех своих созданий и их мир - все, что она любит, ни смотря ни на что, до конца (противник вот-вот нанесет свой последний, победоносный удар)...

Упавшая, она ждала своей участи, больше не превращаясь в зверька и в белого када с крыльями (даже того, с кем сражаешься, можно уважать и потому не забывать о честности); Красный Человек вплотную подошел, приготовив алый длинный клинок света; но... Вдруг отступил и точно исчез, словно и духу его не бывало; последнее, что видела Луна в наступившем темно-бело-алом тумане, густом и неприятном, вязком, это убежавшую к себе в замок фигуру Человека, уносившего на своих руках еще одну, ранее никогда не встречавшуюся ни на одной планете, тонкую, точно... девушки в восточном, легком наряде, от которой шел чарующий алый свет!..

Вскорее от его потока Красный Человек ушел и больше его не видели ни на одной, знакомой Сатурну и Луне планете, Алая Девушка... Это странное творение также покинуло владения самого жуткого создания, хотя по своей красоте, мягкому нраву вполне могла с ним ладить и, быть может, осчастливить; но вскоре до девушки дошел слух, что незнакомка сбежала от ее врага; не желая ему что-то простить, хотя ничего плохого он ей не желал и готов был разделить, отдать все сокровища и трофеи, всю свою силу ради того, чтобы быть с ней; она убежала, не оглядываясь, вылетев в окно замка Красного Человека, и только ее и видели крошечные круглые глазки, спрятавшиеся от всего, что творится за бледно-сияющей луной...

Огромная, задумавшаяся прекрасная девушка, носившее это имя, с мягкими светло-сияющими чертами лица изумилась, что пришедшее существо никамими судьбами не хотело объединиться с самыми могущественными богами - привратником Анубисом и его сестрой Баст; да и чего греха таить - Луна отчетливо увидела теперь, как искала дружбы с незнакомкой умиротворенная фигурка с длинными косами на манер короны фараона, поглядывая снисходительно зелеными глазами с белой каемочкой, как ее брат вздыхает по таинственной Алой Девушке, воя по ночам, уединившись от своего войска...

Анубис внезапно скрестил оба меча, убивая собственное порождение, чтобы только избавить от страданий, как ему казалось, прекрасную манящую живую загадку, все светившую издали алым приятным светом, чем... подорвал ее доверие и Алая Девушка сказала ему: "Подумай, что ты делаешь?!" (Мечи вспыльчивого бога нанесли новые раны одной из подопечных его собственной сестры, ни в чем невиноватой, тихонько охранявшей себе неувядающие розы и лучики солнца, облака, что росли из ее сердца, не без боли); увидев последствие, Баст отказалась от мысли дружить с ней, как будто это все - ее вина, просто стоявшей между ними на лестнице эпох и мыслей, чувств, круговоротов стрелок звезд и туманностей...

Луна всмотрелась в лицо Девушки, покидавшей ступени самых главных хранителей планет: что было на нем - сожаление, гордость, радость, тоска? Сияющие алые искринки вокруг мешали разглядеть ей до конца, полностью увидеть и осознать, вдуматься... И события, невольно, как распутывающиеся нити, все разворачивались дальше, вперед, не то в прошлое, не то в настоящее, не то в будущее; и она с трепетом, затаив дыхание, вместе с мужчиной, тихонько и незаметно глядевшим на нее и на них; смотрела, как...

Алая Девушка бродит по ее владениям, точно ищет кого-то, ей непривычно после теплого и яркого мирка оказаться в царстве снега и сумерек, но в глазах ее было одно: "Это ее мир, таков ее мир, Луны". Девушка с упоением и каким-то сожалением ловила розовые и алые лепестки, снежинки, смотрела, как они почти не тают на ее маленькой ладошке; одинокий лес, светлый-светлый, снова под снегами, вдруг что-то мягкое, вихрем, капельками, стало падать ей на плечи, бережно касаясь, тихонько, как бы боясь потревожить и оставить в то же время, это были как крылья незримого ангела, встревоженного ее печалью и спешившего к ней; она оглянулась - никого, и только снегопадом, теплым, мягким, точно напоследок, падали белые перышки... Алая Девушка подняла голову вверх - там, мелькая среди заснеженных пушистых и высоких веток, бился... в свободном полете белый соловей, то порываясь навсегда покинуть лес, то возвращаясь к нему, не в силах оставить тонкую, чистую красоту тишины его тропинок, шелеста мороза и опадающих лепестков, то, что когда-то воспели его сердечко и горлышко, и теперь он, как в беспамятьи, все пел и пел песни, искал новые, но все нотки возвращались... сюда, в светлый-светлый лес, в котором гуляли единорог и прекрасная девушка, в немного синем платье, сияющая и точно сотканая из белоснежного света...

"Луна!" - ахнула Девушка, едва не ударившись, упав на снег и ощутив обжигающий холод, глядя вслед уносящемуся дальше в лес соловью, как... На себя: она тоже не знала, куда идти, вернуться, может, напрасно она покинула свой дом на планете Сатурна?.. Стоп! (дрожащая Луна внезапно широко взглянула, всмотревшись в ее взгляд - "Это я ошибаюсь, откуда я знаю, ее ли это дом? И кто она вообще? Он - (она стыдливо-осторожно опустила глаза в сторону мужчины, испытующе молча смотревшего на нее) - говорит, что она - лишь его тень, вызванная ради меня и что он - Сатурн, таков, какой есть... Почему я просто не могу это принять, ведь... Я вправду никогда не помнила, чтобы жила где-то Алая Девушка... Но и Сатурна я таким никогда не видела... Ничего не понимаю, отчего? Если это ты - мой любимый, единственный единорог Светлого-светлого леса... - Если это ты... Помоги мне, я буду тебя еще больше хранить! Пожалуйста, прошу..." - глаза ее снова аккуратно встретились с его взглядом...

"Я все сказал, да и нужны ли нам теперь слова, чтобы понять друг друга?.." - вздохнул он, явная грусть и сожаление чувствовались в его голосе (он, очевидно, желал освободиться и освободить Луну от тумана всякого рода, оставить только сияние, пусть и новое, но... Нечто не давало ему это сделать, что-то мешало, отвлекало, не отпускало... И он снова осторожно придвинулся вместе с ней к поплывшим вновь маленьким миркам не то прошлого, не то будущего...

Где-то там... Алая девушка остановилась и, бесцельно возвращаясь к себе, пытаясь образумить, что найдется, чем заниматься, хоть и немного лун и сменилось, ничего не упустится при желании... Она стала на место привычного всем правителя мира Сатурна - новая роль, новые проблемы, не так быстро и легко, как разделять обязанности привратников той Лестницы; да и жители, признаться, что-то не в восторге от нее, а если и было облегчение и радость - то быстро сменились тоской по старому хозяину: никогда еще ими не правила девушка, да и сам мирок не предоставлял таких условий, чтобы она правила - жара, резкие и короткие ночи, суровые, куда более суровые кады и орда минозавров, с которыми шутки плохи. Ну, что поделать? Надо возвращаться к тому, что надо, необходимо! - и Алая Девушка одела привычные вожаку кадов зеленые латы, единорогом поскакала по долинам засушливым, полным кровожадных и несправедливых к более маленьким и добрым зверюшкам, джунглей; ("Так это все правда!" - ахнула Луна, не имея силы закрыть глаза - она понимала, что лучше увидеть все, как есть!) - острому рогу чудной лошади приходилось ранить, калечить, отстаивая порядок, справедливость, не допуская хаоса, способного разрушить самый стойкий мирок...

Но никто не видел слез Алой Девушки, как она бежала... в сторону белоснежной планетки и долго-долго думала, смотрела на нее, тянула руки, без слов поздывая тех, беленьких мирных зверьков, снежные долины и голос белого соловья, что был будто стоном ее души; "Луна, зачем мы расстались? Зачем ты покинула меня? Зачем?.."

И потом навязчиво-утомительно рассудок нашептывал: "Никто никого не покидал, просто так получилось... Да не ты ли оставил ее, чтобы спасти от Красного Человека? Вспомни, как она вынудила тебя бежать из Светлого-светлого леса..."

"Не помню" - тотчас раздавалось внутри Алой Девушки

"А ты вспомни! Твой мир пошел крахом, ты все бросил, чтобы отвлечь от нее того, кого она сама допустила явиться на свою планету; и... Ты опять за старое?!"

"Что ты понимаешь под словом "старое", Сатурн? Ничего старого нет, как нет ничего нового... И ты сам это знаешь... Ты что, сам себя перестал слышать?! Очнись!"

"Вот именно, очнись и забудь о Луне! У тебя собственная планета есть, и ты обязан оставаться на ней... Перед ее жителями обязан, твоими помощниками, твоими творениями... Ты Сатурн или Алая Девушка?!"

"Как я могу забыть ее доброту ко мне, и смысл это забывать? Такой же доброты просто нет, потому, что другой Луны тоже нет! Да, она гигантская, да, ее планета покрыта больше снегами, да она улетела, но..."

"Но что?"

"Прикажешь мне покрыть туманом забвения тепло ее, ее свет, причем целый Светлый-светлый... лес мы вместе создавали и мне всегда там были рады, забывая дожди и незнакомцев, она просто прогоняла туман и чужое, чтобы сохранить этот лес для меня!.."

"Никто не заставляет тебя следовать ее примеру, прежде всего она сама... Не она ли, хоть и плакала, но говорила: "Я люблю тебя, мой единственный единорог, и без тебя целый мой Светлый-Светлый лес, что живет только с тобой, будет грустить, как и я... Но ты ведь хозяин в нем, и... И ты волен скакать, куда угодно... Если позволишь, буду тебя лишь ждать..."

"Выходит, ты не слышал этих слов? А если и слышал, какой-то туман не пускает в твое сердце их свет..."

"Да нет никакого тумана, Сатурн, Луна напустила свой на тебя!"

"Что ты врешь?! - заорало что-то внутри ее ревом разьяренного рубинового сурового када. - От нее исходит нежное, белое сияние, я чувствую его до сих пор и оно зовет меня, вопреки всему..."

"А ты не иди!" - хмыкнуло нечто, умывая точно руки с шипами, пытаясь смыть кровь от ран, что не заживают.

"И что дальше? Это все, что ты можешь мне предложить?! "Не думай о Луне, займись своей планетой... Да я и так ею занимаюсь! Одному мне не справиться! Я не справляюсь один, не видишь что ли?!"

"Поищи себе помощниц... А она не оправдала твои надежды, и еще скажи, что я не прав!"

"Луна меня ни в чем не винила, и я ее знаю довольно долго, и увидел все ее черты, так что же? Она все мне прощает и простит... Другие так смогут, чисто, самоотверженно, всегда? Вот тебе вопрос, заткнись и думай..." - и невидимые рога как минозавра боднули бешенного дракона, со всей скорости, наскоком, не думая, заступившись за невидимого крошечного, забившегося в угол детеныша када (хотя в природе эти существа сохраняли паритет и ни нападали, ни защищали друг друга)

"М-да..."

"Ты поговори мне еще! - воинственный нрав, отдающий эхом взбешенного ржания заступник