ЕДИНСТВЕННЫЙ МОЙ (часть 3 )

Ася выписалась из больницы, и ее привезли домой.  Мурад смотрел на нее, похудевшую и осунувшуюся, с нежностью.

Влюбленные друг в друга, они  все чаще стали оставаться наедине, а  потом уже и встречаться. И что было странно - оба почему-то стеснялись своих домашних, старались скрыть от них свои новые отношения. И это им удавалось, потому что родные и близкие  слишком уж привыкли видеть их вместе и воспринимать как брата и сестру, а  потому и в мыслях не допускали других   отношений между ними.  

Мурад, у которого уже были женщины, к Асе относился совсем иначе – он даже руку  к ней протянуть боялся, как бы не обидеть, как бы не позволить себе лишнего в отношениях с любимой.

Однажды вечером они  гуляли в парке, где  повсюду  встречали влюбленных. Некоторые пары целовались, другие шли в обнимку. Ася неожиданно повернулась к Мураду  и срывающимся от волнения голосом   спросила:

- А почему ты меня никогда не целуешь?

Мурад растерялся. Тот случай, когда в ответ на признание девушки он, не сдержавшись, неожиданно для себя, поцеловал Асю в губы, так и остался единственным. Мурад молча смотрел на любимую, он был не в силах объяснить,   что он так дорожит ею,  безгранично бережет и уважает ее настолько, что боится обидеть одним нечаянным прикосновением. Ася смотрела на него снизу вверх – Мурад был намного выше девушки. А он вдруг  почувствовал, как   начинает кружиться голова от близости ее распахнутых темно-синих глаз, полуоткрытых, ждущих его поцелуя по-детски пухлых губ.

- Аська, понимаешь,  я просто боюсь…- ответил он, чувствуя дрожь во всем теле.

А она молча поднялась на носочки и потянулась к его губам. Поцеловала его неумело, по-детски, но тут же, застеснявшись, убежала вперед по аллейке. Он догнал ее, обнял и крепко, страстно поцеловал в губы. Она ответила на его поцелуй, а потом, отодвинувшись от него, спросила, глядя прямо в   глаза:

- Мурад, ты  ведь  меня никогда не  бросишь?

- Никогда, - даже не задумавшись, ответил Мурад. - Я всегда буду рядом.

Но очень скоро им  все же  пришлось расстаться, хотя   оба думали, что   даже долгая  разлука ничего не изменит в их жизни.

Мурад окончил вуз и был рекомендован в целевую аспирантуру при МГУ. Ася в этот же год  поступила на первый курс мединститута, она всегда училась хорошо и, к удивлению многих,  справилась с вступительными экзаменами и конкурсом  сама, без  денег и связей.

 Накануне отъезда Мурада  в Москву они   сидели у Аси на кухне. Бабушка уехала в село к родным, и влюбленные  были сейчас одни в квартире. Ася долго плакала, хотя  Мурад  обещал ей звонить часто и приезжать при первой же возможности.

- Если ты перестанешь плакать, - сказал он тихо,- я скажу тебе сейчас что-то очень важное.

Девушка еще продолжала всхлипывать, но изо всех сил старалась успокоиться. И вскоре, глядя на него распухшими от слез глазами,  спросила:

- О чем ты, Мурад?

- Я люблю тебя - это ты знаешь. Но ты еще не знаешь о том, что  ты моя невеста. Вот я тебе и сообщаю - как только  закончу учебу,   мы с тобой поженимся. Ты   же согласна  стать моей женой?

Глаза девушки засияли:

- Да, Мурад? Да? Это правда?

- Конечно, правда.  Как же иначе, если  мы с тобой любим друг друга.

- Я люблю! Это правда, я люблю тебя!!! - почти крикнула Ася.

- А я  что, не люблю, глупенькая? – улыбаясь, спросил ее Мурад и привлек девушку к себе.

У него закружилась голова от этой  нечаянной  близости, от запаха ее волос и вкуса ее солоноватых от слез губ. Мурад  усилием воли сумел оторваться от любимой, сдержаться.

- Мне, наверное, лучше уйти, - сказал он. - Пойду я, Асенька. Завтра увидимся, я ведь только вечером уезжаю. Мурад  сделал несколько шагов к двери и обернулся.

Ася смотрела на него, и в глазах ее  опять заблестели  слезы.

-Почему  ты  плачешь, моя хорошая?

- Мне кажется, что у нас с тобой  ничего не будет. Почему-то мне кажется, что мы не будем вместе, - ответила она и, помолчав, добавила:

- Я знаю, почему ты уходишь, почему дрожишь. Знаю, чего ты боишься.  А хочешь, я уже сегодня буду твоей женой? Хочешь? Какая разница, мне ведь, кроме тебя, никто никогда не будет нужен. Я буду только твоей или ничьей больше, понимаешь? Твоей или ничьей!

Мурад смотрел в ее чистые глаза и понимал, как эта девушка безгранично дорога ему. Он любил ее всей душой, каждой клеточкой и у него, в отличие от Аси,  не было ни тени сомнения, что они будут вместе. Девушка  протянула к нему руки, и он крепко прижал ее к себе, но   почти  сразу оттолкнул.

- Все, Аська, я ухожу. А ты закрываешь двери и ложишься спать.

- Мурад, но   ты уже  завтра уезжаешь,- заплакала она опять, - давай еще немного побудем вместе, поговорим. Если не хочешь здесь, я пойду к вам, можно? Там же у вас тоже никто не спит, я знаю. Соня твои вещи собирает, мама готовит. Я хочу к вам.

- А я хочу, чтобы моя невеста сейчас легла спать, а завтра была красивой. Ты только посмотри на свое распухшее лицо. На фронт меня, что ли, провожаешь? Не надо так плакать - плохая это примета.

-Я не буду, не буду, - прошептала ему Ася. - Только ты не говори   о плохих  приметах. Разве все не от нас с тобой зависит?

- От нас, – улыбнулся Мурад.- Но в жизни всякое бывает. Вдруг ты меня не дождешься, разлюбишь, встретишь другого человека.

Ася ладонью прикрыла его губы:

- Я тебя разлюблю? Я не дождусь? Я?  Даже не шути так, Мурад, даже не шути. Ты - единственный мой! Никогда никого в моей жизни больше не будет. Я тебя дождусь. Если даже придется ждать очень долго.  Я же сказала тебе - я буду или твоей или ничьей.

На следующий день  Ася, выбрав момент, когда они были одни, сказала:

-Мурад, я не пойду провожать тебя на вокзал.  Я не смогу этого выдержать. Буду плакать, и все обо всем догадаются.

- Родная моя, как хочешь. Но  мы    не будем  делать из наших отношений     секрета.  Как только приеду  на первые же  каникулы, поговорю  с мамой - и ты  официально станешь моей  невестой, - с нежностью глядя в ее заплаканные, припухшие от бессонной ночи и слез  глаза, сказал Мурад.

- Все равно  на вокзал я не пойду. Не выдержу, - повторила  Ася, уже  сейчас  готовая разрыдаться  по  поводу предстоящей разлуки. - Не смогу я видеть,  как  поезд тебя увозит.

Мурад обнял ее  за худенькие плечи,  привлек к себе.

- Может, ты и права, мне  тоже  будет трудно расставаться с тобой при всех...

В  огромных глазах  Аси  опять появились  слезы.

- Почему ты плачешь,  любимая? - спросил ее Мурад.

- От радости, - ответила девушка и расплакалась еще сильнее. - От радости, что ты меня любишь…

В день отъезда Мурада  Ася   старалась не показываться  никому  на глаза,  ссылаясь на недомогание.

- У тебя же грипп,   Аська, - сказала мама Мурада накануне вечером,  увидев   распухшее  от слез лицо девушки. – И  глаза,  и нос покраснели,  воспалились. Завтра ты  на вокзал  с нами не пойдешь, тебе отлежаться надо.

Ася  и без того не смогла  на следующий день встать с постели: сказались  сутки беспрерывных рыданий. Она лежала и молча перебирала в памяти все, связанное с Мурадом, и получалось,  что это   была вся ее жизнь.  Сколько помнила себя – столько помнила   его рядом с собой.

На следующий день она простилась с Мурадом дома. Девушка стояла у  окна, думая о  скорой  разлуке,  о том, что надо  взять себя в руки. И вдруг услышала  голос Мурада:

- Ася…

Она обернулась на зов, а потом сама шагнула к нему. Обняла, прижалась к его груди, уткнулась в  нее, как котенок, ищущий спасения и тепла.

- Мурад, скажи... Как я буду теперь  жить? Я смогу  без тебя? – спрашивала она, еле сдерживая рвущиеся из  груди рыдания.

- Милая, родная моя, ты слишком много плачешь. Зачем?  Я же люблю тебя, уезжаю не навсегда... Не плачь, я же  сказал:  это плохая примета - слезы перед дорогой.

Ася испуганно посмотрела на него:

- Не буду плакать. Ни одной слезы  не будет  у меня, пока ты не приедешь, обещаю, Мурад. Все, видишь, я уже улыбаюсь, -  вместо улыбки на лице у Аси появилась  гримаса,   в которой еще заметнее была  боль.

Мурад целовал ее глаза и волосы, ее мокрые от слез солоноватые щеки,   пухлые  губы. Он прижимал ее к себе так, словно хотел слиться с ней, забрать ее с собой, не оставлять здесь - заплаканную,  родную, любимую...

- Мурад,   я видела нехороший сон, - сказала Ася. - В нем  ты приехал, вернулся,  я бегу  тебе навстречу, а ты проходишь мимо, меня  не замечая.  Это был страшный сон, такой страшный. Потому я и  плачу.

- Аська, малышка моя глупая. Когда же  ты    повзрослеешь? Это  был всего лишь сон. А во  сне все и всегда бывает  наоборот. Я приеду,  ты меня встретишь на вокзале, я возьму тебя на руки и пронесу по всему городу, хочешь?   

- Нет, не хочу, - на полном серьезе ответила Ася. - Так  никто не делает. Над нами  люди смеяться будут.

- Маленькая ты у меня  еще, Аська. Совсем ребенок.   Самый родной на свете ребенок, девочка  моя, -  с нежностью  глядя на любимую  сказал  ей Мурад.

- Я хочу   спросить – сказала ему  вдруг  Ася  смущенно. - Когда мы поженимся, у нас будут дети?

Мурад рассмеялся и опять подумал: какой же  она еще ребенок!

- Конечно, должны быть, если Бог нам их даст.

- А сколько  у нас будет детей?

- О  господи, Аська! Стоит ли этот вопрос сейчас для нас так остро?  Да сколько захочешь!

- Я хочу много  детей, Мурад.   И чтобы все они были на тебя похожи, – серьезно сказала Ася,  и он опять, не находя от волнения  слов, растроганно обнял ее.

- Значит, не на тебя, красивую такую, а на  меня  обыкновенного, да?

- Не говори так, ты не обыкновенный.  Ты просто не знаешь,  какой ты.

-Ладно, буду думать о себе так, буду  гордиться собой - пошутил Мурад  над   словами девушки. - Все будет так,  как ты  захочешь и закажешь.  Итак, у нас с тобой будет много детей, да, Асенька? Тогда  тем более  мне нужно встать  на ноги, чтобы  потом наша многодетная семья  могла безбедно жить.  Ты согласна со мной, будущая мать-героиня?

- Согласна, -  счастливо ответила Ася. 

Мурад  рассмеялся и опять обнял ее, а потом, с трудом оторвавшись от любимой,  ушел -  через час  нужно было быть на вокзале.   

 Уже во дворе, усаживаясь  в машину  с дорожными сумками  и провожающими его на вокзал мамой,  сестрой и друзьями, Мурад вдруг  обернулся и посмотрел на окно Асиной квартиры. Девушка, спрятавшись за занавеской,  смотрела на него оттуда,  и Мурад  даже на этом  расстоянии почти физически  почувствовал  ее страдания и боль.  Всю дорогу  в поезде он думал о возлюбленной.

  Асе, впервые  в жизни, разлучившейся  с  Мурадом, показалось,  что время для нее остановилось с тех пор, как он  уехал. Никогда еще ей не приходилось  расставаться с Мурадом  надолго. И даже два-три дня,  когда он или она были в  отъезде,  казались для нее вечностью. Дни без него потянулись как годы. Ася,  выделив  в календаре  весь период его пребывания в Москве до каникул, зачеркивала дни в большом настенном календаре красным карандашом и ежедневно пересчитывала, сколько дней  прошло и сколько еще осталось  ждать. А  к тому времени, когда Мурад  должен был уже  приехать на первые   каникулы, Асе  показалось, что прошла  целая жизнь. Тоску по нему не утоляли ни его письма, ни  телефонные переговоры, которые  бесплатно устраивала  для них  мать  Асиной  одноклассницы, телефонистка,  в дни своих дежурств. Благодаря  ей   два раза в неделю  влюбленные могли подолгу говорить  друг с другом  по телефону.

Ася все время расстраивалась во время этих разговоров, а Мурад   нежно и ласково утешал ее.

Наконец наступило время каникул,  и   Мурад приехал.    Радости Аси  не было предела. Она буквально летала от счастья и любви. Мурад собирался  рассказать о своих чувствах к Асе    маме, но  уже на второй день ей пришлось выехать в село на соболезнование.  Мурад расстроено сказал Асе:

- Как жаль…  Я уже сегодня  хотел, наконец,   рассказать   обо всем  маме   …

- Успеем, Мурад. Какая разница, когда…

Только Соня  удивленно спросила брата, заметив совсем недавно, их особые отношения:

- Не пойму  я  никак…  У вас  с Аськой любовь, что ли?

- А почему бы и нет? - смущаясь от непривычки говорить с сестрой на эту тему, ответил Мурад.

- Да ладно тебе, я же серьезно спрашиваю, - сказала Соня,  так и не поверив в услышанное.

Все  их  близкие и родные   уже давно считали Асю  членом своей семьи, еще одной сестрой Сони и Мурада. И вот теперь – любовь.  Все  было  слишком неожиданно, чтобы в такое  можно было поверить.

Мурад опять уехал на учебу в Москву. А через несколько месяцев     тяжело заболела его мама.  Ася с тревогой   наблюдала,  как  тетя Гуля  из цветущей, еще не старой женщины неожиданно быстро превращалась в бледную безжизненную старуху.  На  ее  лице   были    уже   слишком  заметны   приметы  неизлечимой болезни.

Соня, растерянная и расстроенная состоянием матери, не раз хотела вызвать брата. Но больная  была категорически  против  этого:

- Не  волнуйся, дочка,  все будет не так скоро. И я   успею Мурадика  дождаться.   Пусть он  спокойно учится, не надо ему пока обо мне знать.  Зачем огорчать  его  заранее?  

Для ничего не подозревающего Мурада,  приехавшего домой на очередные каникулы, неожиданная  болезнь матери, ее  тяжелое  состояние, до неузнаваемости  изменившийся  внешний вид   мамы   стали сильным  ударом. Всего лишь полгода назад  его провожала на учебу  здоровая и еще молодая  женщина,  а сейчас болезнь сильно   сломила ее, уложила в постель, сделала немощной.  Мурад  не находил себе места.  Больная мать с состраданием  смотрела на  переживания  сына  и не знала, как его утешить.

- Послушай меня, родной,  я  врач,  и я знаю, что  скоро уйду, - сказала она в один из вечеров, когда они остались наедине. - Я хочу, чтобы ты был сильным.  Умоляю тебя, держись.  Тебе надо  будет позаботиться о Сонечке.  И об Асе тоже не забывай. Ты один у них  обеих остаешься.

Ася переживала горе Мурада так же сильно, как  он сам и Соня. И не только потому,  что обречена  была мать ее любимого. Тетя Гуля с самого рождения была для нее близким и родным человеком, а с того времени, когда Ася осталась без родителей,   соседка,  можно сказать, заменила ей мать.

Вот и сейчас они с Соней ухаживали за ней, уже лежачей, по очереди, сменяя друг друга. Видя, что матери с каждым днем становится все   хуже,  Мурад  не вернулся в Москву после каникул, взял  академический отпуск и остался дома. Теперь он мог постоянно  быть рядом с умирающей матерью, мог общаться с ней, помогать  сестре и Асе ухаживать за больной.  В один из вечеров  он сидел у ее постели. Мать,   устав от изнурительной боли,   вскоре  после укола  заснула.

Сони дома не было. А  Ася,  как обычно  в таких случаях,  хлопотала на кухне, собираясь кормить больную.  Она   принесла тарелку с едой и для Мурада.

- Поешь немного, Мурадик. А когда мама проснется, я ее покормлю, - тихо сказала она  ему.

- Не могу я, не хочется, -  сказал Мурад, который  в последние дни почти ничего не  ел   от переживаний.

- Прошу  тебя, пожалуйста, поешь - сказала Ася. В  ее глазах при этом  было столько мольбы, нежности, жалости, любви.  В этот момент  мать Мурада  проснулась и приоткрыла  глаза. И вдруг, к удивлению своему,  поняла  то, что до сих пор не замечала.  Мурад,  заметив, что мать проснулась, не  желая показывать тяжелобольной женщине свое  поникшее настроение,  оделся и ненадолго спустился во двор.  Ася осталась с матерью возлюбленного. Она поправила ей подушки, усадила  поудобнее, собираясь  кормить. Та долго смотрела на девушку, словно впервые ее  видела.

- Тетя  Гуля, что-то не так? – робко спросила Ася.

 Мама Мурада улыбнулась  и ответила:

- Все так, родная, все очень  даже хорошо. Присядь,  Асенька. Иди ко мне поближе …

Ася, почувствовав, что  между ними сейчас произойдет важный   разговор,  села и опустила  глаза.

- Ася,  скажи... Мне не показалось? Вы с Мурадом любите…?   Ты любишь моего сына? – тихим и дрожащим от волнения  голосом спросила   она девушку.

- Да, - тихо сказала  Ася и покраснела. - Я люблю Мурада. И мы любим друг друга.  Не обижайтесь, тетя Гуля, мы  и не думали скрывать это от Вас, так получилось.

Мать Мурада долго смотрела на девушку, думая о чем- то своем,  а потом  молча сняла с левой руки небольшое кольцо с изумрудом и маленьким бриллиантиком  и одела на руку Аси.

- Это кольцо подарила мне моя  свекровь, хорошая была женщина, как к дочери ко мне относилась.  И   сказала  мне, чтобы я передала его своей невестке, - грустно улыбаясь, рассказывала  она. - Я еще переспросила ее тогда:

- А почему не дочери?  На что  свекровь  категорично  ответила:

- Нет, невестке.

Я  знала, почему  она  так сказала.  Свекровь  очень внука хотела.  А когда Мурадик родился, она от счастья летала. Все шутили, что  из-за  бабушки  он и ходить  не научится – с рук она    мальчика   не спускала. Мать Мурада словно помолодела от этих воспоминаний, на ее изможденном лице появилась светлая улыбка.

Ася молча слушала  ее,  не зная, что и сказать от переполнявшего ее волнения, счастья и  печали одновременно.

  А  тетя Гуля, как когда-то  в детстве,   ласково держала руку  своей молоденькой  соседки  и  продолжала:

- Ничего  я уже не успею  сделать ни для вас с Мурадом, ни для Сонечки.   Ася,  родная моя  девочка, дай вам бог счастья. И тебе,  и моему Мураду. Счастья - одного на двоих.

В тот же вечер  мать долго говорила и с Мурадом, была   как никогда  за последнее время  оживленной и веселой, а уже на следующее утро  она     умерла.

Мурад не мог поверить в это:

- Но ведь врачи говорили,  что еще не сейчас, не скоро! – в отчаянии кричал он. Рядом  безутешно плакали  Соня и Ася,  громко причитали собравшиеся родные.

Смерть  матери убила  что-то в Мураде.  Он  словно окаменел. Словно робот, слушал он  соболезнования приходящих, что-то отвечал, подавал соболезнующим   руку для пожатия. Но сам   был где-то далеко, не здесь, не с теми, кто скорбно говорил ему слова    утешения  и просил держаться. Все это  время  словно  кадры из фильма, перед ним  проносилась   жизнь с мамой, которая с детства поднимала их с Соней  одна,  была доброй, заботливой, нежной. Всегда и все понимала.

 Вот и вчера вечером она  серьезно говорила с сыном об Асе:

- Сынок, ты должен,  обязан сделать эту девочку счастливой. Ведь у нее теперь, кроме тебя, бабушки и дяди,  никого нет. Но бабушка не вечна,  а  у   дяди  - своя большая семья. Ася,  так же как и Соня  остается  за тобой, сынок. Ты ведь все хорошо обдумал? Ты ее действительно любишь?

Мурад,  опустив глаза,  молча кивнул, хотя этот разговор казался ему сейчас таким  же неуместным, как музыка на похоронах. А  мама, притянув его голову к себе,  поцеловала, как бывало  в детстве, в макушку  и долго  гладила рукой его жесткие непослушные  волосы.

-   Мурадик мой, Мурашка... Вот и ты у меня мужчиной стал, жених, совсем уже взрослый. А я глупая этого даже не заметила. Закончишь учебу – и сразу женитесь,    не откладывайте с Асей свадьбу. И она  к тому времени   будет    курсом постарше. Живите вместе, втроем, пока Сонечка замуж не выйдет.

- Мама, прошу тебя,   не надо! Ты и сама будешь с нами, ты поправишься и все     увидишь сама: и мою свадьбу, и Сонину.

- Я  врач, сынок, и все про себя знаю. Дни с точностью  угадать не могу, но совсем   скоро меня уже  не будет. Я хочу, чтобы ты  как мужчина  был готов к этому. Чтобы  не растерялся и девочек  наших  поддержал.  А невесте твоей я   кольцо свое  сегодня надела. То, которое от бабушки. Хоть это   успела сделать, спасибо тебе, сынок. Я ведь и не знала,  что у тебя  уже есть любимая. И уже тем  более, не думала, что  это наша Аська.  И я так рада этому, так рада, сынок.   Болела моя  душа, думала,  так  и  не увижу твою избранницу. Спасибо, родной.  Теперь я   могу уйти спокойно.

Вчера еще,  слыша эти  печальные слова  обреченной  матери,  Мурад чувствовал,  как холодеет его сердце, но никак не ожидал, что все  случится так  скоро. Но  уже   на утро следующего дня мамы не стало. Эта  смерть потрясла Мурада  особенно сильно.

Все дни после похорон Мурад  сидел отрешенный и ни с кем не разговаривал. Соня, как ни старалась,    не могла отвлечь брата от   полного ухода в себя, в свои  грустные мысли. Он    молчал все время и лишь изредка односложно отвечал на вопросы.   Соня  и Ася провожали Мурада    через полтора месяца   после похорон мамы. Обе  девушки  стояли на вокзале в черных  платках, заплаканные, провожая в дальнюю Москву   одного на двоих родного человека. Обе  переживали за Мурада - даже сейчас,  спустя   сорок пять дней  после   смерти  мамы  он  так и не пришел в себя. Словно окаменела,  застыла в его душе эта боль.

Первой попрощалась с братом Соня и, заплакав, отошла в сторону. Мурад молча смотрел на Асю, а она, изо всех сил стараясь сдерживать  слезы,  просила его,  поберечь себя, держаться. Напоминала в который раз,  что мама не хотела бы видеть его таким убитым.

И тут  Ася заметила, как из глаз Мурада медленно пролилась  скупая мужская слеза. Первая  слеза, которую Ася увидела в глазах любимого за все время его тяжелой потери.

- Мурад, не надо,  мой родной, - только и сказала девушка. - Ты же сам  говорил, слезы - плохая  примета.

Это была   их  последняя встреча.      Через некоторое время Соню забрала к себе в Нальчик  тетя,  сестра  матери.  Квартиру   и дачу осиротевших  Мурада и Сони   вначале сдали квартирантам,  а потом  продали.  Тетя, приютившая Соню,  жила небогато, а  девушке  надо было  продолжать учебу  и на что-то жить.  Проблем с продажей их жилья  не возникло - квартира была  просторной, с хорошей планировкой, к тому же   находилась  в  самом центре города. А потому жилье  выгодно  выкупил у них состоятельный  сосед  из их  подъезда. Истратив небольшую сумму  вырученных денег на всякие Сонины  расходы, тетя отложила остальные   деньги в двух  равных долях - мало ли какие  расходы предстоят в будущем   осиротевшим племянникам, еще не вставшим на ноги. Она  надеялась, что сумеет потом    купить хоть какое-то жилье для Мурада  и справить скромное приданное  к свадьбе   Сонечки.

После отъезда Сони в Нальчик  Ася совсем затосковала – теперь она жила только  переговорами с Мурадом, которые  в последнее время  случались все реже и реже.    Смерть матери коренным образом изменила парня. Мурад  стал холодным и безразличным ко всему.  Понимая его переживания,  Ася  терпеливо сносила его молчание, разговоры ни о чем, порой даже  беспричинное раздражение.  Мурад  не говорил  любимой  тех слов,  что раньше, и только в ответ на  Асины робкие вопросы  о его отношении к ней   односложно     отвечал,  что все между ними осталось по-прежнему…

Ася считала дни в ожидании Мурада, заканчивающего  второй год обучения  в  аспирантуре, летом он  должен был приехать  на каникулы.  Она  не видела  его ровно год: на  зимние  каникулы после очередного семестра Мурад приехать не смог. Но по телефону молодые люди   связывались регулярно, хотя и не очень часто. И решили, что   Мурад  вначале приедет к Асе,  а потом навестит в Нальчике сестру.  

- Пусть  Мурад   не жалеет о проданном жилье.  Да и зачем жалеть, если  наша  квартира у вас  с ним есть, - говорила Асе  бабушка,  радуясь   счастью внучки: хороший парень тебе  достался, любит, серьезный,   в аспирантуре  учится.

Асю смущали слова бабушки, она краснела и отводила глаза, когда  та заговаривала   об их будущей свадьбе и  совместной жизни.      

  - Думаю, в этот приезд Мурад уже сделает тебе предложение  и захочет поговорить об этом с дядей и со мной. Мы   хоть сейчас готовы скромную свадьбу тебе сыграть. А  когда поженитесь, и вправду,   живите здесь на здоровье,   я  мешать вам не буду, к сыну  жить  уйду.  А  потом,  если позовете,  вернусь  за малышами   присматривать.  

…За  неделю до предполагаемого приезда Мурад позвонил Асе и сказал, что приехать на каникулы   не сможет:  его  срочно отправляют на стажировку в Германию. И свою  научную  работу он будет  заканчивать  уже  там.

Расстроенная  такой новостью  Ася  замолчала, от шока  она  была  не в силах спросить о сроках  стажировки  и дальнейших планах Мурада.  А он  сам ответил на ее незаданные вопросы:

- Командировка у меня месяцев на семь-восемь, потом  вернусь  за тобой, и мы уже вместе уедем   в Москву.  Мне  здесь хорошую работу    предлагают.

Последние слова Мурада  вернули Асю, почти убитую   новостью о   длительной  разлуке, к жизни и  дали ей хоть какую-то  надежду.

- Может, мне самой к тебе в Москву  приехать, Мурад,  чтобы    попрощаться и проводить тебя?  Я  же целый год  тебя не видела и  сейчас   ты надолго уезжаешь? - робко спросила  она.

- Нет, родная, ты не успеешь. Я завтра улетаю.  Мы  с тобой  столько пережили и переждали, потерпи еще немного, Асенька.  Обещаю,  это наша с тобой последняя разлука. Я буду тебе звонить, но,  наверное, нечасто. Жди меня.

В первые три месяца после отъезда Мурад звонил  раз в неделю,  потом  постепенно перестал звонить совсем.

Ася сходила с ума, без конца названивала  Борису,   московскому другу Мурада, с которым он до отъезда  жил в одной комнате  в общежитии. Но тот отвечал, что и сам не знает о причине молчания друга и вообще не имеет никакой информации о нем.  И каждый раз, как  только мог, Борис  успокаивал девушку,  осуждая  друга за ее страдания. Ася пыталась связаться  и с Соней, но по телефону в Нальчике отвечали, что она с тетей переехала на другую  квартиру, а куда - об этом  новые жильцы   не знали.

- Что же  это может быть, бабушка? – не раз  спрашивала Ася.

Пожилая женщина молча разводила руками и опускала глаза. Как ей было объяснить внучке,   любившей  Мурада больше жизни и верившей ему, как богу, что в жизни бывает всякое. Что он, может быть, разлюбил Асю, а теперь   не находит в себе мужества  честно объясниться с ней.  Почему-то именно  эта мысль все чаще приходила  к умудренной жизнью пожилой женщине.

 Вышли все сроки  возвращения  Мурада  из  заграничной  командировки, но он   по-прежнему не  появлялся - ни   в Москве, ни у Аси.  По- прежнему не отвечал он и на ее письма, не звонил. А Борис уже избегал звонков Аси, не представляя себе, что придумать  для ее утешения в очередной раз.

- Не приехал он, Асенька, и не дал о себе знать, я правду тебе говорю, - отвечал ей  Борис, жалея девушку, а про себя на чем свет стоит, ругая друга. Мурад  звонил ему из Германии и просил никому и  ничего о нем не говорить.

- Скажи, что ты вообще обо мне ничего не знаешь.  А хочешь,  скажи, что уехал  в Африку работать  по контракту. Ну а там якобы  со мной что-то приключилось. Придумай сам что-нибудь правдоподобное, - скажи,  например,  что  твой  друг  пал смертью храбрых, - от  неудобства сложившейся ситуации  Мурад  прикрывался неуместной шуткой, хотя   на самом деле  ему было совсем не смешно. 

- Это ты, что ли,  храбрый?- насмешливо и еле сдерживая свое раздражение,  сказал  как-то  другу  Борис, хотя  любил  его  как родного  брата. Ему   было обидно за Асю:  Мурад    поступал с девушкой жестоко.

- Чего ты прячешься от  этой несчастной?  Неужели не можешь прямо сказать своей  глупой девчонке, чтобы не  ждала тебя.

- Как я ей такое скажу? – растерянно спрашивал Мурад.

- Очень просто,  не ты первый  в такой ситуации оказался.  Только человеком  надо оставаться при любых обстоятельствах.   Скажи этой Пенелопе наивной, чтобы не ждала тебя напрасно, чтобы  устраивала  свою жизнь. Вот это было бы по-мужски и по- человечески. 

-Ладно, хватит тебе меня воспитывать, можно подумать,  сам такой правильный, - понимая, что  абсолютно Борис  прав,  все же  огрызался    Мурад. В общем,  скажи Асе про Африку, понял?

-Ага, скажу ей,  что  тебя  крокодил в Африке съел  и   подавился или отравился. Или что  ты с бананового дерева упал  и насмерть разбился, – продолжал возмущенно иронизировать  Борис. - Да что  же это такое с тобой, Мурад!  Не хочешь к девушке   возвращаться - не возвращайся. Ася молодая,  красивая, она одна не останется,  не переживай за нее, просто освободи от  бесполезного ожидания.  Зачем  тебе эти африканские  фантазии, скажи ей обо всем как есть, не обнадеживай девушку. Пожалей Асю, она очень переживает. И что ты там застрял, в этой своей Германии?    Резидентом стал, что ли,  какие у тебя там  тайны?

…Тайну Мурада звали Алиной Ростовой. Она была москвичкой, но жила тогда  в еще доперестроечной Германии с родителями, отец ее был военным.

 Мурад  снимал квартиру  в доме по соседству с ними, и с Алиной   познакомился совершенно случайно. Как- то, возвращаясь с утренней  пробежки,  он  вдруг  услышал  дикий истошный крик девушки, бегущей   ему навстречу.

-Мамочка, - кричала она по-русски,   и глаза ее были широко раскрыты от ужаса.  На скорости она  буквально врезалась в него. Мурад непроизвольно обнял налетевшую на него девушку и  прижал к себе. Вначале  он  ничего не мог понять - почему девушка  дрожит,  а  в глазах ее  столько ужаса и страха. И вдруг, увидев рядом огромную  лохматую  овчарку, все понял. Это был Фред - собака  его  соседа по лестничной площадке.  Мурад не раз подкармливал пса, и Фред  души не чаял в нем, любил его всем  своим  собачьим  сердцем, да так преданно,  что иногда вызывал ревность своего хозяина. Вот и сейчас Фред  тут же успокоился,  увидев своего старого  друга. И сразу же    забыл о  девушке, которую сейчас обнимал, защищая от него, Мурад. Фред  доброжелательно завилял хвостом,  заискивающе заглядывая в глаза Мурада. 

- И чего эта глупышка так испугалась? – подумал Мурад,  глядя  на доброжелательную, почти смешную морду Фреда.

Он  проводил побледневшую от страха  девушку до ее квартиры, а  мать Алины,  узнав обо всем случившемся, благодарно   пригласила   спасителя  дочери   к ним на завтрак.  Так  Мурад познакомился с Ростовыми. Те  были рады  познакомиться с соотечественником и в первый же    визит  Мурада     встречали   парня как старого доброго  друга  - гостеприимно и тепло. А вскоре    к  чаепитию и оживленному общению жены  и дочери  с парнем из Союза присоединился и отец Алины – добродушный и простой в общении мужчина.  Владимир Сергеевич  уже несколько лет служил в звании  полковника  в одной из наших частей,  дислоцированных в Германии.  Интерес Ростовых к Мураду был вполне понятен - на чужбине все по- родственному  тянутся к соотечественникам. Да и родная русская речь здесь сейчас воспринималась ими на слух  как музыка. Но Алине Мурад  понравился не только поэтому. Девушка уже давно приметила    красивого стройного соседа. Она встречала   парня  во дворе, часто наблюдала за  ним из окна  и   сожалела  о том, что  он   ее упорно не замечает. Но    после    случайного  знакомства с Алиной   Мурад не остался к ней равнодушным.

- Странно,  почему   я ее раньше не замечал, ведь живем  в одном дворе, а она такая хорошенькая,- с удивлением и удовольствием думал  Мурад  о своей юной белокурой соседке уже в первый вечер их знакомства.  Эти волнующие  мысли долго  не  оставляли его   после возвращения от гостеприимных Ростовых. Алина была приятной в общении,  непосредственной   и понравилась ему сразу же. 

После первого знакомства с Мурадом   Ростовы  стали часто и  настойчиво приглашать его к себе на обеды или ужины,  не принимая    никаких отказов и отговорок. Родителям Алины сразу же понравился этот порядочный скромный парень, да и дочь свою они после   знакомства с Мурадом  не узнавали.  Алина стала совсем другой – окрыленной и веселой, перестала, как это было прежде,  проситься обратно в Москву.

Молодые люди  стали  проводить вместе много времени,  подолгу общались, сидя  на  кухне в квартире Алины, вместе смотрели телевизор,  иногда прогуливались в ближайшем парке.

 Мураду уже давно ни с кем не было так легко и хорошо, как с этой милой  девушкой. С тех пор  как   неожиданная смерть матери  так сильно повлияла  на него, Мурад  впервые  с помощью Алины постепенно стал включаться в жизнь. До этого он весь был в своей научной работе,  и, казалось, ничего другого не было ему нужно. Разговоры с Асей уже не  согревали  его, как  это было прежде,  и  он  поддерживал с ней отношения  скорее  из долга и благодарности за ее светлую и безграничную любовь.

- Люблю ли я Асю?  – спрашивал себя Мурад, сравнивая свое охладевшее в последнее время отношение к девушке с тем безудержно  горячим  и ярким  чувством, которое всегда исходило от нее самой. В сравнении с  ее обожанием к нему,   свое   отношение казалось Мураду мелким и даже ненастоящим. И это  сравнение наводило парня  на грустную мысль – видимо, он  не любит Асю,    привязан к ней, просто  привык.  И все же Мурад  по-прежнему считал Асю своей невестой, а проводя с милой молоденькой соседкой почти все свое свободное время,  даже   не думал о том, что так или   иначе изменяет Асе. Он  и не задумывался всерьез о своих отношениях с Алиной, просто общался с ней,  и ему  неизменно было   легко и хорошо с этой девушкой.

Их дружбу  и симпатию друг к другу  заметили   и родители девушки, которым Мурад нравился во всех отношениях. Им   нравилась   вежливость парня, отсутствие  у него  вредных привычек: он не пил и не курил, занимался спортом. Этот молодой аспирант, по всему видимому,  был умницей и перспективным парнем в плане будущей карьеры,  усердно изучал языки,  делал  первые успехи  в  своих научных  поисках.   

Родители Алины вполне доверяли ему свою единственную дочь и рады были бы видеть Мурада своим  зятем. Владимир Сергеевич  часто  приносил им билеты в кино и на концерты, приглашал молодых людей на вечера в свою воинскую часть. А мама  Алины  радовалась, видя их вместе, и  каждый раз  старалась накормить Мурада    чем-то особенно вкусным.

Об Асе и  своих отношениях с ней   Мурад  помнил, но переговоры с  девушкой постепенно превратились для него в какое-то обременяющее обязательство. Они  уже не радовали его, а лишь  пробуждали угрызения совести.

- Мурадик, Мурад, - звучал в трубке влюбленный восторженный голосок Аси. А он с ужасом чувствовал, что в его душе  уже нет того отклика и трепета любви, которые он всегда раньше чувствовал рядом или  при разговоре  с ней.   Думая об Асе,  Мурад почему-то  вспоминал самые грустные мгновения прошлого, все то, что  хотел забыть: последние дни маминой жизни, их последний разговор об Асе,  смерть мамы, похороны. Мурад  вспоминал свою последнюю встречу с Асей, черный траурный платок на  ее голове,  и ему хотелось  только одного:  спрятаться  подальше  от всех  этих  воспоминаний.

С Алиной  же ему было легко и приятно. Родители девушки  и она сама относились к нему настолько тепло и даже по-родственному, что он и не заметил, как для всех окружающих  стал женихом Алины. Знакомые и близкие  Ростовых, их соседи, сослуживцы Владимира Сергеевича   восприняли его  именно  будущим мужем Алины и уже спрашивали: когда их позовут на свадьбу.   

Первым об этом заговорил с Мурадом   Владимир Сергеевич:

- Я вижу, ты хороший парень, Мурад. А потому поймешь мое беспокойство за дочь. Алинка у нас  с Олей одна. Я вижу ваши отношения. Не хочу  в них вмешиваться    и уж тем более  навязывать тебе свою дочь. Попрошу     только  об одном – если   не относишься к ней серьезно -  не   морочь голову моей девочке. Алина у нас домашний ребенок,  и опыта таких  отношений  с мужчиной у нее  совсем нет. Она привыкнет к  тебе, а когда ты  ее  оставишь, для нее это станет трагедией.

- Нет, не  думайте о плохом, - пробормотал Мурад, опустив голову и сам уже понимая, что давно пора определиться. Понимал, что он в своих отношениях с Алиной, сам того не замечая, зашел слишком далеко. Не было никаких объяснений в любви, они  с девушкой  даже не целовались, но уже для всех и давно были женихом и невестой, а не просто друзьями.

Мурад  долго и мучительно думал о сложившейся ситуации, но ничего не мог придумать. Его как магнитом  тянуло к   светлоглазой  Алине, с которой он отдыхал душой, забывал обо всем плохом и тяжелом. Вот тогда   он и перестал звонить Асе - не мог больше  слышать ее голоса, лгать, что ничего не случилось, испытывая  при этом  жгучее чувство вины перед девушкой.

- Прошу Вас,  помогите  мне узнать о Мураде хоть что-нибудь.  Может, с  ним  что-то случилось, - плакала в трубку Ася, разговаривая с Борисом, - он  ведь  давно должен был приехать. Но Мурад  не звонит. По старому номеру телефона – никто о нем ничего не знает,  говорят, что он уехал. Но куда?  Я сейчас хочу знать только одно: жив ли он, здоров ли?  Неужели нельзя узнать о нем у тех, кто его послал в эту  проклятую  Германию?

Мурад  не знал, как ему быть  в отношениях  с Алиной. Он чувствовал, что  она  любит его. Об этом говорили горящие глаза девушки, ее радость, когда она видела  Мурада  на пороге их дома.

Ему  и самому  всегда было хорошо с Алиной. И не желая терять ее, отогревая рядом с ней замерзшую после маминой смерти душу, Мурад  старался отгонять мысли об Асе, о том,  что ему пора определиться. Они с Алиной  по-прежнему все свободное время проводили вместе, гуляли, общались.  Говорили обо всем, кроме отношения друг к другу. Но однажды объяснение между ними все-таки состоялось.

Семья, с которой родители Алины дружили уже давно, пригласила Ростовых   к себе на дачу. Мурад также был приглашен  ими в качестве жениха  Алины  и  не смог отказать настойчивой просьбе девушки поехать  с ними.  Молодые поехали на дачу с утра  и тут же с удовольствием приступили к работе  в саду.  Хозяева  дачи были в домике, готовили угощение к приезду  старших Ростовых, которые собирались  присоединиться к компании к вечеру.

Сад был ухоженный, деревья  все усыпаны плодами.  Алина долго сидела на  невысоком вишневом дереве,   объедаясь спелыми  ягодами, а  потом вдруг, неудачно спрыгнув с вишни, вывихнула ногу. Она закричала от боли, заплакала. Мурад бросился к ней, подхватил на руки и понес в садовую беседку.  Бережно посадив  девушку  на скамейку, он  взял в руки ее маленькую ступню, перепачканную землей и зеленью. Мурад  не знал, что ему   делать, а слезы Алины, так по-детски кусающей губы от боли, вызвали в нем не только жалость, но и нежность.

- Где тебе больно? Где болит,  моя хорошая? - Мурад, и сам не совсем понимая, что делает, неожиданно для себя прикоснулся  губами к ее кукольно-маленькой, белой, еще не загорелой ступне.

Слезы Алины застыли в ее васильковых глазах. Она тихо выдохнула:

- Мурад… Мурад, скажи, как ты ко мне относишься? Я хочу это  знать.

Мурад понял ее  вопрос - девушка ждала признания, но, словно очнувшись ото  сна, ответил:

- Ты же знаешь, Алина. Хорошо…Я отношусь к тебе  хорошо.

-Нет, я  не о том. Скажи, Мурад, ты любишь меня?

 Мурад, растерявшись от прямого и вполне естественного для их уже достаточно продолжительных отношений  вопроса, молча опустил голову.

- Почему ты молчишь? – взволнованно спросила Алина. - Если нет –  скажи мне  это  прямо. Я   только хочу знать правду, ты любишь меня?

- Люблю, – еле выдавил из себя Мурад, с ужасом понимая, что другого в этой ситуации он ответить уже не может, и, одновременно понимая другое: эти его слова определили всю его дальнейшую жизнь. Он понял, что в эту минуту он уже отказался от Аси, предал ее. Сердце болезненно сжалось, но он постарался отогнать мысли о прошлом.

В этот же вечер счастливая Алина поделилась новостью с мамой, и вскоре  вся компания   дружно пила за молодых, за их счастье, за скорую свадьбу.

- Я рад, что судьба свела мою дочь с тобой, Мурад, - открыто и  без обиняков сказал  ему Владимир Сергеевич, когда все остальные дачники ушли в дом, а они вдвоем остались сидеть в садовой беседке. – Алина  - это мое сокровище, и для вас  я  сделаю все,   что могу и не могу. Ты только люби ее, мою девочку. Она такая славная, чистая, как ребенок. Не подведи, Мурад.

Мурад молчал,  и в эту минуту почему-то думал не о главном, не об их  с Алиной будущем, а о том, что    в Дагестане  у него никогда не мог бы состояться такой разговор.

Потом все было  как во сне: их с Алиной свадьба, на которой гуляло множество гостей:  и военных, с которыми служил тесть, и гражданских – соседей и друзей    родителей Алины. За годы их службы в Германии у Ростовых появилось много знакомых и среди местных русских, и среди немцев.

Свадьба была пышной, а Алина предстала перед всеми красивейшей из невест. Она, как котенок, льнула к Мураду, все время  старалась быть к нему поближе, шептала любимому  на ухо нежно и страстно:

-   Мурадик... Я такая счастливая сейчас. Это не сон? Я твоя жена?

А ему было плохо, дурно, невыносимо.  Он,  почти  непьющий, сейчас  наливал себе самые крепкие напитки  и выпивал их залпом – так  ему хотелось  опьянеть. Но голова была как никогда трезвой и ясной. А боль на сердце не утихала ни на минуту.

- Мурад, любимый, не пей так много. Что ты делаешь? – испуганно просила его Алина, а он молча наливал себе еще и еще.

Остальное  он помнил смутно. Какой-то мужчина вместе с тестем помогал  ему сесть в машину. А голос Владимира Сергеевича слышался  откуда-то издалека:

- Он же вообще не пьет, этот парень. Ничего не могу понять. Видимо, отравление.   Может,   ему  нужна помощь врача.

А  Мураду хотелось крикнуть:

- Не надо мне помогать! Лучше  помогите   умереть! Что я натворил? Зачем эта свадьба?! Я не люблю Алину, почему я так поступил с этой девочкой? И другую тоже предал…

Мурад  попытался что-то сказать, но не смог и  опять провалился в небытие.

Пробуждение было для него шокирующим. Открыв глаза,  Мурад  с удивлением  посмотрел по сторонам: он  лежал в красиво обставленной спальне. Повсюду были цветы, которые со вчерашнего дня  ожидали здесь новобрачных. Рядом с ним сидела грустная Алина, так быстро превратившаяся  из вчерашней роскошной невесты  в девочку-подростка. Сейчас  она   была в белых брючках и синей футболке, оттенявшей ее красивые заплаканные глаза.

- Мурад, милый, что с тобой было? Как ты нас напугал, - заговорила она, вытирая холодный пот с его лба влажным полотенцем. - Я не сказала им, что ты так много выпил. Тебя рвало, тебе делали промывание желудка. Пусть так и думают, что отравился. Это ты от счастья так много выпил?

Мурад посмотрел в светлые, сияющие любовью  глаза своей юной жены, и ему стало стыдно. Одной рукой он привлек Алину к себе, пряча глаза, боясь, что она увидит, как он расстроен и растерян сейчас,  когда ему, казалось бы, надо летать от счастья.   Рядом с ним  красавица- жена, впереди - медовый месяц, о котором уже позаботились родители Алины. Ее отец подарил  молодым   двухнедельную путевку на двоих во Францию.

А вчера их свадьба закончилась для него не брачной ночью с молодой женой, а отравлением  - слишком много он выпил накануне.  Значит, все у них с Алиной случится сегодня. Именно сегодня они станут настоящими супругами. Но как все   будет у них в дальнейшем? Станут ли они семьей, одним целым, если Мурад  вдруг ясно и четко понял – нет в его сердце ни капли любви к этой милой русоголовой девочке, так похожей на Аленушку из русской сказки…

 -Боже мой, что я наделал! – с ужасом думал он. - Что я за человек!? Все везде разрушаю, ломаю, порчу. Черт со мной, если бы только свою жизнь. Но ведь не только свою. Как теперь быть? Может, прямо сейчас сказать Алине, что  их брак – ошибка? Но что   будет с  безумно  влюбленной в него девушкой? Что будет с ее родителями? А Ася? Что будет с ней? Как он посмотрит ей в глаза, что сможет объяснить?  - все  эти вопросы разрывали ему душу.

Невеселые размышления Мурада были прерваны   вначале стуком в дверь спальни, а потом шумными возгласами и шутками ввалившихся в их    комнату      подвыпивших  гостей.

Продолжение следует .