Более 20 лет прошло со дня смерти композитора Германа Григорьевича Окунева (1931-1973), одного из талантливых учеников Дмитрия Дмитриевича Шостаковича последнего "призыва". Не будем гадать, чем и кем он мог бы стать в наше время, если бы дожил до своего 60-летия и до 90-летия со дня рождения учителя. Непреложным, является только то, что жизнь Окунева - это жизнь человека, сформировавшегося как самобытная личность в 60-е годы. А его творчество целиком принадлежит той эпохе, которая сама по себе является неизгладимым фактом отечественной истории. Это были годы эйфории -.мнимой, свободы и инакомыслия. Но это были и годы предчувствия краха угнетения и подавления личности. В жизни и творчестве Окунева тесно переплетено и то, и другое. Его последнее незавершенное произведение - балет "Шинель", продолжающий традиции оперы «Нос» Шостаковича, - поражает правдивостью и искренностью выражения личной судьбы ярко одаренной творческой индивидуальности, преисполненной чувством собственного достоинства и значимости, и одновременно социальной судьбы "маленького человека" (на языке того времени - «простого советского человека»), живущего в страхе и трепете перед бездушно-безликой силой произвола «входящих во власть». В одном мире невообразимая расколотость, «двуликость» - мужественный, не-преклонно-волевой художник и беззащитный и бесправный "ничтожный чиновник" (в глазах, властной номенклатуры). Незримая духовная голгофа русской творческой интеллигенции: распятие души.

Юность. Консерваторские годы (1951 - 1956)

Последняя агония сталинского режима: "Дело врачей". Смерть Сталина, всенародная скорбь, Начало правления Хрущева. Освобождение миллионов полит-заключенных. Критика, культа личности. Глоток свободы. Радость мирного созидания. Всем этим живет молодой композитор, продолжающий свое профессиональное образование в Ленинградской консерватории: по классу композиции у О. А. Евлахова (ученика Д. Д. Шостаковича) и по классу фортепиано у А. Л. Логовинского. Как и прежде, много и охотно выступает в шефских концертах, особенно для детей. Тяготы и страдания войны сделали людей добрее. Все потянулись к музыке. Хотелось счастья и хотелось сделать счастливыми новое нарождающееся поколение. Забота и внимание к детям были в те годы неподдельно искренними и самоотверженными. Каким отрадным явлением в первое десятилетие после войны были пионерские лагеря, где всеобщим любимцем оказывался музыкальный работник (обычно аккордеонист или баянист). Сохранились фотографии студента консерватории Германа Окунева среди пионеров с аккордеоном в руках. Так складывался регулярный ритм жизни молодого композитора: напряженная работа в учебном году в стенах консерватории, активный отдых аккордеонистом в летнее каникулярное время в пионерских лагерях. Именно там он познакомился с пионервожатой Галиной, ставшей затем его женой и верной подругой на всю жизнь.

Тема «счастливого детства» очень широко звучала в советской музыке тех лет. Творчество Окунева консерваторской поры - тому подтверждение, Лирические романсы на стихи русских и советских поэтов неотторжимы от его пионерских песен. Но память цепко хранила пережитое в годы войны, прорываясь драматически напряженной лирикой Первого струнного квартета (1951). В том же эмоциональном ключе на-писана «Баллада об Александре Матросове» (для баритона с оркестром, текст Л. Ошанина, 1954), навеянная воспоминаниями композитора о собственном детстве. Так уже в студенческих работах, включая Симфониетту (1956), четко обозначился автобиографический момент в композиторской мысли Германа Окунева, сопрягающей переживания и раскаяния души в предельной «пограничной ситуации» - на грани жизни и смерти. В последующие голы это сопряжение непрерывно нарастает И достигает едва ли не экзистенциальной остроты и «покинутости»...

Работа в Киргизии (1956 - 1961)

Это - ступень созревания самобытного таланта Г. Окунева. И одновременно - новая полоса жизненных испытаний в пору хрущевской «оттепели». Увы, более чем кратковременной и проявляющейся крайне противоречиво. Постановление 1958 года "Об исправлении ошибок... " в области культуры, а вслед за тем травля всей мощью государственного аппарата поэта Бориса Пастернака за публикацию его «ангажированного» романа «Доктор Живаго» и присуждение ему Нобелевской премии. И как всегда в таких критических ситуациях - «завинчивание гаек» на местах, особенно против вольнодумной молодежи столичных го-родов Москвы и Ленинграда.

Как тогда было положено, коренных ленинградцев, отличавшихся непокорным нравом, после окончания вуза (и даже средней школы) «ссылали» по государственному распределению подальше. Так же поступили и с Германом Окуневым. Его вместе с женой отправили работать в Среднюю Азию. Это было ударом для молодого композитора, терявшего непосредственную связь с великой культурой Петербурга-Ленинграда, да и саму возможность возвращения в него, т. к. длительное пребывание вне города означало потерю прописки. Но Германа Окунева, проявившего в годы ленинградской блокады настоящее бесстрашие перед лицом ежедневной смертельной опасности, эта несправедли­вость не обескуражила.

Будучи в Киргизии, он создает композиторское отделение при музыкальном училище города Фрунзе, изучает национальный фольклор, пишет сюиту «Киргизские акварели» для оркестра киргизских народных инструментов (1958), три «Кю» для фортепиано на музыку киргизских акынов (1957). Особая заслуга Окунева перед киргизской музыкальной культурой - создание им (совместно с К. Молдобасановым) балета «Куйручук» (1959, поставлен в 1960 году в Киргизском театре оперы и балета). Балет был удостоен 1 национальной премии в 1960 году; в 1961-м - премии III степени на Всесоюзном смотре молодых композиторов в Москве.

Бытовые же условия жизни были ужасными. Мыкались по чужим квартирам. Бездомное существование четы Окуневых становилось невыносимым, и наконец они были вынуждены обратиться за помощью к Дмитрию Дмитриевичу Шостаковичу, известному своей исключительной добротой и вниманием к бытовым проблемам своих собратьев по перу.

Так состоялось первое, заочное знакомство Окуне-в a с будущим Учителем. Вот письмо Г. Окунева к д. Шостаковичу:

Уважаемый Дмитрий Дмитриевич !
Заранее извините за намерение Вас беспокоить - к этому меня побудила необходимость.В 1956 году я окончил. Ленинградскую консерваторию по классу сочинения у проф. Евлахова О. А. Летом тою же года по специальному Вызову я приехал в г. Фрунзе для организации в Киргизском музучилище композиторского отделения. Будучи автором ставящегося в Киргизском музыкальном театре балета, ряда произведений для симфонического и народного оркестров, фортепианных циклов и др. произведений, разрабатывающих киргизскую тематику, я живу и работаю в безысходно скверных жилищных условиях...

Незамедлительный ответ Шостаковича:

Уважаемый Герман Григорьевич!
Сообщаю Вам, что по Вашему делу я написал письмо Секретарю ЦК КП Киргизии тов. Раззакову И. Р. с просьбой помочь Вам. О результате сообщу дополнительно

Желаю Вам успехов.
13 октября 1959 г,
А. Шостакович

И результат тоже был незамедлительным. Супруги Окуневы получили однокомнатную квартиру.

Настоящая же встреча Г. Окунева с Д. Д. Шостаковичем произошла в 1961 году, когда Г. Окунев, наряду с Г. Беловым, А. Мнацаканяном, Б. Тищенко и Вл. Успенским, оказывается в аспирантуре Ленинградской консерватории - в классе Шостаковича. «Ссылка» закончилась.

В классе Д. Д. Шостаковича (1961 - 1964)

Из воспоминаний одного из авторов этих строк -Сергея Сигитова:

«Именно тогда я познакомился с Германам. Это было удивительное, сумасшедшее и плодотворное время, несмотря на всю сумятицу в наших головах. 60-е годы в советской музыке - это мощная волна второго (после 20-х годов) открытия зарубежного искусства Меня, начинающего бартоковеда, как и Окунева, волновала личность Игоря Стравинского, которого сам Бар-ток считал своим учителем по новому творческому преломлению национального и, мирового фольклора. Тогда, в 1962 году, когда Стравинский впервые, после полувекового отсутствия посетил свою родину и свой родной город, нам трудно было понять, почему Асафьев а «Книге о Стравинском» 1929 года издания назвал этого великого русского композитора «Пушкиным русской музыки», Это было время, когда В. Салманов говорил: «Барток - композитор № 1». Ему вторили не только Окунев, самостоятельно пришедший в годы пребывания в Киргизии к Бартоку и его основной идее синтеза культур Запада и Востока, но и Вл. Цытович, С. Слонимский, Э. Денисов, В. Баркаускас, Т. Мансурян и другие.

Стравинский на фоне Бартока казался Мастером, изменившим своему русскому искусству. Какое заблуждение! Оно было развеяно потом М. С. Друскиным в его блистательной монографии о Стравинском (1974). И многим было невдомек, что, кроме мелькнувшего как метеор «Пушкина русской музыки», рядом с нами по Ленинградской консерватории ходил «Гоголь нашей музыки» - Д. Д. Шостакович.

Его наши «авангардисты» давно списали в «традиционалисты». Но подлинное величие этого скромного гения знали и ощущали его последние ученики, среди них был и Герман Окунев.

Моя дружба с Окуневым крепла. Мне удалось познакомить со Стравинским во время его ленинградского визита юного тогда гения Михаила Шемякина»'.

Может показаться странным, но мысль о том, что он стал учеником самого Шостаковича, приводила Германа Окунева в восхищение и одновременно внушала беспокойство. Он не хотел оказаться одним из подражателей мастера, каковых было немало. Он хотел быть самим собой и остался им.

Благодаря активной поддержке Шостаковича ряд сочинений Окунева начала 60-х годов сразу получили «путевку в жизнь». Второй струнный квартет, Поэма для скрипки и фортепиано, квинтет "Ленинградские гравюры" для деревянных духовых инструментов прочно вошли в репертуар исполнителей.

Творческая зрелость. От Первой симфонии к первой катастрофе (1964 - 1968)

Самым значительным произведением Окунева времен аспирантуры, знаменующим наступление творческой зрелости, стала Первая симфония (1962-1964) -достойное продолжение Седьмой, «Ленинградской», симфонии Шостаковича. Жизненный опыт двух блокадников дал беспримерный результат в обоих сочинениях истина и красота предстают в немыслимых условиях табели и разрушения - физического и духовного. В аннотации к премьере этой симфонии в 1966 году в Иркутске С. Сигитов писал следующее:

«В непосредственном личном контакте с автором «Ленинградской симфонии» А, А Шостаковичем возникает и замысел самого глубокого сочинения Г. Окунева - его симфонии... В нем как бы сквозь облик на-стоящего просвечивает тень военного прошлого, отсвет того страшного, что ушло из нашей жизни».

Так думалось в то время. Теперь это кажется иллюзией. Страшное не уходило из нашей жизни, но активно наступало - под разными ликами: начало поло-жил Хрущев, устроив после «дела Пастернака» раз-гром выставок московских художников -авангардистов; в 1964 году сменивший «демократа» Хрущева еще больший «демократ» Брежнев, «совершенствуя» методы борьбы против инакомыслия творческой интеллигенции, открыл новые формы пресечения «антисоветской» деятельности: увольнения с работы, психушки, тюрьмы, изгнания из СССР. В Ленинграде 1964 год отмечен ужасающим уголовным процессом над поэтом Иосифом Бродским, противозаконно осужденным «за тунеядство» на пять лет исправительных работ в колонии на Севере. Процесс вызвал всеобщее возмущение и, как реакцию, консолидацию творческих сил в их противостоянии власть имущим. В этом же году в Эрмитаже организуется выставка живописных и графических произведений «рабочих» хозяйственной части. Среди них Михаил Шемякин, хорошо известный в среде музыкантов после его знаменательной встречи в 1962 году с Игорем Стравинским, написавшим на своей визитке, подаренной «рабочему»: «Я очарован чудесными петербургскими пейзажами Михаила Шемякина». Выставку открывал профессор консерватории М. С. Друскин. Естественно, на выставке присутствовал Герман Окунев, к тому времени сблизившийся с Михаилом Шемякиным. Он оставил в книге отзывов, как и многие деятели культуры, самые лестные слова в адрес художника. Через день выставка была закрыта, работы опечатаны, директор Эрмитажа снят с должности, «рабочие» хозяйственной части были уволены права устройства на другую работу, книга отзывов изъята, все оставшиеся отзывы взяты на заметку по месту работы, в том числе и Германа Окунева, только что став-шею преподавателем композиции в Ленинградской консерватории после успешного окончания аспирантуры в классе Д. Д. Шостаковича. Немедленные последствия не заставили себя ждать. Исполнить Первую симфонию в Ленинграде или в Москве не удалось. Даже обращение к Г. Рождественскому, другу Шостаковича, не дало никаких результатов. И дело не в дружбе с опальным художником. Это служит лишь внешним поводом, зацепкой. Главная «улика» - в самом содержании симфонии Окунева, в предчувствии в ней возврата в современность самого страшного: «тени военного прошлого». Не за горами был ввод советских войск в братскую Чехословакию... Да и сама жизнь композитора в 1968 году подверглась испытанию первой, почти смертельной катастрофой. И с каждым этим собы­тием цена человеческой личности становится все бо­лее мизерной.

Снова на помощь ученику, бегущему от своих разрывающих душу предчувствий утраты человечности к феериям праздничности (замечательная по своей детской прямодушной непосредственности партитура «На праздничной Неве», 1965), приходит учитель. Существует переписка Германа Окунева и Дмитрия Дмитриевича Шостаковича, свидетельствующая о неустанной заботе учителя об ученике, об их взаимной симпатии и духовной поддержке.

Через Шостаковича Герман Окунев познакомился с дирижерам Виктором Барсовым и обрел на всю жизнь "верного друга и первого исполнителя почти всех своих симфонических партитур. Ленинград-Петербург очень многим, обязан Виктору Барсову - организатору фестивалей музыки композиторов нашего города в Сибири. Будучи дирижером симфонических оркестров в Иркутске, Ярославле, Омске, Кемерово, сотрудничая с музыкантами Эстонии, Германии, Чехословакии, Барсов был страстным пропагандистом всего нового в советской музыке. Этому замечательному дирижеру Г. Окунев посвятил одно из своих лучших произведений -Вторую симфонию (1970). Тогда, в 1966 году, В. Бар-сов - бескорыстный энтузиаст творчества Ленинградских композиторов - начал битву за Первую симфонию Г. Окунева, а впоследствии за все творчество друга, и выиграл ее благодаря собственной, воле и, конечно же, при поддержке Шостаковича.

Премьера симфонии Г. Окунева была большой радостью для его учителя, отмечавшего 25 сентября 1966 года свое 60-летие. К юбилею Шостаковича друзья Окунева на свой страх и риск организовали в фойе Малого зала консерватории выставку Михаила Шемякина (совместно с работами Олега Лягачева, одного из членов группы "Петербург"). Выставка имела огромный успех у студентов и преподавателей консерватории. Ведший тогда аспирантский класс виолончелистов Мстислав Ростропович написал в книге отзывов о творчестве Шемякина: «Я в восторге». Впоследствии, уже в Париже, записывая на пластинки «Пиковую даму» Чайковского, он закажет М. Шемякину оформление этого комплекта. На Германа Окунева сильное впечатление произвели иллюстрации М. Шемякина к роману Достоевского "Преступление и наказание". В них он ощутил нечто глубоко родственное «фантастическому реализму» Гоголя, чье творчество притягивало его с неумолимой силой. Существенным стимулом для композитора стала курсовая работа С. Волкова, об опере «Нос», также приуроченная к юбилею Шостаковича. По инициативе С Волкова, уже тогда вошедшего в личный контакт с Дмитрием Дмитриевичем, в 1967 году на сцене Оперной студии Ленинградской консерватории режиссером В. Фиалковским была осуществлена постановка "Носа" в декорациях-масках М. Шемякина. Дирижировал Ю. Кочнев. Неофициальная культура буквально врывалась в цитадель музыкального официоза. Решительные меры администрации консерватории пресекли эти вылазки "идеологических врагов". Снова был замечен в нежелательных контактах с ними Герман Окунев.

Однако окрыленный успехом симфонии композитор не обращал внимания на начавшийся на него нажим, продолжая творить. В созданных за год с небольшим (1966-1968) фортепианном цикле «Отзвуки Севера», Концерте для гобоя и камерного оркестра (1967), Сюите для детского (или женского) хора а cappella «Сюрпризы природы» на стихи И. Демьянова (1968), вокальном цикле для сопрано и фортепиано на стихи Марины Цветаевой (1967) ясно и отчетливо проступал новый стиль, отмеченный тональной гибкостью, ладовым богатством, разнообразием метроритма, интонационно-тембровой выразительностью.

Наблюдая столь стремительный, творческий взлет Г. Окунева, администрация не посмела сразу же нанести прямой удар, исподволь подготавливая его к моменту переизбрания по конкурсу. Однако до этого композитору суждено было пережить испытание с другой стороны. Неотвратимо приближался день первой катастрофы. Вот как описывает тот день Галина Окунева: 17 августа 1968 года. Ясный, солнечный день. Синее небо. Полдень. Ехали на яхте по Ладожскому озеру. Гер­ман захотел сесть на корму. Капитан разрешил, дав ему резиновую безрукавку. А далее: непредсказуемое и необъяснимое. Проплывали под мостом рядом с высоко-вольтными столбами. И вдруг кошмарный электрический разряд. Германа выбросило б пучину Ладожского озера. Через какое-то время он появился на поверхности воды Стали бросать спасательные круги: один, второй, третий, Гера их не замечал, не воспринимал, вероятно, он был в полусознательном состоянии, а на поверхности воды e г o держала резиновая безрукавка. Один из членов экипажа бросился в воду, подплыл к Гере и, подталкивая его, вместе с ним вернулся к яхте... На берегу Герману оказали первую помощь, затем на «скорой» увезли в Сортавалу, в больницу. В больнице мне пришлось оставить Геру одного на ночь, а утром.. Я тайно увезла его избольницы в Ленинград. У Геры были ожоги 2 и3 спепени рук и ягодиц. Дома он проболел еще месяц...

Рассказ об этом самого композитора:

Я в толще воды. Мрак. Тишина. И солнечный луч сквозь гладь озера. И подумалось: "Как нелепо так умирать»... Я вспомнил сцену «погружения» Воццека в опере Алъбаня Берт - но Воццех умирал, зная, что другого пути нет. А тут такая ясность и красота...

Через несколько дней после случившегося русские танки вошли в Прагу, и снова цепная реакция на местах. Администрация консерватории решила, что пришло время усмирить непокорного. Цинизм ситуации заключался в том, что вместо моральной поддержки Герману Окуневу, еще не оправившемуся от потрясения и от ожогов, наносят удар: его лишают класса композиции, оставив простым преподавателем теории музыки.

Из личных записок 1968 года. Композитор в растерянности и с горечью пишет:

«... Серебряков дает устное распоряжение о ликвидации моего класса... Значит, мой 13-летний опыт работы и его результаты никому не нужны, и в конце концов в конце этою года мхе укажут на дверь. Не могу даже подумать об этом. Формально я на кафедре теории музыки. Но было отдано столько лет жизни, сил и нервов труднейшему делу воспитания композиторов... Очень мне нужно хлопотать, если не о переводе на кафедру композиции, то о совместительстве, а до этого распоряжения добиваться создания статус-кво... Мне стало известно, что у Серебрякова есть какие-то нарекания по поводу моей общественной (!) работы...»

Пытаясь защитить себя, Г. Окунев далее пишет об организации творческих встреч с И. Маркевичем, Д. Шостаковичем, И. Стравинским, 3. Кодаи, напоминает о своей работе в качестве бессменного агитатора, а теперь старшего (!) агитатора во время выборов. На конец, как на последний козырь, он указывает, что записался в Университет марксизма-ленинизма, который, кстати, с отличием через два года окончил. Но этого мало. Ему предлагают вступить в КПСС, тогда, может быть, все будет хорошо... И должность старшего преподавателя и даже... доцента. Со свойственным ему юмором Г. Окунев ответил: «А нельзя ли дивизи?»

Так, рядовым преподавателем кафедры теории музыки он и остался в Ленинградской консерватории. Еще один штрих, характеризующий личность Германа Окунева. Мало кто знал о случившемся. Минуло это и Шостаковича. По мере возможности посещая учителя в больницах и на отдыхе, в домах творчества, во время его затяжной и прогрессирующей болезни, Г. Окунев ни словом не обмолвился ни о пережитой катастрофе, ни об акциях со стороны администрации консерватории. Как истинный художник, он продолжает уверенно идти по избранному пути, невзирая ни на какие преграды. Умудренный жизненным опытом, Г. Окунев знал, что проиграл. «Процесс» над ним продолжался.

Между двумя катастрофами: путь к «Шинели» (1968 - 1973)

В последние годы жизни и творчества Германа Окунева все вокруг дышало катастрофичностью. Преследования «инакомыслия», т. е. любого проявления свободы мысли и действия, приняли открытый репрессивный характер. Начался исход «третьей волны» эмиграции. Уезжали самые талантливые, кто добровольно, кто насильственно. Вокруг Германа Окунева образовалась пустота. И он мужественно ждал своего часа расправы. Время спрессовалось для него в один непрерывный творческий порыв. С жадностью отчаявшегося человека он пишет неистово, торопясь привести в порядок свои дела.

Пережитая трагедия обострила в композиторе ощущение красоты мироздания. Побывав по ту сторону жизни, Окунев по эту сторону жизни стал русским импрессионистом. Неизгладимая печать, с одной стороны, трагизма, а с другой - эстетизма лежит на всех его произведениях последних лет, начиная со Второй симфонии (1969-1970) и «Трех пальм» для смешанного хора а cappella на стихи Лермонтова (1971) и кончая Концертом для фортепиано и камерного оркестра (1972) и балетом "Шинель" (1973). Между ними - множество сольных и камерно-ансамблевых сочинений для самых различных инструментов: Диптих для фортепиано, «Быстрее движение» для фортепиано в 4 руки, Сонатина для тубы с фортепиано, Скерцино для кларнета с фортепиано, Метаморфозы для квартета тромбонов.

Здесь необходимо сказать и о детской музыке. В архиве Г. С. Окуневой хранится тетрадка, где рукой композитора помечены сочинения из « Opusiad 'ы» (с мая 1968 года). Писать для детей Г. Окунев начал по инициативе Н. А. Копчевского, музыковеда и редактора издательства «Музыка». Б присланном, композитору сборнике (он был издан в 1968 году), куда вошли две пьесы Г. Окунева - "Жонглер" и «Частушка», есть коротенькая надпись Н. Копчевского: «Гере - от одного из многочисленных агитаторов-пропагандистов его музыки. Н. К. 21/ XII - 68 г. » В произведениях для детей Г. Окунев предстает целостным музыкантом: и, как сочинитель, и как пианист, и как педагог. Это - «Пионерская весна», «Капель» для двух фортепиано. Особое место занимает сборник пьес для фортепиано «Ра-дуга», родственный «Микрокосмосу» Бартока.

Оторванный от класса композиции Г. Окунев, вопреки всему, продолжал разрабатывать свой метод воспитания не только композиторов, но также исполнителей, музыковедов.

Катастрофический мир, в котором жил композитор, с наибольшей полнотой постижения глубинного его смысла воплощен им во Второй симфонии, с благодарностью: з a неоценимую дружескую и творческую поддержку посвященной Виктору Барсову. Но кем и чем был в этом мире сам Герман Окунев, человек жуткого социума заброшенности и опустелости, - мы можем до конца проникнуть в эту тайну только в его последнем, исповедальном творении - в балете «Шинель. Этот незавершенный опус стал трагическим автопортретом человека и художника, с преждевременно оборвавшейся жизнью.

Из воспоминаний С. Сигитова:

«Балетом «.Шинель», который мне играл Герман, я был потрясен. Эта была страшная исповедь, без утайки самого главного - ненависти к угнетающим. Игра была суровая, жесткая, непримиримая. Герман - нежный, добрый, доверчивый - обрел немыслимую силу и мужество. Но как и Арнольд Шёнберг не успел завершить «Моисея и Аароыа» на самом главном моменте оперы - утверждения Десяти заповедей, так и Германа Окунева смерть остановила на мистическом номере балета - «Поиск справедливости».

Вот план либретто «Шинели», сделанный Г. Окуневым:

1. Метель. Холод, прохожие топчутся, среди них -Акакий Акакиевич
2. Департамент. Персона. Подхалимы Издевательства над А. А.
3. А. А. Буквы. Фаворитка. Мечта. Шинель
4. Вечеринка. А. А. в новой шинели
5. Адажио
6. Борьба
7. Реквием по поводу шинели.
8. Поиск справедливости - к бессилию смерти (на этом номере рукопись клавира, обрывается)
9. Метель. Смерть А. А.
10. Департамент. Место А. А. свободно. Все смеются
11. Эпилог. Департамент. В дверях стоит ог p омная Шинель. Кошмар чиновников. Их ужас. Просьба пощаде. Возмездие

Но авторское либретто на страницах рукописи продолжается и несет в себе глубоко личный подтекст, смерть и возмездие как символ справедливости.

Здесь мы вступаем, в некую символическую реальность, где личность художника и его творени взаимоотражаются. В мае 1973 года Герман Окуне готовился к конкурсу (переизбрание в должности) в консерватории, не надеясь его пройти. 26 мая : субботу в 6 вечера ему позвонила секретарь ректор и сообщила о том, что он должен явиться на собеседование в 12 часов в понедельник. Герман ответил «Я буду вовремя, если со мной что-нибудь не случится». В воскресенье 27 мая рано утром случилась, трагедия - автомобильная катастрофа, в которую он попал вместе с женой. 17 дней мы все еще надеялись. 13 июня, накануне своего дня рождения он умер. Он ушел из жизни в 42 года, в возрасте Мусоргского и Скрябина. Еще одного талантливого человека на Руси не стал...

После трагедии убитую горем вдову ожидало еще одно несчастье - выселение (из-за излишек метража) из двухкомнатной квартиры. В отчаянии потерять архив Г. Окунева вдова обратилась к Шостаковичу. И вновь моментально, повторяя отклик на первое письмо, пришел ответ от личного секретаря Д.Д. Р. Э. Киршен:

Уважаемая Галина Сергеевна! Вчера после разговора с Вами по телефону, рассказав все Дмитрию Дмитриевичу и посоветовавшись с ним, мы решили послать Вам письмо Дмитрия Дмитриевича на имя председателя Ленгорсовета тов. Казакова. Обратитесь, пожалуйста, к mo в. Радчику Петру Цезаревичу от имени Дмитрия Дмитриевича и попросите ею консультации по этому вопросу: нужно ли форсировать этот вопрос сейчас, когда Вам еще ничего не грозит, или подождать каких-то действий со стороны райисполкома Кроме того, по всем своим нуждам Дмитрий Дмитриевич советует. Вам обращаться в Союз композиторов , где всем хорошо известна степень таланта Вашего погибшею мужа.

По поводу незаконченного одноактного балета Дмитрий Дмитриевич советует показать его композитору Андрею Павловичу Петрову. Когда Дмитрий Дмитриевич вернется из поездки, он тоже обещает посмотреть балет. Еще раз прошу Вас, если что нужно будет, пожалуйста, звоните без всякого стеснения. Если решите подавать в горсовет ходатайство сейчас, копию оставьте себе и через какое-то время, по этой копии, запишитесь на прием к тов. Казакову.

Желаем Вам всею наилучшего.
Ритпа Эммануиловна. 27 июля 1973 года

В тот же день от Д. Д. Шостаковича пошел запрос в Ленгорсовет. Этот столь удивительный по неофициальному стилю документ приведем полностью:

Депутат Верховною Совета СССР
Д.А. Шостакович
Москва, К-9, ул. Неждановой, 8/10, корпус 2, кв. 23.
27 июля 1973 года. Председателю Ленгорсовета Тов. Казакову В. И.

Уважаемый. Владимир Иванович! В автомобильной катастрофе в Ленинграде погиб талантливейщий композитор Герман Григорьевич Окунев (Ленинград, М-212, Будапештская ул., 37, кв. 108). В его двухкомнатной квартире живет его вдова Галина Сергеевна Окунева (тоже пережившая эту ката-строфу, но оставшаяся жива)

Убедительно прошу Вас закрепить квартиру Окунева Г. Г. за его женой и перевести лицевой счет на ее имя. После Г. Г. Окунева остался большой музыкальный архив, и поэтому вторая комната абсолютно необходима ей

Герман Григорьевич Окунев погиб 13 июня 1973 г. О результатах прошу сообщить

С уважением, А. Шостакович

Просьба была удовлетворена. Квартира Г. Окунева стала достоянием его вдовы Г. С, Окуневой. Архив композитора был спасен. Но з этом архиве осталось много неизданных партитур, включая клавир незавершенного балета "Шинель".

СПИСОК ПРОИЗВЕДЕНИЙ КОМПОЗИТОРА Г. Г. ОКУНЕВА

С 1940 ДО 1947 (МУЗ.ШКОЛА)

Ор. I. Пьесы для фортепиано.

Ор. 2. Цикл песен о Великой Отечественной войне на слова Б. Кежуна, Вс. Рождественского, Лебедева-Кумача, Исаковского:

1. «Песня о Ленинграде»
2. «Песня о Кронштадте»
3. «Лыжники-разведчики»
4. «Снегирёк»
5. «Всё выше солнце»
6. «Друзья»
7. «Гимн победы»
8. «Советский простой человек».

[Песни этого цикла, написанные в осажденном Ленинграде, исполнялись автором по Ленинградскому радио, на военных кораблях Балтийского флота и в госпиталях. За эту работу автор был награждён «Медалью за оборону Ленинграда» (в 1943 г .).]

1947 — 1951 (МУЗУЧИЛИЩЕ)

Ор. 3. Три пьесы для фортепиано.

Ор. 4. Вариации для фортепиано.

Ор. 5. Сюита для скрипки с фортепиано.

[Одна пьеса из сюиты приобретена Лен. радио.]

Ор. 6. Три романса на ел. А. Пушкина:

1. «Прощай, свободная стихия»
2. «Осень»
3. «В поле чистом».

Ор. 7. Две песни:

1. «На вахте мира» на сл. Гурьяна
[Удостоена I премии на конкурсе, организованном музучилищем ЛОЛГК.]
2. «Миру — мир» на сл. А. Прокофьева.

Ор. 8. «Русь». Вокальная баллада на сл. И. Никитина.

Ор. 9. Хор a capella «Над Москвой великой...» на ел. М. Лермон­това.

Ор. 10. Струнный квартет № 1

1951-1956 (КОНСЕРВАТОРИЯ)

Ор. П. Вариации для виолончели с фортепиано на русскую тему.

Ор. 12. Пионерская сюита для фортепиано.

Ор. 13. Два симфонических фрагмента о Зое Космодемьянской.

Ор. 14. Две обработки современных русских народных песен для мужского дуэта.

Ор. 15. Концерт для фортепиано с оркестром (в клавире).

Ор. 16. Баллада об Александре Матросове на ел. Л. Ошанина для баритона с оркестром.

[Приобретена управлением по делам искусств Киргизской ССР (в 1958 г.).]

Ор. 17. Два романса на ел. И. Никитина:

1. «Вечер ясен и тих».
[Издан Музгизом, Ленинград, 1956 г.]
2. «Мороз и ветер».

Ор. 18. Романсы:

1. «Буря» на сл. Пушкина
2. «По степям - весна» на сл. П. Воронько.

[Приобретен Ленинградским радио.]

Ор. 19. Хор a capella на ел. Малышко «Приветственная песнь».

[Приобретен Управлением по делам искусств Киргизской ССР (в 1958 г.). J

Ор. 20. Симфониетта для большого симфонического оркестра в трех частях.

1956-1961 (КИРГИЗИЯ)

Ор. 21. Романс для баритона на слова Ф. Тютчева «Глядел я, стоя над Невой».

[Приобретен Управлением по делам искусств Киргизской ССР]

Ор. 22. Обработки кригизских мелодий:

1. «Пионер»
2. «Жашасын улуу ынтымак» («Да здравствует великая дружба»).

[Приобретены Управлением по делам искусств Киргизской ССР]

Ор. 23. «Три кю» («Три наигрыша») на темы киргизских акынов (фортепианный цикл в трех частях):

1. Керозон
2. Карагул
3. Ботой

[Приобретен Управлением по делам искусств Киргизской ССР. Был представлен в авторском исполнении на концертах декады Кир­ гизского искусства в Москве в 1958 г. и III пленума Союза композито­ ров СССР (1958) в Москве. Произведена запись авторского исполне­ния Центральным домом звукозаписи. Издан в 1959 г. издательством «Советский композитор».]

Ор. 24. «Киргизские акварели». Сюита для оркестра киргизских народных инструментов (в шести частях).

[Приобретена Управлением по делам искусств Киргизской ССР]

Ор. 25. «Эки бий» — два киргизских танца для фортепиано в 4 руки.

[Приобретены Управлением по делам искусств Киргизской ССР]

Ор. 26. «Бугинку кунум» — «Мой день», детская сюита для форте­ пиано в 4-х частях:

1. «Сабакта» - «На уроке»
2. «Демальш» — «Перемена»
3. «Откон турмуш» — «Рассказ о прошлом народа»
4. «Суйкумдуу энэ» — «Заботливая мама».

[Приобретена Управлением по делам искусства Киргизской ССР]

Ор. 27. Балет «Куйручук» в 3-х актах (в творческом содружестве с К. Молдобасановым).

[Приобретен Управлением по делам искусств Киргизской ССР. Отмечен дипломом I степени на республиканском смотре творче­ства молодых композиторов (1962 г.).

Премия III степени на Всесоюзном смотре творчества молодых композиторов, с присвоением звания лауреата (Москва, 1962 г.).

Сюита из балета исполнялась во Фрунзе, Алма-Ате, Москве и др. городах страны. Записана Центральным домом звукозаписи в Москве и издана в 1961 г. издательством «Советский композитор».

Ор. 28. 12 прелюдий для фортепиано.

[Приобретены Управлением по делам искусства Киргизской ССР. Были представлены в авторском исполнении на республиканском пленуме композиторов Киргизии 1960 г. В этом же исполнении произ­ ведена запись Центральным домом звукозаписи в Москве. 6 прелюдий из этого цикла издано в 1963 г. Ленинградским отделением издательства «Советский композитор».]

1961 —1964 (АСПИРАНТУРА)

Ор. 29. Струнный квартет № 2.

[Приобретен Министерством Культуры РСФСР. Первое исполнение 19 октября 1962 г. в Ленинградском доме ком­позиторов. В 1963 г. исполнялся на фестивале современной музыки в Горь­ком.]

Ор. 30. Вокальный цикл «Из путевого дневника» на стихи совет­ских поэтов.

Первое исполнение 10 мая 1964 г.

Ор. 31. Симфония для большого симфонического оркестра.

[Приобретена Министерством культуры РСФСР. Симфония была исполнена: апреля 1966 г. в Иркутске;апреля 1966 г. в Ангарске; 27 января 1967 г. в Таллине;28, 29 февраля и 1 марта 1968 г. в Германии, Карл-Маркс-Штадте. Под управлением гл. дирижера Иркутской филармонии Виктора Барсова.]

Ор. 32. Двенадцать маленьких пьес.

[Издано в 1966 г. в Ленинграде издательством «Музыка».]

Ор. 33. Поэма для скрипки и фортепиано.

[Приобретена Министерством культуры РСФСР. Была исполнена М. Вайманом на фестивале современной музыки в Горьком в 1963 г., затем в Москве и Ленинграде.]

Ор. 34. «Ленинградские гравюры», квинтет для деревянных духо­вых и валторны.

[Приобретен Министерством культуры РСФСР. Исполнен на конкурсе духовых инструментов в малом зале консерватории и фестивале, посвященном творчеству Шостаковича в 1965 г.]

Ор. 35. Скерцо и Адажио для тромбона с фортепиано.

Первое исполнение 21 апреля 1965 г. Исполнители: В. Венглов-ский.

[Издается в Москве издательством «Музыка»].

ОТДЕЛЬНЫЕ ИЗДАНИЯ СОЧИНЕНИЙ Г. Г. ОКУНЕВА

Окунев Г. Вечер ясен и тих. Романс для среднего голоса с форте­пиано. Стихи И. Никитина. Л., 1965. 4с.

Окунев Г. Вторая симфония [Посвящ.] В. Н. Барсову. Для боль­шого симфонического оркестра [с кратким предислов.] Партитура. Л.-М., 1974. 111с. Изд. на рус. и англ. яз.

Окунев Г. Второй квартет для двух скрипок альта и виолончели. Партитура. Л.-М., 1972. 58 с. Ч. 1. Интродукция. Ч. 2. Скерцо. Ч. 3. Элегия. Ч. 4. Интермеццо. Ч. 5. Финал.

Окунев Г. Двенадцать маленьких пьес. Для фортепиано. [Л.], 1966. 23 с.

Окунев Г. Две пьесы для тромбона и фортепиано. [Вст. ст. С. Сигитова]. СПб., 2003. 11 с; 3 с. Парал. на рус. и англ. яз.

Окунев Г. Избранные пьесы: Для фортепиано. Л., 1984. 64 с.

Окунев Г. Избранные пьесы. Для фортепиано. Л., 1981. 64 с.

Окунев Г. Концерт для гобоя и камерного оркестра. Партитура. Л., 1986. 50 с. Парал. на рус. и англ. яз.

Окунев Г. Концерт для гобоя и камерного оркестра. Переложение для гобоя и фортепиано автора. М., 1971. 23 с; 7 с.

Окунев Г. То же. [Вст. ст. С. Сигитова]. СПб., 2003. Парал. на рус. и англ. яз.

Окунев Г. Концерт для фортепиано и камерного оркестра. Парти­тура [с краткой биографией]. Л.-М., 1976. 46 с. Парал. на рус. и англ. яз.

Окунев Г. Концерт для двух фортепиано. [Факсимильное изд.] [Вст. ст. С. Сигитова]. СПб., 2001. 23 с. Парал. на рус. и англ. яз.

Окунев Г. Ленинградские гравюры. Для квинтета духовых инстру­ментов. Партитура. Л., 1977. 32 с. Ноктюрн. Юмореска. Баллада. Финал. [В авт. экз.: 1. Ноктюрн (Ночной город). 2. Юмореска (Блики на Неве). 3. Баллада (Воспоминание о блокаде). 4. Пастораль (Летний сад). 5. Финал (Праздник весны)].

Окунев Г. На праздничной Неве. Сюита для симфонического орке­ стра. Партитура. М., 1972. 117с. Части: Увертюра. Панорама. Вечерние огни. Салют. Парал. на рус. и англ. яз.

Окунев Г. На праздничной Неве. Пионерская весна. Для двух фортепиано и ударных инструментов. М., 1980. 77 с; 10 с.

Окунев Г. На праздничной Неве. Сюита для двух фортепиано и ударных. [Вст. ст. С. Сигитова1. СПб., 2005. 61 с; 8 с. Парал на рус. и англ. яз.

Окунев Г. Отзвуки Севера. Фортепианный цикл. Л., 1968. 35 с.

Окунев Г. Про ель и сосну. Про березку. Песни на ел. Б. Козлова. [Вст. ст. С. Сигитова]. СПб., 2005. 7 с. Парал. на рус. и англ. яз.

Окунев Г. Поэмадля скрипки и фортепиано. [Вст. ст. С. Сигитова|. СПб., 2001. 20 с; 8 с. Парал. на рус. и англ. яз.

Окунев Г. Радуга. Фортепианные пьесы для детей. (Педагогиче­ский репертуар). Л., 1974. 56 с.

Окунев Г. Радуга. Фортепианные пьесыдлядетей. [Вст. ст. С. Сиги­това]. СПб., 2003. 60 с. Парал. на рус. и англ. яз.

Окунев Г. Романсы на ел. М. Цветаевой. Для голоса в сопровож­дении фортепиано. Л., 1985. 23 с.

Окунев Г. Симфония № 1. Для большого симфонического орке­стра. Партитура. Л., 1982. 180 с. Парал. на рус. и англ. яз.

Окунев Г. Сонатина для трубы и фортепиано [Вст. ст. С. Сигитова]. СПб., 2003. 15 с; 4 с. Парал на рус. и англ. яз.

Окунев Г. Хоры a'capella. [Вст. ст. С. Сигитова]. СПб., 2005. 32 с. Парал на рус. и англ. яз.

Окунев Г. Шесть прелюдий для фортепиано. Л., 1962. 32 с.

Окунев Г. Шинель. Хореографическая поэма по одноименной по­вести Н. В. Гоголя. Для большого симфонического оркестра. (Досочи-нение и оркестровка В. Сапожникова.) Партитура. Л., 1984. 161 с. Парал. на рус. и англ. яз.

Окунев Г. Радуга музыки. Календарь на 2005 г. [Сб. ф.-п. пьес для детей]. Предисловие В. Сапожникова. Дизайн Е. Кустова. — Б. М. Б. И. [2004].

Окунев Г. Молдобасанов К. Куйручук (Веселый проказник). Балет. Клавир. М., 1962.362 с.

Окунев Г., Молдобасанов К. Сюита из балета «Куйручук». Парти­тура. М., 1961. 118 с.

ПЕРЕЛОЖЕНИЕ СОЧИНЕНИЙ Г. Г. ОКУНЕВА ДЛЯ ДРУГИХ ИНСТРУМЕНТОВ

Окунев Г. В гамаке. //Легкие пьесы русских и советских компози­торов. Для готово-выборного баяна. Вып. 7./Общ. редакция П. Гово-рушко.Л., 1976. С. 16.

Окунев Г. Жонглер. // Хрестоматия для саксофона альта. / Сост., автор переложений и ред. М. К. Шапошникова. М., 1985.

Окунев Г. Листопад. Интермеццо. // Готово-выборный баян в музыкальном училище. Вып. 18. / Составитель В. Д. Накапкин. М., 1990.

Окунев Г. Напев. // Готово-выборный баян в музыкальной школе. Вып. 36. / Составитель, исполнитель и редактор В. А. Платонова. М., 1988.

Окунев Г. Отражение в воде. // Альбом начинающего гитариста: шестиструнная гитара. Вып. 30. / Составитель, исполнитель и редак­тор Е. Д. Ларичева. М., 1990.

Окунев Г. Прелюдия и фугетта. // Готово-выборный баян в музы­кальном училище. Вып. 18. / Составитель В. Д. Накакин. М., 1990.

Окунев Г. Солнечные блики (Переложение для флейты, кларнета и фагота В. Соловьева) // Ансамбли: Для духовых инструментов. / Составитель В. Соловьев. Партитура. Вып. 4. Л., 1987.

Окунев Г. Фугетта // Репертуар для ансамблей русских народных инструментов. Вып. 35. Смешанные ансамбли. / Сост. В. П. Розанов. М, 1984.

Окунев Г. Частушка. // Репертуар аккордеониста. (Переложение А. Талакина). Вып. 20. М., 1970. С. 35.

Окунев Г. Частушка. // Музыкальный мир. Учебный репертуар. В переложении для баяна. / Сост. П. Ф. Серотюк.. Вып. 4. Киев, 1974. С. 3. На украин. и рус. яз.

Окунев Г., Молдобасанов К. Грустный танец. (Из балета «Куйру-чук») // Сенченко А. Пьесы киргизских композиторов для баяна — аккордеона. [Фрунзе]. 1966. С. 43-45.

Окунев Г., Молдобасанов К. Игра (Из балета «Куйручук») // Ком­позиторы Киргизии —детям. Пьесы для фортепиано. М., 1975. С. 17.

Окунев Г., Молдобасанов К. Игра (Из балета «Куйручук»). // Сенченко А. Пьесы киргизских композиторов для баяна — аккордео­на. [Фрунзе], 1966. С. 49-50.

Окунев Г., Молдобасанов К. Медленный танец (Из балета « Куйру­ чук») // Сенченко А. Пьесы киргизских композиторов для баяна — аккордеона. [Фрунзе], 1966. С. 38-40.

Окунев Г., Молдобасанов К. Танец Зейнеп. Игра Оюн (Из балета «Куйручук») // Сборник произведений для деревянных духовых инструментов с фортепиано. Фрунзе, 1982. На киргиз, и рус. яз.