Идет как-то Кузминишна по территории с канистрой, и вдруг сзади как громыхнет! Ну, думает – каюк! Грабят! Ан нет. Оглядывается – никого нет, а посередь прохода летающая тарелка стоит, огнями мельтешит. И гуманоид, длинный такой, весь в очках, ее к себе пальцем манит. А вид у него такой – хоть в голос реви.
«А я чего, я ничего…» – только и смогла сказать Кузминишна и бочком, бочком в сторону. Но тут у длинного этого, как чегой-то заискрит, как полголовы на сторону откинется – у Кузминишны ноги отказали, села на землю и ничего не может, кроме как канистру держать. Тут еще гуманоид из тарелки выскочил и оба Кузминишну внутрь поволокли.
А там чего только нету: какие-то штуковины кругом себя крутятся, сбоку-набок чегой-то переваливается, пищит и очень дурно пахнет.
Кузминишну кудай-то в круглое посадили, успокаивают. Оказывается, прилетели они с незнакомой Кузминишне планеты, которая называется «Растудыть», и что у них большая неприятность. Они, оказывается, делением размножаются (тут длинный покраснел и застеснялся). И у них, пока летят, запрет: чтоб насчет этого дела – ни-ни. А тут, то ли излучение какое, то ли еще чего – только они ни с того, ни с сего вдруг делиться начали. И показали ей двойню. Раньше, говорят, это наш бортмеханик был. Ну, смешно – два здоровенных мужика лежат в колготках, слюни пускают и пустышки дудонят! И, оказывается, горе у них. Кормить мальцов нечем – им ведь младенческая пища нужна. А у них нету. Того гляди, помрут сердешные!
Кузминишна уж хотела за молочком сбегать, а длинные головами качают – у вас, говорят, все с собой есть. Растерялась опять Кузминишна. Объяснили те ей, что у них на «Растудыть» все сосунки с иной пищи начинают. И что летели они в межпланетном мимо нее и прибором своим унюхали, что у ей это есть. Так неужели Кузминишна даст детям пропасть? А сами пальцами на ее канистру кажут.
Чудно стало Кузминишне. Однако, детишки хнычут, опять же, тарелка…- отлила им в бутылочку. А как сосунки в лад сосками захлюпали, совсем растерялась – все, что есть и отдала.
Они ее уж так благодарили. Сказали, что одного пацана ее именем назовут, а другого – фамилией.
Вышла Кузминишна из тарелки очень довольная, что братьям по разуму помогла. Только слезу смахнула – и нет тарелки. Как и не было.
Пришла Кузминишна на рабочее место, а Яковлевич ее уже поджидает. Она ему – так мол и так. Он за голову и звонить куда-то.
И оказалось, что с ним один ведущий поспорил, что Кузминишна ему всю энту канистру отдаст. А Яковлевич, значит, побился, что ничего у него не выйдет. А ведущий энтот до сих пор не сознается, что его рук дело…
А Кузминишна, ни за что пострадавши, теперь никому больше из канистры не дает!
А мы-то чем виноваты?!!!