Биография Жана Кальвина

Основоположник кальвинистской церкви родился в июне 1509 г. во французском городе Нойоне, в Пикардии. Дед его был простым бочаром, но отец сумел достичь более высокого положения: он занимал должности епископского секретаря, фискального прокурора и синдика соборного капитула. В детстве Жан был робким, необщительным мальчиком, однако он рано стал обнаруживать редкие способности. В городской школе его считали первым учеником.

В 1523 г. он продолжил образование в Париже, в коллегии Ла-Марш, откуда вскоре перевелся в коллегию Монтегю. В эти годы он вел тихую, уединенную жизнь, был очень религиозен и работал с усердием и усидчивостью, приводившим в изумление учителей. Но товарищи Кальвина не любили. Его сдержанность, нелюдимость, строгий, нетерпимый тон и в особенности нотации, которые он позволял себе читать им по поводу их увлечений, раздражали и вызывая к нему неприязнь. 

Пока Кальвин учился в Париже, отец хлопотал об устройстве карьеры сына и в 1527 г. добился для него прихода Мартевилль. Тут восемнадцатилетним юношей Кальвин впервые выступил в роли проповедника. Но при первой возможности он снова отправился в Париж к своим любимым занятиям. Вскоре отец, у которого испортились отношения с церковью, посоветовал Жану бросить богословие и заняться юриспруденцией. Кальвин послушно поехал в Орлеан, где занимался у известного юриста Петра Стеллы, а затем перебрался в Бурж, привлеченный славой знаменитого миланца Альциати.

Благодаря своему прилежанию Кальвин и здесь, как в Париже, быстро добился успехов. Скоро молодой, серьезный не по годам пикардиец обратил на себя внимание как учителей, так и студентов. Даже биографы из католического лагеря отдают дань «его живому уму, обширной памяти, способности быстро усваивать все и особенно той поразительной ловкости, с которой он излагал на бумаге лекции и прения профессоров в изящной и подчас остроумной форме». Уже в Орлеане он так выдвинулся из массы студентов, что на него смотрели скорее как на учителя, чем на ученика, и часто в отсутствие лектора ему случалось занимать его место. 

В 1531 г. отец Кальвина умер, и тот, немедленно оставив юриспруденцию, принялся под руководством немецкого гуманиста Мельхиора Вольмара изучить греческий язык и классические древности. Вольмар, приверженец новых реформационных идей, оказал на Кальвина огромное влияние. Считается, что именно он впервые поставил перед пытливым юношей многие богословские вопросы, разрешая которые Кальвин в дальнейшем порвал с католичеством. Но это произошло не сразу. Кальвин с головой уходит в изучение Библии, читает все сочинения реформаторов, которые можно было достать, и вскоре полностью принимает основное положение в учении Лютера - об оправдании верой. Однако в это время он еще не думал публично отстаивать свои взгляды и не предполагал посвятить свою жизнь реформированию церкви, а мечтал о карьере ученого-гуманиста. Вернувшись в Париж, он в 1532 г. выпустил в свет свое первое сочинение - комментарий к трактату Сенеки «О кротости». Книга имела успех, но Кальвин так и не вступил на научное поприще. Богословские проблемы властно завладели всем его существом, так что он уже не мог отвлекаться ни на что другое. 

В отличие от Лютера, Кальвин никогда не рассказывал, каким образом произошло его обращение. Лишь в предисловии к комментарию Псалмов он упоминает о том, что истина сразу как молния озарила его. «И тогда я понял, - пишет Кальвин, - в какой бездне заблуждений, в какой глубокой тине погрязала до тех пор моя душа. И тогда, о Боже, я сделал то, что было моим долгом, и со страхом и слезами, проклиная свою прежнюю жизнь, направился по Твоему пути». В то время в Париже уже существовала небольшая евангелическая община сторонников Реформации. Сблизившись с этими людьми, Кальвин, несмотря на свою молодость, вскоре стал их духовным лидером. 

«Все, что было предано новому учению, - вспоминал он позже, - собиралось вокруг меня, чтобы поучиться у меня, неопытного молодого человека». Первое время протестанты ограничивались тем, что распространяли свои идеи частным образом. Потом появилось желание публично и официально заявить о своих взглядах. Повод для такого обращения вскоре представился. В октябре 1533 г. друг Кальвина Николай Коп, избранный ректором Парижского университета, готовился произнести обычную в таком случае публичную речь.

Кальвин написал для него небольшое сочинение «О христианской философии», в котором под очень прозрачным покровом проводился основной принцип Лютеровой теологии - об оправдании верой. Коп зачитал кальвиновскую речь перед большой и представительной аудиторией. Этот смелый вызов, брошенный католицизму, наделал много шума и сильно навредил делу Реформации. Если до этого власти сквозь пальцы смотрели на деятельность протестантов, то теперь на них обрушились преследования. Коп бежал в Базель. Был издан указ об аресте Кальвина. Но, когда полиция пришла его арестовывать, он выскочил через окно на улицу. Покинув столицу, он под чужим именем вел скитальческую жизнь в Южной Франции и наконец нашел убежище при дворе Маргариты Наваррской. Та приняла Кальвина с большим радушием и сумела уладить дело об университетской речи. Беглец получил разрешение вернуться в Париж. 

Гийом Фарель. Портрет Теодора Беза. 1580 год.

Впрочем, долго оставаться здесь оказалось опасным. В 1535 г. во Франции началась настоящая охота на протестантов. Шесть их проповедников были публично сожжены. Кальвин решил оставить отечество и отыскать какой-нибудь уединенный уголок, где бы он мог в полной безопасности отдаться своим теологическим работам. Таковым поначалу стал для него Базель, давший приют многим французским протестантам. В Швейцарии Кальвин, установивший связи со своими единоверцами, участвовал во французском переводе Библии, затеянном его родственником Оливетаном. Но вскоре все его внимание поглотила работа над трактатом «Наставление в христианской вере», которому суждено было стать самым прославленным и самым читаемым из его творений. Первое издание объемом в 500 страниц вышло в Базеле 1536 г. 

Затем одно переиздание «Наставления» следовало за другим, и каждый раз объем книги увеличивался: Кальвин постоянно возвращался к своему любимому труду, шлифуя детали, усиливая доказательства и пополняя пропуски. 

«Наставление в христианской вере», бесспорно, является самым выдающимся произведением эпохи Реформации, своего рода «основой основ» всего протестантского мироощущения. Мысль изложить в строгом порядке начала протестантизма являлась уже и до Кальвина. За эту задачу брались такие известные деятели Реформации, как Меланхтон, Цвингли и Фарель. Однако ясной, обоснованной в деталях, отчетливой формулы веры, способной противостоять создававшейся веками католической доктрине, они так и не смогли построить. Это удалось сделать только Кальвину. Его светлый ум, его беспощадная логика позволили ему добиться успеха в том, в чем не смогли преуспеть его старшие годами предшественники. 

В основе теологической системы Кальвина лежит безусловный авторитет Священного Писания. По его мнению, Бог раз и навсегда выразил Свою волю в библейских книгах, и вся жизнь человечества - не только религиозная и нравственная, но также политическая и церковная - должна быть строго согласована с буквой этого закона. Церковная традиция для него пустой звук. Отцы церкви имеют значение лишь в той степени, в какой их учение соответствует прямому смыслу Писания. Христианство в его учении становится, таким образом, «религией книги», неизменной и неподвижной, как иудаизм, раз и навсегда заключенной в тесные рамки Священного Писания. 

Положение об оправдании верой, об абсолютной невозможности для человека собственными усилиями добиться спасения - этот центральный пункт Лютеровской догматики - занимает у Кальвина также выдающееся место. Как уже говорилось, положение это возникло как протест против католического учения о добрых делах, под которыми разумели почти исключительно дела внешнего благочестия. Лютер ополчился против крайностей этой теории, приведшей к позорной торговле индульгенциями. Он доказывал, что добрых дел недостаточно, что спасти человека может только вера, одна вера в искупительный подвиг Христа. Но в то же время он полагал, что вера не является для человека предметом свободного выбора и приходит к нему только вследствие Божьей благодати (под благодатью в католической традиции понималась посылаемая людям свыше помощь Бога, даруемая независимо от человеческих заслуг).

Реформаторы Женевы. Гийом Фарель, Жан Кальвин, Теодор Беза, Джон Нокс. Стена реформаторов, Женева.

Это учение, найденное им в сочинениях св. Августина и уже заключающее зачатки предопределения, германский реформатор постарался все-таки примирить со свободной волей человека. Кальвин в данном вопросе пошел гораздо дальше. С беспощадной логикой он доказал, что если вера есть лишь действие благодати, если человек сам, без божественной помощи, не может спастись, то из этого следует, что как спасение, так и неспасение его зависит исключительно от божественной воли, что свободы воли нет и не может быть, что допускать последнюю - значит ставить Бога в зависимость от человека. Человек существует лишь для прославления величия Бога, который одних, для возвеличения своего милосердия, предопределяет к спасению, других - для возвеличения своей справедливости - к проклятию. Поскольку истинно верующим может быть лишь тот, кто «избран», то спасение, по большому счету, не зависит даже от веры.

Бог, не обращая внимания на заслуги, руководствуясь только Своей вечною, неизменною, непостижимою для нас волей, одних назначает для спасения, а других - «еще раньше, чем они совершили что-либо хорошее или дурное» - осуждает на вечное проклятие. И при этом Он не ограничивается в отношении заранее осужденных одним только попустительством зла - Он сам, ожесточая их сердца, толкает этих обреченных ко злу. Божественная воля не знает ни перемен, ни колебаний. Кто раз был записан в книгу жизни, тот не может быть вычеркнут из нее; кто владеет божественной благодатью, тот никогда не утратит ее, несмотря на все свои заблуждения. Только для избранных имеет значение молитва, вера, страх Божий. Тот же, кто записан в книгу смерти, остается неизменным «сосудом гнева Божия», и все, даже его добрые дела, ведет его к проклятию. Его добродетели, его вера - призрачны, спасение для него невозможно. 

С этим догматом предопределения Кальвин связывал свои суровые требования относительно нравственной жизни и своего рода аскетизма. На первый взгляд, одно вовсе не следовало из другого. В самом деле, из идеи безусловного предопределения, по-видимому, следовало совершенно противное, а именно, безразличный взгляд на нравственную жизнь, ибо, если изначально и безусловно верующий предопределен ко спасению, то он и получит это спасение необходимо, какова бы не было его поведение в этом мире. Вот почему еще при жизни Кальвина его теорию порицали преимущественно с практической стороны. Один из современных Кальвину богословов писал, что Бог его есть бог разврата, душегубства и всякого зла, что его доктрина годится для воров, разбойников и им подобных.

«Да заградит Всевышний уста твои, сатана», - отвечал ему Кальвин и доказывал, что его догмат, напротив, в высшей степени полезен для нравственности, ибо только при его догмате предопределения и возможна истинная, бескорыстная добродетель, основанная не на ожидании наград и наказаний, а единственно на преданности Божеству. Хотя, говорил он, предначертания Бога неизвестны людям, которые бессильны изменить их своими поступками, но они могут догадываться об уготованной им участи по тому, как складывается их жизнь на земле. Если они преуспевают в своей профессиональной деятельности, если они добродетельны и набожны, трудолюбивы и покорны властям, это служит внешним показателем благоволения к ним Бога.

Наставление в христианской вере, Женева, 1559

Поэтому истинный христианин должен целиком отдаться исполнению своего долга, пренебрегать комфортом, презирать наслаждения, быть бережливым хозяином и твердо следовать по тому пути, который указал Господь в Своем законе. (Вся дальнейшая история Реформации показала правоту Кальвина и ошибочность мнения его противников. Догмат о предопределении не стал в кальвинизме источником фатализма. Напротив, он укреплял души, закаляя их для испытаний, наполнял их героическим энтузиазмом, всячески содействуя развитию личной и частной инициативы.

Вообще, это положение, став основой мироощущения нарождающейся буржуазии, сыграло в духовной, политической и экономической жизни Европы огромную и многогранную роль. Из учения Кальвина, между прочим, вытекало и то, что буржуазия должна занимать в обществе первенствующее положение, так как является наиболее преуспевающей (и потому угодной Богу) его частью. Не случайно кальвинизм послужил основой для многих теорий революционного переустройства государства во времена буржуазных революций в Голландии и Англии.) 

Учение о божественном предопределении составило фундамент, на котором были построены богословская система Кальвина и его представление о церкви. Фактически, писал он, к истинной церкви принадлежат одни только избранные, но так как в этой жизни нельзя знать, кто избран, а кто нет, то видимая земная церковь включает в себя всех христиан. В ее устройстве Кальвин отвергал как церковную иерархию, так и духовенство. Церковная власть в данной местности должна принадлежать всем членам данной общины. Каждая община сама организует церковное управление и охраняет свою веру. Она же избирает из своего числа проповедников (пасторов).

В реформе богослужения Кальвин шел гораздо дальше Лютера. Все, что хотя бы отдаленно напоминало старое суеверие, должно было изгоняться с беспощадной строгостью. Кальвин требовал отмены католической мессы; удаления из храмов икон, статуй, мощей святых; отмены всех церковных праздников, кроме воскресения; изгнания музыки. Его религия была религией духа, не нуждавшейся ни в каких внешних формах. В определении роли светской власти Кальвин также расходился с Лютером. Если последний однозначно подчинял церковь государству, то Кальвин старался связать их в одно целое, в котором, однако, преобладал теократический элемент. Он считал, что правительство, повелевая телами людей, не имеет власти над их совестью и не должно присваивать себе авторитет в делах веры. Однако из сказанного не следовало, что светская и духовная власть существуют совершенно отдельно друг от друга. Государство должно поддерживать деятельность церкви, проникаться ее духом и следовать ее внушениям. (Эта теократическая идея была, по существу, заимствована Кальвином из католичества.) 

После выхода в свет «Наставления» Кальвин некоторое время прожил в Италии при дворе герцогини Феррарской. Затем он ненадолго съездил во Францию, чтобы уладить свои домашние дела. Отсюда он решил уехать в Базель, чтобы поселиться в нем навсегда. Однако из-за войны попасть туда обычным путем через Лотарингию оказалось невозможно. Пришлось добираться в обход через Савойю. Таким образом Кальвин проездом оказался в Женеве, которая переживала тогда не лучшие времена. Этот город только недавно освободился от власти савойских герцогов. Новый республиканский порядок еще не успел здесь утвердиться. На фоне сильного недовольства народа царил дух враждебных партий, которые вели между собой мелочную борьбу за места в совете. В еще большем беспорядке находилась церковь.

История жизни Жана Кальвина

В 1535 г. под руководством протестантского проповедника Гильома Фареля в Женеве началась Реформация. Католическое богослужение было уничтожено, священники и монахи изгнаны, во всех церквах раздавалась евангелическая проповедь. Однако новая протестантская церковь так и не сложилась. Не было ни порядка в богослужении, ни ясной формулы веры. Народ в большинстве своем не знал евангелия. Как всегда бывает в переходные периоды, произошло резкое падение нравственности, что для Женевы, жители которой и до этого никогда не являлись образцом морали, означало подлинный разгул порока. 

Кальвин в возрасте 53-х лет

Кальвин, как уже говорилось, попал в Женеву проездом и рассчитывал пробыть здесь всего один день. Но случилось иначе. Фарель, узнав о его приезде, стал умолять Кальвина остаться. Он чувствовал всю шаткость своего положения и отчаянно нуждался в деятельных помощниках. Кальвин долго отказывался от этого предложения, в котором не находил для себя ничего заманчивого, но в конце концов должен был уступить. Он начал с того, что стал читать в соборе Св. Петра лекции о некоторых книгах Нового Завета и тем временем осматривался по сторонам. Беспорядок, царивший в женевской церкви, поразил его.

«Когда я впервые увидел эту церковь, - писал он впоследствии, - она представляла собой нечто бесформенное. Проповедовали - и это было все. Разыскивали идолов и сжигали их - ив этом заключалась вся Реформация. Всюду господствовал хаос». В этот хаос Кальвин решил внести порядок. Одной из первых его забот стало составление катехизиса, где в общедоступной форме излагались основные начала нового учения. С той же целью было составлено евангелическое исповедание. Но этих мер, конечно, оказалось недостаточно. Необходимо было позаботиться о том, чтобы народ не только усвоил себе истины нового учения, но и выполнял все его предписания. Кальвин и Фарель стали добиваться введения церковного отлучения как самого действенного средства для поддержания строго порядка и дисциплины в церкви.

Городской совет, писали они, должен избрать из среды граждан людей богобоязненных, безупречной нравственности и поручить им надзор за разными частями города. О всех случаях безнравственного поведения они должны докладывать духовенству, которое, в случае тщетности своих увещеваний, имеет право отлучать грешников от общения с верующими. Если и это средство не приведет к исправлению виновного, его надлежит передавать для наказания властям. Городской совет в начале 1537 г. принял эти требования. Азартных игроков стали выставлять к позорному столбу с картами, привязанными к шее. Женщин, явившихся в церковь с завитыми волосами, подвергали на несколько дней тюремному заключению. Запрещалась всякая роскошь в костюмах, шумные публичные увеселения, танцы, употребление непристойных выражений, божба и т.п. Всякий, кто сохранял у себя дома иконы, четки или другие принадлежности католического культа, считался богоотступником и подвергался жестоким наказаниям. 

С этого началась постепенная перестройка духовной и политической жизни Женевы. Многочисленные проповеди, религиозное обучение детей и взрослых, строгий надзор за нравственностью жителей постепенно продвигали дело Реформации. Мало-помалу город терял свой обычный вид, вместо прежней шумной веселости в нем водворялась почти монастырская тишина. Разумеется, это нравилось далеко не всем. Многие женевцы стали опасаться, что с таким трудом обретенная свобода скоро будет подавлена тиранией проповедников. Оппозиция росла с каждым днем.

В 1538 г. горожане избрали новый городской совет, не так лояльный к Кальвину и Фарелю, как прежний. Тем не менее те отказывались идти на какие-либо уступки и не пожелали, как того хотел совет, причащать прихожан на Пасху пресным хлебом (такой обычай был в Берне). Тогда возмущенные женевцы выгнали обоих из церкви, а совет предписал им в трехдневный срок покинуть город. Кальвин воспринял этот указ с полным спокойствием. «Если бы мы служили людям, - сказал он, - то были бы плохо вознаграждены, но мы служили Богу, и награда от нас не уйдет». 

Письмо Кальвина Эдуарду VI. 4 июля1552 года.

Из Швейцарии он отправился в Страсбург, где стал лектором при протестантской академии и проповедником во французской церкви Св. Николая. Очень скоро ему удалось сплотить всех французских протестантов, проживавших в этом городе, и провести в их общине те же преобразования, которые были начаты им в Женеве. Для восстановления нравственности Кальвин отлучил от церковного общения всех недостойных и допустил их обратно к причастию не раньше, чем они исправились. Его лекции в академии привлекли массы слушателей из разных концов Франции. Их приезжали послушать даже англичане. В 1539 г., желая прочно осесть в Страсбурге, он принял местное гражданство, а в 1540 г. женился на небогатой вдове Иделетте Штордер. Брак этот, сложившийся скорее из рассудочных соображений, чем под влиянием чувств, оказался тем не менее очень счастливым. 

Между тем положение дел в Женеве постепенно принимало благоприятный для Кальвина оборот. После отъезда сурового проповедника в городе вновь водворились моральная распущенность и беспорядок. Подняли голову тайный католики. К тому же партия, добившаяся победы в 1538 г., скомпрометировала себя позорными уступками Берну. Авторитет ее резко упал. В Женеве началось сильное брожение умов. Опасаясь беспорядков, городской совет в сентябре 1540 г. предложил Кальвину вернуться. Он отказался.

В октябре к нему было отправлено официальное приглашение, составленное в самых почтительных выражениях: его просили вернуться к прежней деятельности, «так как народ этого очень желает». Кальвин отвечал послам в довольно неопределенных выражениях, но при этом дал понять, что полномочия простого проповедника его не устраивают: если он и вернется в Женеву, то в единственной роли - восстановителя разрушенной церкви. Горожане согласились на это условие. Но Кальвин все медлил с приездом, ссылаясь на разные дела. Он вернулся только в сентябре 1541 г. 

Его возвращение напоминало триумфальное шествие: навстречу ему был выслан герольд, весь народ высыпал на улицы и приветствовал его восторженными криками, городской совет выказал ему подобострастное внимание. Кальвин вернулся настоящим победителем. На первом же заседании совета, после извинений за долгое промедление, он предложил без отлагательств приступить к наведению порядка в церкви. В тот же день была назначена комиссия из шести членов совета, которая должна была помогать Кальвину в выработке нового церковного устава. В конце ноября этот проект уже был принят советом и утвержден генеральным собранием граждан. Таким образом были указаны общие черты будущего церковного и гражданского устройства республики. Суть их сводилась к следующему. 

Стул Кальвина в соборе Сен-Пьер в Женеве (Швейцария)

Кальвин разделил людей, призванных к заведованию церковными делами, на четыре категории: проповедников (пасторов), учителей, старейшин и диаконов. Первенствующая роль среди них принадлежала пасторам. «Проповедники, - писал Кальвин, - это слуги божественного слова; они должны учить, увещевать народ, раздавать причастие и вместе со старейшинами налагать церковные наказания». Всякий кандидат на это звание подвергался испытанию в конгрегации (коллегии) проповедников. Если результат испытания оказывался удовлетворительным, то на него, по апостольскому обычаю, возлагали руки, и он считался избранным.

После этого проповедник представлялся совету, который имел право отвергнуть выбор духовенства. Если совет не возражал, то об избрании нового проповедника возвещалось во всех церквах. Любой гражданин, имевший для того серьезные основания, мог также сделать свои возражения. Однако, когда проповедник окончательно утверждался в своей должности, сместить его можно было только за уголовное преступление или ересь. Обязанности его не ограничивались только проповедью, а распространялись на всю религиозно-нравственную жизнь общины. Увещеваниями, предостережениями и наставлениями он должен был содействовать прославлению Бога и воспитанию богобоязненного поколения. Роль церкви в жизни города была чрезвычайно велика.

Конгрегация проповедников, собиравшаяся каждую неделю под руководством самого Кальвина, обсуждала не только богословские, но и политические вопросы. Вскоре ее значение сравнялось со значением совета. Другим важным органом женевской республики стала консистория, или коллегия старейшин. Ее членами были шесть городских проповедников и 12 мирян, избираемых из числа членов совета. Цель консистории состояла в том, чтобы «надзирать за жизнью каждого члена общины», преследуя богохульство, идолопоклонство, безнравственность и все то, что противоречило учению Реформации. По сути она представляла из себя нечто среднее между инквизиционным трибуналом и судебной инстанцией. 

Параллельно с церковным переустройством Кальвин занимался гражданскими реформами. К 1543 г. возглавляемая им комиссия навела строгий порядок в государственном управлении: были определены рамки для деятельности различных государственных органов, в ясных и точных выражениях обозначены обязанности должностных лиц. В данных вопросах Кальвин не допускал никаких мелочей. Так он лично написал подробные инструкции для смотрителей за постройками, для пожарной команды и даже правила для ночных сторожей. На всех его учреждениях лежала печать суровой неумолимой законности и педантичного порядка, которые составляли основу его личного характера. 

Через несколько лет управления Кальвина никто бы не узнал в преобразованной Женеве прежнего свободного, оживленного города. Шумная жизнь сменилась мрачной сосредоточенностью. Повсюду утвердились строгая религиозность, порядок и дисциплина. Кальвин считал, что человек по своей природе склонен к злу и возмущению, поэтому над ним должна всегда тяготеть сдерживающая узда. Власть, истинно угодная Богу, должна быть непременно строга - ей чужды сострадание, милосердие и другие человеческие слабости. Этой мыслью были проникнуты и все его преобразования. Кальвин просмотрел женевское законодательство и значительно изменил его в сторону ужесточения. За многие правонарушения, к которым прежде относились достаточно снисходительно, теперь была введена смертная казнь. Так смерть полагалась богохульнику, сыну, ударившему отца, нарушителям супружеской верности и т.п. Сквернословие каралось тюремным заключением.

Предполагаемое место захоронения Кальвина

В первые четыре года правления Кальвина было вынесено 58 смертных приговоров, а 76 человек подверглись изгнанию. Судопроизводство отличалось чрезвычайной жестокостью. К примеру, только за несколько месяцев 1545 г. от пыток во время следствия погибли 34 человека. (Не только граждане Женевы, но и приезжие попадали иногда под действие суровых законов. В 1553 г. по дороге в Италию в Женеве остановился известный врач и вольнодумец Михаил Сервет. Кальвин добился его ареста и осуждения. В октябре того же года Сервет был публично сожжен на костре.) 

Кальвин был совершенно лишен чувствительности к красотам природы, к поэзии и искусству. На землю он смотрел как на юдоль плача и скорби, а на земную жизнь - как на подготовительную ступень к жизни загробной, и этот дух аскетизма он вскоре привил женевцам. Борясь с неумеренной роскошью, Кальвин разработал подробную регламентацию малейших деталей быта своей паствы. Так, были строго определены цвет и фасон костюмов, качество материи, характер причесок и даже максимальное число блюд на пирах. Малейшее отступление от этих норм каралось штрафами и тюремным заключением. Запрещены были театральные представления, игры, танцы, музыка, светские песни, шумные празднества. Все трактиры были закрыты. Никто не имел права пребывать в праздности. 

Первые десять лет деятельность Кальвина порождала оппозицию (порой даже очень сильную). Однако он с железной непреклонностью продолжал проводить свою политику. Постепенно ему удалось сокрушить всех своих врагов, тайных и явных, и заручиться безусловной поддержкой большинства населения. В 1550-х гг. женевцы окончательно смирились с ролью, назначенной им Кальвином - быть жителями образцового протестантского города, претендующего на то, чтобы стать центром всего европейского реформационного движения, его духовной столицей. Что касается самого Кальвина, то он последние двадцать лет своей жизни являлся подлинным лидером Реформации, с необычайным прилежанием выполняя все связанные с этим высоким званием обязанности.

Оценивая всю проделанную им работу, нельзя не задаваться вопросом: откуда в этом тщедушном и очень болезненном человеке бралось столько сил? Несмотря на то что он часто и подолгу болел, работоспособность его до самой смерти оставалась невероятной. Даже краткий перечень его ежедневных дел не может не вызывать изумления. Он добровольно взял на себя все городские дела, вникая в малейшие детали управления. Совет ничего не предпринимал без его ведома. Частные лица беспрестанно обращались к нему за советами и разрешением недоразумений. Дела церкви также всецело лежали на нем. Несколько раз в неделю Кальвин выступал с проповедями и, помимо них, три раза в неделю читал лекции по богословию, на которые съезжались сотни протестантских проповедников из всех стран Европы.

Он председательствовал на еженедельных заседаниях консистории и конгрегации, заведовал делами благотворительности, инспектировал госпиталя, богадельни и т.п. Вне служебных обязанностей Кальвин также не мог считать себя свободным. Дома его ждала громадная корреспонденция из всех стран Европы: жалобы, донесения, просьбы о богословских консультациях. Он отвечал на все письма без малейшего промедления. Вместе с тем он продолжал плодотворную литературную деятельность. За свою жизнь он написал целую библиотеку, состоящую из сочинений самого разного содержания: тут и комментарии фактически ко всем книгам Священного Писания, и полемические сочинения, и политические памфлеты и научно-богословские трактаты.

После него осталось около трех тысяч проповедей, записанных его слушателями, удивительно красноречивых и глубоких по содержанию. Все без исключения его сочинения демонстрируют глубокую образованность. Действительно, обладая феноменальной памятью, Кальвин обычно запоминал все когда-либо прочитанное или услышанное и не имел нужды рыться в книгах для того, чтобы найти нужную справку. Но еще больше, чем природным способностям этого человека, следует дивиться силе его духа. За свою жизнь он не позволил себе ни одного проявления слабости. Личные несчастья он переносил с поразительной невозмутимостью.

Так на него, казалось, не произвела никакого впечатления смерть трех его маленьких детей, умерших в младенчестве, даже кончина его нежно любимой жены Иделетты не заставила Кальвина отступить от обычного рабочего распорядка - на другой день после ее похорон он уже заседал в совете и выступал с лекциями. В связи с этим враги не раз обвиняли Кальвина в бессердечии, что едва ли справедливо (из некоторых личных писем друзьям можно заключить, к примеру, каким тяжелым ударом стала для него смерть жены). Просто весь смысл жизни заключался для Кальвина в всепоглощающем служении Богу, в котором он видел сурового и жесткого господина, не позволяющего человеку ни личных слабостей, ни посторонних чувств. Только смерть в глазах Кальвина могла считаться законным избавлением от этого безусловного и полного служения. 

Результаты его деятельности были громадны. Во многом благодаря Кальвину протестантское учение приобретало все новых и новых последователей. Уже при его жизни кальвинизм утвердился в большинстве швейцарских кантонов и в Шотландии. Большие успехи сделала Реформация во Франции, Нидерландах и Польше. Некоторое время казалось, что Англия, где последователем учения женевского реформатора выступил молодой английский король Эдуард VI, также должна вот-вот присоединиться к кальвинизму. 

Сам Кальвин увидел только начало религиозных войн во Франции и не дожил до антииспанского (по существу, антикатолического) восстания в Нидерландах. Беспримерный изнурительный труд подточил его слабое здоровье. В 40 лет реформатор казался уже дряхлым согбенным стариком. С 1559 г., после того как он перенес на ногах лихорадку, состояние его сильно ухудшилось. Но он продолжал работать и читать лекции до тех пор, пока в феврале 1564 г. во время одного из выступлений кровь не пошла у него горлом. После этого он окончательно слег. Последние месяцы его прошли в ужасных страданиях. Он сносил их без жалоб и в краткие минуты облегчения вновь возвращался к работе. Умер великий реформатор 27 мая 1564 г.