Биография Хуана Карлоса I

Король Испании. Родился в 1938 г. в Риме. 
1954 - бакалавр института Сан-Исидро в Мадриде. 
1955 - курсант в академиях и военных школах сухопутных войск, военно-морского флота и военно-воздушных сил. 
1961 - выпускник университета Комплутенсе в Мадриде. 
1962 - брак с греческой принцессой Софией. 
1969 - преемник главы испанского государства. 
1975 - коронация. 
1978 - референдум по конституции, установившей в Испании парламентскую монархию. 
1981 - разгром антигосударственного путча. 

Имеет троих детей - инфанты Елена и Кристина, принц Филиппе. 

Между Сциллой и Харибдой 

Чтобы представить, насколько нелегко было принцу Хуану Карлосу стать королем и утвердиться на троне, напомним расклад сил в той Испании. В стране монархистов было наперечет. Да и те являлись в основном сторонниками не принца, которого генерал Франко в 1969 году объявил своим преемником с возведением в королевский сан, а отца принца - дона Хуана, который был, согласно династическим нормам, единственным претендентом на престол, однако диктатор, не доверявший ему, своей волей лишил его возможности стать монархом. То, что Хуана Карлоса не признавали левые силы, поголовно выступавшие за восстановление в стране республики, объяснять нет нужды. Но и многие франкисты были крайне враждебно настроены к принцу, хотя он и был фактическим наследником каудильо, и особенно те самые узколобые и агрессивные сторонники диктатора из исконно антимонархистской фашистской партии "Испанская Фаланга", которые полагали - и, как показало время, не без основания, - что Хуан Карлос слишком либерален и вообще "смотрит не в ту сторону". 

Тем не менее в соответствии с тщательно разработанным еще при жизни Франко планом "Лусеро" ("Светоч"), в котором все было расписано по дням и часам и задействованы в качестве поддержки все немалые тогда силовые ведомства диктатуры, принц два дня спустя после смерти каудильо был торжественно возведен на престол. 

Но это, по существу, был акт произвола Франко, он не был поддержан большинством нации и миром, а потому не был по-настоящему легитимным. Хуану Карлосу предстояло доказать, что он способен стать монархом всех без исключения испанцев и править страной на их благо. 

Вот почему не только в Испании, но и во всем мире аналитики гадали, что будет дальше за Пиренеями, с лупами в руках вчитываясь в тронную речь нового короля, тщательно оценивая соотношение осторожно перемешанных в ней традиционных прежних формулировок и новых тезисов, в которых сквозили намеки на возможность создания в стране иных, более свободных порядков. 

36-летний монарх, собравший вокруг себя весьма незаурядных и толковых советников, понимал, что попал в труднейшее положение. Ему предстояло пройти между Сциллой и Харибдой. Сцилла - антифранкистские силы, не доверявшие королю, были мощными, не считаться с ними было нельзя. Но они не были достаточно сильны, чтобы без кровопролития, чисто политическим путем, прийти к власти. Харибда - противостоявшие им поборники сохранения статус-кво и даже возвращения к менее либеральным временам франкизма. Править по-старому они уже не могли. 

Пройти в эту узкую щель Хуан Карлос мог - и он это знал, - только дав тем и другим гарантии, что они не будут обижены при переходе к демократии, получат соответственно свою долю от пирога власти. Только это могло уберечь страну от глубоких потрясений, отвести от нее призрак новой гражданской войны, которой все страшились и не желали. 

Но было у короля и на кого опереться. Это армия, которая хотя и была пропитана профранкистскими настроениями, но признала Хуана Карлоса, ставшего после смерти каудильо ее главковерхом: принц служил в ней, офицерство его знало, да и сам по себе институт военной власти устроен так, что ему необходим лидер. И еще очень важной силой поддержки молодого монарха были также молодые реформаторы, вышедшие из недр испанского истеблишмента, в том числе и из франкизма, но давно осознавшие необходимость выхода из диктатуры.

Видные представители этих кругов - а их сила была главным образом в опыте управления, связях во властных структурах и немалом интеллектуальном тезаурусе - давно тайно поддерживали контакты с Хуаном Карлосом. Позже стало известно, что они разрабатывали с принцем, который старался при Франко держаться в тени, планы воссоздания в стране демократии, в которой Испания нуждалась не только для достижения настоящей, а не подпертой штыками политической и социальной стабильности, но и чтобы быть допущенной в западное сообщество, где из-за диктаторских порядков Франко находилась на положении "золушки" - ей не позволяли вступить в основные международные организации, а это было чревато опасностью пропустить возможность вскочить на подножку последнего вагона уходящего "поезда прогресса". 

Таковы были карты, которые История дала в руки молодому монарху. Требовалось их разыграть. И он сделал это с таким блеском, добившись в целом бескровного перехода от диктатуры к демократии, что со временем был признан практически всей нацией, а монархия стала на сегодняшний день самым уважаемым, как показывают опросы, институтом государственной власти в стране. Операция эта, которую в Испании называют "Камбио" ("Перемена"), за которой последовал "Трансисион" ("Переход"), была исключительно сложной, проведена с филигранной тонкостью, но в ней не обошлось без крови и серьезных потрясений. Не раз страна висела на волоске от ретроградного военного переворота, которого лишь в последний момент удавалось избежать. Во многом благодаря гибкости короля, который тогда действовал из-за кулис, хотя позже признал - и весьма охотно, - что он был "движителем" тех изменений. Но есть здесь и такие страницы, о которых стараются умалчивать...

 
И на короле-солнце есть "пятна" 

В короле Испании Хуане Карлосе мало внешней величавости - он до сих пор сохранил юношескую непосредственность, простоту обращения, живой и открытый ум. Должно быть, это естественный для него стиль поведения, свойственный ему еще с тех пор, когда у него почти не было шансов на престол. Но он не только имел этот стиль, но и, наверное, его культивировал, поскольку это - хотя монарх и умеет тактично держать дистанцию - привлекает к нему всеобщие симпатии. 

Как бы то ни было, один из близких к королю людей поведал, как в тот декабрьский день 1978 года, когда в Испании была референдумом принята первая после смерти Франко демократическая конституция, Хуан Карлос, не в силах скрыть эмоции, с сияющим от счастья лицом заявил людям из ближайшего окружения: 

- Вот теперь вы можете меня поздравить - наконец я король! 

Понять глубокий смысл этих слов можно, лишь зная, что в референдуме было тесно увязано согласие на установление демократических порядков в стране с безальтернативным признанием монархического строя. Это, собственно говоря, был юридический трюк, помогавший обойти требование о проведении особого плебисцита по вопросу о том, какой именно государственный строй должен быть конституционно признан в Испании. И, неразделимо увязав признание монархии с переходом к демократии, Хуан Карлос - а вернее, умелые политики, за которыми он стоял, - добился легитимизации своей королевской власти.

Более того, в конституции были, поскольку этого требовала политическая конъюнктура, закреплены некоторые положения, которые сейчас вызывают большие сомнения и трудности в стране. Так, чтобы успокоить армию, она объявлялась гарантом не только от внешнего, но и "внутреннего врага". Не было принято и обязательное для всех демократических конституций право на национальное самоопределение - призрак распада единой и неделимой Испании, которым Франко пугал испанцев в случае своего ухода, был слишком силен в тот момент. 

Однако Хуан Карлос к тому моменту настолько убедительно доказал, что способен демонтировать диктаторские порядки и создать на их месте без травм и потрясений демократию, что с этими его ходами практически все согласились. Причем ключевым в этом смысле было согласие на такой поворот со стороны коммунистов, лидер которых Сантьяго Каррильо так сформулировал возникшую перед испанским обществом дилемму: "Нам надо выбирать не между республикой и монархией, а между диктатурой и демократией". Даже намного более умеренная соцпартия, хотя она тогда всячески подчеркивала свою революционность, чтобы отобрать сторонников у коммунистов, позже признала монархию и короля. 

Но и в таком виде конституция была принята с энтузиазмом, после чего Хуан Карлос, по его же собственному признанию, наконец-то стал королем! 

Этот эпизод из недавней истории Испании важен, чтобы показать, что ставший несколько сусальным образ ее монарха, который навязывают как в самой стране, так и во всем мире, обедняет, мягко скажем, истинную суть этого одного из наиболее ярких и талантливых политиков XX, а теперь можно сказать, и начала XXI столетия. 

Дело не только в том, что на Хуане Карлосе - этом современном короле-солнце тоже имеются "пятна". Испанский монарх - и этим он, в частности, также привлекателен - человек, даже если в жилах его, возможно, и течет голубая кровь. Как человеку, ему ничто человеческое не чуждо, в нем много чего перемешалось. 

Нет сусальности в нем и как в государственном деятеле. Это вовсе не лубочный отец-"благодетель" нации, как его иногда воспринимают многие, в том числе и в России. Хуан Карлос - великий прагматик, сугубо реалистичный политик, главной целью которого - и личным интересом тоже - было и остается укрепление восстановленной им монархии, которая, если смотреть на вещи трезво, является орудием власти. 

В ходе "Камбио" и "Трансисион", которые ныне в мире идеализированно рисуются как образцовые примеры для подражания при переходе целой страны от авторитарного строя к демократии, имеется немало страниц, о которых королю не хотелось бы сейчас вспоминать. И до, и после этого в его биографии есть факты, по поводу которых не принято распространяться, они остаются достоянием узкого круга знатоков-специалистов. Но даже и те испанцы, которым они известны и которые не простили бы их другому государственному деятелю, Хуану Карлосу не только прощают - более того, любой связанный с ним негатив тут же вытесняется из сознания миллионов людей. Ибо все положительное, что он сделал, безусловно, с лихвой перекрывает остальное. 

Главное - ему удалось реставрировать династию Бурбонов в своем лице, не "ломая через колено" Испанию, не опираясь на одну ее половину, чтобы подавить другую, как делал его предшественник и попечитель. Король утвердил свою власть, дав доступ к общественной и политической жизни подавленным при франкизме социальным группам, предоставив полные права "побежденным" в гражданской войне, но при этом не затронув серьезным образом интересы "победителей", за которыми сохранились все их экономическое могущество, да и немалое политическое влияние. 

Нравится это или не нравится, но политиков судят не столько по их замыслам, сколько по результатам их деятельности и объективной пользе от нее. А нынешний испанский монарх, придя к власти, понял, что нация готова пойти на такой компромисс. И он сделал его возможным, точно уловив, чего желает большинство испанцев, и выразив эту волю, блестяще лавируя при этом, отсекая экстремистов справа и слева. Даже если им двигало стремление укрепить свою власть - чего Хуан Карлос никогда особенно и не скрывал, - определяющим обстоятельством тут является то, что по большому счету это пошло на пользу Испании. 

Как принц 20 лет "придуривался" 

Важным штрихом для понимания этого человека было и его неожиданное перевоплощение для широкой публики после того, как после смерти Франко он приобрел возможность реально воздействовать на политику. Произошло это, кстати говоря, не сразу, так как каудильо создал такую схему преемственности власти, что Хуан Карлос, даже став королем, первоначально был опутан с головы до ног ограничениями сторонников сохранения диктаторских порядков. 

...В декабре 1995 года, когда в Испании широко отмечалось 20-летие смерти Франко и вступления на престол Хуана Карлоса, на встрече в Мадридском университете один из его проректоров не без ехидства напомнил присутствовавшему на встрече отошедшему от активной политики и работающему журналистом Сантьяго Каррильо, что тот в 1975 году предрекал недолгое царствование монарху и даже саркастически именовал его не иначе как Хуаном Карлосом Кратким. Каррильо, улыбаясь во весь зубастый рот, ответил язвительному профессору: 

Да я тогда и не такое еще говорил... Я даже утверждал, что король - дурачок. Но ведь надо сказать, что тогда о нем почти все так думали. В том числе и многие университетские профессора. Не исключено, что и вы - тоже... 
Последовал взрыв хохота. А Каррильо добавил: 

Во время одной из бесед с королем - уже после того как я стал депутатом парламента, - он сказал мне: "Я ведь нарочно прикидывался дурачком целых двадцать лет". На что я ему ответил: "Надо обладать незаурядным умом, чтобы заставить всех двадцать лет в это верить"

Это еще раз показывает, что Хуан Карлос, который прост, естественен и открыт в общении, на самом деле и не так прост, как может показаться на первый взгляд. Он всех "перебурбонил" - не только многоопытного Каррильо, но и хитрейшего Франко, и даже любимого родного отца, законного наследника короны дона Хуана, графа Барселонского. Такой необычный и вроде бы резковато звучащий для русского слуха глагол имеет на испанском совсем иной смысл, чем в русском. Если русские подразумевают под этим словом человека грубого, бесцеремонного, солдафонистого, то в Испании слово это - синоним человека гибкого, ловкого, хотя и не без легкого плутоватого коварства.

В этом слове нет привычного для русских негативного оттенка, так как оно прилагается только к королям из династии Бурбонов, а их поступки меряют иными мерками. Именно поэтому они, не вызывая особого раздражения, могут позволить себе "бурбонить", ибо им дозволено то, что запрещено иным смертным. Наверное, основной личностной чертой Хуана Карлоса является именно его умение "бурбонить", в испанском смысле этого слова. Во всяком случае, он - непревзойденный мастер в этом деле. При этом он упражняется в этом искусстве так весело, беззлобно и с обаянием, что часто приводит в восхищение даже тех, кого король обвел вокруг пальца, и они редко таят на него обиду. Тем более что Хуан Карлос при этом мало кому причинил зло, а подавляющему большинству, напротив, принес благо. 

Сам король - а он любит пошутить и даже поерничать, и вообще, кажется, он не ведает комплексов - теперь от этой своей черты не отрекается. Но многие годы он вынужден был хранить ее в тайне. И этим очень многих - практически всех долгое время вводил в заблуждение. Но без этого он и не смог бы добиться того, чего добился, сделать то, что сделал. Историк Рикардо-де-ла-Сиерва писал: "Нельзя не признать, что в Испании до смерти Франсиско Франко настоящего Хуана Карлоса не знали, его отвергали, принижали и презирали". В те годы испанские фалангисты - сторонники Франко, но противники монархии - распевали на своих демонстрациях ставшую популярной припевку: "Долой короля-идиота, он никогда не сумеет править!" Даже серьезные и уважаемые ученые-исследователи, не говоря уже о политиках, отзывались о принце Хуане Карлосе той поры по меньшей мере пренебрежительно, а интеллектуальные его способности приравнивали почти к нулю. 

Сам принц, как он признавался позже - и не только Сантьяго Каррильо, но и другим собеседникам, - вынужден был "нарочно придуряться", дабы не сгореть в той трудной ситуации, в которой он тогда очутился. Он старался выглядеть недалеким парнем, занятым лишь тем, чтобы гонять на мотоцикле, кататься на горных лыжах, ходить под парусом (кстати, все эти увлечения он сохранил и по сей день), - эдаким плейбоем, которым легко будет управлять истинным наследникам каудильо в системе "франкизма без Франко". Хуан Карлос настолько вжился в этот свой образ - или культивировал такой, как сейчас принято говорить, имидж, - что даже подчинял ему свою внешность. В частности, он как-то отпустил оглуплявшие его щеточки-усики, модные среди фалангистов. Как позже поведала королева София, она - хотя была посвящена в игру супруга и всячески подыгрывала ему, - этого чисто по-женски перенести не смогла и самолично сбрила ему фатоватые усики. 

Но иногда в те времена принц порою раскрывался с совсем вдруг другой стороны. Так, людям посвященным в закулисные испанские дела, было известно, что на одном из приемов Хуан Карлос в разговоре с иностранным дипломатом, став вдруг серьезным, сказал: "Я знаю, что меня считают человеком по меньшей мере недалеким. Но попробовали бы вы побыть в моей шкуре, между стеной и шпагой, между отцом и Франко". По этой фразе нетрудно было догадаться, что Бурбон-младший по-человечески намного сложнее, чем может показаться, если судить по его внешности и поведению. А в 1970 году он сформулировал свои политические симпатии в очень рискованном по тем временам интервью газете "Нью-Йорк тайме", которое появилось под названием "Хуан Карлос желает демократии в Испании". К счастью, та статья почему-то прошла незамеченной ревнителями сохранения франкизма или же не была воспринята всерьез. 

Что касается Франко, которому при всех его качествах в хитрости отказать было нельзя, то он, судя по всему, давно раскусил игру своего воспитанника. Но его устраивал именно такой ловкий человек, из тех, кто мягко стелет, но жестко спать, так как каудильо к тому времени думал не столько о продолжении своего дела, которое явно было обречено, сколько о гарантиях его семье и ближайшему кругу. Не случайно, когда супруга диктатора Кармен Поло, поддержанная многими ультраконсерваторами, стала интриговать, стараясь заменить принца на другого претендента из Бурбонов - Альфонсо Дампиерре, который к тому моменту женился на ее внучке Карменсите, каудильо, хотя он часто уступал властной супруге, не поддался, Искушение было огромным: увидеть внучку королевой Испании! Но Франко был прав, что отказался от этого: Альфонсо-то уж точно был глуп, ему не надо было для этого прикидываться. Как бы он справился со страной - неизвестно. А при Хуане Карлосе вдова Франко до сих пор живет и здравствует в Испании и, хотя и не окружена почетом, сохранила свои несметные богатства. А сам король, хотя избегает говорить о своем попечителе-каудильо, который является для большинства слишком одиозной фигурой, тем не менее ни разу не позволил себе малейшего выпада в его адрес. 

...В 1973 году майор генштаба Хулио Бускетс, один из редких тогда демократически настроенных военных-интеллектуалов, написавший нашумевшую книгу о вооруженных силах Испании, лидер офицеров-демократов, который впоследствии стал депутатом парламента от социалистов, считал, что Хуан Карлос - единственная в стране фигура, которая может обеспечить в будущем переход Испании к демократии. 

В этом процессе армия будет играть очень важную роль, - говорил он. - А армия, поскольку она является корпоративной организацией, всегда нуждается в высшем авторитете. После ухода Франко таким авторитетом станет принц. Он прежде всего военный, служил во всех родах войск. Хорошо знает офицерский корпус. К тому же и равняться больше не на кого, кроме него. Но мы знаем, что Хуан Карлос искренне хочет сделать из Испании страну, которая по всем параметрам могла бы войти в демократическую Европу. Это человек серьезный. Если ему не помешают, он та кого добьется... 

Правда, благодаря воспоминаниям и свидетельствам тех, кто рядом с Хуаном Карлосом разрабатывал проект реформистского перехода от диктатуры к демократии, известно, что первоначально цели ставились им более ограниченные. Еще с начала 60-х годов будущему монарху и его ближайшим советникам было ясно, что франкизм придется в будущем демонтировать, потому что эта система без самого Франко функционировать не могла, а на демократическом Западе была неприемлема. Принималось во внимание и то, что большинство испанцев тоже ее не желали. Но степень этого неприятия франкизма была явно занижена. Между тем, хотя после смерти каудильо, к счастью, в стране не произошло революционного взрыва, всю Испанию начало лихорадить от забастовок, демонстраций, митингов - народ недвусмысленно требовал свободы и демократии. 

Хуан Карлос сумел понять, что без опоры на народ, без поддержки всей левой оппозиции - включая коммунистов, против признания которых выступала армия, - парламентскую демократию создать практически невозможно. А потому он сумел пойти по пути уступок дальше, чем первоначально планировалось. Для этого требовалось незаурядное мужество, ибо против такого возражали очень могущественные силы в испанском истеблишменте. 

Этим людям, боровшимся за демократию, Хуан Карлос воздал должное, заявив 20 лет спустя после восшествия на трон:

"Я должен еще раз выразить свое восхищение испанским народом, который был главным действующим лицом в том необычайном процессе, а также всеми теми, даже если их имена и не значатся в текстах, описывающих мирный переход от одного строя к другому, кто сделал его возможным своими действиями на улицах, в своем доме, на своих рабочих местах, в университетах, а главное - в своем уме и сердце".

И все же в том процессе истинно новым было то обстоятельство, что представитель королевской династии - а они обычно воспринимаются как защитники статус-кво и интересов консервативной верхушки любой страны - пошел, пожалуй, впервые в истории, наперекор этой традиции. При этом Хуан Карлос действовал без всякой позы и внешней зрелищности, а тихо и незаметно, постоянно оставаясь в тени балдахина над своим троном, умело и исподволь руководя талантливыми исполнителями своей воли, которых, кстати говоря, сумел замечательно подобрать, что удается не всякому политическому руководителю. И изящно используя в качестве орудия свое королевское умение хитроумно "бурбонить". 

Мадридский двор без тайн 

Жизненную философию и вытекающий отсюда стиль правления Хуана Карлоса трудно понять, если не учитывать, что над ним постоянно витает тень деда Альфонса XIII - его испанцы свергли в 1931 году в результате мирной революции, без единого выстрела. Дед-король спешно уплыл из Испании, впопыхах бросив даже королеву, так как, по признаниям его придворных, очень опасался участи своего родственника Николая Романова и его семьи. Не забывает нынешняя королевская чета и того, что брата королевы Софии, короля Греции, свергли с престола, изгнали и больше на родину не пустили. 

Это определяет многое. В частности, то, что Хуан Карлос и София живут скромно, если судить с позиции привычных представлений об истинно королевской жизни. Нынешние испанские Бурбоны, в отличие от своих французских родственников XIX века, тоже ничего не забыли, но зато многому научились... Сразу же после коронации нынешний король Испании отказался от пышных почестей, многочисленных камергеров и фрейлин, ограничившись небольшим штатом советников, секретарей и технического персонала. Он не пожелал жить в огромном и величественном "Паласио Реаль", королевском дворце в центре Мадрида, превратив его в место больших парадных приемов, а поселился с семьей в небольшом загородном дворце "Ла Сарсуэла", бывшей охотничьей резиденции своих порфироносных предшественников. 

Впрочем, отказ от королевской пышности не был такой уж жертвой со стороны Хуана Карлоса, который в юности жил в изгнании в стесненных обстоятельствах, а после женитьбы на греческой принцессе Софии, тоже познавшей тяготы эмиграции, довольствовался весьма скромным достатком. Никого бы, наверное, не удивило, если бы монаршья чета, как весьма часто случается с сильными мира сего, со временем отказалась от непритязательных привычек молодости и зажила в роскоши. Но такого не произошло. Возможно, Хуана Карлоса и Софию и впрямь не очень тянет к пышности - что, впрочем, не исключает подобающего монархам нормального комфорта, которого они не лишены, - но сказываются и другие причины. Слишком трудно Хуану Карлосу достался трон, чтобы из-за суетных материальных благ рисковать им и обретенным кредитом народного доверия. К тому же надо думать и о судьбе наследника. 

Все резиденции королей - а это, кроме дворца "Сарсуэла", "Ла Марета" на канарском острове Лансароте и "Миравенте" в Пальма-де-Мальорка, королевская яхта "Фортуна", на которой король, выступавший в крупных международных регатах и даже на олимпиадах, очень любит летом ходить под парусом, - все это находится лишь во временном пользовании королевской семьи. Вся эта движимость и недвижимость является собственностью государственного центра по управлению и охране национального достояния. Согласно закону от 1982 года этот центр "обеспечивает королю и членам его семьи материальные блага, необходимые для высокого представительства, к которым их обязывает конституция и законы".

Именно закон дает возможность, пользоваться монарху и его семье - они в отличие от глав других династий не имеют большого личного состояния - всем, что им может понадобиться для нормальной жизни, работы, представительства и отдыха. Расходы на эти цели ежегодно утверждаются испанским парламентом во время принятия очередного бюджета. В 2000 году они составят 1 миллиард 60 миллионов песет, или чуть более 6 с половиной миллионов долларов. Сумма немалая, но гораздо меньшая, чем, как правило, тратят в год другие "цивилизованные" европейские династии. Во всяком случае, если в испанском парламенте по другим статьям бюджета часто разгораются острые споры, по этой - никогда, так как монарха уважают, да и потребности у него вполне разумны. 

Пресловутых тайн мадридского двора, в старом значении этого выражения, сейчас практически нет. Повседневная жизнь и деятельность короля Хуана Карлоса и его домочадцев информационно "прозрачна", секретов в ней - помимо сугубо приватных сторон жизни всех членов династии - не существует. Что касается тайн политических, это особая статья: испанский король, надо полагать, имеет основания повторить слова, произнесенные в свое время первым и последним президентом СССР, с которым Хуана Карлоса также связывают дружеские отношения: "Всего я вам все равно никогда не скажу". Тем не менее жизнь мадридского двора по-прежнему вызывает немалый интерес, и не только в Испании. А для многих является и поучительным примером. В первую очередь того, как можно жить по-королевски, оставаясь при этом людьми, которые не вызывают раздражения и неприязни у тех, в чьих жилах не течет голубая кровь.