Наташке уже пять лет. У нее огненно-рыжие волосы и на носу конопушки. Она уже умеет считать до десяти и знает буквы. Но выговаривает  Наташка не все буквы. У нее не получается буква «ш».              

  Отец Наташки – Вовка, сорокадвухлетний мужичок с огромной лысиной и впалыми щеками, которые он скоблил раз в неделю, поэтому почти всегда был небритым – очень из-за этого переживал.

  - Наташа, скажи «шишка».

  - Фыфка.

  -  Нет, не фыфка! – сразу начал сердиться отец. – Ты мне скажи «шишка».

  - Фыфка. Пап, можно на улицу?

  - Иди, дочка, - вздохнул отец.

  -Как думаешь, это пройдет? –спросил он и с надеждой посмотрел в лицо кума, стараясь заглянуть ему в глаза.

   Вовка с Петькой допивали уже вторую бутылку самогона, который они выгнали за Петькиным гаражом. И об этом ни Люська – Петькина жена, ни Светка – Вовкина – не знали.

  - Конечно, пройдет! – с оптимизмом сказал Петька. – Я в детстве вместо  «фуражка», говорил «фуяшка», и то ничего… ххха! – и закашлялся, кхха, кхха!

  - Хи-хи-хи-хо-хо-хо-ха! – подвизгивал Вовка, - фуяшка… Хи-хи-хи-хо-хо-хо-ха!

  - А хочешь, я научу ее выговаривать букву «ш»? – посерьезнел Петька.

  - Нашелся учитель, - обиделся Вовка, - я с тобой серьезно разговариваю, а ты…

  -Ты мне не веришь?! Я когда-нибудь трепался? – теперь уже обиделся Петька.

   Петька когда-то неплохо учился и даже хотел поступать после школы в педучилище. Но не суждено было сбыться Петькиным мечтам. Когда уже наступило время приемных экзаменов, Петькин отец попал в аварию: - стоящий комбайн внезапно покатился под  уклон, и, если бы не находчивость Якова Федоровича (отца Петьки), комбайн разбился бы вдребезги в глубоком овраге. А так он только мирно улегся на бок, как всем показалось издалека. Но Яков Федорович получил многочисленные травмы и переломы, провалялся около полутора лет то на больничной, то на домашней койке и умер, не обременив семью большим наследством. В общем не до учебы было тогда Петьке.

   Потом – армия. Ну а из армии вместо обыкновенного рыженького паренька явился огромный рыжий детина, каким и попался на глаза Люське – миниатюрной девушке – и очаровал ее своей могучестью и добротой. Добрый был Петька. Наверное, был бы хорошим учителем.

  -Вот увидишь, через два дня она будет говорить  не «фыфка», а «шишка»! И даже пять… шишек-ИК! – уже заметно заплетающимся языком хвастал, повышая голос Петька.

   - Иди-ка домой. Люська пришла, она те даст и шишку, и пять шишек, - Светкин голос прозвучал, как внезапный удар грома – так незаметно она вошла.

   - Сидя-а-ат они… - нараспев продолжала Светка, - шли бы хоть в садик-то, чего же здесь в духоте? Ох, надоела нам ваша водка…

   - А ты ее не пей, - огрызнулся Вовка, увидев, что жена не очень сердита. Но на всякий случай отодвинулся подальше в угол, взяв с собой недопитую бутылку.- Ну давай, кум, на посошок.

                                                                                    ***

   - Наташа, что это у  крестного на голове? – хитро улыбаясь, спросил Вовка.

   -Ш-ш-и-ш-ка, - с трудом, но правильно выговорила Наташка.

   - А это? – показал Вовка на другую выпуклость на лбу у Петьки. (Петьке все-таки досталось от Люськи).

   - То же, - не стала себя утруждать произношением трудно поддающейся буквы Наташка.

   - Ну, скажи две шишки, - вступил в переговоры Петька.

    Они полдня шептались с Наташкой в садике на лавке, и Петькины усилия не оказались напрасными : она с трудом научилась говорить «шишка». Но для Наташки сейчас главным была на буква «ш», а чтобы шишек было две, и она честно выпалила:

   - Фыфка, фыфка.

   Вовка с Петькой переглянулись.

   - А скажи «пять шишек»

   - Фыфка, фыфка, фыфка, фыфка, фыфка…- и смотрит то на крестного, то на отца- не ошиблась ли?

   …. Правильно, Наташа, правильно. Считать в наше время надо уметь.

    А эту коварную букву ты научишься говорить. Научишься….