Глава 19.     «Бебби»

 

       Первым делом он решил ознакомиться с содержимым «Бебби», особенно с той частью, которую все пользователи называют корзиной.  Интуиция подсказывала Стопарику, что знакомство с этим мусоросборником должно дать ему много полезной информации.   И предчувствия его не обманули!   Далее, любезный читатель, позвольте мне воспроизвести диалог Стопарика и компьютера «Бебби».

    Стопарик: « Я бы хотел ознакомиться со всей входящей информацией, что пришла на борт «Одиссея» до моего появления на его борту».

     «Бебби» бесстрастно спросил: « У Вас есть необходимый допуск?».

    « Да, ё..!  Конечно есть?  Какой формы нужен?».

    « Вы кто?»

    « Я, твою мать, командир этого корабля, и тебя, между прочим».

    « Если  Вы командир, то введите пароль, данный Вам на Земле». 

      Стопарик начал лихорадочно перебирать в памяти, когда это ему могли  сообщить пароль для общения с компьютером.   На ум решительно ничего не приходило.  И тут он вспомнил одну пьянку в Звёздном городке, и фразу Перебийноса, когда он взял бутылку портвейна, и сказал:  «А, три семёрки, как наш пароль». 

     Тогда Стопарик задал «Бебби» новый вопрос: « А пароль это цифры?»      

     «Бебби» ответил:  « Не только.  У Вас осталось две попытки». 

    « Ну, сволочь, воплощённая в металле! Но, что же мне делать? А может, Перебийнос тогда и сказал мне этот секретный пароль?  Надо попробовать», – решил Стопарик, и решительно нажал на «клаве» число «П777».  

    И тут «Бебби» расслабился, и открыл Стопарику такие необъятные горизонты своей могучей электронной памяти, которые не были подвластны даже компьютерному гению Смиту, потому, что он не знал пароль.  Что-что, а вот монтаж компьютера русские не доверили никому.  Даже  за монтажником из Японии всегда за спиной находился работник ФСБ с «пушкой».

     И Стопарик стал остервенело копаться в этой горе информации, чтобы разыскать свои иголки в стогах  чужого сена.

     Сначала он вскрыл файл, где содержались переговоры бригад монтажников.  Там ничего заслуживающего внимания не было.  Это была сугубо техническая терминология, густо разбавленная матом на нескольких языках.  Затем он решил посмотреть перечень того, что было доставлено на «Одиссей» с Земли после сентября 2036 года.

      А вот это было уже интересно.  В списке было несколько тысяч позиций, но некоторые сам «Бебби» отметил красной  чертой, потому что не смог  их идентифицировать с той номенклатурой необходимых грузов, которые должны были быть доставлены на борт МКК.   Например, под грифом «необходимые принадлежности для работы компьютера», которые были доставлены американцами, судя по весу, проходился джин-тоник Джона Смита.   Заправка одной из запасных ёмкостей  с водой, которую проводили российские команды, была признана не законченной, поскольку, ёмкость была заполнена полностью по объёму, но масса жидкости была немного меньше, чем положено для воды.

    « Это спирт от моих наземных друзей», –  решил Стопарик, и он был прав.  Ну а дальше – больше.  Все незаконные грузы проходили под маркой вполне легальных, но «Бебби» фиксировал всё, в том числе и их массу.

     Единственное, что утешало, что если надо было что-то найти, всегда можно было обратиться к этому секретному файлу, и уточнить местонахождение предмета или какого-то груза в отсеках «Одиссея».

      Когда у Стопарика уже стали в глазах чёртики прыгать от этих строк и таблиц, он решил перейти к файлу «Личный почтовый ящик командира МКК».

     Надо сказать, что этот файл был настолько личным, что даже при гибели командира корабля его можно было открыть только в случае, если приложить к одному определённому датчику палец Стопарика, и снять отпечатки с уже холодного тела.  Только тогда этот файл мог открыться, и только тому, кто был назначен 1-ым заместителем командира корабля.

  Начинался этот файл с приветствия работниц Ивановского хлопкопрядильного комбината экипажу МКК «Одиссей» с пожеланием успешного завершения полёта.  Затем было ещё несколько приветствий от разных коллективов трудящихся из Вьетнама, Польши, Голландии, Мексики и так далее.  Были приветствия и индивидуальные, например, от одного йога из Гималаев.  Оно звучало так:  « В честь Первой межпланетной экспедиции, я, йог, Кришна Буда Чих, залегаю в летаргический сон, чтобы по возвращении экспедиции на Землю поздравить её с успешным завершением их благородной миссии, при этом ничуть не постаревшим». 

    « Бред какой-то, –  подумал Стопарик.  – А вот это. Ну-ка, ну-ка. Ага, есть».

    « Послание командиру Первой Марсианской экспедиции.   Уважаемый Василий!  Сокол, вы наш, внеземной.   Вам передаёт привет весь коллектив НПО имени Хруничева.  Зная, что вы будете надолго отлучены от земных соблазнов, мы решил немного скрасить ваш космический быт.  Для этого мы использовали конструкционную пустоту между агрегатным отсеком и биологическим экраном, соорудили там небольшую ёмкость на 1 тонну вашего любимого напитка, а именно «Столичная».  Зная Вашу доброту, всегдашнюю заботу об экипаже, мы думаем, что и остальные члены пригубят. С уважением многотысячный коллектив».

    « Приложение.  Инструкция по применению.  Для того, чтобы привести в действие вышеупомянутую ёмкость необходимо:

 1). В проходном тоннеле за агрегатным отсеком слева по ходу от командного поста найти небольшую скобу голубого цвета, и потянуть её на себя.

2).  После открытия ниши повернуть кран  «1» в положение «Б», а кран «2» в положение «А».

3).  Закрыть крышку ниши, и потянуть за маленькую верёвочку, после чего вниз опуститься шторка, закрывающая отверстие ниши.

4).   Возвратиться к себе в каюту, и проверить чудодейственность  краника «В».

  

     Следующее послание было от работников Самарского моторостроительного научно-производственного объединения имени Кузнецова, которые изготавливали маневровые двигатели к МКК.

     « Дорогие члены экипажа МКК «Одиссей»!  Все работники МНПО имени Кузнецова передают свой пламенный привет покорителям космоса, и выражают своё восхищение вашим беспримерным мужеством и самоотверженностью во благо всего человечества.  Зная, что у вас на пути будет много трудностей, мы решили преподнести вам небольшой подарок.  Этот подарок находится за агрегатным отсеком в проходном тоннеле. С правой стороны от входа на стенке имеется небольшая рукоятка зелёного цвета, наподобие стоп-крана в поездах.  Её нужно потянуть на себя, сказать: «Сим-сим, откройся!»,  и тогда перед вашими изумлёнными глазами  откроется маленькая дверца, ведущая в маленькую кладовочку.  Слева от двери имеется небольшая ёмкость с 800 литрами нашего Самарского «Жигулёвского» пива. А спереди, справа и сверху висит и лежит в пакетиках вяленая вобла, лещ, линь и севрюга.  Мы надеемся, что всё это придётся по душе экипажу».

     Стопарик бессильно откинулся на спинку кресла, и пробормотал: « Ну, дают.  Это уже явный перебор.  Хотя вобла – это хорошо. Хоть какой-то запас еды будет.  Ну, что там у нас дальше?»

    Только теперь ему стало понятно, откуда взялись непонятные наросты на проходном тоннеле, на которые он обратил внимание, когда они с Канарисом выходили в открытый космос.  Просто тогда по запарке он не придал этому никакого значения, хотя конструкцию «Одиссея» он знал великолепно. 

     Дальше шла чепуха, адресованная другим членам экипажа.

     Какой-то Бил, очевидно, напарник Смита по карточным играм, сообщал, что изобрёл новую систему крапления карт. Хелен из Майами кляла его последними словами за то, что он не только её забрюхатил, что само по себе и не ново, но ещё подарил триппер. 

     Бойскауты из Мюнхена, самыми сентиментальными и слезливыми словами, желали Канарису счастливого путешествия.  Они сообщали, что отведали его «супер-сосиску», и восхищены её размерами, а также вкусовыми качествами.

     Жена Шнобеля просила его «вести себя прилично в присутствии гоев».  Она очень сетовала, что он перед полётом так мало с ней был.  И напоследок, просила привезти

какой-нибудь марсианский сувенир.

     Для Вандалены от кардинала Валенсы были длиннющие инструкции на все случаи жизни.   И что самое интересное, они продолжали поступать на борт «Одиссея» и после его старта к Марсу.  

    « Интересно, – подумал Стопарик,  –   каким образом, и через кого этому чмошнику удаётся передавать сюда радиограммы?  Ведь на Земле ни в одном из ЦУПов его на дух не выносят.  Надо будет выяснить у Перебийноса, каким образом эта, паскуда, засоряет межпланетный эфир?»

     Было кое-что и для Стопарика.  В основном это были инструкции к некоторым агрегатам; описания приборов, которые устанавливались в самый последний момент;  схемы размещения всяких пускателей, кнопочек и рычажков.

     После этого он перешёл к файлу, куда записывались все переговоры с Землёй.  Тут он в мельчайших подробностях узнал, о чём разговаривали Смит и Армстронг.  Честно говоря, это чтиво доставило ему мало удовольствия.  Он только ещё больше укрепился в желании «разобраться с этими козлами по-мужски и лично».

     И тут, совершенно, неожиданно, на экране появилось  новое сообщение, обращённое к Ванадалена от воспитанниц монастыря Трёх Мучениц:

    « Милая,  Вандалена,  мы знаем какая вы героическая личность.  Столько лет терпеть –

а теперь, попасть в компанию четырёх мужиков.  А у нас, в монастыре, к сожалению их нет.   Мы, надеемся, что наше послание дойдёт до вас.  А вот ваш командир, по фамилии, кажется, Штоф, нам очень понравился своей улыбкой.   У  нас, в монастыре, таких хороших стоматологов нет.  Мать аббатиса очень надеется, что с вами под его защитой ничего не случится ТАКОГО.  Милая Вандалена, если вы случайно увидите на борту  «Одиссея» командора, Штофа, то передайте ему привет от себя  и от всех обитательниц нашего монастыря».

     Над этим сообщением Стопарик почти что прослезился.  И он решил распечатать это сообщение, и вручить его Вандалене. 

     Нет, что-то в его сердце, определёно, происходило.  Он не мог понять, что это такое.   Ощущение было примерно такое, когда он  испытывал самолёты на повторный запуск в полёте.

     А эта всегда был полёт под образным названием «игра с Косой».  Программа полёта  очень проста:  1).  Набрать высоту;  2).  Отключить двигатель;

 3).  Попробовать запустить двигатель;   4).  Если не получается пункт «3»  – попробовать катапультироваться;   5).   Если не получается пункт «3»  и «4»  – прочитать «Аве Мария» 

на сколько хватит высоты.

     Ему этой высоты всегда хватало, а вот тем  парням, что лежат на кладбище в городке Жуковском, что под Москвой, молодым ещё, не хватило.  И поэтому он в долгу у них.   Вам этого не понять.

     А может даже, он начинал влюбляться, в Вандалену. Но в неё начинали интенсивно влюбляться и остальные члены экипажа, даже женатые.

     Но тут подошло время смены вахты.  Вместо Стопарика на вахту заступил Канарис.  Перед тем, как уйти на отдых Стопарик,  решил проверить, в каком состоянии находятся новые «сюрпризы», и отправился в самый конец обитаемой части корабля, а затем за агрегатный отсек в проходной тоннель.  Как и было указано в послании,  на  расстоянии примерно около метра за дверью, разделяющей обитаемую часть корабля от проходного тоннеля, на стене находилась скоба голубого цвета – космический аналог железнодорожного стоп-крана.  Стопарик потянул её на себя, и тут же с мелодичным звуком, который обычно издают домашние бары, вверх ушла заслонка, и перед Стопариком открылась панель управления водкораздаточным агрегатом.  Он повернул оба краника в нужные позиции, и в тот же час на задней стенке весело замигали зелёная и красная лампочки, сигнализирующие, что аппарат приведён в действие.   А ещё через секунду сверху спустилась небольшая верёвочка из кевлара наподобие парашютной стропы.  Стопарик резко дёрнул её вниз.  Реакция его никогда не подводила.  Он быстро убрал руку из ниши, и в тот же миг заслонка с лязгом, как гильотина, закрылась.   Стопарика аж прошиб холодный пот.  Ну и сюрприз!  Ребята явно постарались, чтобы никто чужой не смог бы воспользоваться кладом.  Хорошо хоть, что эту операцию необходимо было проделать один раз.  А то в следующий раз можно и не успеть выдернуть руку.

     Ну а теперь нужно было проверить сюрприз от самарских друзей.  Он повернулся на 180 градусов, и прямо перед своими глазами увидел ещё один космический стоп-кран, но уже зелёного цвета.  Почему-то перекрестившись, и трижды сплюнув через левое плечо, Стопарик дёрнул за скобу.  Ничего не произошло.  Он дёрнул ещё раз. Точно такая же реакция.

    « Что за чёрт!  – подумал Стопарик. – Может быть, это была просто шутка?  Да непохоже – эти ребята шутить так не будут. А, чёрт, вспомнил!» – и сказал,  – Сим-Сим –  откройся! 

     Дверь ушла влево.  Стопарик заглянул вовнутрь, и потянул воздух носом.  И тут же уловил еле ощутимый несравненный запах вяленой воблы.  Помня про «гильотину» у себя за спиной,  он решил подстраховаться, и зафиксировал дверь от самопроизвольного закрывания гаечным ключом 30х36, который предусмотрительно захватил с собой. 

    Да, в этой кладовочке было на что посмотреть, и что понюхать.  Рыбка висела и лежала в полном ассортименте.  А слева от двери находилось разливочное окошко, а рядом с ним находился как бы стеллаж, в гнёздах которого лежало около двадцати специальных ёмкостей для разлива пива в условиях невесомости.  Они напоминали своей конструкцией старинные сифоны для газированной воды.   Стопарик задумчиво потянулся к сифону, и в это время услышал за спиной деликатное кхеканье.   Он стремительно обернулся, и увидел у себя за спиной Канариса.

 –  Что ты здесь делаешь? – не совсем вежливым тоном осведомился Стопарик. –   Твоё место на вахте!

–   Командир, мне тут надо было кое-что проверить в агрегатном отсеке.  А тут вижу – дверь в проходной тоннель приоткрыта, и свет горит, ну я и решил проверить, что это за непорядок. 

–   Ладно, – смягчился Стопарик, – открою я тебе секрет великий. Ты знал про эту кладовку?  По глазам вижу, что нет.  Так вот это подарок моих самарских друзей-моторостроителей из МНПО имени Кузнецова.   Пиво, плюс очень вкусная  волжская рыбка.  Тебе я это говорю, потому что знаю, что ты болтать не будешь ввиду своего пристрастия к пиву.  Пусть это будет наша маленькая личная кладовочка.  Надеюсь, что, сволочь, Мотя, сюда не доберётся.

    У Канариса аж глаза заблестели от удовольствия от такого предложения.  Стопарик рассказал, как система приводится в действие.  Затем вытащил ключ из паза, и рывком задвинул дверь в исходное положение.  При этом про себя отметил, как хорошо ребята её замаскировали: в закрытом положении была полная иллюзия того, что это сплошная стенка, за которой мрачный, холодный космос.

     « Да, не всё так уж и плохо», – подумал Стопарик, и напевая «Все выше, выше и выше!»,  отправился отдыхать к себе в каюту.  Приняв «снотворного» он погрузился в сладкую дрёму.

 

Глава 20.   Разборка

       

             Время:   8-00,  по Москве.

     Мотя  Шнобель на вахте.   Он на неё заступил в 6-00 по московскому времени.    Кстати, это время пересменки  установил сам Стопарик.

     Ещё будучи студентом 2-го факультета МАИ он проходил практику на Первом Московском Государственном Шарикоподшипниковом заводе.

     А для того, чтобы ему успеть на смену, максимум или минимум, как хотите, надо просыпаться не позднее 6-00.  Поэтому Стопарик разобрал все вахты, как в Морфлоте.   Естественно, что в это время Мотя был на вахте.  Стопарик не зря назначил это время для разговора.    Он считал, что все члены экипажа должны быть выспавшимися,  и для Моти всё  это должно быть как остриё финки, приставленное  к горлу самой маленькой своей частью,

а именно: остриём.

     В этот день Стопарик позволил себе немного опоздать на встречу в кают-компанию, поэтому и Канариса, и Смита Стопарик  любезно пропустил вперёд.  Они уселись на своих обычных креслах.   Стопарик, усевшись в своё, командирское кресло, нажал рычажок громкой связи, и скомандовал:

 –  Мотя, живо в кают-компанию!  Это приказ.

     Ну и вот, как шкодливый кот, в кают-компании появился Мотя Шнобель, и занял самое крайнее от входа место.

      Тут взял слово Вася Стопарик:

 –    Господа, космонавты, я считаю, что нам пора разобраться в наших отношения с ….

–    Вот-вот, давно надо разобраться, кто пиз..  американский джин-тоник, не

обращая внимания на окружающих, –  cказал Джон  Смит.  –  А может, Мотя хочет джина?

 –   Нет. Мотя, хочет водочки, – зловеще-ласково заметил Стопарик.  –  Мотя,  ведь это не хорошо, что, не предупредив никого, ты стал лазить по чужим питательным аппаратам.

–   А, что, хорошо в шланг вместо  воды закачать чистый спирт?  –  запальчиво возразил Мотя.

–   Так ты, что, жи…. харя,  и от меня отпил? – не удержался Стопарик.  Он был в шоке.  –   Так, Смит, Канарис – держите  это генетическое убожество.

     И он сделал имитацию, удара «Синь-хуу». 

     Даже от этой иммитации у Шнобеля случился непредвиденный энурез, и он попытался  выскользнуть в дверь.  Но Смит его зафиксировал в кресле.

–  Вообще я собрал вас всех совсем по-другому вопросу,  – снова инициативу в свои руки взял Стопарик.  – Но поскольку нас всех задел вопрос с питательными аппаратами, то я считаю, что надо разобраться до конца.  Да, я честно признаюсь, что у меня в аппарат подаётся чистый пшеничный медицинский спирт-ректификат.

 –   Вот видите, я был прав,  – завопил  Мотя.  – И у нашего, многоуважаемого командира, рыльце в пушку.

     Мотя сиял, как только что отлитый юбилейный рубль.  Смит с удивлением смотрел на Стопарика,  а Канарис лишь недоумённо пожимал плечами.

–   Молчать! – рявкнул Стопарик, и уже сбавив тон продолжил.  – Это расстарались наземные службы.  Чтобы покончить с этой проблемой разрешаю пользоваться этим краником всем членам экипажа.  Если набираете «чай+квас», то наливается чай пополам со спиртом, а если «квас+чай», то спирт пополам с квасом.  Кому что понравится.  Там была поставлена блокировка, ограничивающая количество дневных доз, но я смог её немножко подрегулировать, так что всем хватит.  Но только, предупреждаю, в разумных пределах,

без глупостей.  Ну а теперь, чёрт с вами, разрешаю чашку мира.    

     После этих слов все быстро налили по сто пятьдесят из аппарата, и беседа приобрела более мирное течение.

      Снова слово взял Стопарик:

 –   Так вот хочу вернуться к самому главному вопросу.  В связи с нехваткой воды мне пришлось в приказном порядке ввести мытьё по двое.  И вы знаете, что из этого получилось.  Просто какая-то карусель межпланетного разврата.

     После коктейля речь Стопарика стала аллегорически-замысловатой, как у древнего эллина:

–   Но уже через месяц, мы накопим достаточное количество воды, и сможем перейти на индивидуальную помывку. 

     Смит, Канарис и Шнобель в один голос вскричали:  « Только не это!» 

 –  Да, я  вижу, что вам такое положение «тел» понравилось, – ехидно ухмыльнулся Стопарик.

–   Поэтому  тем более необходимо упорядочить этот процесс, – продолжил Стопарик.  –

Во-первых, чтобы исключить возможность распространения какой-нибудь межпланетной заразы среди экипажа.  А то я знаю, что некоторые были неоднократно знакомы с врачом-венерологом, –  и  он выразительно посмотрел на Смита, а тот в ужасе закатил глаза в потолок.  – Во-вторых, как любая женщина, Вандалена может забеременеть.  А, учитывая длительность нашей экспедиции, то и родить на борту.  А вот это совсем ни к чему.  У нас

и так дефицит питания, и данный эксперимент не стоит, в смысле, не входит в нашу программу.  Поэтому, Мотя, вопрос к тебе как к врачу экипажа, что можно предпринять

по этим двум проблемам?

     Мотя сразу приосанился – как-никак, а он тоже на что-то сгодился.

–   По проблеме заразы у членов экипажа могу ответить положительно, то есть отрицательно. В общем, больных вензаболеваниями нет, хотя и могли быть, – и Мотя тоже выразительно посмотрел на Смита.   – Я регулярно провожу медосмотры, и могу это гарантировать.  Что касается второго вопроса,  – тут Мотя несколько замялся,  –  я принял меры.   Только не волнуйтесь, на одном из осмотров после начала этой вакханалии, я ей вставил внутриматочную спираль.  Так что до конца полёта мы все можем быть спокойны.

     Пока Мотя говорил, он покрылся испариной и тяжело дышал.  Стопарик смотрел на него так угрюмо-зловеще, что он в очередной раз подумал, что его начнут бить, и потихоньку стал смещаться к двери, чтобы вовремя выскочить в коридор.

      А Смит так тот только повеселел:

–    Ну, вот и прекрасно.   Мне своих четырёх рождённых в браке и стольких же вне вполне хватает.  Так что можно считать, что вопрос закрыт.  Ну, а всё остальное по желанию Вандалены.  Лично я считаю, что если женщина просит, то ей нельзя отказывать,

по-крайней мере в этом деле.

     У Стопарика опять что-то заскребло на душе.  Нет, явно он стал не равнодушен к судьбе Вандалены.

–   Ладно, – сквозь зубы процедил  Стопарик, – оставим  пока всё, как есть, а там жизнь покажет, что делать дальше.  Всё.  Можете быть свободны.   Мотя, ты, надеюсь, всё понял? 

      Когда все ушли, Стопарик ещё минут десять тупо просидел в кресле, о чём-то мучительно думая.  Потом он встал, зачем-то поправил  репродукцию с картины Васнецова «Три богатыря», что была закреплена на стене кают-компании.  И его правая рука, непроизвольно, повернула краник «квас+чай».  Этот разговор выбил его из привычного русла.  Что-то подсказывало ему, что он зря рассказал про этот краник.  Но вернуть что-то назад уже было невозможно.   К тому же он разблокировал дозатор, и теперь из него можно было наливать сколько угодно доз в сутки.   А сделал он это исключительно по-русски, а именно:  с помощью молотка и зубила законтрил расходную шайбу в положении «Открыто».  А поскольку там при этом были срезаны резьба и шлицы, то в положение «Закрыто» она просто не возвращалась, и чтобы исправить это положение, надо было просто вырезать автогеном кусок трубы, и вставлять новый.  Вообще, если Стопарик что-то делал, то делал

на совесть, то есть навсегда.

   « Ладно,  –  подумал Стопарик, – что сделано, то сделано.  Надо только будет повнимательней смотреть за этой братвой, чтобы не начудили».

    И с этими мыслями он вышел в коридор, чтобы отправиться в свою каюту на отдых.  Боковым зрением он заметил, как в конце коридора что-то круглое и зелёное прыгнуло в душевой отсек.

    « Ни хрена себе, – пробормотал Стопарик. – Это что же – уже глюки начались?  После всего-навсего  150 грамм коктейля? Надо проверить, что за чертовщина».

     Он зашёл в душевой отсек, но никого там не обнаружил,  Тогда он стал шарить по всем закуткам – результат был идентичный, правда, Стопарику показалось в один момент, что за спиной у него что-то пискнуло.

   « Мистика какая-то, – подумал Стопарик. – Это, наверное, от нервного переутомления.  Надо просто хорошенько выспаться и всё, как рукой снимет».        

     Приняв такое разумное решение, Стопарик повеселел, и бодрым шагом направился в каюту, тем не менее, внимательно оглядываясь по сторонам.  

     Шёл  72-ой день полёта.   Жизнь снова потекла в своём обычном ритме.

 

Глава 21.   Ох, уж этот, Мотя

                                 

      На 76-ой день полёта Стопарик, после сна, свежевыбритый, освежившийся «рассолом +»,  вышел из дверей своей каюты в коридор, чтобы направиться на вахту, и бодрым шагом решил направиться на командный пост, но что-то пискнуло, и у него из-под ног нырнуло в люк что-то беленькое, маленькое и длиннохвостое.   Стопарик сплюнул через левое плечо,

и воровато оглянулся. 

    «Неужели это глюк?» – c тоской  и жалостью к себе подумал Стопарик.

    Качая от недоумения головой, он двинулся на командный пост.

    Он сменял Шнобеля.  Тот отрапортовал, что за время вахты никаких происшествий

не было.

–   Так-таки и не было? – спросил Стопарик, пристально всматриваясь в невинно-безмятежное лицо Моти.  По этой харе совершенно невозможно было догадаться, о чём

он думает. 

   «Хитрая сволочь»,  –  пронеслось в голове, и добавил вслух, – Хорошо, бортврач, можете идти отдыхать.  Я смену принял.

     Шнобель пошёл отдыхать в свой любимый виварий, чтобы перед сном кого-нибудь порезать.  А Стопарик решил пройтись по отсекам.  Что-то в этой истории с глюками было подозрительное.   Во всяком случае, склонностью к «белочке» Стопарик пока не страдал. 

Он прошёл по всем служебным отсекам, отдельно, ещё раз, внимательно обследовал душевой отсек.  Всё чисто.  Вот идёт Канарис, который должен заступать на вахту после него.  Как всегда по плану он идёт проверить агрегатный отсек. Они поприветствовали друг друга и разошлись в разные стороны.  Вот Смит, которого видно в приоткрытую дверь каюты, с «дебильником» на голове чистит зубы.   Вот Вандалена, поприветствовав Стопарика элегантным «книксеном», проскользнула на кухню готовить завтрак для экипажа.  Всё вроде нормально, и всё-таки что-то тревожило Стопарика.   Вот с такой тревогой на душе зашёл Стопарик в кают-компанию, где уже космические яства издавали свой неповторимый аромат.  Стопарик нажал кнопку «квас», забыв как обычно добавить «+чай».  В кают-компанию из кухни вернулась Вандалена, за ней ввалился, и плюхнулся в своё кресло Смит, напевая какой-то марш.

    Вдруг вдали, по коридору раздались дикие вопли Канариса: «А, паскуда, тварь! Да я тебя сейчас! Ах, ты кусаться, сволочь! На, на, на! Вот так тебе!»

      Все вскочили со своих мест, и бросились в коридор. 

      Картина была жуткой.  Со стороны агрегатного отсека шёл Канарис.  Одну окровавленную руку он прижимал к бедру, а во второй он держал огромных размеров, тоже окровавленную, белую крысу, которая судорожно поддёргивалась, извиваясь всем телом.  Вандалена, вскрикнув, стала сползать вниз по переборке, теряя сознание.  Канарис изловчился, и со всего размаха врезал крысой об косяк двери, что признаться, в условиях пониженной гравитации  было не просто.  Крыса несколько раз дёрнулась и затихла.

–   Откуда здесь крысы?  –  недоумённо произнёс Стопарик. 

–   Виварий, Шнобель!  –  одновременно вскрикнули Стопарик и Смит.

     Оставив Канариса на попечение пришедшей в себя  Вандалены, они, не сговариваясь, бросились в виварий, прихватив с собой мёртвую крысу.  Дверь в виварий была закрыта, и красная контрольная лампочка говорила о том, что там никого нет

–  В каюте, сука! – нервно выдохнул Смит, причём по-русски. 

    Они рванули в каюту.  Рывком открыли дверь.  Мотя, сама безмятежность и невинность,  дрых на кровати, сладко прихрапывая.

     Стопарик обезумел.  Он схватил за грудки ничего не соображающего со сна Шнобеля, и, показав ему крысу, «стал ейной харей ему в морду тыкать».

–   Что это такое, твою в душу?  Я спрашиваю, что это? Да он пьян! – рычал Стопарик.

     Мотя, а он действительно был с глубочайшего похмелья, окончательно проснувшись, промямлил:

–  Эта крыса для экспериментов.  Там у меня в виварии много разных зверушек.    

    При этом Мотя ухмыльнулся с видом дебила.

–  Так почему они разгуливают по кораблю? – вопрошал Стопарик, но, видя, что пока толку мало сказал:

–   Приводи  себя, гад,  в порядок и в кают-компанию через двадцать минут.  Общий сбор. 

А  я вам покажу кузькину мать!

     Через двадцать минут все собрались в кают-компании. Вандалена уже перевязала Канариса, но он всё ещё был возбуждён происшедшим.

–   Итак, Руди, рассказывай, что произошло, и где ты обнаружил эту тварь? – сказал Стопарик.

      Канарис начал свой рассказ:

–    Я ещё два дня назад в кладовке с ЗИПом обнаружил одну текстолитовую плату вроде бы как обгрызенную, и около неё вроде как мышиный помёт.   Но откуда на борту мыши?  Здесь ведь всё стерильно. Я тогда не придал этому значения.  Может, на Земле случайно сунули. 

А сегодня, захожу я в ту же кладовку, а там, блин,  нахожу кабель с изъеденной изоляцией,

и у одного прибора отгрызен силовой шнур.  Я даже не успел оценить обстановку, как эта, дрянь, бросилась на меня.  Агрессивная – до невероятности, а вёрткая, как угорь. А ещё огромная, как кот.   Я её смог схватить за хвост только после того, как она впилась мне в руку – еле отодрал.  Ну, а дальше вы знаете.

–   Так, – голосом, не предвещающим ничего хорошего, молвил Стопарик, – насколько я смыслю, что-то в биологии, в природе не существуют белые крысы.  Они специально выведены для лабораторных исследований.  Значит, их притащили на борт сознательно.

Я правильно говорю, Мотя?

 –   Правильно, командир, – смущённо ответил Мотя. 

 –   Что правильно? – взорвался Стопарик. – Почему они, гад ты этакий, разгуливают по кораблю.  Это же из твоего гадюшника они сбежали?  Каюсь, я  мало был в виварии, и не очень внимательно следил за тем, что там делается.   С детства кровь не люблю.  Разве только если кому-то по делу кровянку пустить из носа.  Так, Мотя, рассказывай всё по порядку, а не то я выполню свою угрозу, и отправлю тебя на свидание с модулем «Луч».

    Канарис радостно заржал.  Он для обезболивания принял анастезирующего раствора «чай+квас», и ему было хорошо, хотя рука здорово саднила.

 

        И Мотя начал свой скорбный, и может последний в жизни рассказ: 

–  Как вы знаете, в программу полёта включено очень много биологических и медицинских экспериментов.  Кстати, и вы, господа космонавты, извините меня за откровенность, являетесь объектом исследования.  Ну, это вы должны знать – вас предупреждали.  Я, между прочим, думаю написать по этим материалам докторскую диссертацию и монографию.  Материала уже предостаточно.  Но это я отвлёкся.  Так вот, кроме всяких там мушек-дрозофил, инфузорий-туфелек и червячков, в виварии имеются:  хомячки, белые мыши и крысы, морские свинки и пара говорящих попугаев.  Кстати, эти мыши и крысы стали плодиться как мухи.   Помимо разных исследований по поводу, например, действия препаратов на свёртываемость крови, которые были заказаны Всемирной Организацией Здравоохранения (ВОЗ) при ООН, военное ведомство моей страны (ну, каюсь, каюсь!) попросило провести ряд экспериментов в его интересах.   Основных три эксперимента.  Первый заключается в испытании сыворотки, кстати, – с гордостью заметил Шнобель,–  это моё изобретение, которая должна вызывать чувство агрессии у солдат.  Тот же диапперкот только наоборот.   А вторая сыворотка, биологический  краситель должна вводиться в целях маскировки.  Например, если боевые действия проводятся в лесу, летом, солдатам вводится раствор, и они становятся зелёными.  Даже волосы становятся зелёными.  Если боевые действия ведутся в пустыне, они должны стать жёлтыми, как песок и так далее.   Мне было поручено выяснить  длительность действия сыворотки, а также выявить побочные эффекты. А третья сыворотка должна помогать наращиванию биологической массы объекта.  По сути, это те же стероиды, что принимают в качестве допинга спортсмены, но только с очень большим быстродействием.  А после выполнения задачи организм должен также быстро вернуться в свой первоначальный вес. Вот этим я и занимался. 

 – Какое-то извращение и издевательство над природой, – высказал своё мнение Стопарик.

 –  Ну не скажите, – продолжал Мотя. – Мы малочисленный народ, у нас много врагов. 

Вот и приходится обращаться к таким не традиционным средствам защиты. Ну, а дальше.  Три дня назад, перед тем как идти на отдых, я проверил клетки, и мне показалось, что там кого-то не хватает.   Но я по поводу субботы три раза принял «чай+квас», и был не очень внимателен.  А утром всё подтвердилось – я обнаружил прогрызенную клетку, но я боялся

об этом сообщить. Наверное, я ввёл им слишком большую дозу.   Повторяю, я очень боялся командира Стопарика. Вот и всё.  

–   И всё-таки, Мотя, ты – гад, – разражено и устало произнёс Стопарик.  – Ты хоть понимаешь, клистирная трубка, чем это чревато?  Если они перегрызут какой-нибудь важный кабель, нам всем в момент абзац приснится.   Теперь давай докладывай, кто именно сбежал и в каких количествах?  Я, надеюсь, у тебя хватило ума их пересчитать, если ты,  конечно, вёл их учёт.  Только не юли, а то руки чешутся. 

–   Учёт я вёл.  Сбежало три белые крысы, накаченные «озверином», так называется мой препарат;  одна морская свинка зелёного цвета и одна голубовато-бежевого постельного цвета, накаченные  сывороткой «басма-ХУК».  Цвет держится примерно неделю, агрессивность спадает на третьи сутки, но зато просыпается дикий аппетит.

 –   Час от часу не легче,– простонал Стопарик. – Вы меня с ума сведёте!  А я уже думал,

что у меня галлюцинации.  Ладно, делать нечего, необходимо исправлять положение, пока эти твари не наделали дел. Объявляю королевскую охоту на крысопободных.  Задача такая: разбиваем весь корабль на сектора, и каждый тщательно исследует свой участок.  

Крыс – уничтожить, свинок – изловить.   Канарис берёт на себя технические отсеки,

Смит – обитаемую часть, Шнобель – тщательно осматривает виварий и медицинский блок,

и пересчитывает всех этих тварей ещё раз.  Вандалена, несмотря, на твою нелюбовь к

мышам и крысам, за тобой обследование оранжереи, кухни и кают-компании.   За мной – командный отсек и исследовательские модули.  При поиске учитывайте, по каким проходам они могут перейти из отсека  в отсек.   Через одну дверь, влево от кают-компании, находится маленькая кладовочка, про которую вы не знаете, там находятся помпажные духовые ружья калибром   «0000».   Я бы желал, чтобы вы их приводили в действие только в случае

очень-и-очень большой необходимости.  На всё отвожу четыре часа.  Через четыре часа

сбор в кают-компании с трупами.  Смит, ориентировочно, зелёная морская свинка может находиться в душевом отсеке.  Я вчера видел как, что-то зелёное туда шмыгнуло, но ничего там я  не нашёл.

     Вандалена нервно хихикнула.  Совещание закончилось, и все деловито разошлись по своим  «охотничьим пикетам».

 

Глава 22.   Охота

 

      Канарис, в связи с тем, что у него была повреждена одна рука, к счастью левая, прихватил с собой на «охоту» огромных размеров нож, типа «мачете».

     Он начал своё обследование с самой ближайшей кладовки как раз именно с той, где Стопарик обнаружил грязные,  вонючие портянки молдавско-белорусско-вьетнамской команды монтажников.   Почему он начал с неё? В  этом есть две причины: во-первых, она была самая ближняя по ходу от кают-компании к агрегатному отсеку; во-вторых, почему-то  в мозгу Канариса,  вонь носков и портянок ассоциировалась с крысами.  Резким рывком он распахнул дверь кладовки, но оттуда пахнуло лишь машинным маслицем, поскольку они со Стопариком приспособили её для хранения разных запчастей и механизмов – а значит, их надо было хорошенько смазать.  И тут, Канарис, не забудьте, что он немец,  своим врождённым, как и у всех людей чутьём охотника, чётко понял, как ему надо действовать.  Он вспомнил, где он нашёл помёт крысы, и, где её поймал.  Потом в его голове вдруг появилась мысль.  Очень продуктивная.  Ту крысоподобную особь, которую он поймал, он идентифицировал как самку.  Значит, судя по логике, надо было ловить самца.  А значит, и применить к нему соответствующие способы и наживки.

    Потом  он свёл воедино обгрызенные кабели, и у него, как у немца проснулись черты карателя.   О, да,  Руди искал возмездия, а точнее морального удовлетворения.   Это чувство было когда-то одним из основных у советского народа, судя по отчётам партийных съездов.   Когда Канарис со своим обследованием дошёл до агрегатного отсека, то и количество кладовок, ниш, лазов сразу возросло.  Но Руди знал, что он делает.   В итоге он всё-таки нашёл того, кто грыз кабеля.  Дело в том, что тот, кто грыз кабеля попробовал на вкус совсем не тот, а под напряжением 880 Вольт.  Так что, Руди не пришлось вступить в единоборство со страшным врагом.   И от этой великой досады, он попросту отрубил у крыса, а это был именно крыс, а не крыса, контрольный кусочек хвоста, и потянул уже холодное тело в

кают-компанию. 

      Джонни Смит,  как любой законопослушный американец, истово подчинялся закону, пусть даже самому дурацкому, а таковых в каждом Штате, по русским понятиям было немерено, а тем более, приказу старшого по команде.   Себя не долго Джонни мучил раздумьем  тягостным, и он пошёл кропотливо выполнять приказ старшего.   Тем более, скула от контакта с кулаком Стопариком ещё  саднила.

      Тут надо отметить разницу в менталитете немца, русского и американца.   Всё-таки у Канариса с фантазией было получше, чем у янки.  Про русских мы вообще скромно молчим.   Вот все говорят: «Немцы педанты!».  Нет, люди, говорящие так, не правы.  Немцы очень скрупулёзные, и просчитывающие ситуации загодя.  Поэтому, надо сказать, они и вояки очень сильные.  Лучше них только русские и русские-евреи.

     Джонни сразу стал действовать точно по приказу – инструкции Стопарика.   Первым делом он взял помповое ружьё под дробь «0000».  Между прочим, эта дробь имеет диаметр

5 мм.   В случае чего, дырка в теле будет – будь здоров.   Стопарик про «помповики» ляпнул случайно, типа в шутку, и если, Канарис, как механик и бортинженер корабля мог это сразу оценить, то наш, ещё сравнительно молодой компьютерный отморозок из США в эти тонкости русского юмора не въехал.    Нет, читатель, ты представь, лупить из ружья механического действия в космическом корабле, за переборкой которого,  …. Да там нет ничего!   И вы думаете, что хоть какая-то мысль шелохнулась в мозгах у Джонни – отнюдь.    Быстро сказать: «Есть, сэр!».  Быстро выполнить приказ, пускай даже за тобою горит деревушка Сонгми,  и отрапортовать: «Всё выполнено, сэр!».   На всякий случай, Джонни прихватил с собой и нож-ледорез.  А поскольку  обеими руками он держал ружьё, то нож

ему пришлось зажать зубами, и он теперь выглядел, ну чисто пират. 

     Его сектор был налево от кают-компании, а у Стопарика направо.  Когда, наш Василий, увидел эту жертву «зелёных беретов» и комиксов журнала «Плейбой», он пожал плечами, хмыкнул, и произнёс фразу: «А говорят, что дебилами только рождаются, а не становятся».

    С этими словами  Стопарик пошёл в свой сектор «охоты».

    А что же наш компьютерный гений Смит?   Кают-компанию и командный пост разделял спецотсек, наполненный чисто технологическим оборудованием.    Поскольку Стопарик пошёл направо, то соответственно Смит пошёл налево.    По ходу коридора справа были двери в каюты экипажа. 

     Первой дверью была дверь Вандалены – как раз напротив кухни.  Смит её подёргал, а вдруг она ещё там, и мы сделаем, то же что в душе, пока все на «сафари». Но дверь была заперта.

     Вторую дверь Смит дёргать побоялся потому, что это была каюта Стопарика, а тот врежет по полной программе.  

     Третья дверь была слегка приоткрыта.  Джонни рванул в эту каюту, и тут же сообразил, что это была его каюта.  Как мы видим из этого эпизода, Джонни был не очень аккуратным человеком не только в своих пристрастиях к женщинам вообще, но и в своих привычках.  

     Четвёртая распахнулась перед Смитом свободно.  И он тут же ощутил охотничий азарт – это  была каюта Моти Шнобеля.   Куча грязного белья, какие-то окровавленные тампоны, жгутом свёрнутая простыня.   У Смита даже мысль мелькнула, что может быть Мотя от долгой разлуки с семьёй решил повеситься.   Но дело в том, что в условиях МКК «Одиссей» это было бесполезным занятием.  Друзья, мои, вы изучали физику за 6-ой класс?  Ну и! В условиях невесомости повеситься невозможно.   Это очень плохое условие для тех, кто этого хочет.  Но у нас тут другая картинка:  тот, кто хочет, даже при всём желании не сможет – невесомость, понимаешь.   Но Смиту это было неведомо, потому что выпускникам американских «Кембриджей» не прививают элементарных навыков логического мышления. Тем не менее, он перекопал всё бельё и нижнее, и высшее, с истовостью НКВДшника 30-х годов 20-го века, но, к сожалению своему, ни крысу, ни хрюшу он не нашёл.

      Пятая дверь была в каюту Канариса.   Руди, как инженер-механик, изобретатель-рационализатор, почти сразу после поселения на «Одиссее», врезал в каюте свой, индивидуальный номерной замок.  Код знал только Стопарик – ему по должности полагалось.

     Джонни оттёр пот с лица, который капал сверху вниз, а вследствии пониженной тяжести растекался мерзкой жировой плёнкой по лицу, шее, и далее, далее даже, чем копчик.    Можно сказать, что половину своего обследования Джонни уже сделал. Ну, слава богу! 

     Напротив него слева находились хозяйственно-бытовые и тренажёрные отсеки, и он тут же, незамедлительно отправился на их обследование.   Он сразу вспомнил слова Стопарика про душевой отсек, и решил свою охоту начать именно с этого отсека.

     Как только Смит зашёл в душевой отсек, ему что-то свалилось на голову, как он успел определить – зелёное.  В яростной борьбе он уронил «помповик».

    С криком: « Оh, whore!» – он выронил, зажатый в зубах кинжал.  Всё – теперь

приходилось рассчитывать только на свою реакцию и силу рук. Смит судорожно искал в темноте хвост твари.  Темнота в глазах была у Смита потому, что морская свинка, которую он поймал, просто сидела у него на голове, и её мех закрывал ему глаза.   Ну а хвоста у неё практически-то и не было, так что и ловить её за хвост ни у кого бы  и не было возможности, даже у очень шустрых американцев итальянского происхождения.

    Тем не менее, данную морскую свинку, неестественно, зелёного цвета, которая имеет четыре ноги, победил человек, имеющий две руки.  Ф.Энгельс был прав, что побеждает не количество, а качество.  Смит, задыхаясь от недостатка кислорода, впился пальцами во

что-то мягкое, слегка пахнущее мятой.  Мелькнула мысль: « Неужели, наш долбанный

Эйнштейн от медицины, вкатил ей ещё какой-то дезодорант?»   И уже потом, на подсознании, как у пловца, который нырнул слишком глубоко, он отшвырнул этот царапающийся комок от своего лица, и наконец-то по-нормальному вздохнул.  Убивать никого не надо было, и, Смит, воодушевлённый своим традиционным, американским гуманизмом, направился в кают-компанию, предъявлять свою добычу.

      Шнобель начал  «свою охоту», конечно же по-своему.  Поскольку только он знал про те эксперименты, которые начались на борту «Одиссея» ввиду его больного врачебного воображения.   То, что он косил на Минобороны Израиля, по поводу всяких зверушек, и  разных сывороток, которые он же и изобрёл – была чистая правда.  Но,  этот Франкенштейн от науки, под вывеской этого «миролюбивого» учреждения, проводил свои, мягко выражаясь, странные эксперименты, используя, кстати, финансы этого «миролюбивого» ведомства без его согласия  в корыстных целях.

     Он начал обследование со своей каюты – поэтому дурило Смит и не нашёл там ничего.   Этот Мотя решил, что он не только гениальный врач, психолог, токсиколог и т.д., но ещё, что-то вроде русского дрессировщика Дурова.   А если конкретнее, то дело обстояло так.   Да, эту дурь, которую Шнобель вкатил вполне безобидным крысам изобрёл он.  Только вряд ли этим можно было бы хвастаться.  Как-то Освенцимом попахивает, только с сионистским акцентом.  Ну а далее, он решил провести эксперимент, причём как обычно делают врачи, на себе.

     Суть эксперимента:  приручить крысу к себе, до такой степени, чтобы она спала у тебя на груди около горла, и даже не думала его грызануть.   Потом ввести дозу «озверина», и проделать то же самое.   Как-то вот только Мотя не подумал, что после введения в крысу «озверина», и, оставив её спать у себя на груди, при этом, наглухо задраив дверь каюты, в случае, если эта крыса заинтересуется его горловой артерией, шансов кого-то позвать на помощь у него – ноль, потому, что горло у него уже будет перегрызено. 

     Даже из этого мы видим, что Мотя Шнобель был истовый фанат экспериментальной и экстремальной науки.

     Моте необходимо было убрать кое-какие компрометирующие вещи, типа, поводка для крысы, кормушку и так далее.  Он также проверил каюту на наличие крыс и свинок.  Всё было чисто.

     К, счастью, для Смита и Шнобеля в каюте они не встретились, и согласно «сетке  загона», Мотя отправился  считать свой «гадюшник».  По сравнению с теми объёмами, что должны были обследовать другие члены экипажа, это было немного.  И всё же.  Здесь было слишком много разных обитателей.  Когда Мотя зашёл в виварий, один из попугаев вдруг крикнул, причём по-русски:

     « Ага, Мотя, потц штопаный, попался!   Кормить надо лучше!»

     От этого неожиданного заявления у него вытянулось не только лицо, но и весь он сам, от чего он, совершенно неожиданно, трахнулся головой о верхний косяк двери.   Он эту пару пытался научить говорить на иврите уже около десяти лет, а тут ему выдали такое, как в Мытищах в пивнухе, по полной. 

     А ещё добавила попугаиха: « Доигрался, тварь не наша!  Не надо было издеваться над зверушками и мушками».   

      У Моти голова пошла кругом.  Он бросился к клеткам с попугаями, и возопил:  « Умоляю вас всем святым, что у меня ещё есть, расскажите, что вы про всё это знаете?» 

       Но чета попугаев повернулась к нему спиной,  и Мотя понял, что с этой русскоговорящей сволочью, в одиночку ему не справиться.

       Дальнейшие его действия были рутинными.  Проверил всю живность по инвентарным номерам, зафиксировал актом по кораблю пропажу трёх крыс и двух морских свинок.  Одну крысу, что прибил Канарис,  тут же списал по акту.   И грустно начал восстанавливать прогрызенную сетку.

      А что Вандалена?   Как и все женщины, она боялась, а точнее сказать не любила, крыс.  Но ей повезло больше всех.  Ввиду, всем нам известной женской аккуратности, она всегда за собой тщательно закрывала все двери, не оставляла за собой грязных носков, окурков, огрызков,  и других предметов нижнего потребления.   Более того, в её любимой оранжереи крысы и морские свинки вряд ли могли скрыться.  Даже при условии, что они смогли бы пробраться в отсек, зарыться в грунт – они бы моментально сдохли мучительной смертью от передозировки удобрений.    Ну а в соседнем технологическом блоке, где шло производство кристаллов «внеземной чистоты и игры света», ни одна живая тварь не могла бы жить, из-за сильнейшего электромагнитного поля и СВЧ-излучений.    Вандалена быстренько проверила вверенную ей территорию, и освятила её крестом всемогущим во имя Святого Дунстана.  

А затем присела около своего любимого цветка – кактуса, хоть и цветёт раз в десять лет – зато как остро.   И призадумалась, про Стопарика. Хоть её религия и проповедует возлюбить всех, но как-то хочется чего-то хоть и, маленького, но своего.  Вот так, поливая свои любимые цветочки, и провела остаток времени Вандалена в оранжерее.  И чуть  за думами не пропустила время сбора.

      А в это время Стопарик, образно выражаясь «рыл землю» по всем отсекам.  Его сектор был от кают-компании:  вправо – командный отсек, вверх  и  вниз – технологические модули.    Первым делом он, помня слова Канариса, что у него погрызли  провода, решил осмотреть командный отсек, и, в первую очередь, все компьютерные системы.   Стопарик, как истинно русский человек, решил полагаться только на свою интуицию и на реакцию своих же органов чувств, которых у него было на два больше, чем у обычного человека.

     Вообще у лётчиков-испытателей с годами работы вырабатывается своеобразный инстинкт, который можно назвать как «предчувствие нехорошего, и как с ним бороться».  Ежедневная битва не на жизнь, а на смерть с холодным и мёртвым металлом, чтобы заставить его затеплеть, и жить от одного лёгкого движения руки заставляет лётчика-испытателя стать ясновидящим, или что-то вроде того.  Поэтому, войдя в командный отсек, Стопарик шёпотом спросил:

    ««Бебби», здесь кто-нибудь сейчас был?»

    «Бебби» ответил тоже шепотом:  « Нет». 

     Тогда Стопарик сформулировал свой вопрос по-другому: « А кроме тебя сколько нас здесь?»

     «Бебби» чётко ответил: « Двое».  

     « Cработало!» – подумал Стопарик.  Он знал, что компьютер реагирует на присутствие биологических объектов, чётко разделяет их на особи.   То есть, если вы сцепились с противником в драке, как недавно Смит и Шнобель, то «Бебби» распознает вас как два биологических объекта, а не как один визжащий клубок материи.    И Стопарик своим острым, почти звериным чутьём понял, что искать надо здесь.  Первым делом он задраил наглухо, так, чтобы не открыли даже снаружи, дверь, ведущую в коридор.   Затем обвёл вокруг взглядом стены, хотя знал, что никаких каналов и ходов в другие помещения отсюда быть не должно.  Более того, ни одна крыса не  в состоянии прогрызть такой металл. 

А дальше он включил в работу свои органы чувств.

     И в первую очередь – слух.   И точно, из одной встроенной тумбочки, которые были расположены под рабочими местами космонавтов, раздавалось  лёгкое, удовлетворённое попискивание.  Стопарик рывком открыл дверцу, и тут же ему навстречу, прямо в лицо, брызнуло белое продолговатое пятно.  И вдруг произошло невероятное – Стопарик увидел себя в кабине истребителя, сорвавшегося в плоский штопор.   Глохнет двигатель, ручка управления выскользнула из рук, и лишь одно спасение – её поймать, и тянуть, тянуть на себя и в сторону.  И он поймал эту ручку, и крепко, что есть силы, сжал в руке.  В руке

что-то хрустнуло, ручка  управления всхлипнула, и оказалась здоровущей крысой, которой Стопарик своими могучими пальцами переломал шейные позвонки.   На Стопарика смотрел зловещий оскал какой-то собакоподобной крысы.  В очередной раз Стопарик помянул недобрыми словами Мотю, его эксперименты, и всех тех б… из военного ведомства Израиля,  которые стояли за его спиной.  Для себя он чётко решил, что сообщит об этом в ЦУП.     

     Немного придя в себя, Стопарик завернул крысу в полиэтиленовый пакет, и почему-то привязал его к своему командирскому креслу.  Так, на всякий случай, чтобы не убежала.  Стопарик становился суеверным.  Затем он осведомился по внутренней связи, как идут дела у других «охотников», и отправился осматривать технологические модули.

     А в это время три ЦУПа и в Подмосковном Королёве, и в американском Хьюстоне, и в баварском Мюнхене стояли буквально на ушах.  Подошло положенное время двухсторонней связи, но на вахте никого не было.  Попытались по другим каналам связаться хоть с кем-то из членов экипажа, но никто не отвечал. 

     Когда спросили  у «Бебби», где экипаж, то он ответил: « У нас сафари». 

А дальше начал рассказывать о всяких вредителях человечеству, начиная, с комаров и их создателя.   Компьютерные системщики решили, что у него сбой в программе, и попытались отключить, чтобы потом залезть в программу, и почистить его компьютерные мозги.   Щчас!  После кое-чего, что ему сделал Смит, «Бебби» сам мог кого угодно отключить и почистить.  Что он с успехом и делал, не посвящая в это Смита.  А делал он простую штучку.  Из своего космического далёка он играл в тотализатор на скачках на деньги Смита, и, надо сказать, вполне успешно.  По-крайней мере, он был не в минусе.  Ну и ещё он «поигрывал», уже с согласия Смита, в одном из Чикагских банков.  Но уже на деньги клиентов банка и честных налогоплательщиков, а вся маржа оседала у Смита.  Но это так, между прочим.  Поэтому «Бебби» всех этих Земных дилетантов видал, и не раз.

      Тогда решили провести видеообзор помещений корабля.  Но тут тоже была  накладочка.   Видео со звуком можно было включить только в командном отсеке, в остальных только живая картинка, но немая.  Более того, члены экипажа, зная, что у них в каютах стоят видеокамеры избавились от этого всевидящего ока. Причём каждый по-своему:   Смит залепил глазок жвачкой,  Вандалена прикрепила к глазку иконку, Канарис закрасил глазок белой нитрокраской,  Шнобель аккуратно вывернул глазок из паза и затем вставил его другой стороной, чтобы у наблюдателя в глазах была тьма Египетская,  Стопарик один раз врезал по глазку гаечным ключом 32х36, с которым почти никогда не расставался.  Так что каюты не просматривались.   Зато земляне увидели, что твориться в коридорах, и у кое-кого из руководства возникло мнение, что экипаж повредился рассудком, причём все одновременно.

    На эту наглую инсинуацию Грицько Перебийнос моментально сделал международное заявление:  « Там командир – Стопарик.   Это наш человек.   Могут сойти все с ума, но только не он».   

      Всё-таки одному человеку удалось достучаться-дозвониться до экипажа «Одиссея», и им был, кто бы мог подумать – кардинал Валенса.  Оказывается, у него был свой личный канал связи с Вандаленой.  Его ему предоставил Президент ЕКА Ганс Дитрих Клаустроффоб, за то, что тот сохранял тайну исповеди его дочери.   Валенса дозвонился до Вандалены, когда та поливала цветочки в оранжерее, незадолго до назначенного сбора в кают-компании.

    Валенса: « Дитя моё! Что там у вас происходит?  Где экипаж?»

    Вандалена, смиренно: « Они на охоте».  

    Валенса: « На какой охоте?»

    Вандалена, смиренно: « Экипаж пошёл ловить крыс и морских свинок».     

    Всё, абзац, кода.  Земля по обе стороны океана застыла в изумлении.

    И, пожалуй, только один Грицько Иванович Перебийнос не терял оптимизма:  « Ни б, ребята, прорвёмся!  Переносим сеанс на запасное время через шесть часов.  Я верю в Васю!».   На этом сеанс связи завершился.

     Тем временем на борту «Одиссея» наступило время сбора «охотников».

     Все собрались в кают-компании.  Смит и Канарис торжественно-ликующе, а Стопарик сдержанно предъявили экипажу свою добычу.  Шнобель предоставил письменный отчёт о наличии «контингента». Вандалена доложила, что у неё всё чисто.

 –  Так-так, – сказал Стопарик. – Айн, цвай, драй.  А где, ёлки-моталки, фир.  Мотя, может ты ошибся?

 –  Нет, – угрюмо произнёс Мотя,  – должна быть ещё одна бежево-голубая постельных тонов морская свинка.

     Настроение у него было хуже некуда, потому что его космическую любовь, которую он дрессировал, убили, и  грохнул её именно Стопарик. 

–   Любезный господин Шнобель, – ласково-язвительно осведомился Стопарик,  –  а что такое, в вашем понимании означает понятие «постельных тонов»? 

–   Когда поймёте, тогда и узнаете, – мрачно ответил Мотя. 

– Да, – невесело протянул Стопарик,  – лучше бы мне позволили набрать экипаж из психушки и душегубцев из Шлиссельбургской крепости.  Я бы себя спокойнее чувствовал.  Так, слушай сюда мою команду.  Никому не расслабляться, и искать последнюю тварь.

     И, видя жалобные  и усталые взгляды, добавил:

–   Ну, чёрт с вами, по сто пятьдесят «чай+квас».  Смит – на вахту, а остальным отдыхать. 

И, ещё раз повторяю не расслабляться, пока не найдём последнюю чертовку. Всё. 

      И он устало опустился в кресло.  Последней уходила Вандалена.   Она подошла к нему, и ласково провела ладонью руки по его голове, а потом прижала её к своей груди.  Стопарик даже не успел удивиться,  как она исчезла из кают-компании.  Стопарик отхлебнул ещё кваску, и тут, о, чёрт!,  он вспомнил, что пропущен очередной сеанс связи.   Быстро посмотрел на настенные часы.  До запасного сеанса оставалось 15 минут.

     « Быстрее на командный пост.  Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы этот … Смит сообщил о происшедшем.  Он там такого наговорит, что все подумают, что мы с ума здесь свихнулись», – подумал Вася,  и рванул на командный пост.  Бедняга, он не знал, что все на Земле, кроме, конечно, Грицько Перебийноса были уверены, что экипаж «Одиссея» уже созрел для «дурки».  Мнения расходились только в одном – в диагнозе. 

      К сеансу он успел.   Тем более, что Смит про запасной час как-то и не помнил.  А зачем ему себя лишним загружать!  Он сидел в командирском кресле, и рубился с «Бебби» в «тысячу» на щелбаны.   Стопарик чуть не взашей выставил его из командного отсека, даже разрешил попить джин-тоника, и задраил за ним дверь.  Только он успел всё это сделать, как на мониторе вспыхнул экран, и на нём появилось озабоченное лицо Валерия Рюмкина-Петрова. 

 –  Вася, – отеческим тоном начал Рюмкин-Петров, – что там у вас за «охота на крыс», про которую Вандалена говорила?

–   Вандалена? – изумился Стопарик. – А откуда вы всё знаете? 

 –  Оказывается эта ..,  короче кардинал Валенса имеет с ней через Клаустроффоба свой личный канал связи.

 –   Вот гнида.  А я всё думаю, каким образом на мой личный парольный файл идут инструкции и указания от него.  Ну, ладно, это мы сами утрясём.  А дела у нас такие. Надеюсь, вы не думаете, что мы здесь шизанулись? (Пауза). По Вашему лицу видно, что подумали.   У Шнобеля из вивария сбежали три крысы и две морские свинки.  Одна крыса сильно покусала Канариса. 

     На экране из-за спины Рюмкина-Петрова показалась, вечно неунывающая, рожа Грицько Перебийноса:

–   Васёк, а ты ему в харю, и  пейсом по тейблу!   

     Весь ЦУП радостно заржал – напряжение несколько упало.

–   Да погодите радоваться, – озабоченно сказал Стопарик.  – Одну морскую свинью мы так и не нашли.  Но самое главное, что он здесь проводил эксперименты по заказу Израильских военных, и эти зверюги были накачены какими-то сыворотками.  Вы там с этим разберитесь. 

     Опять вмешался Грицько:

–   Василий, ты что не знаешь как нейтрализовать этого не русского потца.  Да легко.  Его надо споить.  У тебя же две тонны спирта и столько же этого, как его, чёрт, джина с тоником.  Когда он дорвётся до дармовщинки, он забудет про всякие эксперименты.  А свинью ищите – это серьёзное дело.  Может погрызть что-нибудь важное.  Ну, всё, будьмо!

      И сеанс закончился.

      Стопарик открыл дверь и запустил на вахту Смита.  Перед тем, как уйти на отдых к себе в каюту, он зашёл в виварий.  Шнобель в это время дрых, а дверь он открыл дежурным ключом, комплект которых был у него в каюте.  

     Увидев Стопарика, попугай заорал: « Мотя достал! Мотя жадина, жрать не даёт!»  « Да тихо ты!» – прикрикнул на него Стопарик, хотя был несказанно изумлён открывшимся у попугая даром речи.   А затем он быстро и сноровисто подключил металлические сетки клеток крыс, мышей, свинок и так далее к электрической сети.   Исключение он сделал только для пары попугаев.

      После этого он, с чувством исполненного долга направился  к себе в каюту на отдых.

      Только придя к себе в каюту, Стопарик понял, как он устал за время вынужденного «сафари».  Да ещё нервное напряжение дало о себе знать. 

     « Нет, сейчас только спать и спать», – подумал Стопарик.  Он сноровисто разделся, и нырнул под одеяло.  И тут же ощутил рядом с собой что-то тёплое, мягко-пушистое, и слегка влажное.  Это «что-то» сразу же вцепилось в волосы на груди у Стопарика.  От неожиданности он вскрикнул, и вскочил с постели.  Откинув одеяло, он обнаружил под ним сладко почмокивающую морскую свинку, размером примерно с доброго сибирского кота, килограммов, этак, на пять-шесть живого веса.   Мотя не обманул – она действительно имела окраску шерсти в «постельных тонах», то есть на фоне цвета постельного белья она была совершенно неразличима.  Ещё раз, помянув недобрым словом, этого «хренового экспериментатора» Шнобеля,  Стопарик стал лихорадочно думать, что же с ней делать.  С детства Стопарик любил всякую живность, и убивать безобидную свинку ему не хотелось, тем более это не крыса какая-нибудь.  Но и в виварий идти было лень.   Тогда он вытащил из встроенного шкафа кусок кевларового фала, соорудил на шее свинки что-то вроде ошейника, и привязал другой конец верёвки-фала к ножке кровати.   Теперь можно было спокойно уснуть.  Все беглецы из вивария были нейтрализованы.  А чтобы свинка и дальше вела себя спокойно, он силком влил в неё 100 граммов водки, да и себя не забыл.

     Снился ему домик в деревне.  Его родной брат с женой и племянниками.  И почему-то Вандалена, готовящая на полянке перед домом шашлыки.  А рядом, за столом сидели Валерий Рюмкин-Петров, Грицько Перебийнос, а ребята с НПО имени Хруничева разливали подогретое с корицей и сахаром «Каберне».   Но вдруг в этот прекрасный сон вклинился дико орущий Мотя.   Стопарик открыл глаза, и убедился в том, что сон продолжается в реальности.  По крайней мере, в той части, где был дико вопящий Мотя Шнобель.  

    А всё было очень просто – Мотя, перед тем как заступить на вахту,  посетил виварий.  Естественно, что он полез в клетки, и тут же получил «привет от Стопарика» в виде разряда в 220 вольт.  

    Сон был испорчен начисто.  Стопарик быстро вскочил, оделся на скорую руку, и поспешил в виварий, прихватив с собой морскую свинку, которую он тащил на импровизированном поводке, как собачонку.  Самоё удивительное, что она не сопротивлялась.   Наверное, после окончания действия Мотиной сыворотки у неё началась апатия, и пренебрежение к своей дальнейшей судьбе.

     Стопарик пришёл в виварий последним.   К этому времени Мотя слегка очухался, и клял самыми гнусными словами всех «гоев» на свете, и особенно инженерных работников (он почему-то решил, что ток подключил Канарис ), и при этом тыкал в лицо Канариса почерневшим пальцем.    Стопарик,  аки лев рыкающий, моментально восстановил тишину и порядок.   Он заявил, что отныне клетки будут под током, и это обсуждению не подлежит. 

    Попугай заорал: « Поделом, Моте, поделом!»  Этот неожиданный вопль привёл Мотю в состояние ступора.  Он подозрительно шмыгнул носом, и, не говоря больше ни слова, отправился на вахту.    Все остальные, посмеиваясь, решили это дело «перекусить», поскольку всё равно они были оторваны кто от сна, кто от выполнения каких-то работ.

      Несмотря  на испорченный сон – космическую пастораль, Стопарик решил быть, как, и положено командиру справедливым и решительным в своих решениях.   После завтрака, хотя для Смита это был обед, а для Канариса уже ужин, Стопарик отозвал Канариса в сторонку, и дал ему указания по переоборудованию вивария, в плане безопасности.

     Вот мы, русские, почему-то всегда восхваляем немецкую педантичность.  Да, я не спорю, что в некоторых ситуациях именно это качество и нужно, чтобы  спасти жизнь, кому-нибудь, или честь офицера, например, прадедушке Канариса, который, заметим прусский аристократ, не захотел выполнять некоторые приказы фюрера.   Ну а в данной ситуации, наш, любезный Канарис, исполнил с истинно немецкой педантичностью приказ Стопарика, вложив в него всю свою инженерную смекалку, и чуть-чуть инженерной фантазии.  Из серии: соорудить «Аквапарк» в пустыне Сахара, и создать иллюзию у посетителей, что они купаются в Красном море, где, как известно, нет акул, которые бы с большим удовольствием «снямали» бы  купальщиков.

     Поэтому, Канарис, конкретно направил свои стопы в виварий. В принципе, он сделал то, что сделал Стопарик, только с учётом извращённой  немецкой инженерной мысли.   Он увеличил напряжение до 1000 Вольт, но убрал силу тока  до 0,05 ампера, что в два раза ниже  смертельного порогового тока.  

    Единственно, что он не учёл, так это психологию бедных животных, замученных экспериментами Моти.   Когда не был подключён ток к сеткам, то при виде Моти, они, в предчувствии жрачки, тыкались носом в сетку, выпрашивая, хоть какую-то подачку.

А тут, уткнувшись носом в сетку, они получали мощный удар током.  Теперь, когда Мотя

приходил в виварий, если был не пьяный, бедные животные при его обозрении забивались

в  самый дальний угол клетки, и начинали грызть в отчаянии нержавеющий пол клеток.

     Можно сказать, что Мотя пожинал плоды своего, скажем так, не совсем уживчего характера.  По, крайней-мере, Канарис оставил ему один шанс, надеясь на его память –

он сделал один выключатель, или включатель, это уже как какой нации будет угодно назвать этот маленький аппарат по отключению средств энергопотребления  от источника тока.

    Канарис  выполнил все указания Стопарика.  Теперь, даже если с «бодуна», а у Моти после истории с крысами это стало становиться всё чаще,  его бил не смертельный разряд тока, а так, предупреждающий.

     Клетка с попугаями, как с говорящими «личностями» оставалась свободной от экзекуций.

     Неделю Мотя ни с кем не говорил.  Он даже перестал принимать душ!

Вот как может обидеть человека удар тока силой в 220 вольт.

 

 

 

 

 

 Глава 23.   Заботы  Вандалены

 

      За рассказом о происходящих на борту «Одиссея» событиях мы как-то совсем забыли ознакомиться с жизнью и деятельностью пятого члена («колеса») экипажа – Вандалены. 

А, между прочим, это как никак, а живой человек, со своими интересами, желаниями, и мечтами.

     Как нам всем очевидно из всего ранее сказанного Вандалена «притёрлась» к экипажу «Одиссея».  Но у неё были и прямые обязанности, которые она должна была выполнять.  Основная её обязанность, заключалась в поддержании функционирования оранжереи.

     Согласно разработанному на Земле плану, необходимо было провести ряд экспериментов по выращиванию в условиях невесомости различных растений, как простых, одноклеточных, так и вполне съедобных овощных культур.  Например, с использованием разработанной в Японии технологии, которая называется «гидропоника» необходимо было вырастить: помидоры, огурцы, различные салаты, капусту и ряд других растений.  Из простейших культур ставку делали на одноклеточные водоросли хлореллу.   Эксперименты с ней начали проводить ещё в 60-ых годах 20-го века.  У этой водоросли имеется ряд полезных свойств.  Во-первых, она быстро наращивает биомассу, и поэтому предлагалось использовать её, как пищу для космонавтов в длительных полётах.  Помимо просто банального набора белка и  углеводов, хлорелла могла аккумулировать в себе полезные для организма человека микроэлементы и витамины.   Во-вторых, рост и размножение этой водоросли сопровождался огромным поглощением углекислого газа, и выделением кислорода.  Поэтому она использовалась в системе регенерации воздуха на корабле.  В общем, во всех отношениях эта была полезная штучка.

      Все овощные культуры, согласно технологии выращивались в специальных яшичках-контейнерах, наполненных мелким гравием.   Отсутствие обычной земной почвы компенсировалось большим количеством влаги.  Большой расход воды в оранжерее, кстати, тоже явился одной из причин, по которой возникла нехватка воды.  Фактически вся корневая система растений находился в облаке водяного пара.  Оставалось только осуществлять подкормку растений удобрениями.  И, надо сказать, в значительной мере благодаря усилиям Вандалены огурчики-помидорчики росли как на дрожжах.  Помимо всего прочего Вандалена имела большой опыт огородничества ещё со времён жизни в монастыре.   И она применила некоторые приёмы для удобрения растений и ускорения их роста, которые не предусматривались специалистами на Земле.  Может потому, что все эти учёные мужья, туды их в качель, были давно и прочно оторваны от матушки-земли, и порой, имели довольно смутное представления о реальной жизни в огороде.  Но у Вандалены было всё на высоком профессиональном уровне, о чём никто не мог даже и предположить, тем более кардинал Валенса.

        Хлорелла  росла и размножалась в специальных термостатах, в которых поддерживалась постоянная температура и влажность автоматически.   Но за ней тоже требовался повседневный уход.  Необходимо было своевременно удалять излишек биомассы.  Этот излишек помимо того, что он добавлялся в систему регенерации воздуха, использовался и как удобрения для овощных культур, что в свою очередь ускорило созревание овощей.  Например, помидоры со сроком созревания в 120 дней  созрели за 80.   А огурчики стали появляться уже на 60-ый день после высадки  их в контейнеры.  По мере созревания овощных  и не только культур, у Вандалены возникла мысль угостить плодами своего труда экипажа.

     Помимо этого Вандалене полюбился модуль «Кристалл», где проводился эксперимент по выращиванию искусственных кристаллов, на которых Абрамович и Рюмкин-Петров хотели срубить немного «бабок».   Сначала Вандалена приходила туда, чтобы полюбоваться на звёзды, и побыть одной, а если что, так и всплакнуть.  Никто из экипажа, кроме Стопарика, туда не заходил.  Весь технологический процесс проходил под надзором Василия.  Конечно, из астрофизического модуля обзор был получше, там не было никакого шума, как в этом модуле, но там постоянно торчал Смит, которого Вандалена недолюбливала.   Мало-помалу Вандалена стала помогать Стопарику.   А поскольку у него было много забот, в том числе и не запланированных, вроде уборки ненужного «мусора» из корабля, то он эту помощь принял с большой радостью и удовлетворением.

      Если добавить сюда хлопоты Вандалены по кухне и кают-компании, то можно констатировать, что её рабочий  день был довольно насыщенным.  Она даже стала меньше времени проводить в молитвах.  А после того, как на борту начались проблемы с водой, она завесила иконы в своей каюте какой-то дерюгой.   Знал бы про это кардинала Валенса!

Он бы выгрыз себе от досады локтевой сустав без наркоза!

     И вот на 85-ый день полёта Вандалена решила сделать экипажу сюрприз, и угостить их свежатинкой.  К этому времени все понемногу отошли от истории с крысами.  Мотя даже стал разговаривать с другими космонавтами.  Для «праздника желудка» выбрала день, когда за обедом должен был встретиться весь экипаж.    Это было 4 июля – день рождения Стопарика.

     Свои хлопоты Ванадалена начала задолго до сбора экипажа.  Поскольку на борту не было ничего похожего на обычные печки или электроплитки она проявила изобретательность, и приспособила для целей выпечки СВЧ-печь в технологическом модуле «Дуга», в котором проводились работы по получению сверхчистых материалов, которые потом использовались для получения кристаллов, а также эксперименты по сварке металлов.   А сама СВЧ-печь применялась для термообработки металлов, в частности, для упрочнения  их поверхностного слоя.   Работы в этом модуле также проводил Стопарик, иногда к нему присоединялся Канарис, который использовал оборудование модуля для мелкого ремонта оборудования и своих изобретательских поделок.  В модуле можно было спокойно провести подготовку к торжеству.

       И вот настал торжественный миг.   Весь экипаж собрался в кают-компании.  Все хором поздравили Стопарика с днём рождения, а потом пропели не слишком стройно, но довольно трогательно, «Happybirthdaytoyou!».  И Вандалена объявила, что приготовила  угощение.   Все были невероятно удивлены. 

      Первым делом она откинула салфеточку со стола, и все увидели салатики из свежих огурцов, помидоров, салата, сельдерея и шпината.  Кают-компания наполнилась земными ароматами.  Это вызвало  у всех неописуемый восторг.     

–  Ну, под такую закусь не грех и выпить чего-нибудь,  – провозгласил Стопарик, и бодренько устремился к заветным краникам.

      Все дружно, и с энтузиазмом выпили за именинника, и тут Вандалена предложила «горячее».    Она открыла крышку металлической посудины, напоминающей медицинский «бикс», и оттуда повалил пряный аромат чего-то жареного и мясного.   Вандалена начала накладывать космонавтам своё изделие, которое напоминало крабовые палочки или сосиски, обжаренные в масле, с аппетитной румяной корочкой, и приговаривала: 

–  Отведайте моего угощения.   Это всё из нашей оранжереи.   Теперь у нас овощи постоянно будут. 

    Смит с подозрением стал ковырять вилкой эти не то палочки, не то мини-колбаски. 

–   На каких-то червяков похожи, – задумчиво произнёс Смит.

–   А это  и есть червяки с Новой Гвинеи, – простодушно сказала Вандалена. – Мне их дали в оранжерею, чтобы помогали удобрять почву для выращивания овощей.  Кстати, у папуасов Новой Гвинеи это первейшее лакомство.

     Смит издал горловой хрип, схватился рукой за рот, и рванул по коридору в сторону санузла.   Канарис стал дико ржать.   Стопарик, нисколько не смущаясь, отхлебнул из стакана «чай+квас», и закинул в рот одну «червячную палочку».

 –  А вы знаете, ребята, очень вкусно.  Чем-то напоминает курятину. Конечно, это пища не кошерная, однако …

     Ему не дал договорить Мотя – всхлипнув взахлёб, он бросился в коридор, по пути сбив в дверном проёме Смита, который уже возвращался из санузла.  

 –  Ну, вы, ребята, даёте! –  добродушно сказал Стопарик. – Ну, нельзя же быть такими брезгливыми.  А Мотя вообще врач: ему должно быть стыдно.

     Канарис  ржал, не переставая, пытаясь сдержать смех путём отхлёбывания из стакана «Столичной».  

–   Так, что, Вандалена, ты ими удобряешь свои грядки?, – спросил Стопарик.     

–   Ну не только ими,  – ответила Ванадалена. – Хлорелла тоже используется.  Эта вон та, зелёненькая, я её в салат добавила для питательности. И вообще все отходы жизнедеятельности человека могут быть использованы как удобрения.      

     Во время этого общения они совершенно не обращали внимания на Смита.  Тот совершенно стал зелёный как лягушка.  Он  в очередной раз хрюкнул, и рванул в коридор как олимпийский чемпион спринтер Карл Льюис.  На его пути оказался возвращающийся Мотя, который попытался увернуться от столкновения.  Не удалось.   Получив удар головой в живот, он был отброшен к противоположной стенке коридора, и как куль сполз на пол.   Стопарик и Канарис выскочили в коридор, и затащили его в кают-компанию.  Усадив Мотю в кресло, они влили в него 200 граммов коктейля.  Только после этого его глаза стали осмысленными.

–  Да, – философски заметил Стопарик, – а ведь когда-то в России Екатерина Великая силой заставляла выращивать крестьян картофель.   И ведь были картофельные бунты, да со смертоубийством многочисленным.  А теперь даже тяжело представить застолье без картошечки.  Эх, брат, Канарис,  давай ещё по стопарику.  Эти, черти нерусские, нас с тобой не поймут.  А тебе, Вандалена, официально заявляю, что твои блюда мне понравились.   Теперь хоть есть надежда, что с голоду не помрём, – двусмысленно закончил он проникновенную речь. 

–   Командир,  – тихим голосом умирающего лебедя осведомился Мотя, – что ты хочешь этим сказать?  У нас что, кроме проблем с водой ещё и продуктов питания не хватает?

–  Ну, это смотря сколько мы будем жрать. По расчётам должно хватить, а вот если экспедиция немного задержится, то вы все будете лопать хлореллу, да ещё Вандалену нахваливать, – злорадно продолжил добивать Мотю Стопарик.

     Он говорил так искренне и убедительно, что даже Канарис, который был в курсе всего происходящего на корабле с запасами продуктов питания и воды, стал смотреть на Стопарика с подозрением.

     Тут снова в кают-компании нарисовался Смит.  Он сел на своё место, и опять начал прилежно ковырять вилкой в своей тарелке, сдерживая отвращение.  После стаканчика любимого джин-тоника, у него снова проявился аппетит.  И вот уже вся компания, успокоившись, принялась за трапезу.  Блюда на самом деле были вкусными.

     Вдруг Смит спросил:

–   Ванадалена, а что эта за травка такая в салате?

–   Эта травка – тоже разновидность шпината.  Я её добавила к мясу для аромата, – ответила Вандалена. 

–   Травка? Шпинат? – воскликнул Смит. – Да это самая натуральная «травка», и называется она – марихуана.

  –  Что? – зарычал Стопарик. – Только этого ещё не хватало.  Какая, б…, притащила на борт эту заразу? Убью! 

      Стопарик снова рассвирепел.  А как мы убедились, он в гневе был страшен.  Вандалдена перепугалась не на шутку:

–   Командир, я ни в чём не виновата.  Когда я прибыла на борт, и стала ухаживать за оранжереей, эта травка там уже росла. 

     Стопарик в недоумении и с подозрением стал разглядывать Смита  и Мотю.     

     Смит, предчувствуя недоброе, завопил:

–    Командир, мы с Мотей не причём!

      Самое удивительное, что в момент опасности Смит забыл про свои межэтнические и религиозные разногласия  со Шнобелем. 

     Канарис, едко хмыкнув вступил в разговор:

–   Ну что, господа, космонавты?  Теперь обкуримся?  Ну а если серьёзно, я, кажется, знаю, откуда появилась эта дрянь.  Помнишь, командир, мы с тобой разбирали ту гадюшную, вонючую кладовку?  Так вот там я нашёл трубки-кальяны для курения.  Я ещё тогда подумал – зачем они здесь.  Причём от них попахивало дымком, то есть трубками пользовались, и это был не просто сувенир или талисман.  Я, думаю, что эту заразу притащили сюда китайцы.  Это ведь они занимались монтажом, и достаточно долго.  Вот и развели себе эту плантацию. И, кстати, их прошло через станцию аж три смены по четыре человека: итого – двенадцать. 

–   Да уж нам, только этого не хватало, – хмуро заметил Стопарик. – Вот что, Вандалена, хоть я и не люблю лезть в чужой огород, но придётся у тебя проверить, что там растёт.  Может, ещё на какую-нибудь заразу наткнёмся.

     Все быстренько свернули свою трапезу.  Канарис пошёл исполнять дальше свои обязанности по вахте;  Мотя Шнобель, в расстройстве чувств пошёл в виварий, кого-нибудь обрезать.  А Стопарик с Вандаленой пошли в оранжерею.  За ними увязался Смит, который  был в данный момент свободен от вахты.

    Да, давненько не был Стопарик в оранжерее.  Здесь царил идеальный порядок, не то, что в забрызганном кровью невинных зверушек виварии Шнобеля.  С видом Генсека КПСС товарища Л.И.Брежнева, Стопарик сказал:

–   Ну. Давай, Вандалена, в смысле показывай, – сказал Стопарик, и Вандалена стала делиться секретами такой невиданной урожайности, обыкновенных для условий Земли овощных и прочих культур.

     Стопарик только кивал головой, придя в  восхощение от изобретательности Вандалены.  Что там эти земные профессора?  Они хотя бы раз видели в работе своё создание.   А тем более, гаечный ключ 32х36.    Вандалена заливалась трелью, как соловей весной, объясняя Стопарику все свои изобретения.  А в это время Смит пальцем тыкал в разные контейнеры,

и похмыкивал.

–   Командир, – вдруг спросил он. – А ты знаешь, что это за маленький красненький цветочек расцвёл в ВАНДАЛЕНЕНОЙ ( именно на имени женщины-космонавта он сделал акцент ) оранжерее?

–   Ну и что это? – в один голос спросили его Стопарик и Вандалена.

–   Что?  – ухмыльнувшись сказал Смит. – Да это просто опийный  мак.  Как там поют у вас, у русских: «Анаша, анаша – до чего-ж ты хороша?»  Василь, я правильно воспроизвёл на вашем языке кавказский акцент?

     Стопарик гнусно выматерился дваццатитрёхэтажным матом в адрес долбаных китайских козлов-тэйкунавтов, притащивших сюда эту гадость.

 –  Так, Вандалена, слушай приказ.  Всю эту дрянь уничтожить, а уничтоженные остатки сдать по описи по весу мне.  Для сжигания «травки» разрешаю использовать СВЧ-печь. 

Всё это проделать надо завтра, – тут он посмотрел на свои «командирские» часы, подаренные ему перед отлётом Рюмкиным-Петровым, – до 14-00 по Москве. 

      Всё, конечно, было хорошо, но только, пока, он раздавал приказы Вандалене, он не усмотрел тот момент, когда Смит усиленно распихивал по своим карманам уже высохшие стебли марихуаны.

     После этой трапезы Вандалена больше никогда не принимала душа одновременно со Смитом и Шнобелем.  Тем не менее, и Смит, и Шнобель с удовольствием потребляли свежие овощи.

      Реакция на решение Вандалены была следующая:   Смит рванул на резиновых баб, которых ещё не успел выбросить Стопарик, а Шнобель резал, и резал обильный приплод крыс-мутантов, поскольку в пищу их было употреблять ещё рано.

                                

Глава 24.   Как хорошо, как дивно пахли розы!

 

      Вандалена, с некоторых пор, как известно, боготворившая, Стопарика, приступила к уничтожению наркоплантаций немедленно.  Она тщательно прополола свои «грядки» от наркозелени в виде марихуаны и опийного мака.

Шнобель, как большой знаток ботаники и биологии, объяснил ей и показал, что именно надо уничтожить.  После этого она разложила стебли около калорифера, чтобы они немного подсохли к завтрашнему дню, и их можно было легче сжечь.

     Затем она закрыла дверь в оранжерею на кодовый замок, и отправилась в модуль «Дуга».  Там она подготовила СВЧ-печь к завтрашней процедуре.  Она тщательно протёрла печь от остатков жира, который накапал при приготовлении папуасских червячков.  Затем, помня приказ Стопарика о том, что он лично будет принимать остатки марихуаны по весу, она подготовила небольшую посудину из нержавейки, в которой и решила сжигать травку, и в ней же предъявить пепел командиру-Васе.

      На следующий день, когда Вандалена приступила к выполнению операции «Мак-2037», на вахте уже третий час находился Смит.  Он сменил Канариса, который  после вахты решил немного перекусить, а затем проверить работу оборудования агрегатного отсека.  А заодно заглянуть за дверцу с зелёным стоп-краном.  Шнобель, находясь на подвахте, запёрся у себя в виварии, и лихорадочно проводил «обрезание» крысам и морским свинкам, чтобы хоть

как-то снизить их плодовитость.  Стопарик только что проснулся после здорового восьмичасового сна после своей вахты, и мурлыкая себе под нос «Всё выше, и выше!» брился, обильно смачивая лицо антисептическим лосьоном, а горло смесью «рассол+».

       Вандалена перенесла уже подсохшие стебли в модуль «Дуга», прикрыла за собой дверь, и заперлась изнутри.  Вообще на этот счёт инструкция была довольно расплывчатой. 

С одной стороны, все отсеки в основном, как на подводной лодки, должны быть задраены,

на случай если произойдёт пробитие обшивки корабля метеоритом.  С другой стороны, рекомендовалось в модулях работать по двое, на случай, если одному космонавту станет плохо, или возникнет нештатная ситуация.  Ну а с третьей стороны, во всех модулях, отсеках, каютах и коридорах имелись видеокамеры, которые выводили картинку на мониторы в  командном посту, а также могли послать сигнал на Землю.  Короче говоря, инструкция была, как говорят русские «что дышло – куда повернул, туда и вышло».   

Кроме всего этого на космонавтах были браслеты-датчики, которые контролировали их самочувствие, в основном по уровню артериального давления.   Так что Вандалена напрямую инструкцию не нарушала.  Она также имела допуск для работы с СВЧ-печью,

и со многим другим оборудованием, находящимся на борту, о чём свидетельствовали её многочисленные подписи в журнале инструктажей по охраны труда космонавтов.

     Сначала Вандалена дала время печи для разогрева, а потом, заложив первую порцию травы в нержавеющую ванночку, поставила её в печь, и присела рядом следить за процессом.  При этом дверца СВЧ-печи осталась чуть-чуть приоткрытой, чтобы было удобнее помешивать сжигаемый материал.

     Как вы должны понимать СВЧ-печь для термообработки металлов это не кухонная микроволновка.   Металл в ней нагревается под действием электромагнитного поля, и, естественно, что она не приспособлена к сжиганию чего-либо.  Ещё поджарить в ней

что-нибудь худо-бедно можно, но не более того.  Кроме всего прочего в СВЧ-печи не предусматривалась индивидуальная система вентиляции. В модуле была общая система приточно-вытяжной вентиляции, которая входила в систему общекорабельной вентиляции.    А вентиляция модуля «Дуга» была параллельно сблокирована с вентиляцией вивария.

      Вандалена внимательно смотрела, как стебли и лепестки сначала начинают темнеть, потом краснеть, и, наконец, вспыхивают желтоватым пламенем, и над ними начинает куриться лёгкий дымок.   Вандалене немного всгрустнулось, она вспомнила монастырь, сестёр-монашек, свой пикап, который был узнаваем всеми жителями Кракова. Потом ей привиделся кардинал Валенса, и она с необычайной злостью подумала о том, что он большая сволочь, потому, что он говорил про членов экипажа всякие гадости.  Потом она мысленно перенеслась на цветочное поле на опушке берёзовой рощи, и ей захотелось петь и смеяться.  И она стала петь и смеяться, подкладывая в нержавеющую ванночку новые порции подсохших стеблей.

      В это время Мотя, яростно отплёвываясь и рыча, резал очередную жертву.

Он был сегодня зол, тем более, потому, что в очередной раз, перед тем как полезть в клетку, он забыл отключить ток, и его основательно шарахнуло.  Самое интересное, что, даже приняв джин-тоника с водочкой из заветных краников кают-компании, он не забывал подключить на сетку напряжение, а вот по утряни, натрезвяк, у него начисто отсутствовала память о том, что ток надо выключить.    Все живые твари, находящиеся в виварии, видя такое состояние Моти, забились по углам, и боялись даже пикнуть.  Слава богу, что он их не забыл обильно покормить.   В виварии стоял стойкий запах эфира и свежей крови.

      И вдруг, шнобель Моти Шнобеля учуял новый запах. Этот запах нельзя было перепутать, ни с каким другим.  Его Мотя помнил ещё со времён своего обучения в Сорбонне.  Этим запахом пропитаны все дома, улицы, скверы и подворотни Латинского квартала Парижа.  Этим запахом пропитан квартал «красных фонарей» Амстердама, причём настолько, что его не могут перебить ни духи «Клима» и «Ив Роше» самых дорогих шлюшек, ни запах гаванских сигар проституирущих «альфонсов».   Это был запах тлеющей марихуаны.         Этот запах становился всё сильнее.  Мотя стал усиленно вертеть головой по сторонам, и обнаружил, втекающую в виварий из отверстия приточной вентиляции, сизую струйку дымка.  Он мгновенно вспомнил вчерашний приказ Стопарика, охнул от ужаса, и бросился из вивария в коридор, а далее к модулю «Дугу».   К нему присоединился спешащий со стороны командного поста вахтенный Смит.

     Мотя спросил у него:

–   А ты куда?

–   Что-то с Вандаленой случилось.  В модуле «Дуга» датчики химсостава воздуха показывают наличие посторонних компонентов.  Кроме этого, сработал её браслет.  Я просмотрел модуль по видео, а там такое!

     Вдвоём они бросились к двери модуля.  Но она была заперта.  Мотя подёргал её, но она не открывалась.

     По внутренней связи Смит вызвал Стопарика.  Быстро доложил о происшествии, и узнал у него код на открывание двери.   Джонни набрал код, и откинул створку в сторону.  

     Из модуля, навстречу Моте и Смиту вылетело какое-то маревое облачко сизо-розового цвета.  Они увидели поющую Вандалену, и тут же решили к ней присоединиться.   Уже трио огласило своим вокалом помещения «Одиссея».

      Сообщение Смита не на шутку встревожило Стопарика.

      Да, Стопарик был честный и мужественный человек, волевой командир, обладающий крупным авторитетом, и не  только моральным.  Но был у Стопарика один небольшой недостаток – он был человек чисто техническим, так же как и Канарис, и некоторых нюансов ботаники и зоологии, а тем более фармакологии, он, естественно, не знал.  К тому же, он никогда в жизни не курил.  Поэтому иногда он попадал впросак.  Он совсем упустил из виду, что, сжигая марихуану в замкнутом пространстве, они подвергнуться  наркотическому воздействию.

     Он включил видеомонитор в своей каюте, и подключился к видеокамере модуля «Дуга».   Вид поющей и приплясывающей троицы поверг его в шок.

Он и сам уже почувствовал слабый дурманящий запах, который распространялся по коридору.  По внутренней связи он вызвал Канариса.  Тот в это время как раз потчевался вяленой воблой с «Жигулёвским» из заветной «зелёной» кладовочки.

–  Руди, – тоном, не терпящим никаких возражений, приказал Стопарик, – по кораблю распространяется дурь от сжигаемой марихуаны.  Вандалена, Мотя и Смит уже под кайфом.  Быстро надевай изолирующий противогаз, прихвати ещё три с собой, и бегом в модуль «Дуга».  Я сейчас тоже бегу туда.

      Стопарик отключил монитор, быстро достал из шкафчика противогаз и натянул его на голову.  Такие противогазы были в каждой каюте для всех космонавтов, но бегать и собирать их по каютам не было времени, а у Руди всегда был под рукой аварийный комплект.  Стопарик, что было сил припустил в модуль «Дуга».  Вбежав туда, он увидел, что троица уже не пела, а лежала на полу, и каждый орал какую-то свою бредовую ахинею.  Было ясно, что у них начались галлюцинации.   Первым делом Стопарик отключил СВЧ-печь, и плотно задраил её дверцу.  Затем он отключил вентиляцию, тем самым прекращая распространение дури по остальным помещениям корабля.

   Спасение экипажа он начал с Вандалены, которую, подхватив под мышки, потащил в коридор.  Она была самая плохая, потому что дышала дымом дольше всех.  Тут подоспел Канарис.  Они натянули противогазы на головы своих товарищей, и вынесли их в коридор.  После  этого наглухо задраили дверь в модуль.  А что дальше?  Пока была открыта дверь в модуль, дым натянуло и в коридор.  Стопарик жестами показал Канарису, что всех надо тащить в агрегатный отсек,  в проходной тоннель, поскольку там воздух был чистый.   Стопарик взвалил Вандалену на плечи, и пошёл в сторону агрегатных отсеков, по пути закрывая все двери, ведущие в другие помещения корабля.

    Канарису пришлось волочь одному двух мужиков.  Смит, как получивший самую малую дозу, пытался ещё шевелиться, а Мотю пришлось тащить по полу за шиворот.   Транспортировка пострадавшим заняло много времени и сил.

Затащив их в проходной тоннель, Канарис и Стопарик тут же задраили дверь в обитаемый модуль, и присели отдохнуть.  Смит, Мотя и Вандалена вырубились окончательно, но с них уже можно было хотя бы снять противогазы, поскольку датчики воздуха показывали нормальный химсостав в тоннеле.  Очень хотелось пить.  Канарис так спешил, что забыл закрыть кладовку.   Посмотрев друг на друга Стопарик и Канарис, не сговариваясь, потянулись к кранику с «Жигулёвским».

     Немного отдышавшись, Стопарик сказал:

–   Надо провести разведку помещений.  Да, чёрт, я ж совсем из-за этого балагана забыл, что сейчас будет сеанс связи.  И его будет вести Клаустрофобб из ЕКА.

     Канарис решительно сказал: 

–   Командир, пойду я.  Я, думаю, что с ЕКА мне будет легче общаться. Тем более на это время мне назначен разговор с семьёй.

 –  Да я не возражаю, – ответил Стопарик, – только будь осторожен.  Противогаз не снимай, пока не убедишься, что помещение не загазовано.  А когда будешь говорить с руководством, поаккуратнее выбирай выражения.  Там на связи, наверняка, будут и мои и Смита боссы.   Смотри, не доведи их до «Кащенко».  И ещё, будь постоянно на громкой связи, мало ли что.

     Руди хохотнул, со вздохом напялил на себя противогаз, и скрылся за дверью.  Стопарик задраил за ним дверь, и стал пытаться привести свою наркокоманду в сознание.   Но все попытки были тщетны.

    А тем временем Канарис добрался до командного поста.  Датчики-анализаторы показывали, что в воздухе коридора и командного поста ещё находятся посторонние примеси, правда, не смертельных концентраций, но вполне достаточных, чтобы словить «глюк».  Добравшись до своего кресла в командном отсеке Руди сразу же запустил на полную мощность систему очистки и регенерации воздуха.  Затем он приказал «Бебби» выдать ему информацию о загазованности помещений.  Как и ожидал Канарис, самыми загазованными были: модуль «Дуга», виварий, медицинский блок и оранжерея.  До кают дурь почти не дошла.  Средняя степень загазованности наркотической дурью была в

кают-компании, кухне, командном отсеке, то есть там, где были открыты двери. 

 В технологических модулях, обсерватории и пристыкованных кораблях было чисто.  Агрегатные отсеки и проходной тоннель тоже избежали загазованности, поскольку двери в них были задраены.  Пока Канарис выполнял свои манипуляции, подошло время сеанса связи.  Связь включилась автоматически, и как всегда неожиданно.  Услышав звук зуммера, Канарис машинально нажал на кнопку включения видеокамер, и перехода их в режим сеанса связи с Землёй.

     Увидев на экране монитора, какое-то чудо-юдо Ганс Дитрих Клаустрофобб в ужасе сполз с кресла.  Дети Канариса, присутствующие на сеансе, завыли, как волки на Луну:  « Отдайте нам нашего папу!»

     К ним тут же присоединилась  и жена Канариса.  На какое-то время во всех трёх ЦУПах наступила гробовая тишина.  Затем всех сразу как с тормозов сорвало.  Они что-то кричали, махали руками.

      Глядя на мониторы, Канарис подумал, что Земля решила для разнообразия провести очередной сеанс связи из психушки.  На экранах все махали руками, что-то кричали, но Канарис их не слышал, потому что его уши были зажаты резиной маски.  А сам он тоже из противогаза не мог ничего им ответить.   Делать нечего – пришлось снимать противогаз.  Немного сбиваясь, Канарис стал объяснять, что произошло, не очень внедряясь в подробности.  На Земле понемногу стали успокаиваться.  Стал успокаиваться и Канарис.  Ему становилось хорошо на душе и спокойно.  Предметы в командном отсеке стали приобретать, новые, особенно чёткие и яркие очертания.   И, наконец, он, находясь в полуневесомости,  ощутил себя в полной невесомости.  И тогда, Руди Канарис от всей души, во весь голос запел-заорал  гитлеровский марш «Хорст Вессель».

      Земля застыла в немом ужасе.  И совсем не потому, что Руди изрядно фальшивил, так как он никогда не занимался вокалом.

       Когда Стопарик услышал по громкой связи пение Канариса, он понял, что у того начался «приход».

     « Да, – подумал Стопарик, – где-то Руди всё-таки нюхнул дури». 

     И в это время он получил мощный удар в челюсть.  Это было настолько неожиданно, тем более, что удар нанёс Мотя, с криком: « Сволочи фашистские!  Нет холокосту!».   Да, реакция Моти на нацистский гимн была отрезвляющая, хотя глаза его были ещё не совсем нормальными.   А тут и Смит начал приходить в себя.  Первым его словом было:  «Пить!».  Ну, тут Стопарик долго не раздумывал, и нацедил ему пивка, благо, что дверца в кладовочку так и не закрывалась.   Простив неосознанные действия Моти, он нацедил и ему.   Мотя слегка пришёл в себя, и тут же дико испугался.  Он со страхом посмотрел на Стопарика, ожидая от него адекватных действий по Мотиной роже, но, поняв, что это не тот случай, жалобно спросил:

 –   Командир, что это за вопли?

 –   Я послал Канариса на командный пост.  По всей видимости, ему пришлось снять противогаз, и он нанюхался загазованного воздуха, вот и словил кайф.  А немцев, как и русских, под кайфом всегда тянет на вокальные упражнения,  – хмуро ответил Стопарик. 

–  Чёрт,  – воскликнул Джонни, – ведь сейчас должен быть сеанс связи с Землёй!

–  Вот именно, – заметил Стопарик. – И судя по всему, Канарис проводит его с большим воодушевлением.  Даже не представляю, что сейчас твориться на Земле. Жуть.  Надо как-то спасать Канариса.  Мотя, эту задачу я возлагаю на тебя, как на врача.   Только, пожалуйста,  не снимай противогаз, пока не убедишься, что воздух чистый. Ну, всё, пошёл. 

     С этими словами они со Смитом вытолкали Мотю за дверь из проходного тоннеля в обитаемый сектор корабля, и опять задраили за ним дверь.   А в это время начала подавать признаки жизни Вандалена.  Всё последнее время она провела на полу.  Она тяжело приподнялась с пола, и со стоном, держась обеими руками за голову, села, прислонившись спиной к стенке.

–   Вандаленочка, – как можно мягче и ласковее обратился к ней Стопарик. – Ну, как ты себя чувствуешь?  Что тебе дать, чтобы ты пришла в себя?

–    Голова сильно болит, – пожаловалась Вандалена.

     Смит резонно заметил:

–   Насколько я знаю, у вас, у русских, обычно лечат подобное подобным же.

–   Нет только не это!, – воскликнул Стопарик.

–   Да влить в неё спирта грамм сто, вот и очухается.  Я раньше уже практиковал такое после травки, – заметил Смит авторитетно.

 –   Ладно, попробуем.  Всё равно других лекарств у нас нет.  Так, Джонни, отвернись к противоположной стенке, и не подсматривай!

      Не хотел Стопарик этого делать при Смите, но ситуация была из ряда вон выходящая.   Он дёрнул скобу голубого космического стоп-крана, и, как это и было задумано создателями этой системы, в стенке открылась ниша.  На всякий случай Стопарик зафиксировал ключом 32х36 шторку-гильотину.   На левой стенке ребята из НПО имени Хруничева предусмотрели сливной краник, на всякий случай, и вот такой случай выдался.   Стопарик накапал сто пятьдесят «Столичной», и насильно заставил Вандалену выпить водку.   Секунд  десять она тяжело дышала, потом у неё стали затуманиваться глаза, и, она, сладко зевнув, тут же заснула, свернувшись калачиком на полу, и подложив свой кулачок под голову вместо подушки.   Ну, с ней, вроде, всё стало ясно: сон животворящий должен был привести её в норму.  И тут Стопарик почувствовал неладное.  Он поднял голову, и увидел, с каким изумлением Смит разглядывает неведомо откуда появившуюся нишу и мигающие в ней огоньки.  Стопарик резко встал, и выдернул гаечный ключ.  С противным чавканьем шторка захлопнулась.

 –  Ну, всё, спектакль окончен, – заявил Стопарик. – Теперь переходим  к цирковым аттракционам. 

    Он включил переговорное устройство,  сделал запрос

–  Мотя!  Что там у тебя? Как дела?  Нам можно возвращаться?

     В ответ он услышал искажённый голос Моти:

–   Фоха фофхасчахся нефофмофна.  Кафахих сфыт, хах бохоф.  Конфихфахыя ыфчо бовхая.  Фигите ф хонефе, фоха я не пфыту к хвам.

 –   Так, всё ясно, – сделал заключение Стопарик. – Придётся нам здесь ещё посидеть.  Кстати, жрать охота. 

     Он уложил Вандалену в пивную кладовку на мягкую подстилку.  Затем достал упаковку с вяленой воблой, и предложил Смиту разделить трапезу.  Делать было нечего: необходимо было ждать уменьшения  вредоносной концентрации.

     Меж тем появление на мониторе второго чудища с хоботом вызвало на Земле очередное замешательство. 

      Валерий Рюмкин-Петров пробормотал:  « Они там что, учения по Гражданской обороне проводят?»

     Вообще, из объяснений Канариса на Земле мало что поняли, потому что наркотический воздух подействовал на него довольно быстро.    А исполнение Канарисом нацистского марша отнесли за счёт того, что, возможно, он в юности был «скинхедом».

     Мотя же не, обращая внимания на работающие мониторы, и сопротивление Канариса, правда, довольно вялое, принялся спасать Руди от дури.  Ему сразу вспомнилась его служба в армии полевым врачом, и он как будто помолодел, что придало ему бодрости и сил. 

Кое-как он дотащил Канариса до медицинского блока.  Там уже атмосфера успела восстановиться до нормы.  Он тут же вкатил ему укол со специальным раствором, и

Канарис забылся сном, который сулил ему отрезвление.  Потом Мотя вернулся в командный пост, и сделал запрос «Бебби» о состоянии атмосферы в отсеках корабля.   «Бебби» ответил, что во многих отсека атмосфера нормальная, но чтобы окончательно прочистить коридоры, командный пост, кают-компанию и кухню необходимо, чтобы система вентиляции и регенерации поработала ещё два часа в режиме очистки.   Сеанс с Землёй давно уже закончился, и мониторы погасли.  Мотя устало опустился в своё кресло, и невольно задремал.  Надо было ждать два часа.

      Через два часа «Бебби» возвестил, что воздух на корабле очистился, о чём свидетельствовали датчики-газоанализаторы, и можно снять противогаз, что Мотя с облегчением и сделал.  Ну, теперь можно было идти выручать Стопарика, Смита и Вандалену из вынужденного заточения.   Подойдя к двери в проходной тоннель, Мотя обнаружил, что она закрыта на кодовый замок, а изнутри никто ему открывать не собирается.  Обеспокоенный Мотя набрал код дверного замка, и распахнул дверь в проходной тоннель.  Картина, открывшаяся ему, была достойна кисти великих мастеров Эпохи Возрождения.  Вдрызг пьяные Стопарик и Смит, бессмысленно ползающие по полу

в поисках воблы, остатками которой был густо покрыт пол коридора, и, спящая  в кладовке беспробудным сном, Вандалена.   На МКК «Одиссей» на данный момент осталось только одно разумное существо – Мотя Шнобель из Хайфы.

     Мотя тяжело опустился на пол.   Тащить эту троицу в их каюты у него уже не было физических сил.  Оставалось только ждать их пробуждения.

     Немного отдышавшись, Мотя позакрывал двери во все кладовочки, чтобы после пробуждения у них не было соблазна повторить всё сначала.  Вандалену, из чувства врачебного долга, он вытащил из кладовой, и понёс на себе в медицинский блок.  Пониженная гравитация тебе в помощь, Мотя.  Придя к себе в отсек, Мотя обнаружил, что Канарис находится не в том положении, в котором он его оставил.  Это говорило о том, что он начал понемногу приходить в себя.  Мотя положил Вандалену на ложемент, сделал ей укол глюкозы с возбуждающим препаратом.  Затем он зафиксировал её ремнями, чтобы она спросонья, не наделала глупостей.  Затем он произвёл аналогичные процедуры с Канарисом, и отправился в командный отсек на свою вынужденную вахту.

    В командном отсеке «Бебби» тут же известил Мотю, что сеанс связи с Землёй прошёл не совсем удачно.  Из сообщения «Бебби» можно было сделать вывод, что Земля шокирована всем увиденным и услышанным.  С Земли пришёл запрос о самочувствии экипажа, и набор тестов для каждого космонавта.  Достаточно было беглого Мотиного взгляда на них, чтобы понять, что тесты составлял психиатр, для проверки возможности дальнейшего использования  экипажа в разумной деятельности.

      Мотя просмотрел запись сеанса связи, который вёл Канарис, и ужаснулся.

Сомнений не было – Земля в очередной раз решила, что экипаж рехнулся.  Чтобы хоть

как-то успокоить ЦУПы, Мотя на компьютере набрал краткое сообщение о том, что произошло, и отправил через «Бебби» по каналу экстренной связи.   А затем, чтобы не

бегать по отсекам включил видеокамеры в медицинском отсеке и в проходном тоннеле, чтобы отслеживать состояние своих «пациентов», и стал ждать.

      У всех без исключения пробуждение было ужасным.  Налицо, или точнее сказать на лицах, имел место ярко выраженный «абстинентный синдром».  Всех мотало из стороны

в сторону, тошнило.   Кое-как собрались в кают-компании, чтобы обсудить дальнейшие действия, и привести себя в порядок индивидуальными способами, кто как умел.  Ввиду необычности ситуации, и чтобы быстрее все пришли в себя, Стопарик приказал всем вне графика принять прохладненький душ.  Надо сказать, что эта водная процедура очень благоприятно подействовала на всех.   А потом на всех напал «дикий жор».   Мотя только крякал и кряхтел, видя с какой скоростью исчезают продукты питания в ротовых отверстиях его «пациентов».  В течении часа четыре космонавта упаковали в себя как минимум

суточный рацион всего экипажа.

     За проявленное мужество и высокий профессионализм,  Стопарик объявил Моте благодарность, что само по себе было уже неожиданно.  В знак поощрения он освободил его от очередной вахты, и разрешил отдохнуть подольше.  На самом деле Мотя так устал, таская безжизненные тела по коридорам и отсекам корабля, что у него была только одна мечта – упасть в каюте на койку и спать, пока не надоест.   Что он и сделал, даже не заходя в

виварий, чтобы на сон грядущий кого-нибудь порезать.

      Окончательно прийдя  в себя, Стопарик приказал заступить на вахту Канарису, потому что он пострадал от дури в наименьшей степени благодаря мерам предпринятыми Мотей.

В первую очередь Канарис должен был связаться с Землёй и всех там успокоить.

    Затем он обратился к Вандалене:

–  Вандалена, конечно, я отдал немного легкомысленный приказ о способе уничтожение «травки».  Честно говоря, я такое видел только по телевизору, как это делают на Земле.

 И, совершенно, не подумал о том, что мы находимся в замкнутом пространстве.  Поэтому

мы сейчас вместе пойдём в модуль «Дуга», соберём остатки этой дряни, и я их выброшу

через мусоропровод в открытый космос.

     Тут же Смит проявил личную инициативу в плане оказания посильной помощи в этом деле.  Но Стопарик так грозно цыкнул на него, и при этом пальцы его правой руки непроизвольно сжались в кулак, что Смит предпочёл за лучшее отправиться к себе в каюту,

и послушать лёгкую музычку через «дебильник».

    А Стопарик с Вандаленой направились в модуль «Дуга».   После всей произошедшей катавасии в модуле царил страшный беспорядок.  Высохшие стебли были разбросаны в разные стороны, пепел уже сгоревших растений обильно усеивал пол модуля и поверхность СВЧ-печи.  Пришлось немного попотеть, чтобы всё это собрать в один пакет.  Стопарик взял пакет, запаял его, и пошёл в отсек по удалению отходов жизнедеятельности экипажа, а Вандалена осталась в модуле проводить дальнейшую уборку.

     Тут надо сказать несколько слов о «мусоропроводе» МКК «Одиссей».  Он представлял из себя герметичную камеру с поршнем.  С одной стороны имелся лючок для выброса мусора в космос, а сбоку было загрузочное устройство.  Мусоропровод работал по принципу «ниппель» или обратного клапана, то есть только в одну сторону, чтобы избежать разгерметизации корабля.  Если вы что-то загрузили в него, то уже извлечь назад предмет было невозможно.   Сначала мусор с помощью поршня брикетировался.  Когда мусорный брикет достигал необходимого объёма и плотности, поршень отводился в крайнее заднее положение, и пространство между мусорным брикетом и зеркалом поршня надувалось

азотом под большим давлением.  При этом конструкция исключала любое перетекание

азота в помещение корабля.  После этого, при повороте ключа-рычажка, срабатывали электрозамки внешней крышки, и брикет под давлением с большой скоростью выбрасывался в космос, в сторону от траектории полёта «Одиссея».   Всё это было придумано для того, чтобы мусор не болтался рядом с кораблём, во избежании попадания его частей в какие-нибудь важные агрегаты, а также для того, чтобы он не мешал работе оптических и радиоэлектронных систем.   Поскольку скорость мусорного брикета была значительной,

то он исчезал из окрестностей «Одиссея» почти мгновенно. 

    « Ну, наконец-то избавились от этой гадости», – подумал с облегчением Стопарик,

у которого ещё немного болела голова.

    И только один был огорчён действиями Стопарика – и это, конечно же, был Джон Смит.  Он с тоской думал о том, сколько радости уничтожил Стопарик.

     Обо всём происшедшем Стопарик решил доложить лично сам, и своему руководству. 

    А те уже сами пускай делают выводы, и разбираются хоть  с американцами, хоть с китайцами.  Он зашёл к себе в каюту, и сразу вызвал по аппарату связи  Грицько Перебийноса.

    Ждать пришлось недолго.  И вот уже в трубке зажурчал его жизнерадостный голос:

–  Васёк, живой?  А мы тут чуть с ума не посходили.  Сначала Канариса увидели на

мониторе, играющего в «слоника».  Потом просмотрели по видеокамерам отсеки и

коридоры, а там у вас чёрт те что, творится.  Ну, рассказывай.

–   Грицько Иванович, – честно признался Стопарик,  – тут моя вина.  Отдал приказ уничтожить «травку», да не подумал, что при сжигании она такой выхлоп даст.  

–  Так-так-так, – заинтересовался Перебийнос, – что это ещё за травка?

–  Да самая элементарная марихуана и опийный мак.  Совершенно без понятия, кто их высадил в оранжерее. А Вандалена, по простоте своей, даже и не подозревала, что это

такое.  Её же в монастыре не учили наркоту распознавать.

–  Марихуана на корабле!?  Да вы там, что совсем с дуба упали?

–  Да я сам ничего не понимаю.  Есть подозрение, что это сделали китайские бригады.  Вообще, судя по размерам растений, их высадили примерно в январе месяце, то есть задолго до старта «Одиссея».  Кстати, это могли и американцы сделать, из США или Бразилии. 

Там ведь тоже любят такие вещи.

–  Да, Василий, задал ты нам задачку.  Ты же понимаешь, что это очередной скандал. 

Мы ещё от прошлой разборки не отошли.  Армстронг тут со своими претензиями, которые явно высасывает из сообщений Смита.  Ты бы перекрыл ему канал связи.  

–  Нет, этого делать нельзя – у нас же демократия.

–  Да, и то верно.  Будем думать с Рюмкиным-Петровым, как им мозги вправлять. 

Ты смотри, главное чтоб экипаж был жив-здоров.  Ну, ладно, если что срочное звони, невзирая на время.  Отбой.  

     У Стопарика немного отлегло на сердце, но какое-то беспокойство всё же осталось. 

Чтобы уйти от ненужных мыслей он решил хорошенько выспаться перед своей вахтой.

     Шли 87-е сутки полёта с момента старта с орбиты Земли.

     А между тем сообщение Стопарика вызвало на Земле очередной скандал и переполох.  

О случившимся Перебийнос доложил на следующий день Рюмкину-Петрову.  Тот был

крайне удивлён,  и не только наличием наркоплантации на «Одиссее», но и тем фактом, откуда Перебийнос берёт такую оперативную информацию.  Причём это был уже не первый случай, и Рюмкин-Петров стал подозревать о наличии у Перебийноса секретного канала

связи со Стопариком  ( тем более, что он был осведомлён об их очень дружеских взаимоотношениях ).  Он давно хотел как-то связаться со Стопариком, и выяснить, как идут дела по выращиванию кристаллов.  Но во время официальных сеансов связи это никак не получалось, потому что

на проводе всё время сидел кто-нибудь посторонний, например, Армстронг в ЦУПе в Хьюстоне, или кто-нибудь из ЕКА.  А Рюмкин-Петров не хотел светиться.  А Абрамович

всё время требовал отчёта о ходе операции. 

    « Ладно, – подумал Рюмкин-Петров, – это я выясню попозже.  А сейчас надо разобраться, кто эту подлянку учидил?»

      Он тут же приказал связать его с Чейнзом, Армстронгом, Клаустрофоббом и  китайским представителем Вам Ху.

     Предугадать исход этого разговора можно было заранее.  Все всё отрицали.  Особенно активно отбивался Вам Ху.  При этом его глаза от, якобы удивления, в отличии от русских,

не округлялись, а ущелялись так, что исчезали и зрачки и белки.  Перебийнос присутствовал при этом разговоре, и от всей души повеселился. 

      После сеанса связи с партнёрами по проекту, он попросту сказал Рюмкину-Петрову:

–  Валерий Павлович, неужели ты рассчитывал на другой вариант разговора.  Ещё с Клаустрофоббом можно что-то решить положительно, но только, когда он один.  Но когда они все вместе, то это одна шайка-лейка, и толку от них, хрен добьёшься.  Плюнь, и разотри.

      Да, настроение у Рюмкина-Петрова было после разговора гадкое.  Тоже мне партнёры называются.  И он решил их в дальнейшем игнорировать.

     И чтоб хоть как-то скрасить впечатление от скандала, он спросил:

–   Грицько Иванович, а мы можем как-то связаться со Стопариком конфиденциально?

       Перебийнос внимательно посмотрел на него, хитро прищурился, и заявил:

–   А без проблем!

      Ну, тут от этих  слов Рюмкину-Петрову стало хорошо и весело на душе.

И они стали уточнять время, когда лучше будет связаться со Стопариком.