Глава  31.  Откровения Реха

 

    Все вошедшие расселись по креслам вокруг стола, и приготовились к беседе.  Все кроме Стопарика и Вандалены находились в полушоковом состоянии от такого неожиданного знакомства.

–   Прежде всего, – сказал Рех, –  я хочу представить членов нашего экипажа.

–   Какого ещё экипажа? – простонал Стопарик, схватившись за голову.

–   Моего экипажа, – с достоинством повторил Рех, и стал представлять свою «зелень».

    Рядом со Шнобелем сидел Ашйом, около Смита примостился Либед, а компаньоном Канариса был Апож.

–  Ну, а теперь,  давай, «глюк» зелёный рассказывай, что и как, – приказал Стопарик.

–  Если вы считаете, что это всё «глюк» или, что это началось только два дня назад, то вы ошибаетесь, –  заявил Рех.

–  И как вы давно за нами следите? – угрюмо спросил Стопарик.

–  Конкретно за вами – начиная со старта экспедиции, – ответил Рех. – А если ещё точнее,

с того момента, как начался монтаж этого корабля.  А вообще за Землёй мы  наблюдаем около двух тысяч земных лет.

–  Не может быть!  – как от зубной боли застонал Стопарик. – И мы эту слежку за это время ни разу не обнаружили?

–   Мы принимали все меры, чтобы сохранить наше присутствие в Солнечной системе в тайне.  Правда, были инциденты, которые чуть нас не выдали.

–  И что это были за инциденты? – поинтересовался Стопарик.

–  Ну, во-первых, то, что вы называете Тунгусским метеоритом, – начал объяснять Рех.

–  Ну, в общем, мы и сами догадывались, что с ним не всё чисто, – отозвался Стопарик. – А как он попал на Землю?

–  Это был наш корабль, который находился в аварийном состоянии, и не смог сесть на Марсе.  Вот он и промазал.  Хорошо, хоть члены экипажа успели спастись на орбитальных шлюпках.

–  Ну, а ещё были встречи? –  нетерпеливо затеребил Стопарик Реха.

–  Ну, на Луне была встреча с вашими астронавтами 77 лет назад, – нехотя признался Рех. –  После этого ваши американцы свернули лунную программу, потому, что очень нас испугались.

 –  Слушай реховый «глюк», говори всё, – разозлился Стопарик.  –  Почему из тебя надо по каплям информацию выжимать?

–  Ну, слушайте, если вам будет это приятно слышать, –  пожал плечами Рех.

    И вот, что это зелёное создание сообщило экипажу «Одиссея».  Хотя, наверняка, он самое главное скрыл от землян, чтобы те не нащупали их слабые места.

    Итак, их цивилизация была более древняя, чем земная.  Их, так сказать прародина, находилась за пределами Солнечной системы примерно в восьмидесяти двух парсеках от Солнца, что составляет около 267 световых лет.  Сам Рех на материнской планете не бывал ни разу.  Он родился на Марсе, и летал только в пределах солнечной системы, поскольку по «зелёным» меркам был ещё молодой – всего тридцать два марсианских года, что в переводе на земные годы составляло 60 лет.   Как и земляне, они были разнополые.  Тут Стопарик не ошибся.  В космос они летали давно, и давно присутствовали в Солнечной системе.  Если Рех не брехал, то первые зелёные человечки появились в Солнечной системе примерно около четырёх тысяч лет назад, то есть ещё во времена египетских фараонов.  Здесь у них было несколько баз.  Основная база находилась на Марсе.  Ещё была одна база на спутнике Нептуна Тритоне, и на спутнике Юпитера Европе.  Но там были базы как бы временные, потому что эти спутники были покрыты замёрзшим аммиаком, и были подвержены тектоническим явлениям.  А вот на Луне, на обратной, невидимой с Земли стороне, у них была крупная подземная, в смысле подлунная, база.  Поэтому её и не могли обнаружить лунные зонды.  Сначала «зелёные» хотели колонизировать Землю, поскольку атмосферные и климатические условия им подходили.  Но потом, из гуманных соображений решили этого не делать.  Но зато наладили тотальный контроль и наблюдение за всем, что происходило на Земле.

–  Ну а как вы на наш корабль попали? – хмуро спросил Стопарик.

–  Естественно, на космическом корабле, – вежливо ответил Рех.

–  И где он сейчас находится? – постепенно свирепея в душе, спросил Стопарик.

–  Так вы же его вчера вдвоём с механиком Канарисом видели, – недоумённо ответил Рех.

–  Не понял! – зарычал Стопарик.

–  Ну, вчера, когда вы смотрели в иллюминатор, вы и видели наш корабль, – не теряя спокойствия, сказал Рех. –   Точнее это малый транспортный корабль.  А основной корабль завис несколько в стороне, примерно в двух миллионах километров, чтобы его не могли засечь ваши службы наблюдения.

–   Ну, и что вы думаете предпринять дальше?  –  уже окончательно выходя из себя,  сквозь зубы процедил Стопарик.

–  Пока мы ещё не решили, – хладнокровно продолжал Рех. – Одно ясно точно – на Марсе вам делать нечего.  Но и просто так возвращать вас на Землю нельзя. Пока поживёте под нашим присмотром на «Одиссее».   Все продолжают выполнять свои обязанности по обслуживанию корабля.  А вот командовать здесь буду я.  Мне вот только с бортовым компьютером надо разобраться.

–  Ах ты, сука! –  взревел Стопарик, и бросился с кулаками на Реха.

    Но он не успел ни дотянуться до него, ни добавить к уже сказанному ещё парочку филигранных оборотов русской матерной речи.  Перед глазами как будто молния сверкнула, и сознание Стопарика отключилось.

 

    Сквозь серую муть безсознанки пробился участливый голос Вандалены:

–  Бедненький мой, ну зачем же вы его так?

–  А он первым начал! – сварливо произнёс Рех.  – Будет теперь знать, что со мной не надо драться.

    Мочку правого уха стало как-то странно покалывать.

    Стопарик попробовал приоткрыть глаза.  Голова раскалывалась от боли.  Он приоткрыл правый глаз, и увидел прямо перед собой Гошу, который сосредоточенно клевал его в мочку правого уха, таким образом, стараясь привести в сознание. Открыв левый глаз он увидел Вандалену, которая влажной салфеткой протирала ему лоб и виски.  А в ногах на койке сидел Рех, который с грустью смотрел на него.  А рядом стояла Янрех, которая помогала Вандалене.

–   Смотрите, – радостно воскликнул Рех, – он, кажется, пришёл в себя.

–   Что это было? – приходя понемногу в себя, спросил Стопарик.

–   Это очень хороший вопрос, – загундосил Рех. –   Нечего лезть с кулаками на представителей высшей цивилизации.

    И для убедительности он поднял свою правую руку, на которой блестнул браслет, с каким-то кроваво-алым кристаллом.

–  Так это ты, падла, зелёная? – Стопарик попытался приподняться на постели.

–  Но-но, потише,  – угрожающе сказал Рех.  –  Ладно, я пойду с системами корабля знакомиться, а вы приводите его в чувство.

    Рех поднялся с койки, и вышел из каюты.

    Вандалена ласково провела ладонью по руке Стопарика, и спросила:

–  Командир, может, ты что-нибудь хочешь?

–  Пить хочу, – ответил Стопарик уже вполне окрепшим голосом.

    Вандалена догадливо кивнула головой, и протянула руку со стаканом к кранику с буквой «Р».  Но Стопарик отрицательно покачал головой, и Вандалена налила ему в стакан жидкость из краника «В», а потом уже из краника «Р».  После этого Стопарик оживился, 

и заявил:

–  А теперь, неплохо бы было что-нибудь перекусить.

     Вандалена попросила:

–   Янрех, сходи, пожалуйста, на кухню, и принеси моему командиру завтрак.

     Янрех кивнула зелёной головой, и скрылась за дверями каюты.

–   Вандалена, – жарким шепотом заговорил Стопарик, –  быстренько задрай дверь каюты,

и никого не впускай.

–  Гады зелёные, –  сделал неожиданное заявление Гоша.

    Тем временем Вандалена задраила дверь каюты, и  по монитору расположенному в каюте стала следить за тем, что происходит в коридоре.

    Стопарик запустил руку под подушку и вытащил оттуда свой телефон специальной космической связи.  И уже через некоторое время в трубке раздался, как всегда бодрый голос Грицько Перебийноса:

–  Здорово, Василий!  Как дела? Что опять проблемы?

–  Здравствуй Грицько Иванович!  Слушай внимательно, потому что у меня мало времени.  «Одиссей» захвачен инопланетянами, зелёными человечками.  Что делать дальше ума не приложу.  Я тут одному пытался в ухо заехать, так он меня чем-то так шандарахнул, что я еле оклемался.

–   Они что, ведут себя агрессивно?

–   Не то чтобы агрессивно, но весь корабль в части его управления взяли под свой контроль.

 –   А что они хотят?  Какие требования выдвигают?

 –   Требования они пока не выдвигали.  Но одно ясно, что они не хотят, чтобы мы долетели до Марса.  Кстати, те лишние шестьсот тонн, которые мы обнаружили, –  это их транспортный корабль, который они пристыковали к стыковочному узлу, где раньше находился модуль «Спектр».

–   И сколько их у вас на корабле? – поинтересовался Перебийнос, хотя в его голосе чувствовалось недоверие и сочувствие, как к больному человеку.

–   Ровно пять тварей, как и у нас членов экипажа.  У каждого по своему индивидуальному человечку.  А вы их разве по своим мониторам не видите?  Они ведь по всем помещениям шастают.

–    Да нет, Василий, пока не видели.  Между прочим, у вас частенько видеокамеры не работают.  Надо, чтобы Смит с Канарисом их проверили.

–   Это всё они, человечки, – застонал от бессилия Стопарик.

–   Ладно, Василий, ты там успокойся, а мы что-нибудь придумаем.  Ну, а пока отдыхай.

    На этом сеанс связи закончился.

    Стопарик молча смотрел на замолчавший телефон.

–  Вандалена, –  с тоской произнёс Стопарик, – он мне не поверил.  Представляешь?  Наверное, решил, что у меня галлюцинации.

–  Командир, – встревоженно произнесла Вандалена, – Янрех идёт с завтраком.

–  Хорошо, открой ей дверь.

    Стопарик спрятал телефон, и откинулся на подушку, как тяжело больной.

В это время в каюту вошла Янрех, которая принесла ему завтрак.  Гоша демонстративно в знак презрения повернулся к ней спиной.

     Вандалена, как истинная сестра милосердия покормила Стопарика, после чего он изъявил желание ещё поспать.  Янрех тем временем с любопытством изучала обстановку каюты Стопарика.

     Перед тем как его оставили одного, Стопарик шепнул Вандалене, чтобы она пригласила к нему Канариса, но только одного, без сопровождающих.

 

Глава 32.   Земной переполох

 

      А на Земле в ЦУПе вновь собрался консилиум.   Опять пригласили весь цвет психиатрической науки.  Кроме российских руководителей полётом на совещании присутствовал и председатель ЕКА Ганс Дитрих Клаустрофобб, который как нарочно оказался на этот момент в Москве.  Но это был не самый плохой вариант.  С ним более

менее ладили.  А вот американцев пока информировать не стали.

На повестке дня совещания стояло три вопроса:

1).  Оценка дееспособности экипажа «Одиссея», их психического и психологического состояния.

2).  Оценка работоспособности систем МКК «Одиссей», и возможности выполнения ими программы полёта в связи с перерасходом топлива.

3).  Возможность досрочного возвращения марсианской экспедиции на Землю, ввиду необратимых психических явлений произошедших с членами экипажа.

     Для доклада о текущих делах на «Одиссее» слова было предоставлено Грицько Перебийносу.

–   Господа, –  начал он свою речь.  –  Я проинформирую вас о событиях последних дней, которые очень встревожили руководство полётом. Вы уже знаете, что последняя коррекция траектории МКК произошла неудачно.  Корабль немного не дотянул до расчётной траектории.  И теперь при дефиците топлива посадка на Марс ставится под большой вопрос. А, если говорить честно, то это становится крайне опасным делом.  Одновременно с этим нашими службами дальней космической связи зафиксированы какие-то радиосигналы идущие с корабля.   Все службы дешифровки, включая ФСБ России и КГБ Республики Беларусь, бьются над дешифровкой этих радиограмм, но пока без результата.  И вот в это время со мной связывается командир МКК «Одиссей» Стопарик и докладывает о том, что МКК, якобы захвачен инопланетянами, зелёными человечками.   Я его знаю много лет, и не могу представить, что у него «съехала крыша».  Это очень выдержанный и волевой человек.   Вообще, он и раньше жаловался на то, что на корабле стал инструмент пропадать, и на другие странности.  Кроме этого последнее время там постоянно отключаются видеокамеры наблюдения.  Причина их отключений нами не установлена.  Таким образом, можно сделать следующий вывод:  или экипаж сошёл с ума, и начал сдуру выкидывать эти фокусы, или корабль действительно захвачен инопланетянами.

    Профессор Сизов, возглавляющий экспертно-психиатрическую комиссию (ЭПК), тут же перебил Перебийноса:

–  Мы единодушно считаем, что у экипажа произошли необратимые психические

изменения, и МКК должен быть срочно возвращён на Землю.

–   Господа, –  смущённо сказал начальник службы дальней космической связи Кротов, – 

это представляет проблему.

    Все резко повернули головы в его сторону.

–  Что ещё случилось? –  настороженно спросил Рюмкин-Петров.

–   Дело в том, что мы не можем связаться с бортовым компьютером, – сообщил Кротов. – 

А точнее с тем блоком, который должен обеспечить возврат корабля по команде с Земли,

в случае невозможности продолжения дальнейшего полёта.

–   Так это получается, что они не смогут возвратиться на Землю?  –  вскричал Клаустрофобб.  – Вы что, потеряли с ними связь?

–  Да нет же, вы меня не правильно поняли, – возразил Кротов.  –  Связь с ними поддерживается постоянно.  Просто в данный момент мы не имеем возможности выдать команду с Земли на то, чтобы корабль поворачивал обратно.  Но на борту есть дублирующий комплекс, который автоматически включит программу возврата корабля, если почувствует что-то неладное.

–   Одну минуточку, – перебил всех Перебийнос, – для того, чтобы дать команду на возвращение мы должны быть уверены, что с экипажем не всё в порядке.

–  А разве это порядок, что им зелёные черти грезятся? – возразил Сизов.  – Типичная белая горячка.

–   А вы не передёргивайте, – зло заорал на профессора Перебийнос. –  Не зелёные черти, а инопланетяне.  А это не одно и то же.

–   Послушайте, Грицько Иванович, – возразил Сизов, с понимающим видом подмигивая своим коллегам, и делая вращательные движения пальцами руки,  –  вот мне инопланетяне зелёные не грезятся.  А всё потому, что я абсолютно, подчёркиваю этот факт, нормальный человек.

    Тут все присутствующие профессора-психиатры с большим интересом посмотрели на Сизова.

–   Господа, прекратите перепалку, – громко произнёс Рюмкин-Петров.  – В конце концов, мы должны решить, что нам делать дальше.  Как я понимаю, наши медицинские светила считают, что экипаж сошёл с ума, и его надо возвращать.  А вот руководители технических служб так категорично не могут высказаться.  Поэтому вот моё решение, как руководителя полётом.  На завтра у нас назначен сеанс связи с МКК «Одиссей».  Мы должны оценить состояние экипажа, и, если посчитаем нужным, то дадим команду на возврат.  Если не удастся провести команду с Земли, экипаж включит запасную систему.  На этом совещание считаю законченным.

      Таким образом, можно констатировать, что единого мнения у собравшихся не было.

 

Глава 33.  Зелёные?  Но пассаран!

 

       Стопарик не успел ещё задремать, как к нему в каюту проскользнул Канарис.

–  Ну, что Руди?  Хреновы наши дела?  –  спросил его Стопарик.

–  Да уж, радоваться нечему, – согласился Канарис.

–  Ну-ка, доложи обстановку,  –  приказал Стопарик.

–  Ситуация тяжёлая, – со вздохом сказал Канарис. –  Фактически корабль захвачен, и находится под контролем зелёных.  Главарь у них Рех, что-то вроде тебя, командир. 

К каждому из нас приставлено по зелёному человечку, которые нас пасут как муравьи тлю.  Я еле-еле улизнул от Апожа.  Пока  в устройство и систему управления кораблём они не въехали, но пытаются разобраться.  Рех постоянно торчит в командном отсеке. Апож наблюдает, как я обслуживаю агрегаты, хотя я пытаюсь кое-что скрыть самое важное.  Либед со Смитом занимается компьютером. Сегодня Рех приказал собраться всем за ужином, и он сделает какое-то важное сообщение.  Вообще, они ведут себя не агрессивно, но как законные хозяева корабля.  Самый вредный у них Рех.  И, по-моему, его все остальные побаиваются.

–  Да, –  протянул Стопарик, –  влипли по самую …. не хочу.  Самое главное, что на Земле не представляют, что здесь творится.  Я пытался объяснить всё Перебийносу, но, похоже, он решил, что у меня белая горячка.

–   И что нам делать?  –  с тоской и надеждой спросил Канарис.

–   Первым делом не б.. бояться этих тварей.  А вторым делом нам надо нащупать их слабые места, и использовать это по полной программе.   Я думаю, что хоть они и мнят себя высокоцивилизованными и умными, а против русских ещё никто не устоял.

–   Это точно! –  подтвердил Руди, сразу вспомнив своего прадедушку и его подельников по нацисткой партии.

–   Так вот, Руди, что я придумал,  – сказал Стопарик.  – У нас завтра будет сеанс связи с ЦУПом.  Так вот что ты должен сделать… Наклонись ко мне поближе.

    И  Стопарик стал нашёптывать Канарису инструкцию по его дальнейшей деятельности.  На прощание он спросил:

–  Слушай, Руди, а чем это меня этот Рех моржовый так шарахнул?

–  Я думаю, что у него в браслете что-то вроде очень мощного электрошокера, – ответил Канарис. –  А сам разрядник замаскирован под кристалл.  Кстати, такие штучки есть у всех пятерых.

–  Да, надо что-то придумать, как их обезоружить, – сказал Стопарик зевая. – Ну, ладно, ты иди, а я ещё немного вздремну.  Только к ужину разбуди – очень интересно, какую пургу будет нести эта зелёная тварь.

 

 

     На ужин Стопарика разбудил Гоша.  Он влетел в каюту, и заорал:

–  Пора, пора!  Зелёные собрались!  Но пассаран!

    Стопарик наскоро плеснул в лицо воды, вытер его салфеткой, и, усадив на плечо Гошу, направился в кают-компанию.

    Первое, что его неприятно поразило то, что Рех сидел в его кресле.

« Ну, дрянь, зелёная, погоди, дай срок!» – подумал Стопарик, и невозмутимо уселся на ближайшее кресло.

–   Опаздываете, гражданин Стопарик, – строго упрекнул Василия Рех.

    У Стопарика от удивления глаза на лоб полезли, но он промолчал.

–  Итак, я собрал вас, чтобы сделать важное сообщение, – напыщенно заявил Рех. –  Ваша дальнейшая судьба почти определена.  Поскольку на Марс вас нельзя допустить, и на Землю нельзя  пока отпустить, наше высшее руководство решило перевести ваш корабль на гелиоцентрическую орбиту, то есть вокруг Солнца, как раз с того места, где мы находимся.  Мы остаёмся на корабле.  Я теперь являюсь вашим единственным командиром для обоих экипажей.  Экипаж продолжает обслуживать системы корабля, а мы будем заниматься своей работой.  И не вздумайте бузить – будет тоже, что с вашим командиром.

–  Короче, вы решили превратить «Одиссей» в космическую тюрьму, –  мрачно спросил Стопарик.  –  А где же ваш гуманизм?

–  Ну, во-первых, это будет не тюрьма, а скорее изолятор, – терпеливо, как воспитатель младшей дошкольной группы детсада для олигофренов, стал объяснять Рех,  – а, во-вторых, если бы мы были не гуманными существами, то мы просто бы вас убили.

–  Ну, спасибо и на этом, успокоили, – язвительно сказал Стопарик. – А как вы будете переводить корабль на орбиту вокруг Солнца?  С помощью вашего большого корабля?  Топлива у нас осталось мизер, да и компьютер рассчитан на другую программу.

–  Ну, эта проблема вполне разрешима, – небрежно махнул рукою Рех. –  Хоть большой корабль улетел, но мы можем развернуть ваш корабль с помощью нашего пристыкованного корабля совместно с ДУ «Одиссея».

–  Кстати, интересно было бы на ваш корабль взглянуть изнутри, – как бы невзначай бросил Стопарик.

–  А вот это вам ни к чему! –  резко выкрикнул Рех.

–  Ни к чему, так и хрен с ним, – легко согласился Стопарик. –  А вот ужин у нас никто не посмеет отменить.

 –  Да, – спохватился Рех, и добавил командирским тоном, –  накрывайте на стол!

    Вандалена и Янрех стали расставлять  еду на стол.  Стопарик подумал, что, очевидно, Янрех тоже проходит в экипаже Реха как пятое колесо в телеге.  Стопарик подошёл к аппарату для выдачи напитков и стал наливать всем кто, что хотел.  Рех предусмотрительно отказался от напитка «чай+квас», зато с большим удовольствием отхлебнул газированного джин-тоника Смита, который смотрел на нового конкурента злющими глазами.  За ужином беседа «за жизнь» продолжилась.

    Первым заговорил Стопарик, который отведал свой «квас+чай», и был готов к борьбе за выживание.

–  Я хотел бы обратить ваше внимание, что количество членов экипажа удвоилось, и у нас возникнут проблемы с водой.  Поэтому я предлагаю вернуться к приёму душа по двое, по ранее разработанному графику.

   Услышав это, Мотя Шнобель подозрительно хрюкнул.  Это, наверное, был  первый звук, который услышал от него Стопарик за последние двое суток.

Стопарик сознательно поднял тему помывки вдвоём, надеясь, что хоть в душе их оставят без присмотра, и там можно будем проводить военные советы.

–  Да, это вполне разумно, – милостиво разрешил Рех.

–  Но это ещё не всё, – продолжил Стопарик.  –  что мы будем есть?  Запас продуктов у нас тоже ограничен.

–  И эта проблема разрешима, – несколько растягивая слова, произнёс Рех. – У нас на корабле есть продукты на два месяца, а потом наши подвезут ещё.

    Говоря это, он отставил руку со стаканом  с недопитым джин-тоником в сторону.  Стопарик мигнул Канарису,  и тот ловко разбавил его водкой.

   Тем временем, отвлекая внимание от манипуляций Руди, Стопарик продолжал:

–  Я представляю, какой мерзостью вы будете нас потом кормить.

    Стопарик говорил так, как будто он уже смирился со злой судьбинушкой.  Даже члены его экипажа стали на него смотреть подозрительно.

–   Ну почему вы так предвзято относитесь к нашей еде, – обиделся Рех, и отхлебнул из стакана, после чего озадаченно на него посмотрел.  –  У нас много очень вкусных блюд.  Например, клюни.  Это блюдо делается из шлуней стрелядей.

    Смит икнул, и стремглав бросился в санузел поблевать.

–   Что это с ним? – озадаченно спросил Рех.

–   Как-то раз объелся несвежими стрелядями, –  ехидно выдал Мотя, обвёл всех диким взором, и рванул вслед за Смитом.

–   Ерунда, – авторитетно заявил Рех, –  две-три недели пройдёт, и не только стрелядей, но и клюфалей  в червлячьном соусе будете трескать за милую душу.

   И вот тут Стопарика прорвало, и он стал ржать, очевидно, на нервной почве.  Его поддержал Канарис.

–   Ладно, –  сквозь смех произнёс Стопарик, – мы согласны есть этих ваших блювалей. 

А вот скажи, Рех, до того времени как мы будем менять траекторию,  чем будут заниматься твои люди?

–   Для того, чтобы изучить ваше оборудование нам надо дня три, –  с ампломбом заявил Рех.  –  А у наших космонавтов обязанности уже расписаны.  Либед должен изучить ваш компьютер и систему навигации, и в этом ему поможет Смит.  Ашйом будет постигать тайны земной медицины – он у нас врач.  Апож – механик, будет работать с Канарисом.  Ну, Янрех и Ванадлена будут заниматься своими обычными женскими делами.

 –   А ты, Рех, чем ты будешь заниматься?  –  с большим интересом спросил Стопарик.

–  Я, ик.  Я, ик, буду рука… ик,  командовать, – произнёс Рех, клюнул носом, и расплылся по креслу.

   Пока шла беседа, Канарис ещё два раза подливал ему спирт.  Либед и Апож тоже подозрительно дружно клевали носами.

« А вы, ребята, по части водочки слабаки.  Надо это учесть», – подумал Стопарик.

–   Так, ребятки, – решительно заявил Стопарик, – вам пора баиньки.  Канарис, Смит – грузите их в свободную каюту.  А Янрех где будет отдыхать?

     Янрех единственная из зелёных выглядела прилично – она выпила только бутылку пива из запасов Канариса.

–  Командир, – попросила Вандалена, –  пускай она живёт в моей каюте.

–  Ладно, хорошо, – согласился Стопарик.

    Тем временем трёх зелёных как дрова бесчувственные сгрузили на единственную кровать в свободной каюте.  Ашйома, которого хоть и штормило, но, как и всякий врач, он был крепким парнем, забрал в виварий Мотя.

    Вскоре всё затихло, и в кают-компанию, где сидел Стопарик, задумчиво потягивая «чай+квас», зашёл Канарис.

–  Ну, что, командир, есть какие-то новые мысли?

–  Прежде всего, приготовься к сеансу связи.  И ещё, насколько я знаю, у нас есть специальные щупы-пробники для работы с высоковольтной аппаратурой, которые  не проводят электрический ток?

–  Да, командир, есть такие.

–  Так вот, дай мне, пожалуйста, один, и подлиннее.  А ля гер ком а ля гер.

    В это время в кают-компанию юрко, как ящерица проскользнул Смит.  Стопарик и Канарис вопросительно посмотрели на него.

–   Спят черти зелёные, –  шепотом сказал Смит.

–   А Ашйом где? – поинтересовался Стопарик.

–   В виварии у Моти режут кого-то, – брезгливо ответил Смит.  –  Послушайте, парни,

надо что-то делать.  Это же полная финита.  В самом кошмарном сне такое не привидится.

   Перед лицом общей опасности Джонни забыл все свои обиды, и те пару зуботычин, которыми наградил его Стопарик.

–   А у меня есть идейки, в том числе и для тебя, Джонни, – вкрадчиво сказал Стопарик.  –  Вот твой Либед что должен делать?

–  Ну, он должен с моей помощью освоить наш бортовой компьютер, – ответил Смит.

–  Так вот надо сделать так, чтобы он не освоил его, ни с твоей помощью, ни без оной, –  начал инструктировать Смита Стопарик.  –  Введи какой-нибудь хитрый пароль, чтобы его можно было вскрыть только с помощью лома и какой-то матери.  И, вообще, ребята надо научить их самым дурным человеческим привычкам, чтобы у них крыша поехала.  Вот, например, вы убедились, что они очень быстро пьянеют. Так вот надо, чтобы они из состояния похмелья вообще не выходили.

–  А это хорошая идея, – поддержал Стопарика Канарис.  –  Вот только одна заковыка есть – это их дурацкие браслеты.

–  На их браслеты у меня есть свои ответы, – зловеще произнёс Стопарик.

    В кают-компанию зашёл Мотя, в халате, о белом первоначальном цвете которого можно было только догадываться по паре небольших белых пятен на фоне ярко-алого цвета.

–   Ну, что?  –  в один голос спросили его присутствующие.

–  Живодёр, –  коротко констатировал факт Мотя, и с нервно опрокинул в себя стакан «квас+чай».

–   Ну-у-у,  –  протянул Смит, –  если уже Мотя говорит, что это живодёр, то для нормальных людей это полный абзац.

–   Умаялся, падла, от резни,  –  продолжал Мотя. –  Ну, я ему для крепости сна сто пятьдесят спирта обманным путём влил.  Я, думаю, минимум восемь часов будет дрыхнуть.

     А тут подоспела Вандалена.  Её опекуншу тоже сморил сон.

–  Мы с Янрех в оранжерее поработали, –  стала объяснять Вандалена.  –  А вы знаете, она не такая уж и плохая.  Не то, что этот урод Рех.  Между прочим, он уже ко мне приставал с неприличными предложениями.

–  Вот, скотина, – сквозь зубы пробормотал Стопарик, и добавил, лукаво посматривая на Вандалену,  –  А вы похоже с ней сдружились?

–  Она такая же несчастная женщина, как и я,  –  с грустью сказала Вандалена. –  А вообще у неё режим, который она не нарушает,  поэтому отбой и подъём у неё строго по часам.

–   Это надо будет учесть,  – сказал Стопарик. –  Только прошу, Вандалена, ты дружи, но в пределах разумного.  И ещё, прошу всех запомнить, что для всяких наших тайных разговоров будем использовать душевые и тренажёрные залы.  А теперь все по местам. 

Надо подготовиться к завтрашнему сеансу связи с Землёй.

     Стопарик заступил на дежурство, так как это была его вахта.  Канарис принялся выполнять указания Стопарика, которые он дал накануне.  Смит стал беседовать с «Бебби».  Он это проделывал вполголоса, чтобы никто не мог его услышать.  Впрочем, ни Стопарик, ни Канарис не обращали на него внимания, потому что у самих дел было по горло.

    А что же Стопарик приказал сделать Канарису?  Он решил перехитрить непрошенных гостей.  В прошлые сеансы связи, когда они уже присутствовали на корабле, они все ухитрились избежать попадания в объектив видеокамер.  Поэтому Стопарик приказал Канарису установить дополнительные камеры в командном отсеке в укромных местах, и вывести их напрямую на его командный монитор, а дальше на приёмно-передающий блок.  Места установки были выбраны таким образом, что хоть в одной из камер зелёные морды должны были засветиться.

     Сам же Стопарик проверял все системы корабля, чтобы определить все его возможности при наличии аппендикса в виде корабля пришельцев.  Канарис принёс Стопарику щуп-пробник, который представлял собой что-то вроде плоскогубцев длиной примерно семьдесят сантиметров.  Пока Канарис не понимал, для чего он нужен.  Стопарик обмотал щуп белой стеклотканью, после чего он принял вид обычной мирной белой палочки.  После окончания вахты Стопарик с чувством глубокого удовлетворения удалился на отдых в свою каюту.  Перед битвой надо было хорошенько отдохнуть.

   Сеанс связи выпадал на вахту Смита, который должен был сменить Канариса.

 

    Стопарик проснулся в хорошем, по-боевому злом настроении.  В этот очень важный для всех день он даже изменил своей традиции, и махнул всего пятьдесят граммов из краника «В» вместо обычных 150 граммов.  Бодрым шагом он направился в кают-компанию. 

Там присутствовали весь земной экипаж, кроме Смита, который только что заступил на вахту, и Янрех, которая с обожанием смотрела на Вандалену.  Стопарик неопределённо хмыкнул, увидев такую картинку, и по его хмыканью было непонятно, одобряет ли он такие близкие отношения Вандалены и Янрех, или нет.  Тем не менее, необходимо было перед работой хорошенько покушать.

–  А где остальная зелень? –  спросил Стопарик.

–  Да никак продрыхнуться не могут вот уже в течение двенадцати часов, – ответил Шнобель.

–  Мотя, – встревожился Стопарик, – а с ними ничего плохого не случится?  Мы ведь гуманная цивилизация.

–   Да ни хрена с ними не будет, –  фыркнул Мотя.  –  Мне этот, Ашйом, рассказывал, что они в пищу употребляют, так я ещё два раза блевать бегал, хоть и не брезгливый.

–   Ладно, давайте позавтракаем, а то скоро сеанс связи, –  сказал Стопарик.

–   Какой, какой сеанс? – раздался из-за двери хриплый искажённый голос, и в кают-компанию с мутными расширенными глазами ввалился Рех. –  Я спрашиваю, что за сеанс?  Отвечать командиру!

–    У нас через два часа должен состояться сеанс связи с земным ЦУПом, –  вежливым, но твёрдым голосом сказал Стопарик.

–  Никаких сеансов, –  сказал, как отрезал Рех.  –  Связь будем держать только с нашим руководством.

–  Послушай, Рех, –  примирительно сказал Канарис, поднося ему поллитровый стакан с напитком,  –  ведь наши будут волноваться, если мы не выйдем на связь.  Да и ваше присутствие на корабле раньше времени не надо засвечивать.

–   Это что такое?  – с подозрением спросил Рех, указывая на стакан.

–   Так это же твоя любимая газировка – газировка джин-тоник, –  ответил Канарис, который уже успел туда ливануть сто граммов чистейшего спирта.

–  Хорошо, –  сказал Рех, сделав пару добрых глотков из стакана, –  я разрешаю проведение этого сеанса, но только в последний раз.  И, предупреждаю, он будет проходить под нашим контролем.  А через два дня мы изменим курс.

–   Хорошо, хорошо, – как можно более убедительно стал успокаивать Реха Стопарик.

      В это время в кают-компанию стала подтягиваться, слегка покачиваясь из стороны в сторону, остальная зелень.  Канарис незамедлительно вручил всем по стакану своего «фирменного» напитка.  Завтрак прошёл в тёплой и дружеской атмосфере.  Рех подобрел настолько, что попытался ущипнуть Вандалену чуть ниже спины.

      А тем временем наступило время сеанса связи.  Весь экипаж «Одиссея» расположился в своих привычных креслах.  Рех, Апож и Либед расположились за спинами земных космонавтов у дверного проёма, где они не попадали в объектив стационарных видеокамер.  Рех недвусмысленно потряс рукой с браслетом, на котором зловещим алым цветом играл всеми гранями кристалл, похожий на земной рубин.

    Стопарик включил нужные тумблера, подключил к сеансу связи «Бебби», и, через несколько минут, на экранах мониторов показались залы всех трёх ЦУПов, из которых шло управление полётом и связь с кораблём.  На мониторе Стопарика появилась жизнерадостная физиономия Грицько Перебийноса.

–  Привет, Василий!  –   воскликнул он.  –  Как дела?  Гости как поживают?

–  Да всё идёт более менее нормально, –  ответил Стопарик, и подмигнул Перебийносу.

     Профессор психиатрии Сизов, который тоже присутствовал в зале Подмосковного ЦУПа, расценил это как ещё одно подтверждение его версии о белой горячке у Стопарика.

–   Василий, что-то мы с «Бебби» связаться не можем по-нормальному? –  спросил Рюмкин-Петров.  –  Проходит только половина сигналов.

   Стопарик оглянулся назад.  Рех, стоящий у двери, показывал ему кулак, а в левой руке у него появилось что-то вроде дубинки.

–   У нас были небольшие сбои в работе компьютера, – объяснил Стопарик, – потому что сгорела одна деталька.

–   Мы бы хотели получить от вас подробный отчёто работе экипажа за последнюю неделю, –  потребовал Клаустрофобб, за спиной которого стоял кардинал Валенса, пытающийся выхватить у него микрофон.

    Оттолкнув локтем Валенсу, Клаустрофобб продолжал:

–  Последние события привели нас к мысли, что возможно дальнейшее продолжение экспедиции невозможно.  Особенно в свете последней неудачной коррекции курса «Одиссея».

–   Щчас я дам вам полный отчёт, –  многообещающе заявил Стопарик. –  Как говорится, подпись, протокол, отпечатки пальцев.

    И тут он переключил видеокартинку на вновь установленные видеокамеры, которые были установлены как раз под столешницами и в спинках кресел экипажа.

    В трёх ЦУПах, расположенных на двух континентах, и разделённых Атлантическим океаном, одновременно раздался возглас удивления, и все замерли, не смея произнести ни слова.   На экранах земных мониторов появился вид двери, ведущей в коридор корабля, в проёме которой стояли три зелёные твари с дубинками.  Это был шок, просто супершок.

    

    Первым вышел из ступора Перебийнос:

–  Слышь, Василий, так может вам на самом деле пора на Землю?  Ты как оцениваешь ситуацию?

–   Ситуация довольно неоднозначная,  –  стал темнить Стопарик.  –  С точки зрения обеспечения экипажа всем необходимым, и в первую очередь продуктами питания и водой, то здесь у нас полный порядок.  Вандалена очень хорошо ведёт хозяйство в оранжерее, и у нас всегда есть свежие овощи.  Вот только фруктов не хватает.

    Пока Стопарик нёс чушь, он периодически поглядывал назад.  Вроде всё шло хорошо.  Рех, тем более, что он уже принял на грудь, одобрительно кивал головой.   И всё это транслировалось на Землю.

 –  Я думаю, что нам надо посоветоваться с товарищами, –  Стопарик мотнул головой в сторону зелёных, –  после чего мы примем единственно правильное решение.

     Рех ещё раз одобрительно кивнул головой, и рукой сделал знак, который должен был означать, что сеанс пора заканчивать.

–   В общем, ситуация под контролем,  – зачастил Стопарик, и при этом ещё раз мотнул головой в сторону Реха.  –  Через два дня на плановом сеансе связи решим, что делать дальше. Всё.

    С этими словами он отключил канал связи.

–  Вот и чудненько, – раздался сзади скрипучий, и уже слегка пьяный голос Реха. –  будете слушаться меня, и всё пройдёт нормально.  А теперь, прошу посторонних покинуть командный пост.  На вахте остаётся Смит и Либед.  Канарис и Апож выполняют профилактические работы оборудования.  Стопарик …

–  А Стопарик хочет принять душ, –  перебил его Василий.  –  Я уже два дня не мылся.  Кстати, Рех, и тебе рекомендую.  У нас отличный душ, можно и контрастный сделать. 

    Реха аж передёрнуло, и лицо его скривилось в противной гримасе.

–  Спасибо, –  тем не менее, вежливо сказал он, –  мы лучше сделаем это у себя в корабле.

–   Ну, как хотите, –  заявил Стопарик, и, насвистывая «Всё выше, и выше», направился в душевой отсек.

    При этом он сделал знак Моте зайти к нему для переговоров.

    Через пару минут в душ заглянул Мотя Шнобель.

–  Слушай, Мотя, – спросил Стопарик, –  ты не знаешь, почему они так к воде относятся.

–  Отчего же, знаю, –  ответил Мотя. –  Я на эту тему беседовал с Ашйомом.  Дело в том,

что на Марсе очень мало влаги.  Кроме этого у них есть некоторые особенности в строении организма.  Поэтому они моются душем из мелко просеянного песка.  А затем протираются специальной жидкостью, что-то вроде масла.

–  То-то я смотрю, что они блестят как новый рубль, –  с удивлением сказал Стопарик.  –       А как там Ашйом?  Не бузит?  На сеансе связи он не присутствовал.  Может он не такой экстремист как остальные трое.

–  Понимаешь, командир,  –  ответил Мотя, –  всё-таки Ашйом в большей степени учёный, а не боец спецназа.  И ему интриги руководства в большей степени по барабану.  Так что мы можем рассчитывать на его нейтралитет.

 –   Ты можешь рассчитывать на что угодно, а вот нейтрализовать его с помощью водки, пива и спирта просто обязан, –  приказал Стопарик.  –  Ну, всё иди к себе, а то ещё искать начнут.

 

     А в это время на Земле творилось что-то невообразимое.  Наконец работники ЦУПов осознали всю серьёзность случившегося. 

    Кардинал Валенса при виде зелёных чёртиков, которые плотоядно поглядывали на его подопечную Вандалену, так осенил себя новым крестом, вместо вторично украденного, что потерял сознание после его контакта со своим собственным лбом.

    Армстронг сразу заявил, что он обратится в конгресс, чтобы срочно организовать экспедицию для спасения лейтенанта Смита.  Для этой цели будут подключены спецназовцы – «зелёные береты», которые станут первым земным космическим спецназом.

   Чейнз от удивления подавился жвачкой, которую он постоянно имел во рту, и его срочно увезли в госпиталь.

    Клаустрофобб, заламывая руки, кричал, чтобы все стали срочно «что-то делать» для спасения экипажа.

    Профессор Сизов сидел с таким видом, как будто на него голуби нагадили.

    Корреспонденты газет  и журналов «обрывали» телефоны своих редакций. Чтобы первыми донести до обывателя неслыханно-невиданную сенсацию.

   И только Подмосковный ЦУП хранил молчание среди этого Вселеннского гвалта и хаоса.

–  Хорош галдеть! Прекратить панику!–  внезапно заорал руководитель полётом Рюмкин-Петров.

   И все замолчали, настолько было неожиданно слышать такое от всегда спокойного и выдержанного Рюмкина-Петрова.

–  Мы примем все меры для возвращения экипажа на Землю,  –  заявил он.  –  Теперь нам очевидно, что экипаж попал в непростую ситуацию.  И мы примем все меры для его спасения.  Грицько Иванович, – обратился он к Перебийносу, –  что мы можем сделать в данной ситуации?

–  Мы имеем возможность отдать с Земли команду на возвращение корабля без участия экипажа, –  отрапортовал Перебийнос.  –  В программе бортового компьютера предусмотрен вариант аварийного возвращения на Землю.

–  Все всё слышали? –  грозно вопросил Рюмкин-Петров. –  А теперь все по своим местам.  Конец связи.

     Связь между ЦУПами тут же прекратилась.

–   Валерий Павлович,  –  обратился к Рюмкину-Петрову Перебийнос, –  это легко сказать – «отдать команду».  Мы не можем связаться с «Бебби». Или компьютер заблокирован, или вокруг корабля создан искусственный радионепроницаемый экран.

–   И как будто вы больше ничего не предусмотрели?  –  язвительно спросил Рюмкин-Петров.

–   Экипаж может самостоятельно дать команду на возврат корабля, –  задумчиво ответил Перебийнос.  –  Но, похоже, они под контролем зелёных.  Одна надежда на Васю Стопарика.  Ну и система может сработать автоматически, если кто-то попытается взломать компьютер.

–   Значит так, –  подвёл итог Рюмкин-Петров.  –  В панику не впадать.  Ждём два дня до очередного сеанса связи.

    Самое интересное, что основная масса людей не поверила в существование зелёных человечков, посчитав это очередной уткой пройдох-журналистов.

   А Рюмкин-Петров и Перебийнос стали готовиться к самому худшему варианту развития событий.

 

 

 

Глава 34. Вот, новый поворот

 

      После душа Стопарик зашёл на кухню, принял сто пятьдесят «квас+чай», и закусил пельмешками.  Всё это время мимо него фланировал Рех сердито на него поглядывая, из-за того, что он ещё не ушёл в свою каюту.  Стопарик делая вид, что не замечает Реха, закончил свою трапезу, и только тогда, не спеша, направился к себе в каюту.  Зайдя в неё, он заперся изнутри, изменил код доступа, и только тогда позволил себе расслабиться и прилечь на постель.  Зелёные не знали одной особенности Стопарика, чем более безвыходной была ситуация, тем активнее работали его мозги, и тем более изощрённые решения он принимал для выхода из самой глубокой задницы. 

     Канарис,  по приказу Реха, отправился с Апожем  для производства профилактических работ в технологический проходной тоннель.  Он затеял с ним, на первый взгляд беспредметный, разговор, исподволь пытаясь выведать нужные ему сведения.

–  Так ты, Апож, тоже  бортинженер корабля? – спросил Канарис.

–  Да, я такая же чёрная кость, как и ты, Руди, –  грустно ответил Апож.

–  И давно летаешь?

–  Около десяти лет, естественно марсианских.  Я самый старый в экипаже.

–  А жена, дети есть?

–  Да, есть.  Жена Акпож,  четверо детей.  

    К этому времени они уже зашли в проходной тоннель, и остановились около заветной кладовочки с пивом и воблой.

–  Слушай, Апож,   – предложил Канарис,  –  перед работой необходимо слегка освежиться.

–   Как это? –  с интересом спросил Апож.

–  А очень просто, –  сказал Канарис, открыв кладовку и вытащив оттуда по бутылке пива и по рыбине.

–  Да не бойся, это вкусно, – стал он увещевать Апожа, видя его замешательство.

    Солёная вяленая вобла пришлась Апожу по вкусу.  А после солёненького всегда хочется пить.  А, выпив бутылку пива, ты становишься другим человеком.  А другому ведь тоже хочется.  Поэтому за первой бутылкой последовали ещё две. 

     Канарис и Апож за неимением столов расположились прямо на полу проходного тоннеля, и мирно беседовали, предусмотрительно задраив дверь со своей стороны.

     Вот так, попивая пивко, Канарис рассказывал Апожу про свои изобретения, и между делом, интересовался  конструкцией их корабля.

–  Скажи, Апож, – спросил Канарис, –  а это правда, что ваш корабль имеет массу всего 600 тонн?

–  Да, это правда, –  ответил Апож, обсасывая рыбий хвостик.

–  А какие у вас двигатели?  Какая тяга?

–  Двигатели у нас не чета вашим – термоядерные.  А тяга всего 9000 тонн, – с превосходством представителя сверхцивилизации ответил Апож.

–  Так это в десять раз более мощные, чем у нас, – удивился Канарис. –  И как далеко на таком корабле можно улететь?

–  Разовой заправки топливом хватает, чтобы от Марса до Земли четыре раза туда-сюда сгонять, –  открыл секрет порядком захмелевший Апож.

–   Четыре так четыре, – согласился Канарис. –  Скажи, а как вы проникли внутрь нашего корабля?  Ведь мы шлюзовой отсек задраили наглухо изнутри.

–  А очень просто, –  стал объяснять Апож.  –  Когда мы причалили к свободному стыковочному узлу, и попытались открыть переходной люк, то поняли, что его можно открыть только при помощи резака.  И тогда стали искать другой вход.  И нашли.  У вас есть шлюзовой отсек для выхода космонавтов в открытый космос.  Он открывается как изнутри, так и снаружи.  Правда, мне долго пришлось повозиться, пока я понял, как он открывается.  Я проник внутрь корабля, а потом открыл задраенный шлюзовой отсек, и все вошли сюда.

–  А почему именно тебя отправили? –  спросил Канарис.

–  Потому что я бортинженер-механик, чёрная кость, наименее ценный член экипажа, –  с горечью в голосе произнёс Апож.

–  Ну, ничего себе – наименее ценный член, – возмутился Канарис, в котором взыграло корпоративное чувство солидарности.   –  А если вдруг что-нибудь с кораблём случится,

а ты ранен, без сознания, да мало ли что!?

–  Ну, и ничего страшного, – горько усмехнулся Апож. –   Просто  вызовут аварийку с Марса, и будут тихонечко ждать, пока их из задницы не вытащат.

–  Ну и порядочки у вас, –  удивлённо сказал Канарис, а сам подумал: « Эге-ге!  Да у вас с морально-психологическим климатом в экипаже не всё в порядке.  Этим надо будет воспользоваться при случае».

–  А давай ещё по бутылочке за бортинженеров-механиков, и их многотрудную и неблагодарную работу, –  с пафосом произнёс тост Канарис.

      Предложение Канариса было встречено без возражений.

     А Смит бдил свою вахту вместе с Либедом, и одновременно учил его, как нужно обращаться с компьютером.   «Бебби» долго не хотел признавать в Либеде своего, но, в конце концов, подчинился воле Смита, и его умению как программиста.

     Первым делом надо было, чтобы Либед научился пользоваться паролем для включения «Бебби», и входа в базу данных.   Пароль оказался не из простых.  Вначале необходимо было обыграть «Бебби» три раза в покер, храп, и по три раза в подкидного и переводного дурака.  И, если с покером и храпом дело с грехом пополам пошло, то с дураками у Либеда дела не заладились.  Он никак не мог понять, чем отличается подкидной дурак от переводного.  Кроме этого, он постоянно путал валета с королём.  Дело дошло до того, что он от злости, что у него ничего не выходит, послал Реха на …,  в общем далеко.  За что получил от него подзатыльник.  А вот русский мат Либед выучил удивительно легко.  А Смит, заодно, научил его ещё и итальянской нецензурщине.  Короче, обучение работе на земном компьютере шло туго.  От усталости Смит и Либед три раза заходили на кухню, чтобы освежиться джин-тоником.  Ровно через шесть часов, их, измученных трудной работой, сменил Мотя с Ашйомом.

     Смит по-быстрому принял душ, хотя была не его очередь, а затем закрылся с Либедом  у себя в каюте.

–   Джонни, а что это мы такое всё время пьём? –  спросил захмелевший Либед у Смита.

–  А что, разве не вкусно?  –  поинтересовался Смит.

–  Да нет, очень даже вкусно.  Просто у нас на планете воды мало.  Может, мы, поэтому и такие маленькие по сравнению с вами из-за того, что постоянно недопиваем.

–   Да, недопитие это большая беда, –  внушительно заметил  Смит.  –  Ну, у нас с водой пока всё в порядке.  Но кроме воды и всяких квасов, есть ещё одна интересная штука.  Вот посмотри.

    И он протянул неизвестный Либеду предмет.

–  Что это такое? –  с интересом спросил Либед.

–  Это штуковина называется кальян.  Я сейчас научу тебя им пользоваться.

    Джонни забил в кальян косячок марихуаны, раскурил его, и предложил попробовать курнуть Либеду.  Первые затяжки у него не получились.  Но Джонни был хорошим наставником, и уже пятая, шестая и седьмая затяжки попали в масть, и Либед  поплыл. 

А вместе с ним поплыл сладковатый дым по коридору «Одиссея».

       А вот Мотя быстро нашёл общий язык с Ашйомом.  Это, наверное, у всех врачей Вселенной профессиональная солидарность.  Они обсуждали различные проблемы:  от недопущения разноса вирусных заболеваний до особенностей поведения клюфалей в брачный период.  Мотя обучал Ашйома хирургическим премудростям.  Оказывается, его специальность называлась брехтолог, что по земным понятиям соответствовала специальности терапевт.  Вообще, медицина у зелёных имела очень странные особенности.  Хирургическое вмешательство практически не использовалось.  Более того, некоторые религиозные конфессии, а таковые имелись и у этой высокоразвитой цивилизации, вообще запрещали что-то вырезать или пришивать у человечков.  Поэтому лечение в основном сводилось к терапевтическим и медикаментозным средствам.  Кроме таблеток, пилюль, микстур и мазей, которые использовались на Земле, у «зелёных» большой популярностью пользовался электрошок, а также водно-солевые ванны.  Учитывая жуткий недостаток воды на Марсе, водно-солевые ванны могли позволить себе очень состоятельные люди.  У людей с небольшим достатком популярностью пользовались иглоукалывание и прижигания концентрированной серной кислотой.

     Ну, уж если вообще дела были швах, то приходилось прибегать  к кардинальным мерам.  Эти меры заключались в том, что человека кидали в бочку с жидким азотом, бочку запаивали, и помещали в специальный отстойник до лучших времён, когда для его выздоровления придумают метод лечения.   При этом ни его согласия, ни согласия его родственников не спрашивали.  Как-то у них это не принято было.  И вот таких мест складирования этих живых трупов, по земным понятиям их лучше бы было назвать кладбищами, на Марсе было достаточно много, несмотря на небольшую численность населения.   Азот на Марсе, как и кислород, присутствовал в незначительных количествах.   Поэтому его приходилось для целей анабиоза завозить с других планет.  Ближайшей планетой, где можно было добывать азот без риска для жизни, был спутник Сатурна Титан.  И вот оттуда космические корабли доставляли азот на Марс.  Некоторые предприимчивые личности сколотили на этом деле неплохой капитал.  В народе их называли «газовщики».  Особой любовью они у населения не пользовались, но и без них нельзя было обойтись.

    И вот эти дискуссии Моти и Ашйома, порой перерастали в яростные споры.  Даже сменив Смита на вахте, они не прекращали свой затянувшийся спор о том, нужно ли обрезать уши у питбультерьеров, и целесообразно ли одновременно с этим рубить им хвосты.  Как можно убедиться из всего этого эти два эскулапа были специалистами по всем представителям фауны.

     Только Вандалена и Янрех вели себя мирно.  Они дружно работали в оранжерее.  Многие вещи, о которых узнала Янрех, были для неё как открытие Америки для Колумба.   Все-таки из-за суровых марсианских условий, зелёные были ограничены в выборе продуктов питания.   Оказывается, это именно Янрех пообрывала тогда огурчики.   Уж очень она их любила.  На Марсе это был жуткий дефицитный и очень дорогой деликатес, что-то вроде красной или чёрной икры на Земле.   Огурчики доставляли с Земли специальные экспедиции.  Главная особенность этих экспедиций заключалась в том, что  нельзя было попадаться на глаза землянам.  Ну, а если уж попался, то надо было на людей нагнать страху, либо внушить какую-нибудь хрень про зелёных человечков, которые брали их с собой на прогулку в космическом корабле.  И до поры до времени все эти меры срабатывали.  На Земле даже родилась новая наука уфология.  Учёные-уфологи сломали немало копий, чтобы разгадать тайну НЛО, и тех, кто ими управлял.  А всё, оказывается, было гораздо проще.   Просто зелёные пришельцы прилетали на Землю за огурчиками.

      Всё это Вандалене рассказала Янрех в ходе неспешных бесед во время окучивания и полива грядок в оранжерее.  Вандалена угостила Янрех солёными огурчиками.  Та была поражена необычным вкусом, и сразу стала самым счастливым человеком во Вселенной и лучшей подругой Вандалены.  На Марсе ввиду ограниченного количества огурцов и их невероятной стоимости никому и в голову не приходила мысль, что их можно солить. Кроме этого, ведь для засолки нужен укроп, хрен, листья смородины и вишни, а эти растения на Марсе не росли.

    Но самое большое удивление вызвал у Янрех тот факт,  что после огурцов можно использовать и рассол, в котором они плавали.  Янрех заявила, что как только она вернётся на Марс, она сразу напишет диссертацию по методам засолки огурцов.  Янрех между прочим сообщила, что по образованию она биолог, а точнее ботаник.   Короче, Янрех попала туда куда надо.  Это был, пожалуй, единственный человек из пятёрки зелёных, который остался довольным происходящими событиями.

       А Рех всё больше злился, и постепенно стал выходить из себя из-за того, что работы по подготовке к переводу на новую орбиту идут так медленно.  Несколько раз он пытался связаться со своим руководством из своего корабля,  но они ничего вразумительного ему не сообщили.  Просто приказали подождать, пока они примут единственно правильное решение.   Рех сам попытался вникнуть в систему управления кораблём.  Но без консультанта, например Стопарика, этот процесс мог растянуться надолго. К тому же, похоже, что Рех простыл – у него постоянно пересыхало горло, которое время от времени он смачивал джин-тоником, благо аппаратом розлива он научился пользоваться виртуозно.

  

       Но Стопарик отдыхал после вахты.  Да и Реху не хотелось к нему обращаться, чтобы,

так сказать, не уронить честь мундира представителя  высшей цивилизации.  Он попытался попасть в технологические модули, но некоторые были заблокированы наглухо, а применять силовое воздействие, то есть газорезку, Рех посчитал рановато.

    Вот так и бродил он, слегка пьяный,  по кораблю, как тень отца Гамлета, подгоняя своих подчинённых и присматривая за землянами. Он был неплохой пилот, а тут ему поручили это задание, на котором много денег не заработать.  Одни хлопоты.  Так он добрался до модуля-обсерватории.  Вид звёздных далей умилил Реха.  Он нашёл в космической черноте красноватую точку Марса, от сентиментальности пустил слезу, и тут же заснул в кресле около масс-спектрографа.

    А за ним незаметно присматривал, или лучше сказать подсматривал, Гоша.

    Когда Стопарик шёл на командный пост сменить на вахте Шнобеля, в коридоре было пусто.  Это даже несколько удивило Василия.  Проходя мимо каюты Смита, он опять почувствовал сладковатый запах дыма.  Это в который раз возбудило его любопытство, и на этот раз он решил его удовлетворить, тем более, что дверь в каюту была слегка приоткрыта.  Он заглянул в каюту к Смиту.  Бог ты мой!

   На кровати сидел Смит с совершенно «косыми» глазами.  Рядом на постели с блаженной улыбкой похрапывал Либед.   А около кровати на откидном столике стоял кальян, из которого истекала тонкая струйка дыма.

–  Джонни,  –   в ярости прошипел Стопарик,  –  что это такое.

–  А, командир, друг,  –  пьяно ухмыляясь, повернул к Стопарику своё лицо Смит, – это я выполняю твой приказ о налаживании контактов и нейтрализации.

–  И чем же это ты нейтрализуешь, –  зло спросил Стопарик.

–  Это?  Так это травка, марихуана.  Хочешь, командир, попробовать?

–  Да ты вообще охренел?  Откуда она у тебя?

–  А когда у Вандалены мы уничтожали посевы, я немного припрятал на всякий крайний случай.  Вот, похоже, этот случай и настал.

–   Ладно, чёрт с тобой,  –   смилостивился Стопарик, и вспомнил про свой щуп-пробник. –

В конце концов, у каждого свой способ нейтрализации.  Ты только сам не увлекайся этим делом. 

      Когда Стопарик зашёл в командный отсек, Мотя и Ашйом яростно продолжали о чём-то спорить.  На полу валялось несколько пустых пластиковых стаканов, но Стопарик не стал на этом акцентировать внимание.   Мотя попытался отрапортовать о ходе вахты, но Ашйом ухватил его за рукав, и стал трясти, требуя не отвлекаться от научной дискуссии.  Стопарик махнул на Мотю рукой, и сделал жест, мол, «Валите отсюда!»

    Яростно ругаясь, оба удалились в каюту Моти.

    Стопарик уселся в своё командирское кресло, и вызвал на связь «Бебби».  В это время  в командный отсек залетел Гоша.

–   Интересно где  сейчас Рех? –  пробормотал Стопарик.

–   Дрыхнет, дрыхнет в стельку, тварь зелёная, –  заверещал Гоша.

–   А ты, оказывается, следишь за ним,  –  удивился Стопарик, и похвалил, –  Молодец Гоша, продолжай следить дальше.  

–   Есть, командор, –  хрипло гаркнул Гоша, и вылетел в коридор.

     Перед тем как заняться своими делами, Стопарик решил проверить, чем занимаются члены обеих экипажей.  Он вышел в коридор, и подошёл к каюте Смита.  Аккуратно приоткрыв дверь, чтобы была только маленькая щёлочка, он заглянул вовнутрь.  Смит и Либед лежали на койке в обнимку, и с блаженными улыбками по очереди прикладывались к кальяну.  Стопарик удовлетворённо хмыкнул, и пошёл к шестой жилой каюте.  Рех лежал на животе, и что-то бормотал во сне.

  « Интересно, а где это Апож, с Канарисом?» –  подумал Стопарик.

   И тотчас, как бы отвечая на его вопрос, он услышал какой-то стук и громкие голоса в районе проходного тоннеля.  Он направился к тоннелю.  Открыв дверь  в тоннель, он увидел Канариса и Апожа, которые сидели на полу, у каждого было по бутылке пива в руке.  Они громко пели, а точнее орали песню «Майн либер Августин», и при этом стучали в такт по полу, чем придётся.  Увидев Стопарика, Апож попытался изобразить отдание чести старшему по званию, при этом он предложил:

–  Командир, третьим будешь?  У нас вот тут рыбка очень вкусная.

–  Да нет, Апож, спасибо, я на вахте, –  усмехнулся Стопарик. –  У меня ещё дела есть. Вот сменюсь – тогда к вам присоединюсь.  Ладно, гуляйте.

      Он подмигнул Канарису, повернулся, закрыл за собой дверь, и отправился на командный пост.  Зайдя в командный отсек, он плотно закрыл за собой дверь изнутри, чтобы никто самостоятельно не смог сюда войти.  И только после этого он уселся в командирское кресло, занялся общением с «Бебби».

–   Для начала, «Бебби», выдай мне отчёт о наличии остатка топлива, и теперешней суммарной массе корабля? –   приказал Стопарик компьютеру.

    Отчёт был незамедлительно предоставлен.  По нему выходило, что и топлива для выполнения задания в полном объёме уже не хватало, и масса лишняя корабля зелёных присутствовала.  Единственное за что пока можно было не беспокоится, так это за продукты питания.  До возвращения на Землю их должно было хватить.

–  А скажи-ка, друг «Бебби», не пытался ли кто-нибудь несанкционированно влезть в твою базу данных? –  спросил Стопарик.

–  Зелёные пытались залезть два раза, –  сварливым голосом ответил «Бебби». –  Их цель была внести корректировку в курс корабля.  При следующей попытке будет дана команда на включения автоматической системы возврата корабля на Землю.

–  А теперь, «Бебби», просчитай мне, когда в ближайшее время можно будет включить автоматику возврата, –  приказал Стопарик. –  И ещё, почему до тебя не доходят все команды с Земли.

–   В непосредственной близости от «Одиссея» имеется мощный источник радиопомех, «глушилка», –  сообщил «Бебби». –   Из-за этого сигналы либо не доходят, либо не идентифицируются моими системами.

–   Теперь всё ясно,  –  задумчиво произнёс Стопарик.  –  Я так и думал, что эти черти какую-нибудь дрянь включат.

    Через тридцать минут «Бебби» выдал полный расчёт по переводу «Одиссея» на траекторию возврата к Земле.  Включение двигателей для перевода корабля на обратный курс должно будет произойти через 24 часа, то есть как раз во время очередной вахты Стопарика.

     Стопарик, как командир утвердил новое полётное задание своим специальным кодом, и приказал, чтобы при попытке взлома компьютера команда на возврат была включена незамедлительно.

     Только Стопарик успел отключить компьютер, как в дверь раздался отчаянный стук. Быстро смахнув все ненужные предметы,  листки бумаги в мусорный ящик, Стопарик открыл дверь.  В коридоре со злющей мордой стоял Рех.  Под припухшими глазами у него было то, что у людей называется мешки и синяки.

–  Доброе утро, Рех? –  ехидно поприветствовал его Стопарик. –  Как спалось?

–  Ты чего не открываешь?  –  зло спросил он.

–  Так вахта моя сейчас, –  ответил Стопарик, источая медовое добродушие.  –  Вот решил уборку немного сделать, пока никто не мешает.

–  А где все остальные?  –  настойчиво продолжал допрос Рех.

–  Слушай, Рех, ты теперь здесь командир – тебе лучше знать, где твои люди находятся, – ответил Стопарик.

–  Что у нас есть перекусить? –  сменил тему Рех.

–  Пойдём на кухню, там я что-нибудь приготовлю, –  с готовностью откликнулся Стопарик.

     Они перешли на кухню.  Рех бросил жадный взгляд на разливочный аппарат.  Усмехнувшись, Стопарик нацедил ему пол-литра джин-тоника, не забыв добавить туда сто граммов спирта.  Когда он передавал стакан Реху, он обратил внимание, что у него сильно трясутся руки.

  « Процесс пошёл!» – удовлетворённо подумал Стопарик.

   В это время в кают-компанию подтянулся Канарис, который должен был сменить Стопарика, с Апожем на руках.

–  Что это такое? –  изумился Рех.

–  Да вот решил вздремнуть, – ответил Канарис. –  Умаялся, сердешный, понимаешь.

   Стопарик отвернулся  в сторону, еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться во весь голос.

–  Ладно, Руди, принимай вахту, а я пошёл отдыхать, – сказал Стопарик.

   Уходя из кают-компании, он услышал, как Рех пытается разбудить пьяного в хлам Апожа, чтобы устроить ему нагоняй.

 

     Когда Стопарик составлял расписание вахт по шесть часов на брата, он предполагал, что каждый член экипажа имеет право на восьмичасовой сон после окончания смены.  Его пробуждение приходилось на то время, когда до окончания вахты Смита должно было оставаться два часа.   Последние дни он плохо спал.  И сейчас тоже он заснул не сразу, размышляя, какое коленце могут выкинуть зелёные гости, когда корабль нежданно-негаданно изменит курс, и как им можно противодействовать.  Наконец Василий забылся тревожным сном.

     Проснулся он оттого, что кто-то бесцеремонно тряс его изо всей силы за плечо.  Открыв глаза, он увидел перед собой крайне встревоженное лицо Канариса.  Стопарик мельком взглянул на настенные часы.

–  В чём дело, Руди? – недовольно спросил Стопарик.  –  Мне спать положено ещё целых три часа.

–  Командир, –  встревожено зашептал Канарис,  –  «зелёные» что-то замышляют.

–  А где Смит?  –  резко поднявшись на койке, спросил Стопарик.  Сна как не бывало.

–  Сейчас его вахта.  Он пошёл на разведку уточнить, где они  сейчас находятся.

   В считанные секунды Стопарик натянул на себя комбинезон.  В это время в каюте вбежал Смит.

–  Ну что? –  в один голос воскликнули Стопарик и Канарис.

–  Заперлись твари в тренажёрном модуле, – запыхавшимся голосом сказал Смит. – Совещаются о чём-то.  Шнобель стоит на стрёме около модуля.

–  Слушай мою команду! –  приказал Стопарик.  –  Я в командный отсек.  Буду включать экстренный поворот на обратный курс.  Руди, Джонни, ваша задача задержать зелёных.  И приготовьте «нейтрализатор».

–  Полундра! На абордаж!  –  радостно заорал Гоша, перелетая со своего насеста на плечо Стопарика.  – Смерть зелёным гнидам!

    Стопарик бегом рванул на командный пост.  Первым делом, включив связь с «Бебби», он выдал  команду на автоматическое включение двигательной установки и переходе на новый курс при попытке взлома компьютера.  А затем начал набирать на клавиатуре новые вводные данные по изменению траектории полёта, поскольку те, что он просчитывал во время своей вахты, должны были вступить в силу только двенадцать часов спустя.

     В это время в коридоре раздался какой-то грохот и отчаянная ругань.  Под её аккомпанемент в командный отсек вбежал Рех с налитыми от ярости синей кровью глазами.  Сходу он заорал на Стопарика:

–  А ты что здесь делаешь? А ну, марш в свою каюту!

–  Сейчас, сейчас, Рех.  Одну минуточку,  –  пробормотал Стопарик, яростно стуча пальцами по клавиатуре.

   Но Рех, не слушая его объяснений, оттолкнул его от пульта управления, и для убедительности выдал электрический разряд, от которого Стопарик на пару секунд потерял сознание.  А в это время Канарис, Смит и Шнобель в коридоре пытались задержать продвижение к командному отсеку Апожа, Либеда и Ашйома.  Янрех в этой свалке не участвовала.  Она в это время вместе с Вандаленой мирно полола в оранжерее помидорную рассаду.

    Стопарик без сознания был не долго.  Когда он открыл глаза, то обнаружил себя лежащим на полу около своего командирского кресла.  А в это время Рех пытался изменить ход выполнения команд, которые ввёл в компьютер Стопарик.  Это ему явно не удавалось.  И тогда он решился на крайние меры.  Гаечным ключом он стал откручивать наружную панель одного из блоков «Бебби», чтобы напрямую его замкнуть, и тем самых отключить полностью.  Но Стопарик к такому повороту событий был готов.  Он открыл дверцу нижнего ящика стола, и достал оттуда заранее приготовленный щуп-пробник.  Одним рывком он вскочил на ноги, и со всей силы ударил им Реха по темени, не задумываясь о последствиях такого удара. У Реха закатились на лоб глаза, и он упал на палубу.  Невесть откуда взявшийся Гоша слетел к нему на руку, и двумя ударами клюва выбил из браслета рубиновый кристалл, тем самым, лишив Реха его основного оружия.

–  Держи его, падлу! – приказал Стопарик подбежавшему Канарису.

    Руди, одной рукой схватил Реха за горло, и прижал его голову к палубе, а второй всунул ему в рот горлышко фляги с «нейтрализатором».  Четыреста граммов чистейшего спирта одним бульком исчезли в зелёном организме Реха.  Глаза Реха приобрели почти квадратные контуры, после чего закрылись, и голова бессильно откинулась в сторону.

–  Стоять! Руки вверх!  –  раздался сзади истеричный приказ.

   Стопарик повернул голову назад, и увидел стоящих у двери Апожа и Либеда, которые, подняв руки, направили электроразрядники на него с Канарисом.  Смита рядом с ними не было.

    В это время корабль основательно тряхнуло.  Это на полную мощность включились двигатели корабля, переводя его на новый курс.  «Бебби» чётко выполнил распоряжение Стопарика, и отреагировал на попытку Реха взломать компьютер автоматическим включение двигателей с новым расчётным курсом.  Стопарика и Канариса силой перегрузки, которая была явно где-то около четырёх «g», отбросило назад к пульту управления.  А вот Апожа и Либеда, которых внезапно появившаяся тяжесть тоже сбила с ног, бросило вперёд, прямо в руки Стопарик и Канариса.   Василий и Руди действовали почти синхронно. Они схватили человечков за руки, чтобы они не смогли воспользоваться электрошокерами, и пару раз двинули их головами о палубу.  Ускорение в 4g им явно не понравилось.  В это время в командный отсек ворвался, несмотря на большую тяжесть, растрёпанный Смит с двумя фляжками в руках.  Содержимое фляг быстренько перекочевало в желудки зелёных человечков.

–   Где Шнобель? –  хрипло спросил Стопарик Смита.

–  Ашйома вяжет, –  таким же сдавленным от ускорения голосом, ответил Смит.

    А Шнобель действительно в это время вязал кевларовым тросом Ашйома.  С ним было справиться легче всего, потому что он не отошёл от вчерашней дозы, и не успел опохмелиться.

    В это время Рех на время открыл глаза, и протянул руку к Стопарику.

–  А, друг, Василий, –  нежным голосом произнёс Рех, и попросил, – воды.

   Смит, не раздумывая, влил в него ещё стакан джин-тоника пополам с водкой.  После этого Рех окончательно отключился.  А тем временем Канарис поснимал с Апожа и Либеда их браслеты.

–  Надо будет изучить их устройство на досуге, –  деловито произнёс Канарис, засовывая электрошокеры в карман комбинезона.

    Неудавшихся космических пиратов сгрузили в свободную каюту.  Входную дверь задраили, изменив код на двери.  Кроме этого в каюте включили видеокамеру, которая должна была контролировать всё происходящее в ней.   Зелёных зафиксировали к койкам кевларовыми тросиками.  При этом сделали так, чтобы им не было больно, и чтобы исключить вероятность отёков конечностей, с одной стороны, но и, чтобы выбраться из них самостоятельно они не могли.

    После этого все, уставшие, отправились в кают-компанию, где каждый налил своего любимого напитка, и взял из питательных аппаратов что-нибудь закусить.

 –  Ну, а теперь, господа космонавты, нам надо обсудить положение, и решить, что делать дальше,  –  сказал Стопарик. –  Корабль окончательно развернулся на обратный курс к Земле.  Однако, как зелёных размазало, когда двигатели включились,  –  неожиданно сменил тему Стопарик.

–  А ничего неожиданного в этом нет, –  заявил Мотя, запивая водкой мацу.  –  Мы с Ашйомом обсуждали особенности физиологии землян  и марсиан, и при этом выяснилось много интересного.  Он, правда, сначала не очень охотно шёл на контакт, но медицинский спирт кому угодно язык развяжет.  А они от него вообще вмиг балдеют.  Так вот, как известно, на Марсе сила тяжести в несколько раз меньше, чем на Земле.  Да и телосложение у них похлипше будет.  Если бы не их чёртовы браслеты, то они бы отрубались как вьетнамцы от хорошего русского удара кулаком в челюсть.  Но это я так, для сравнения.  У них наложено ограничение на ускорение при полётах.  По-земному стандарту эта величина равна 1,5g.  А 3g для них считается чуть не смертельным.  А мы дали сразу четыре.  Неудивительно, что их сплющило как камбалу.

–  Хорошо, с этим понятно, –  продолжил Стопарик.  –  Но теперь надо организовать процесс, чтобы они из похмелья не выходили до Земли, и нам не мешали.

–  А я предлагаю накачивать их диаперкотом, –  предложил Мотя.  –  Один укол гарантированно будет их вырубать на двое суток.  Доз у меня достаточно.

–  Наконец-то, Мотя ты сказал что-то дельное по использованию своего изобретения, –  радостно воскликнул Стопарик.  –   А я про него как-то и забыл.  Тогда тебе задание.  Теперь ты будешь контролировать их состояние, пока мы будем заниматься управлением кораблём.  Мы даже на вахте тебя будем подменять.  Ты только рассчитай дозу, чтобы она была не слишком большая, и чтобы они ласты не склеили раньше времени.

–  Будь спок, командир.  У нас как в Тель-Авивской аптеке всё под контролем, –  заверил Стопарика Шнобель.

–  А где это наши прелестные дамы? –  поинтересовался Стопарик, и вызвал Вандалену в кают-компанию по внутренней связи.

    Через некоторое время Вандалена вошла в кают-компанию, ведя за руку Янрех, которая испуганно жалась к её коленям.  Стопарику даже стало её жалко – видать «чай+квас» стал оказывать благодушное воздействие на его организм.

–   Янрех, нам надо с тобой поговорить, –  сказал Стопарик. –  Ты согласна ответить на мои вопросы?

    Янрех молча кивнула головой.

–  Скажи, ты можешь управлять вашим кораблём?

    Янрех, опять-таки молча, покачала головой из стороны в сторону.

    Такая молчанка Стопарика явно не устраивала, и он сделал знак Канарису, который понял его правильно.  Он тут же протянул Янрех стакан апельсинового напитка, в  котором 150 граммов чистейшего апельсинового сока без мякоти были смешаны со 100 граммами чистейшего медицинского спирта.

     Янрех беспомощно посмотрела на Вандалену, но та ободряюще кивнула ей, и в знак солидарности налила себе стакан «квас+чай».  Янрех вздохнула, перекрестилась по-католически слева направо, и лихо опрокинула содержимое стакана вовнутрь своего зелёного организма.

    От этого неожиданного проявления религиозности все аж рты пораскрывали.  Стопарик удивлённо крякнул, и строго посмотрел на Вандалену.  Та смущённо развела руками.  А меж тем глазки у Янрех заблестели, и она заявила:

–  Ну, задавайте свои вопросы.

–  Янрех, –  обратился к ней Стопарик, –  я знаю, что ты спокойный человек, не то, что твои напарники.  Расскажи про них, про их характеры.

–   Ну, главный у нас во всём – это Рех, –  начала рассказ Янрех. –  Он очень властный, а порой даже может быть жёстким.  Кстати, он член марсианской партии «Негуманных гуманоидов».  В их компании достаточно своеобразный подход к другим цивилизациям.   Либед – это шестёрка по-вашему, верная тень Реха.  Сексуальный маньяк, кажется, у вас это так называется.

    Стопарик выразительно посмотрел на Смита, который тут же отвёл глаза в сторону.

–   Апож, – продолжала Янрех.  –  Он самый пожилой из нас.  У него семья и куча детей.  Это технический фанатик, служака, и в политику он не лезет.  Что прикажут, то и сделает, причём очень тщательно и педантично.  Типа того, что если ему кого-то прикажут повесить, то он не пожалеет мыла, натирая верёвку, чтобы она не слишком сильно натёрла шею висельнику.   Ашйом – врач.  Причём очень хороший врач.  Он полностью погружён в свои пробирки и склянки.  Ну, а я просто биолог, научный сотрудник в экипаже.

–  А какие у вас взаимоотношения с Рехом?  –  спросил Стопарик.

    От смущения у Янрех поголубели щёки, что было аналогично покраснению щёк у землян.  Она подошла к Стопарику поближе, и стала что-то шептать ему на ухо.

–  Да? –  удивлённо произнёс Стопарик.

    По словам выходило, что их отношения были примерно такие же, как у него с Вандаленой.  Он пристально посмотрел на Вандалену.  Теперь пришла очередь ей смущаться.

–  Так, с этим понятно, –  сделал резюме Стопарик, и задал новый вопрос.  –  А кто управлял кораблём?

–  Кораблём умеют управлять Рех и Апож.  Немного Либед.  Ашйом вообще в технике буд.

–  Что-что?  –  недоумённо спросил Стопарик.

–  Это такой марсианский камень,  –  пояснила Янрех. –  Он очень твёрдый, и звенит, если по нему ударить.  Если у человека нет мозгов про него говорят: «Он как буд».  Ну а я имею довольно смутное представление об управлении кораблём.  То есть запустить двигатель или его остановить я ещё может и смогу, а вот вывести его на нужную траекторию не смогу.

–   Так, и с этим всё ясно, –  сделал заключение Стопарик.  –  А что хотели сделать с нами?

    Янрех в нерешительности замялась, но Вандалена взяла её за руку, и ободряюще кивнула.

–  Я слышала это краем уха, когда Рех разговаривал с Либедом, –  неохотно стала рассказывать Янрех.  –  Сначала ваш корабль нужно было перевести на орбиту вокруг Солнца.  А потом вас было решено заморозить в жидком азоте.  Для этого наш большой корабль должен был слетать на Марс, и привезти оттуда необходимое оборудование.

–   Вот, ……., –  по-итальянски выругался Смит. –  Они уже за нас всё решили.

–   Командир, –  подал голос Канарис.  –  Если это так, то у нас есть немного времени, чтобы так изменить курс, что они нас не найдут.

–  Да, Руди, ты прав, –  задумчиво произнёс Стопарик.  –  Ладно, девочки, идите к себе.  А мы тут ещё посовещаемся.

    Когда Вандалена и Янрех вышли, у Стопарика в голове уже созрело нужное решение.

–   А теперь, слушай мою команду, –  приказал Стопарик.  –  Мотя, бди зелёных тварей.  Смит, проверь с «Бебби» наш курс.  Мы с Руди займёмся кораблём зелёных.  Необходимо использовать их двигатели, чтобы быстрее свалить от места нашего поворота.  А ещё я придумал одну вещь, которую раньше, во Вторую Мировую войну практиковали подводники.  У нас есть спускаемые марсианские модули, которые нам уже на хрен не нужны.  Один из них мы накачаем парами спирта и всего горючего материала, что у нас есть, и отстрелим его в сторону.  А через некоторое время, когда он удалится в сторону противоположную от нас на достаточно большое расстояние, мы его взорвём.  Зелёные обломки вряд ли найдут для экспертизы, а вот вспышку зафиксируют.  Тем самым мы создадим у них впечатление, что мы взорвали «Одиссей».  Поэтому на тебя, Руди, возлагается ответственность за изготовления механизма для дистанционного взрывания.  Кроме, этого нам с тобой всё-таки придётся выйти в открытый космос, и осмотреться снаружи.  А я попробую известить Землю о том, что здесь произошло.

 

Глава 35.  Бери шинель – иди домой

 

     А на Земле царила полная растерянность.  Пожалуй, только руководители полёта да те люди, что находились во время последнего сеанса связи с «Одиссеем» в ЦУПах,  имели более менее внятное представление о том, что происходило на борту корабля.

     Представители прессы вообще не поверили в реальность происходящих событий.  Они убедили всех людей, что смотрели репортаж по телевизорам из телестудии, что это всё иллюзия, инсценировка, и просто  розыгрыш команды корабля.  При этом высказывалась мысль, что возможно и самого запуска корабля к Марсу не было.  А всё было устроено спонсорами космической программы, чтобы легализовать незаконные доходы.  Кое-кто договорился до того, что пытался всех убедить, что это очередная провокация русских, рука Москвы, для того чтобы напугать человечество.  Вот, правда, с какой целью эта провокация делалась, никто внятно объяснить не мог.

     И тут пришло сообщение из обсерватории в Пассадене, что находится в штате Калифорния, в настоящее время принадлежащем Мексике.  Астрономы обсерватории обнаружили неопознанный космический объект, который нарезал круги в том районе, где должен был находиться «Одиссей». Объект передвигался по непредсказуемой траектории, шарахаясь из стороны в сторону, как будто он искал кого-то, либо в случае если бы это был космический корабль, и  у него вышла из строя двигательная система.  При этом от объекта исходили радиосигналы, которые никто не мог расшифровать.  

     В довершении всего почти одновременно с обнаружением неизвестного космического пришельца, в том районе была зафиксирована вспышка от взрыва.   Ни у кого не было сомнений, что это взорвался «Одиссей».  Тем более, что связь с ним прервалась.   Каким-то образом эта информация просочилась через ушлых журналистов в газеты.   Нилу Армстронгу и председателю МеКОПоМа Чейнзу пришлось давать объяснения, которые, конечно же, никого не убедили.  В результате чего по инициативе ряда западных СМИ был объявлен негласный трёхдневный траур по экипажу «Одиссея».

      Да, Стопарик даже и предположить не мог, какие последствия вызовет видеокартинка с зелёными.

      Лишь Рюмкин-Петров и Перебийнос обладали хоть какой-то достоверной информацией.  К ним в ЦУП пришло экстренное радиосообщение от Стопарика по запасному аварийному каналу связи.  Но и оно толком ничего не проясняло.  Сообщение гласило:  « От зелёных отбились точка Взяли курс возврата точка Находимся под колпаком точка Следующий сеанс связи через три дня точка».

     После этого связь с «Одиссеем» пропала, а радиотелескопы в нужной точке космического пространства его не обнаружили.   Оставалось только, сцепив зубы, ждать три дня.

      А в это время на «Одиссее» Стопарик жёсткой рукой наводил порядок.  Отправив на Землю спецсообщение, он тут же издал приказ о запрете до особого разрешения любой радиосвязи с Землёй.   Поскольку где-то рядом болтался крупный корабль пришельцев, то было совершенно очевидно, что они станут их искать.  И любой радиосигнал мог быть ими засечён, и тогда местоположение «Одиссея» было бы раскрыто.  Об этих соображениях он доложил экипажу, и все одобрили такое решение. 

     Зелёная братия пришла в себя только через десять часов.  Их, не развязывая, опохмелили и накормили с помощью космических пищевых тюбиков.  После этого Мотя вдул Реху, Апожу, Либеду и Ашйому по дозе диаперкота, после чего они снова отрубились, теперь уже на сутки.

     А Стопарик с Канарисом энергично взялись готовить один из спускаемых марсианских модулей к отстрелу от «Одиссея».  Сделать взрывное устройство с часовым механизмом для Канариса была пара пустяков.   Самое главное это было начинить модуль веществами, которые при взрыве дали бы хорошую вспышку.   Для этого пришлось пожертвовать некоторым количеством ракетного топлива.  А чтобы взрыв был более мощный вовнутрь модуля, где должны были находиться при спуске на Марс космонавты, закачали пары спирта и наддули его чистым кислородом.  На это ушли сутки работы в совершенно бешеном темпе.  Всё это время на вахте находился Смит, которому Шнобель вколол какую-то новую сыворотку, которую он изготовил уже на борту «Одиссея», позволявшую не спать двое суток.  Сам же Шнобель постоянно контролировал состояние своих зелёных «пациентов».  А Вандалена обеспечивала правильное и здоровое питание для обоих экипажей.

   Отстрел модуля был произведён ровно через сутки после начала работ по его переоборудованию.  Отстрел произвели в сторону Юпитера.  А ровно через 1,5 суток, когда между «Одиссеем» и модулем было уже более двух миллионов километров, сработал часовой механизм, и в космической дали расцвёл жёлто-алый цветок взрыва.   К этому времени марсиане с большого транспортного корабля уже вовсю суетились в поисках «Одиссея» со своими дружбанами на борту.   Сначала корабль пришельцев направился к тому месту, где должен был находиться «Одиссей» согласно донесению Реха.  Но там корабля не оказалось.  Они стали рыскать из стороны в сторону, как гончая собака, что и зафиксировали астрономы из Пассадены.  И тут, о счастье!, они увидели вспышку, и тут же рванули в ту сторону.  Естественно, что никаких обломков они там найти не смогли.  Лишь газоанализаторы зафиксировали наличие газообразных  продуктов взрыва на месте вспышки.  Было совершенно ясно, что корабль, по неизвестным причинам потерпел аварию.   На корабле зелёных пришельцев был объявлен десятиминутный траур по Реху и его команде.

     А тем временем «Одиссей» со скоростью почти 12 километров в секунду удалялся в сторону планеты Земля.

     После такой напряжённой работы весь экипаж «Одиссея» просто с ног валился от усталости.

     Немного отдохнув, Стопарик вновь собрал экипаж в кают-компании на совещание.  Первый вопрос он задал Моте Шнобелю:

–  Ну, как там твои подопечные себя чувствуют?

–  Так как доктор Шнобель прописал,  –  зловеще произнёс Мотя с наслаждением записного садиста.  –  Все они находятся в состоянии глубокого  абстинентного синдрома, то есть синдрома похмелья.  С первой дозой диаперкота я немного переборщил.   Но сейчас я всё просчитал, поэтому в глубокую отключку они не уходят.  А постоянная добавка в их организм водки, спирта и джин-тоника делает их практически непригодными к любой осознанной работе.  Питание осуществляется с помощью капельниц.  Единственная опасность от них может исходить, если они освободятся, и начнут в буйстве крушить всё подряд.

–   Как всё-таки хорошо иметь на борту такого высокопрофессионального врача, – с чувством произнёс Стопарик.

    Мотя от такой похвалы засиял как юбилейный рубль.

–   Но одного члена их экипажа нам придётся вывести из такого состояния, – продолжал Стопарик. –  Я имею в виду Апожа.  Нам необходимо разобраться в устройстве их корабля,  хотя бы в общих чертах.  Дело в том, что я хочу с помощью их двигателей увеличить скорость нашей связки, чтобы не тащиться к Земле полгода, а сократить обратный путь скажем месяцев до двух, максимум трёх.  Тебе, Джонни, снова придётся засесть за компьютер и просчитать новую траекторию.

–  Есть, командир, – задорно отрапортовал Джонни, и все отхлебнули из своих стаканов.

     Через двое суток после событий, которые Стопарик назвал «зелёным побоищем», было решено осуществить выход  в космос, чтобы  осмотреть снаружи корабль пришельцев.  Выход должны были осуществить Стопарик и Канарис.  Смит оставался на подстраховке внутри.  Мотя должен был находиться на вахте в командном отсеке, а Вандалена держать под контролем зелёных.  Чтобы исключить всякую случайность Стопарик распорядился дать Янрех снотворного, чтобы она не смогла вмешаться в события.   Вообще-то он запретил давать ей всякую дурь и колоть диаперкот.  Он вообще был немного сентиментальным по отношению к женщинам, пускай даже зелёного цвета. 

     Примерное время нахождения за пределами корабля определялось в пять часов, плюс два часа на непредвиденные обстоятельства.   К слову сказать, в скафандрах «Орлан-2»  российского производства  можно было находиться до 14 часов.   Выход было решено произвести через специальный шлюзовой отсек, который как раз и был запланирован для выхода в космос для проведения профилактических и ремонтных работ.   Отсек в свою очередь состоял из двух отделений.  В первом хранились два запасных аварийных скафандра, и он отделялся от всего корабля дверью-люком, которая обеспечивала герметичную изоляцию отсека от остальных помещений.  Второе отделение и было, собственно говоря, шлюзовой камерой.  По размерам она была примерно как грузовой лифт в какой-либо жилой многоэтажке, например, в Строгино.   Этого объёма как раз хватало для размещения в шлюзовой камере двух космонавтов в скафандрах, их рабочего инструмента, и ещё оставалось место для того, чтобы там можно было разместить оборудование, которое надо было установить или заменить снаружи корабля.  Перед выходом в космос конструкторы предусмотрели откачку воздуха из шлюзовой камеры  в течение 15 минут.   Во-первых, всё-таки не хотелось выбрасывать просто так драгоценный кислород; а во-вторых, пока шла откачка, у космонавтов была возможность проверить скафандры на герметичность.

–  Да, давненько не надевал я скафандра, – притворно бодрящимся голосом произнёс Стопарик, влезая в скафандр, при этом явно думая о чём-то другом.

–  Командир, – ответил Канарис, – ты это как-то странно произнёс.  Что-то не так?

–  Да нет, всё так –  ответил Стопарик хмурясь. –  Просто я привык, что в таких случаях надо ожидать какую-нибудь подлянку.  Поэтому не расслабляться, и бдить в оба.

     Скафандры они надевали каждый свой индивидуальный, которые находились у каждого космонавта в каюте.  Ну, вот облачение закончено, и они втроём, молча, направились к шлюзовому отсеку.  Смит на дорожку похлопал их по плечу и задраил за ними люк.  Стопарик и Канарис закрыли шлемы и вошли в шлюзовую камеру.  Пока шла откачка воздуха, они молчали, сосредоточенно проверяя на себе узлы скафандра и крепление к нему инструмента, который они брали с собой.  И вот загоревшаяся зелёная лампочка известила их о том, что они могут открыть выходной люк.  Стопарик проверил связь со Смитом и Шнобелем, и решительно повернул рычаг люка. 

     Перед Стопариком и Канарисом разверзлась космическая бездна во всём великолепии сияющих миллиардов звёзд, галактик, звёздных скоплений.  У обоих это был не первый выход в открытый космос.  Но то было у Земли, которая казалась совсем близко, как мать родная.  А здесь рядом не было ничего.  Абсолютно.   Переговариваясь редкими и отрывистыми фразами, Стопарик и Канарис вышли наружу, и приступили к обследованию корабля.  До корабля пришельцев было далековато.  Более того, он был пристыкован на противоположной от шлюза стороне.  Соблюдая все меры предосторожности, и подстраховывая друг друга, они двинулись в его сторону.

     Вблизи корабль марсиан производил внушительное впечатление. Чем-то он напоминал по форме земную подводную лодку.  Отсутствие крыльев говорило о том, что он не был предназначен для полётов в атмосфере планет.  Как мы помним, его масса была 600 тонн против 3000 тонн «Одиссея».  И хоть он был меньше по размерам, от него исходила неземная мощь.  Особенно от двигателей.

–  Теперь я верю Апожу, что двигатели выдают тягу в 9000 тонн, –  задумчиво произнёс Стопарик.

–  Вот если бы знать, как их запустить? –  откликнулся Канарис.

–  Это как раз тебе и придётся выяснить у Апожа, – сказал Стопарик.

    Пока они передвигались к кораблю пришельцев, все их действия контролировались видеокамерами.  Они установили ещё дополнительную камеру, чтобы в её объективе постоянно находился корабль чужаков.  Далее они попытались найти входной люк.  И нашли его, используя инженерную подготовку, но в большой степени интуицию.  А вот как попасть внутрь – эта была загадка.  В районе люка не было ни кнопок, ни ручек, ни рычагов.

–  И как его открыть?  –  как бы сам себя спросил Канарис.

–  С помощью лома и какой-то матери, – угрюмо произнёс Стопарик, и неожиданно выдал многоэтажную фразу, в которой он поминал всех родственников Реха и его команды до двенадцатого колена.

   Собственно говоря, больше здесь делать было нечего.  Надо было возвращаться назад, а на обратном пути проверить состояние обшивки и узлов «Одиссея».  Проходя мимо второго, оставшегося марсианского спускаемого модуля, Стопарик с грустью провёл по его обшивке рукой.

–  Что, командир, грустишь, что на Марс не попал? –  участливо спросил Канарис.

–  А то!  Такой шанс бывает только раз в жизни,  – ответил Стопарик.

    Осмотр корабля наружных дефектов не выявил, и через шесть часов и двадцать минут они вернулись внутрь корабля.  Было очевидно, что попасть в корабль пришельцев можно только с их помощью, и изнутри «Одиссея».

     За время выхода в космос Стопарик и Канарис потеряли килограммов по восемь веса.  Поэтому сразу после душа они набросились на еду.  Вандалена по этому поводу приготовила массу витаминных салатиков.  Остальные члены экипажа присоединились к ним.

–   Мотя,  – приказал Стопарик,  –  через сутки приведи Апожа в состояние, чтобы можно было с ним общаться.  Кстати, а как они себя чувствуют?

–  А сам посмотри, командир,  –  злорадно ухмыляясь, ответил Шнобель.

    Стопарик хотел сказать ещё что-то, но потом передумал.  Когда он шёл на отдых в свою каюту он заглянул в каюту, где складировались зелёные пришельцы.  Да, это был ещё тот видок!  Вы представляете себе младшую ясельную группу?  Вот примерно  в таком состоянии находились зелёные братья по разуму.  Их Мотя уже отвязал, поскольку в этом не было необходимости.  Каждый из них был погружён сам в себя.  И хоть глаза у них были открыты, в них не читалось ни одной мысли.  Нет, вру, одна читалась!   Пива-а-а-а!!!!

     Стопарик удовлетворённо хмыкнул, и со спокойной душой пошёл спать.  Мотя своё дело туго знал, надо отдать ему должное.   Недаром лидер радикального движения «Подляс»  Камиль Абледь Хуссейн объявил его своим личным кровным врагом номер один.

     Через трое суток Стопарик, как и обещал, по запасному каналу, дал на Землю Перебийносу краткое сообщение.  Мол, у нас всё нормально, возвращаемся на Землю, но пока на связь выходить опасаемся, чтобы не засекли марсиане, которые за нами гоняются.  Он также передал текущие координаты корабля.   Рюмкин-Петров проинформировал руководство НАСА, ЕКА и МеКОПоМа об этом сообщении.  А зря!  Их реакция была однозначная: экипаж допился, донюхался до глюков, и автоматика вовремя сработала на возвращение корабля на Землю.  Психиатры это мнение поддержали. В общем, такую реакцию можно было ожидать.  Американцы скорее поверят сообщению обкурившегося корреспондента задрипанной жёлтой газетёнки из Гарлема, чем официальному ответу российского представителя.  Примерно и ответ Армстронга был в этом духе.  Типа, не вешайте нам лапшу на уши, у нас есть свои источники информации.   Брехня!   Смит не имел возможности им  стучать, хотя бы потому, что на это просто не было времени.

   Этот ответ окончательно взбесил Перебийноса, и он заявил Рюмкину-Петрову, что больше никакой информацией он делиться не будет.  Вообще ни с кем.  Тот пытался его успокоить.  Но Перебийнос обматерил его, и на трое суток погрузился в кафешку «Последний дюйм».

                      Шли 151 сутки полёта.

 

Глава 36.  Мучительное возвращение

 

      На повестку дня встал один, но очень важный вопрос – как попасть внутрь корабля марсиан.  Стопарик, не дожидаясь пока Мотя приведёт в приемлемое для общения состояние Апожа, попросил Вандалену, чтобы она переговорила с Янрех.  Та ведь должна была хотя бы знать, каким образом команда Реха забралась в «Одиссей» через их собственный стыковочный узел.  Особенно на добровольное согласие он не рассчитывал, но и применять к Янрех какие-то особые меры воздействия он не собирался.  Для себя Стопарик уже решил, что он душу из Апожа вытрясет, если она у него есть, вместе  с информацией.  К его радости, и удовольствию Вандалены Янрех согласилась им помочь.  Вот что может сделать женская солидарность!  Не даром в России до сих пор отмечают 8 марта – Международный женский день. 

    Вторжение на территорию  зелёных назначили на время вахты Смита, потому что Стопарик хотел, чтобы с ним  для обследования корабля пошёл Канарис.

    Когда шли к стыковочному отсеку Стопарик обратил внимание, что Янрех какая-то грустная, но от лишних вопросов он воздержался.  Перебрасываясь незначительными фразами все четверо Стопарик, Канарис, Ванадалена и Янрех подошли к стыковочному отсеку.  Янрех на удивление легко открыла, казалось бы наглухо законтренный люк в шлюзовую камеру.  А далее перед глазами землян предстала совершенно незнакомая дверца, на которой находился пульт с двенадцатью кнопками и одной широкой клавишей, которые перемигивались яркими весёлыми разноцветными огоньками.   Янрех перекрестилась в католической манере слева направо, нажала несколько кнопок, и приложила указательный палец правой руки к клавише.  С лёгким шипением дверца ушла в сторону, а за ней открылось помещение, который Стопарик определил как шлюзовой отсек корабля марсиан.   Дальше была ещё одна дверь, которую Янрех открыла, повернув в сторону рычаг с правой стороны от двери.  И перед землянами открылся коридор, из которого вверх, вниз и в стороны были расположены  люки, двери и проходы.

«А у них всё немного похоже на нашу конструкцию – удовлетворённо подумал Стопарик.   –  А то этот Рех моржовый вопил – сверхцивилизация,  понимаешь!»

    Однако одно отличие бросалось сразу в глаза.  Это отличие заключалось в том, что коридоры, двери и люки были для землян немного, да не немного, а просто маловаты.   Стыковочный  отсек на корабле марсиан находился в нижней части корабля.   Командный пост был вверху, относительно того положения в пространстве, которое занимал Стопарик при входе в корабль.  Относительно Канариса, например, он был сбоку.   Стопарик сразу отправился туда, чтобы хотя бы визуально изучить пульт управления кораблём.   А Янрех повела Канариса и Вандалену дальше туда, где находились жилые помещения, а далее двигательная установка и технологические отсеки.

     В командном отсеке располагалось три кресла.  Среднее, очевидно, предназначалось командиру корабля, в данном случае Реху.  Стопарик попытался сесть в него, но оно было явно не рассчитано на ширину той части землян, на которой они привыкли сидеть.  Надо сказать, что и потолок был низковат, и  создавалось несколько давящее ощущение.  Ну, здесь ничего не поделаешь, каждый делает конструкции под свои физиологические особенности.

    Стопарик примостился на подлокотнике кресла и стал изучать панель управления. На ней находились клавиши, кнопки, тумблера и рычажки.  Некоторые из них светились, что свидетельствовало о том, что они находятся в рабочем состоянии в режиме ожидания.  Короче, всё как у землян.  Но на этом сходство и заканчивалось.  Все символы были Стопарику незнакомы, а сдуру жать на клавиши у него не было никакого желания.   Да, здесь нужна была помощь Апожа.  Пока Стопарик сидел на кресле, размышляя о том, что предпринять далее, в командный отсек зашли Канарис, Янрех и Вандалена.

–  Как успехи?  – осведомился у Канариса Стопарик.

–  В общем, конструкция более менее понятна, –  ответил Канарис.  –  А вот как ею управлять без посторонней помощи будет разобраться сложно.  Там можно что-то не то включить, и уже ничья помощь нам не понадобится.  А у тебя, командир, как дела?

–  То же самое, –  ответил Стопарик.  –  Необходимо «колоть» Апожа.

–  Как это колоть?  –  забеспокоилась Янрех.  –  Вы же обещали, что не будете его бить.

–  Успокойся, Янрех,  –  рассмеялась Вандалена.  –  Никто его бить не собирается.  Это просто выражение такое, «сленг».

–  А что такое «сленг»? –  спросила Янрех.

–  Так, уроки русского языка будете потом давать, –  несколько раздражённо сказал Стопарик.  –  А пока, Янрех, показывай, что знаешь.  Начнём с того, что ты нам покажешь на какие кнопки надо давить, чтобы попасть в корабль, и в другие его помещения.

    И Янрех начала рассказывать и показывать то, что знала.  Некоторые отсеки помимо заданного кода открывались после приложения к клавише пальца руки, в результате чего сканировались отпечатки пальца членов экипажа, а данные о них были занесены в бортовой компьютер. Эта мера предосторожности Стопарику показалась излишней.  Это, по его мнению, было свидетельством того, что у зелёных было развито чувство подозрительности и недоверия.  Во всяком случае, на космических кораблях землян такие меры даже не планировались в перспективе.

     По мере того, как Янрех объясняла, как внутри устроен корабль марсиан, Стопарик всё больше убеждался, что без Апожа им не обойтись.  И если простые вещи она ещё могла объяснить, то систему управления она не знала вообще.  Поэтому Стопарик приказал возвращаться всем назад.

      И сразу же он отправился к Моте.  Тот как раз работал над Апожем в медблоке. 

     Апож сидел в кресле, бессмысленно уставившись в то, что на корабле считалось потолком.   Кожа его была светло-зелёного цвета, местами переходящая в лимонный цвет.

–   Ну, как он?  – почему-то шёпотом спросил Мотю Стопарик.

–   Их легче было «нейтрализовать», чем вывести из запоя,  –  ответил Мотя с кислой миной.  –  Он вот так уже почти четыре часа сидит.  Я ему тут одну штучку вколол, но эффекта пока не вижу.  Наверное, под капельницу придётся класть.

–  А может у тебя не те методы лечения?  –  спросил Стопарик, доставая из нагрудного кармана комбинезона фляжку.

    Он её встряхнул, и в ней булькнула жидкость.  Услышав этот звук, Апож резко протянул руку вперёд, и одновременно приоткрыл рот.

–  А моё лекарство получше твоих сывороток будет,  –  заржал  Стопарик.  –  Это НЗ, армянский коньяк «Юбилейный» в пять звёздочек.

     Мотя непроизвольно облизнулся.

     Стопарик подошёл к креслу, и поднёс горлышко фляжки к губам Апожа.  Тот с трудом, как будто челюсти у него были сведены судорогой, а возможно, так это и было, открыл рот, и Стопарик залил туда немного коньяка.  Через некоторое время кожа Апожа стала приобретать естественный конечно с точки зрения марсиан, цвет, и взгляд его стал осмысленным.

–   Апож, милый, –  Стопарик обратился с такой льстивой интонацией, что Мотя открыл рот от неожиданности,  –  мы хотим попросить тебя о помощи.  Ты согласен нам помочь?

     Апож кивнул головой, и прошептал: – Пива!

–   Будет тебе пиво, и вобла вяленая,  –  радостно закивал головой Стопарик, –  только ты помоги разобраться с устройством вашего корабля.   Поможешь?

     Апож несколько раз кивнул головой в знак согласия.   Стопарик по внутрикорабельной связи связался с Канарисом, и приказал:

–  Пиво с воблой в медблок!  –  а потом, повернувшись к Шнобелю вполголоса добавил, – 

А Реху, Либеду и Ашйому – диаперкот.

    Ну что ж, полдела было сделано.  Противник был подавлен не только физически, но и морально.  Теперь требовалось вывести Апожа на режим осознанно-добровольного сотрудничества.

–   Мотя,  –  обратился к бортврачу Стопарик, – я не знаю физиологических особенностей организма марсиан, но через 24 часа он должен быть в форме, чтобы не позднее двух суток мы сменили курс.  Иначе нас могут догнать их дружки.

    В это время в медблок зашёл Канарис с полудюжиной бутылок пива, и несколькими воблами.   Стопарик сразу взял одну себе, и приказал:

–  Руди, ты тоже остаёшься здесь, и поможешь подготовить Апожа к работе.

    Канарис в ответ козырнул, и, не мешкая, стал открывать бутылку, к которой уже тянул обе руки Апож.  Уже выходя из  медблока, Стопарик услышал краем уха, как Канарис разговаривал с Апожем:

–   Ну, ещё глоточек.  А теперь хвостик рыбий.  Умница.  А расскажи-ка нам, как у вас двигатели включаются?

     Стопарик ухмыльнулся, и направился в командный отсек, проведать Смита, который в это время нёс вахту.   Только Стопарик туда вошёл, как Смит отрапортовал:

–   Мы тут с «Бебби» прикинули, какой нам нужен будет выдать импульс, чтобы выйти на скорость 22 километра в секунду.  В связи с изменившейся конфигурацией всей нашей связки необходимо будет немного развернуть «Одиссей» с помощью наших маневровых двигателей.

     И он тут же выдал Стопарику несколько распечаток с расчётами разных вариантов.   Стопарик удовлетворённо хмыкнул.  Экстремальная ситуация сплотила экипаж, и даже Смит уже не помышлял о том, чтобы ябедничать Армстронгу.

    За сутки, отведённые для выведения Апожа из абстинентного синдрома, а попросту из запоя, Стопарик решил немного изучить внутреннее устройство корабля.  Первым делом он сменил код на переходном люке, и теперь попасть в корабль марсиан мог только он.  Он даже Канарису не назвал код.

    Планировка корабля немного напоминала «Одиссей».  Вдоль корабля проходил коридор, по обе  стороны которого в четырёх направлениях располагались каюты экипажа, всякие кладовочки, санузел, тренажёрный модуль, и кухня-столовая.  В этом было отличие корабля пришельцев от «Одиссея».  У землян была кают-компания для сбора всего экипажа, а вот здесь это, похоже, не предусматривалось, в чём Стопарик опять таки усмотрел проявления тоталитаристких замашек у зелёных.  Эту кухню-столовую Стопарик сразу окрестил «забегаловкой».  Каюты для землян были тесными, как, впрочем, и другие помещения. Никаких дополнительных пристыкованных модулей не было, и внешняя поверхность корабля была «зализана», как яичная скорлупа.  Между жилыми помещениями и энергетической установкой находился шлюзовой отсек, и отсек, в котором находилась спасательная шлюпка.    Именно так оценил это устройство Стопарик.  Энергетическая установка имела защитный биологический экран.  Было очевидно, что данный корабль предназначен только для перемещения в космосе от одного корабля к другому, в качестве транспортного челнока, и для посадки на поверхности планет не предназначен.   На кухне Стопарик попробовал кое-какие марсианские продукты, и оценил их как «мерзость невиданная».  Но больше всего времени он провёл  в командном отсеке, стараясь запомнить расположение всех этих клавиш, тумблеров и незнакомых значков около них.   Так лётчики-испытатели изучают приборную панель незнакомого нового самолёта, который им впервые предстоит поднять в воздух.  К тому времени, когда Апожа привели в рабочее состояние, Стопарик уже вполне освоился в командном отсеке зелёных.

     И вот настал решающий день, когда необходимо было совершить окончательный поворот на траекторию возвращения к Земле, и основательно оторваться от возможных преследователей.  К этому времени Стопарик развернул «Одиссей» в пространстве в нужном направлении, согласно расчётов Смита.  Кроме этого Джонни произвёл расчёт посекундного графика включения двигателей на ближайшие двое суток.

     Чтобы исключить всякую неожиданность Апожу за два часа перед началом операции «Зигзаг», так Стопарик назвал осуществление предстоящего манёвра, не давали даже пива.  И вот Канарис и Смит аккуратно фиксируя Апожа с двух сторон ввели его в командный отсек корабля марсиан, где уже находился Стопарик.  Шнобель остался дежурить на командном посту «Одиссея», предварительно вколов лошадиную дозу диаперкота Реху и Либеду.

     Стопарик долго не мешкая, сразу стал спрашивать Апожа о назначении кнопок, тумблеров и рычагов управления.  Апож отвечал уверенно и охотно, с тоской посматривая на карман комбинезона Смита, откуда торчало горлышко бутылки пива.  Тем временем Канарис делал пометки в блокноте на тот случай, если Апож вдруг «отрубится», а Стопарик что-то спутает.  Но Стопарик не зря был одним из лучших лётчиков-испытателей России – он  схватывал всё на лету.  Тем более, что основные элементы системы управления имели схожие функции.  Через полчаса напряжённой работы Стопарик с удовлетворением сказал:

–  Ну, что же, я, кажется, въехал в эту зелёную механику, – и отдал приказ Смиту, –  А теперь можно.

    Смит ухмыльнулся, достал из кармана бутылку пива, и, сбив пробку лёгким щелчком пальца, протянул её Апожу.   Несчастное зелёное создание впилось в горлышко бутылки, как младенец в сосок матери.

    Стопарик ехидно хмыкнул, и сказал:

–  Ну а теперь держитесь.

    Он достал переговорное устройство корабельной связи, и отдал приказ:

–  Мотя, врубай движки.

    Прошло несколько секунд и корабль резко тряхнуло, и он резко дёрнулся в сторону, да так что всех, кроме Стопарика, который предусмотрительно привязался к креслу ремнём, отбросило к задней стенке командного отсека.  На тело навалилась непривычная тяжесть.  Но это было ещё не всё.  Стопарик врубил двигатели корабля марсиан, и уже не тяжесть, а перегрузка в 3g вжала людей в переборки корабля.   Чтобы набрать скорость в 22 километра в секунду, как и планировалось, надо было 5 с половиной минуты, которые показались всем часами.  Хуже всех было Апожу.  А может лучше, потому что он потерял сознание.  Но вот перегрузка кончилась, и все с красными лицами от прилившей к голове крови, стали приходить в себя.  Канарис сразу стал приводить в сознание Апожа.  Делал он это очень профессионально:  сначала дал ему понюхать воблу, и тут же воткнул в его руку ещё одну бутылку пива.

После нескольких глотков Апож пришёл в себя, и жалобно попросил:

–  Командир, вы в следующий раз поделикатнее включайте двигатели.  Мы, марсиане, не привычны к таким перегрузкам.

–  А, б…,  зауважал командира, – удовлетворённо пробормотала Стопарик, и отдал приказ,  –  Джонни, срочно проверь на какую траекторию мы вышли, и доложи мне о результатах.  Даю тебе два часа.  Возможно, что надо будет ещё коррекцию лёгкую сделать.

    Канарис и Смит подхватили Апожа подмышки и потащили к выходу, а Стопарик остался, чтобы привести всё в порядок.  Покончив с делами в корабле пришельцев, Стопарик вышел из него, снова сменил код на входном люке их корабля, и наглухо задраил переходной шлюзовой люк «Одиссея».  Теперь можно было и отдохнуть.  Но хорошенько выспаться Стопарику не дал Смит, который выполнил его приказ, и через два часа по внутрикорабельной связи доложил прямо в каюту, что манёвр прошёл удачно, нужна только небольшая коррекция, которая будет выполнена с помощью двигателей «Одиссея». 

Вот только теперь Стопарик расслабился.  Он принял сто пятьдесят из краника «В», и заснул крепким сном, чтобы через шесть часов сменить Мотю на вахте.

    Тем временем «Одиссей» всё дальше уходил от того места, где к нему пристыковался корабль пришельцев.

 

Глава 37.   Путь домой

 

    Стопарик проснулся бодрым и свежим, как огурчики, из которых делался его любимый рассол.  На командном посту Мотя доложил, что за время его вахты происшествий не было,

а через четыре часа должна произойти ещё одна коррекция траектории полёта, которую Смит рассчитал, и ввёл в компьютер.

–  А где сам Смит?  – осведомился Стопарик.

–  Пошёл отдыхать, – ответил Шнобель.

–  А что наши зелёные друзья? 

–  У Апожа случилась истерика, из-за вдруг проснувшегося чувства долга.  Мол, он предал своих товарищей.  Но Канарис влил в него двести спирта, и  сейчас он дрыхнет.  Остальная троица будет ещё сутки отходить от диаперкота.

–  Хорошо, – сказал Стопарик, – можешь идти отдыхать.  Коррекцию я проведу самостоятельно.  Пусть экипаж отдыхает.

     Он занял своё командирское кресло, и задумался.  Судя по расчётам, чтобы вернуться на Землю с той скоростью, которую они набрали, потребуется около шестидесяти дней.  Держать марсиан на диаперкоте в запертой каюте негуманно, но и позволить им расползаться по кораблю тоже нельзя.  Поэтому первым делом он включил все камеры видеонаблюдения, и приказал «Бебби», чтобы он вёл контроль за их беспрерывной работой.  Сменяющему его Канарису он дал поручение изготовить для марсиан несъёмные браслеты,

с помощью которых можно бы было определить их местонахождение.   После этого он заглянул в каюту, где валялись Рех, Либед и Ашйом находящиеся под действием дури от Моти Шнобеля.  Зрелище было неприятное, если не сказать ужасное.  Но больше всего Стопарика поразил гнусный аромат, который стоял в каюте.   Стопарик твёрдо решил, что диаперкотом злоупотреблять нельзя, и пора возвращать марсиан к жизни, пусть даже полуполноценной. 

    Наступили 158 сутки полёта.  За последние двое суток «Одиссей» уже достаточно далеко ушёл в сторону от первоначальной траектории, и Стопарик решил провести сеанс связи с Подмосковным ЦУПом,  и заодно предъявить зелёных человечков в их нынешнем состоянии.  В связи с этим он приказал Моте, чтобы он прекратил колоть им диаперкот, а похмелье производить в соответствии с традиционными русскими обычаями, то есть сначала пивка, а потом наверх водочки, а потом полировочка пивком.

    Сеанс связи был назначен на следующий день.  А на Земле уже стали волноваться, потому что оговоренный срок уже истёк.

    Сеанс связи решено было вести сразу из двух помещений – из командного поста и из кают-компании.  В кают-компании разместили Реха, Либеда и Ашйома.  Там же находился Смит со щупом-пробником, который ему подарил Стопарик, и Мотя Шнобель с парой шприцев диаперкота.  Апож и Янрех, как лица, склонённые к добровольному сотрудничеству, находились в центральном командном посту.  Поскольку график сеансов связи был давно нарушен, то воспользовались запасным каналом.

    Когда на экране монитора появились радостные родные знакомые лица работников ЦУПа, у Стопарика затуманились глаза, и подкатил комок к горлу.

–  Василий, здорово!  –  радостно заорал всегда сдержанный и скупой на эмоции Рюмкин-Петров.  –  Ну, наконец-то!  А то мы уже решили, что вам хана!

–  Со Стопариком «ханы» не будет! – авторитетно заявил Гоша, как всегда примостившийся у Василия на плече.

–   Ну, давайте, рассказывайте, что у вас случилось?  –  затеребил Стопарика Рюмкин-Петров.

–   Да так, текучка.  Обычные дела, –  скромно ответил Стопарик. –  Корабль захватили марсиане.  Но нам удалось отбиться, и перехватить инициативу.  За нами была погоня большого ихнего корабля, но  мы от них оторвались, и сейчас направляемся к Земле.

На орбите Земли по нашим расчётом будем примерно через шестьдесят дней.  Так что встречайте с фанфарами.   Ну, а теперь полюбуйтесь на их команду, а то вы, наверное, уже подумали, что мы с ума сошли.

   Сначала Стопарик показал землянам Апожа и Янрех, а потом перевёл изображение на кают-компанию.  ЦУП взорвался диким хохотом при виде трёх пьяных в хлам зелёных марсиан, которые о чём-то спорили, размахивая руками, и виртуозно по-русски матерились.  А стоящие у выхода Смит с дубинкой и Шнобель в белом халате со шприц-тюбиком в руке вполне дополняли пейзаж, напоминающий какой-нибудь Тимирязевский вытрезвитель 80-х годов 20-го века

–  Я же говорил, что Васька их уделает! – радостно рычал Грицько Перебийнос.

   Среди этого радостного бедлама только Рюмкин-Петров сохранил спокойствие и выдержку, и сразу стал давать Стопарику указания.  Первым делом он потребовал отчёт о событиях последних дней.  И тут же в целях конспирации прекратил сеанс связи.

    После этого Стопарик собрал всех в кают-компании, и торжественно вручил «зелёным» их браслеты.  Единственное их отличие от тех, что с них сняли состояло в том, что вместо рубинового кристалла электроразрядника в них был вмонтирован кристалл такого же цвета, который был выращен в модуле «Яхонт» с вмонтированным в него сигнальным устройством.  И защёлочка замка браслета открывалась только с помощью определённого кода.  Кроме Стопарика про это знал только Канарис, который и смонтировал эти устройства.

    Ну а дальше дни потекли с удивительным однообразием.  Каждый член экипажа «Одиссея» взял под свой патронаж одного зелёного пришельца.    

    Вандалена с Янрех пололи грядки и выращивали огурцы.  Янрех попросила Вандалену дать почитать что-нибудь из земной литературы.  А как мы помним у Вандалены кроме тех Библий и Евангилиев, которые натолкал в корабль кардинал Валенса, не было ничего.  И она с чистой душой дала почитать всё это Янрех.  И вот через некоторое время Янрех настолько прониклась Верой, что, как говорится, стала святее Папы Римского.  Даже Вандалену это немного шокировало.

    Канарис взял себе в подсобники Апожа, и во время работы потихоньку выведывал у него тонкости устройства их корабля.  Потихоньку он стал его использовать и в качестве помощника при изготовлений всяких хитроумных штучек, которые конструировал сам Руди.  Апож, как человек технического склада ума, сразу заразился  энтузиазмом Канариса, и с тех пор они стали не разлей вода.  В подсобке Канариса, где хранились всякие инструменты, всё время что-то пилили, паяли и стучали электромолотками.   Канарис перевёл Апожа на умеренное злоупотребление напитками.  Короче он был под контролем.  Поэтому Стопарик был за эту пару также спокоен.

   Мотя привёл Ашйома в приличное состояние, и они занимались совместными экспериментами.  Мотя контролировал его с помощью своих оригинальных средств.  Был один случай, когда Ашйому что-то стукнуло в голову, и он по забывчивости, а может и сознательно, сбежал от Моти и пытался попасть в свой корабль.  А когда этого у него не получилось, попытался немножко покрушить оборудование «Одиссея».  Однако, лошадиная доза диаперкота плюс поллитра чистого медицинского, вырубившая его на двое суток, напрочь отбила у него охоту своеволничать.

     С Либедом было немного посложней.  Он оказался слишком шустрым.

Но с помощью Смита Либед стал заядлым игроком, и его практически ничего уже не интересовало, тем более, что он докурился до глюков, чему Стопарик не препятствовал.  Либед всё свободное от еды, подкуривания и сна время проводил в общении с «Бебби» за игрой в покер.   Ставкой у «Бебби» были земные коробки спичек.  Ставкой Либеда были марсианские будинки.  Будинки это мелкие огранённые камешки буда, которые ходили на Марсе наравне с мелкой разменной монетой.  Для разнообразия, поскольку Земля становилась всё ближе и ближе Либед вместе с «Бебби» стал делать ставки на скачках в Бирмингеме и Лондоне, Фонтенбло и Париже.  Одним словом, Либед был при делах, и как заядлого игрока его уже ничего не интересовало.  А джин-тоник с водочкой вообще отбил желание бунтовать.  А зачем?  Нас и так хорошо здесь кормят.   Тем более, что впервые марсиане попали в обстановку, когда воды для них было хоть залейся, а огурчиков хоть обо…..

    Ну а что Рех – главный и самый злостный захватчик?  Для Стопарика это была головная боль.   Без спиртного Рех уже жить просто не мог.  Из состояния запоя он просто не выходил.   Но вот действия его были как у человека с маниакально-депресивным психозом.  То он мог часами сидеть бессмысленно уставясь в одну точку.  То вдруг вскакивал и собирался куда-то бежать, менять курс корабля и так далее.  Он бродил по кораблю как призрак, выкрикивал какие-то команды, кого-то сажал на гауптвахту.  В общем, он  вёл себё как патентованный параноидальный шизофреник.   Его единственного Стопарик приказал прикармливать лёгкими дозами диаперкота, потому  что возня с ним отнимала слишком много времени, а у Стопарика было слишком много забот.

Тогда Стопарик поручил Гоше слежку за Рехом.  А чтобы Рех проникся к Гоше уважением, он пару раз не слабо заехал ему в челюсть, что вызвало дикий восторг и Гоши.  После этого эпизода Гоша постоянно сопровождал Реха, а потом рассказывал всё Стопарику.

   Это освободило много времени Стопарику, и он по приказу Рюмкина-Петрова занялся интенсивным выращиванием кристаллов.  Опережая события сообщу, что к концу полёта было выращено около тридцати двух тысяч каратов кристаллов.

       Вот так потихоньку и проходил день за днём.   Расстояние до Земли стремительно уменьшалось, как и количество спиртного, находящегося на борту «Одиссея».  Воды стало предостаточно, и все принимали душ поодиночке, за исключением Стопарика и Вандалены.  Марсиане привыкли к земной кухне, и уже не грустили от отсутствия клюней из шлуней стрелядей.

      На 58-ой день полёта после изменения траектории в сторону возвращения к Земле «Одиссей» вошёл в поле гравитационного захвата Земли.  Опять включились двигатели.

На этот раз с целью торможения.   Необходимо было сбросить скорость с 22 километров в секунду до первой космической скорости, а именно: 7,9 километра в секунду.  На этот раз Стопарик не стал врубать двигатели на полную катушку, и решил обойтись ускорением всего в 1g, используя двигатели корабля марсиан.

    И вот, как и предполагалось по расчётам Смита, на шестидесятые сутки «Одиссей» вышел на околоземную орбиту.

 

    Руководство полётом решило, что встречать экипаж «Одиссея», должны те же космонавты, что их и провожали.  Таким образом, эта почётная миссия выпала на россиянина Анатолия Чубайса и бразильца Антонио Пеле.  Доставить экипаж «Одиссея» они были должны на МКК «Клипер».  «Клипер» должен был стартовать с Байконура, а приземлиться на подмосковном аэродроме в Жуковском в ЛИИ имени Громова, где была длиннющая шестикилометровая взлётно-посадочная полоса, и соответствующее навигационное оборудование.  Туда же должны были приехать многочисленные иностранные гости и правительственные делегации.  Уже за неделю для предполагаемой встречи недалеко от ВПП соорудили ВИП-трибуну, которую украсили цветочками.   Кстати, Стопарик этого страсть как не любил, так что можно предположить, что такую гадость устроил его неизвестный злопыхатель.

     Определился также состав официально встречающих персон.  Действующего Президента России представлял его пресс-секретарь Ястрмбжульский.   Далее следовали все руководители марсианской программы:  председатель МеКОПоМа при ООН  Вилли Хард  Чейнз, руководитель РКА Валерий Павлович Рюмкин-Петров, руководитель НАСА Нил Конан Армстронг,  руководитель Службы Баллистики и Космической Навигации Грицько Иванович Перебийнос,  президент (ЕКА) Ганс Дитрих Клаустрофобб,  заместитель Генерального Конструктора РКК «Энергия»  Максим Максимович Исаев.   От сладкой троицы «АРА» присутствовал только Абрамович Александр Романович.  Да это и понятно – он был самым заинтересованным лицом.

    И, конечно же, здесь присутствовала сладкая парочка в составе Владимир Вольфович Альпеншток и  Кандолиза Д.Фитцжеральд В’Кайф.  А как же без них?

     Место в череде встречающих забил себе и кардинал Валенса, который должен был прибыть с сопровождающими его лицами.

      Конечно же, здесь присутствовала и свора фотокорреспондентов и журналистов в количестве свыше одной тысячи  особей.  Руководители полётом решили допустить сюда всех желающих, чтобы не было потом намёков, что русские что-то  опять скрыли от мировой демократической общественности.

     В Жуковском присутствовали и персонально встречающие.  Так Вандалену встречала мать-аббатиса с тремя сёстрами-монашенками.  Руди Канариса и Мотю Шнобеля встречали их жёны и дети.  Руководство РКА обеспечило им бесплатный проезд туда и обратно.  Джона Смита встречала чернявая экзальтированная особа с младенцем в коляске, в сопровождении двух чернявых усатых небритых абреков.   Только Василия Стопарика никто не встречал, если не считать Грицько Перебийноса, который уже заказал в «Последнем дюйме» один столик на ночь с водкой, шампанским, красной икрой и двумя шалавами без комплексов.

 

     Уже через шесть часов,  после того как «Одиссей» занял своё место на околоземной орбите, к нему пристыковался большой транспортный «Клипер», поскольку экипаж увеличился ровно в два раза.   Чубайса и Пеле чуть кондрашка не хватила, когда они увидели зелёных человечков.  Их почему-то про них не предупредили, скорее всего, что забыли. 

И они, как и все читатели жёлтых газетёнок, воспринимали сообщения о марсианах как бред обкурившихся «травкой» пьяных в хлам журналюг.  А тут на тебе пять зёленющих тварей собственной персоной.  Веселью экипажа «Одиссея» при виде их столбняка не было предела. Особенно задорно ржал Канарис. 

    Космонавты быстро перекинули в «Клипер» свои личные вещи, и заняли места в креслах пассажирского салона.   Стопарик на коленях у себя зафиксировал металлизированный чемодан с кодовым замком, в котором находились кристаллы.  Таково  было требование Рюмкина-Петрова.   Всё остальное, что было необходимо, должен был снять экипаж другого «Клипера», который уже висел в непосредственной близости от «Одиссея».

    Заработали двигатели «Клипера», и под матерные выкрики пьяного Реха, корабль начал спуск к Земле.

 

Эпилог

 

     Посадка легендарного экипажа состоялась ровно в 10-00 по московскому времени.  Большой транспортный «Клипер» с лёгкостью сел на взлётно-посадочную полосу ЛИИ.

     К  «Клиперу» подъехал посадочный трап, и белобрысые девки из «Блестящие-13» застыли у того люка, которые они полагали выходом из МКК.   А в «Клипере» выход был снизу, и поэтому официальная церемония сразу приняла вид встречи «без галстуков».

     То, что увидели корреспонденты тех СМИ, которых допустили до ВПП,  их просто ошарашило.   Из «Клипера» выходил экипаж «Одиссея», причём каждый со своим зелёным человечком.    Только теперь земляне осознали, что они во Вселенной не одни.

     Впереди всех шёл Стопарик,  который на руках нёс вконец спившегося Реха, ругающегося матом.  На его плече сидел Гоша, который пел свою любимую песню «Орёл, наш вскормлённый в неволе, решил как-то в космос слетать!», но с нецензурным продолжением.  Кроме  этого он сообщал всем встречающим, что  «Стопарик – мудрый, Стопарик – хороший!».

     Справа от него шёл, выглядывая кого-то  в толпе встречающих,  Канарис с Апожем. 

Они шли строевым шагом в стиле «юнгштурмовцев».

     По левую сторону от Стопарика шёл Смит  со своим зелёным Либедом, который всё-таки хотел доказать ему схему беспроигрышного выигрыша  в Майами, разработанную им совместно с «Бебби».  Смит отмахивался от него рукой, и хмуро поглядывал на девицу с младенцем.

    Далее следовали Мотя Шнобель с хмуро взирающим на всё происходящее, и совершенно апатичным,  Ашйомом.   Мотя на всякий случай вколол ему чуть-чуть диаперкота, и ему было всё по барабану.

     Ну, и на самом левом фланге процессии шли под ручку Вандалена и Янрех.

     Увидев такое вселенское  и антикатолическое безобразие, кардинал Валенса сбежал с трибуны на ВПП, и бросился на встречу экипажу «Одиссея».  Это послужило для журналистов, как выстрел стартового пистолета для бегуна, и они рванули вслед за кардиналом, который их за счёт фальстарта значительно опередил.

–  Вандалена, дитя моё!  –  бросился  к Вандалене с распростёртыми объятьями кардинал Валенса.  –  Что эти исчадия ада сделали с тобой?

    Но Янрех, решительным движением руки отстранила Вандалену в сторону, и, осеняя кардинала крестным знамением, произнесла:

–   Изыди, Сатана!

    Кардинал Валенса без чувств рухнул на землю.  И тут же к Вандалене и Янрех бросились мать-аббатиса и сёстры-монашки, а за ними журналисты.  Они окончательно втоптали кардинала Валенсу и его сопровождающих в бетон взлётно-посадочной полосы.  И под этот шумок у кардинала в очередной раз упёрли его знаменитый серебряный крест.

    Увидев весь этот кошмар, Рюмкин-Петров позеленел от злости до степени марсиан.   Он смачно сплюнул в сторону, и отдал подчинённым какое-то распоряжение.   При этом всё это фиксировалось на телекамеры.

    Наконец, пришедшие в себя охранники взяли экипаж «Одиссея» и марсиан в кольцо, и оттеснили беснующуюся журналистскую братию, на безопасное расстояние.   А начальник ЛИИ по режиму, не долго думая, приказал разогнать их водой из брандспойтов.  Только после этого церемония вошла в цивилизованное русло.   Только кардинал Валенса уже не смог принять в ней участие.  Утеря очередного креста привела его к инсульту, и его срочно увезли в институт имени Склифасовского.   Но этот факт никого уже не волновал.

      Первым слово, конечно же взял Владимир Вольфович Альпеншток, который выдал коротенькую речь минут на сорок, в которой он воздал должное и героизму экипажа «Одиссея»,  и гнусным проискам заокеанских шарамыжников и милитаристов.   Стоящая рядом Кандолиза Д.Фитцжеральд В’Кайф одобрительно подхрюкивала.   А потом речи, речюги и речёвки потекли одна за другой.

     Видя всё это, Грицько Перебийнос решил провернуть свою собственную программу встречи.  Он сдал Реха медикам, и незаметно утащил Стопарика в «Последний Дюйм», из которого они вышли только двое суток спустя.   Как ни странно исчезновение Стопарика почти никто не заметил, поскольку все речи и речюги незаметно переросли в грандиозную попойку.  Вот только потом, просматривая видеоматериалы телевизионщики удивлялись тому, что Стопарика с них почти не было.

 

Послесловие

 

     Ну, а что же произошло с героями нашей повести в дальнейшем?

     Стопарик и Вандалена поженились, и Вандалена осталась жить с ним в России. 

Стопарик ушёл со службы, и открыл консультационное агентство по выходу из нестандартных ситуаций.  При этом он прикупил свиную ферму, и всем, кто к нему приезжал жаловаться на жизнь, он моментально вручал вилы.  И после двух недель работы на свиной ферме по уборке навоза у его заказчиков жизнь представлялась в розовом цвете.   Вандалена стала регулярно рожать, исправляя демографическую ситуацию в России.   Гоша и Фая остались вместе со Стопариком.  И рождение у них многочисленного потомства было одной,  не самой последней статьёй доходов в бюджете семейства Стопариков.

     А вот Янрех соблазнилась посулами матери-аббатисы, и уехала жить в Польшу в том самый монастырь, откуда и вышла Ванадалена.  Она стала такой набожной, что даже кардинал Валенса, которого сумели таки откачать в Склифасовского от инсульта, попытавшийся прикоснуться к ней, получил такой крепкий удар, что через несколько дней захирел, и помер в одном из туалетов Ватикана от безысходной тоски.

     С Рехом ситуация была поинтереснее.   Его сразу после приземления команды «Одиссея» определили в клинику имени Кащенко с диагнозом «делириум тременс», то есть белая горячка.  Его долго и мучительно лечили от хронического алкоголизма, и  в конечном итоге вылечили, почти.   Поскольку он почти ничего не помнил из своего прошлого, его определили дворником при больнице.   И на нём проверяли на алкоголь водителей, нарушивших правила движения.  Нарушителя подводили к дворнику Реху, и спрашивали, что он видит, и какого цвета.  Если нарушитель  говорил, что он не видит зелёного человечка, то ему определяли максимальную стадию опьянения, и максимальный штраф.   Ну, а, если он говорил, что видит зелёного чёрта, то ему советовали меньше пить, и штрафовали по минимуму.  Скоро по Москве поползли слухи, что в Кащенко испытывается на водителях новое психотронное оружие.  И на некоторое время снизилась аварийность по вине пьяных водителей, потому что зелёный Рех оказался страшнее инспекторов ГИБДД. 

      Канарис с Апожем уехали в Германию.  Там они сделали массу конкретных и нужных человечеству изобретений.   Многие из своих новинок они стали разрабатывать ещё во время полёта к Земле.  Апож стал преподавать прикладную механику в Гетингентском университете.    И даже женился на землянке-вьетнамке, поскольку по росту они подходили друг к другу.  У них, как ни странно родились дети. Цвет кожи, правда, у них был странный.   Ни белый, ни чёрный, ни зелёный, а цвета листьев поздней осенью.    Даже Мотя Шнобель с Ашйомом приезжали из Израиля, чтобы исследовать этот необычный случай.    Канарис полностью погрузился в изобретательскую и исследовательскую работу.  То время, которое от этого оставалось, он отдавал семье, что вылилось в рождении двух двоен.

      Ну, как мы понимаем, Мотя и Ашйом сразу свалили в Израиль.  Более того, их на аэродроме Чкаловский уже ждал специальный самолёт ВВС Израиля, чтобы доставить на историческую родину.  Что самое интересное,  у Ашйома не спрашивали ни паспорта, ни подтверждений его происхождения и так далее, а просто сгребли за шкирку, шваркнули в салон, и улетели.  Там он под руководством Моти стал одним из самых знаменитых хирургов Израиля. Он вёл очень большую научную работу. Он даже преподавал в одном из медицинских университетов.  А у Моти, точнее у его жены, через месяц после возвращения, родился ещё один ребёнок, мальчик.  Можно понять степень удивления Моти этому уникальному, просто феноменальному факту.

     Но самая смешная и интересная история по возвращение из полёта произошла со Смитом и Либедом.  Как мы помним, Смит научил Либеда стольким интересным человеческим штучкам, от которых он не смог оправиться.  Смита уже в аэропорту имени Кеннеди поджидала родня той самой сумасшедшей Мари, которая посылала ему телеграммы на «Одиссей», что у неё от него ребёнок.  Два «Магнума» братьев в спину, и один «Калаш», который упёрла ему в грудь Мари, были достаточными аргументами, чтобы сразу признать своё отцовство, и жениться на ней.   Хорошо, что эти братки, а точнее братья, не знали про те бабки, что лежали у Смита в разных банках мира.   А Либеда сразу в аэропорту взяла за шкирку миграционная служба за незаконный въезд на территорию США.  Плюс ко всему прочему с ним был обнаружен кальян.  И его тут же закинули в американскую «дурку» для наркоманов.  Ну, от этого пристрастия он избавился довольно быстро.  А от остального он откупился, выдав залог из тех денег, что он выиграл ещё в космосе, когда Смит и «Бебби» учили его играть  в казино.    Но страсть к игре, заложенная в него Смитом, у него не исчезла.  И он стал бомбить все игровые залы сначала в районе Хьюстона, а потом по всей Флориде.  При этом он стал торговать и земными девочками по заказу.  А потом вдруг, внезапно исчез из поля зрения всех компетентных служб, включая «Интерпол».   Одновременно с этим появились сведения, что в Чили недалеко от одного вулкана появился сумасшедший миллионер, который стал там разводить розы, используя для парника геотермальные воды.  А одним из самых популярных шлягеров США стал «Либед блюз», который почти год держал первое место во всех хит-парадах.

     Ну, и про последнего участника этой экспедиции – про «Бебби», компьютер.  Его сняли с «Одиссея», и чтобы дорогостоящее оборудование не пропадало зря, его установили в Подмосковном ЦУПе,  в расчётном отделе, чтобы он просчитывал какие-то банальные арифметические операции.   Но все-то знали, что это за компьютер.  Девушки и женщины ЦУПа бегали к нему, чтобы он составил им гороскоп.  Мужики бегали к нему, чтобы он сделал прогноз на тотализаторах.  А «Бебби»  самостоятельно вышел на внешнюю компьютерную связь, а он этому в космосе хорошо научился, и азартно играл на скачках в Бирменгеме, Ньюкасле, новом Орлеане, и так далее.  А заодно «бомбил», банки по заложенной в него ещё Смитом программе.   Единственное, что отличало его от людей,

так это то, что он не был жадным, и всем членам экипажа «Одиссея» периодически приходили денежные переводы от «неизвестного адресата».

        Абрамович реализовал свою часть программы в плане торговли камешками, выращенными Стопариком.   Правда, Рюмкин-Петров схитрил, и отдал ему не всё.  Он и Грицько Перебийнос получили свой процент от этого космического гешефта.  Но Грицько, широкая душа, в отличие от этой олигархической б….  Абрамовича, решил сделать подарок Стопарику.  Всё-таки он был очень совестливый человек.  Поэтому он подарил Стопарику в одном из подмосковных посёлков коттедж в виде наследства «от неизвестного лица».   Стопарик подивился, но дар принял, тем более, что его жена Вандалена вряд ли бы адекватно восприняла его отказ.

 

Вот такой конец этой необычной истории.

 

20 июля 2009 года      г. Гомель