* * * * * * * *
                                                                                    «… кратковременное легкое страдание
                                                                                     наше производит в безмерном преизбытке
                                                                                     вечную славу, когда мы смотрим не на
                                                                                     видимое, а на невидимое».
                                                                                     2-е послание Коринфянам гл.4: стих17

   Смирнов держал связку ключей правой рукой, пытаясь попасть одним из них, самым маленьким, в узенькую щель замка.
- Видно скоро придется замок-то менять, что-то внутри него уже начало стачиваться, - думал Смирнов, ключ входил туго, со скрипом. Тяжелый портфель оттягивал плечо.
   Что-то странное произошло с ним. Казалось, только что ему привиделся ужасный сон. Может, он видел этот сон ночью, а вспомнил только сейчас? Странно… Не припоминается, когда же все-таки он видел его. Не в подземке же. Кажется, он не спал в вагоне. Конечно, не спал, ведь свободных мест не было, ехал стоя.
    Виктор наконец-то провернул ключ в замке и вошел в квартиру.
    Жена и сын были в комнате, дверь к ним была приоткрыта, в прихожую проливался хилый пучок света, и звуки работающего магнитофона. Сын, очевидно, слушал сказку: магнитофон голосом известных актеров разыгрывал сценки из «Буратино».
- Выйдет или нет? – подумал Виктор о жене.
   Никто не вышел встретить Виктора, жена занималась чем-то своим, ну а сын увлеченно слушал сказку.
- Не вышла, ну, и ладно, - подумал Виктор, - мало ли что. Нельзя человека заставлять поступать так, как нам это нравится. Мне нравится, чтобы меня встречали, а ей, к примеру, нет. Почему я должен требовать это от нее? Ничего страшного.
   Он был под впечатлением «сна», того действия, которое разыгралось с ним только что.
- Нет, я не хочу во мрак. Надо жить и радоваться каждому мгновению, дарованному свыше. Каждой возможности сделать что-нибудь хорошее. Как страшна та дыра, в которую меня чуть не засосало... Какое счастье чувствовать себя свободным в выборе своей судьбы! Только от меня зависит: куда попадет моя душа!
  Скинув ботинки и повесив куртку, он зашел в комнату. Знакомая картина: он уже видел все это раньше!! Все то же. Все так же!!!
- Здравствуй, Света, - кивнул он жене и сыну, - мальчик, привет! Как у тебя дела?
- Хорошо! – радостно крикнул сын, обрадовавшись приходу отца, продолжая при этом внимательно слушать сказку. Жена вяло отреагировала на приветствие, пробубнив что-то в ответ. Она сидела на кровати и листала какой-то дамский журнал.
   Виктор поставил на место портфель и подошел к ребенку: «Сынок, что в садике сегодня было интересного»? - осторожно обнял сына Смирнов, не дотрагиваясь до него ладонями, грязными после метро.
- А мы с Андрюшей из пистолетов стреляли и боролись, - бодро отвечал сын. Сейчас жена должна сказать: «Руки помой, прежде чем ребенка трогать».
- Руки помой, прежде чем ребенка трогать, - не поворачивая головы, сказала жена недовольно.
   Виктор поцеловал сына в щеку.
   Что все виденное было не явь, что он знает наперед то, что может произойти, и самое главное, что, наверняка, есть возможность все изменить – вот о чем размышлял Смирнов в этот момент.
- Света, посмотри, как я его держу, - обратился он к жене, - видишь, не касаюсь ладонями.
   Он наклонился к жене и попытался ее поцеловать.
- Отойди, не мешай, бродишь допоздна, заворчала она.
-  Все остыло. Есть будешь? – спросила Света, когда он переодевался.
   Все фразы, движения, интонации были уже однажды слышаны и видены Смирновым, и он не переставал удивляться, ожидая дальнейшего развития событий.
- Только не много, - ответил Виктор.
  Смирнов мыл руки, слыша, как на кухне Света стучит посудой.   Виктор догадывался, что жена и сын уже поужинали, но для полной уверенности, садясь за стол, так же как и ранее, спросил: «Вы уже поели?»
- А ты что думал, тебя ждать будем? – сказала, жена, так же как и «во сне», – что ты там, на работе допоздна делаешь? Только языком треплешь! Тебя хлебом не корми, только дай потрепаться с кем-нибудь.
   - Сегодня работы было много, вот и задержался, - отвечал Смирнов, сидя за столом.  Она налила ему полную тарелку супа с фрикадельками и сыром. Черные бока маслин поблескивали в тарелке. По кухне поплыл возбуждающий аппетит аромат специй
   Действительно, очень вкусно.
- У-ум! Света, какая вкуснятина! -  искренне похвалил жену Виктор. Света и бровью не повела.
  Жена сидела напротив, налив себе по обыкновению в чашку кипяток, положив туда ложку меда и дольку лимона. Виктор, как можно более подробно, начал рассказывать ей перипетии сегодняшнего рабочего дня. Он видел, что Свете все равно чего-то не хватало. Может быть, она уже настроилась на скандал и из-за того, что подходящий повод не подворачивался,  её начинало изнутри лихорадить.
   Виктор, не обращая внимания на ее раздраженность, ел и рассказывал о том, что происходило сегодня на работе.
- Не разговаривай за столом, - недовольно сказала Света, продолжая подсознательно подталкивать мужа к ссоре.
   Нет, дорогая, - подумал муж, - я сделаю все, чтобы скандала не было.
- Света, я ведь не говорю с набитым ртом, поэтому не вижу ничего плохого в разговорах за столом, - добавил он вслух.
- Это невоспитанно. Видно, родители не научили тебя, как надо вести себя.
   Э-э-э. И родителей моих приплела... – подумал Виктор, - Конечно, это неприятно, но промолчу. Ей ведь то и требуется, чтобы я начал возражать, затем нагрубил и тем самым развязал ей руки. Точнее, язык. Ну, уж нет!
- Я думаю иначе, - как можно мягче добавил он, - невоспитанно, может быть, жевать и  говорить одновременно, но я же так не делаю.
- Опять пререкаешься! Вот у кого ребёнок учится!
   За все время пребывания на кухне, она ни разу не взглянула в глаза мужу.  Виктор специально говорил и смотрел на Свету, понимая, что она чувствует его взгляд. Вызывал ее взглянуть ему в глаза. Наконец, Света не вытерпела, посмотрела на Виктора, немного вопросительно, немного вызывающе, мол: - Ну? И что? Чего ты добиваешься?
   Виктор выдержал ее взгляд, спокойно продолжил говорить о работе, хотя внутри сверебило от желания наговорить ей в ответ на её «уколы» кучу колкостей.

- Сейчас посудой загремит, - вспомнил «сон» Смирнов.
    Света забрала пустую тарелку из-под супа и особым образом (нельзя  сказать, что швырнула и в то же время жёстко, неласково как-то, с обязательным стуком фарфора о стол) поставила следующее блюдо перед Виктором.
- Света, положи поменьше. Это слишком много, - так же, как и во «сне», попросил муж, помня, что такая просьба  только усилила в том «видении» гневливость супруги. Наконец-то у нее будет "законный" повод для ссоры.
   Сейчас скажет: « Ешь, что дают»!
- Ешь, что дают, - «вновь» ядовито бросила она, - Прихожу с работы, готовлю, как дура, а ему не нравится. Нашел дурочку. Иди, поищи себе еще такую! Пельмени из пачек жрать будешь, да на макаронах сидеть! Готовлю ему каждый день разное, на рынок за парным мясом хожу, не покупаю ему импортное, замороженное. А он не хочет есть, видите ли. Таких дур поискать, чтобы бесплатно на тебя работали!!!
   Да, да, все повторяется. Ну, нет. Не втянусь в перепалку! – Виктор вспомнил окончание «того» вечера. Хоть и скверно стало на душе от произнесённых женой слов, но такое сильное впечатление произвёл на него «сон», что Виктор понимал – надо пересилить себя.
 - Послушай, - спокойно отвечал Виктор, - готовить - женская обязанность...
- Какая обязанность? - перебила его жена, - Да твоя обязанность квартиру иметь, а не скитаться по углам. Нора крысиная, а не квартира. Ты знаешь, мне надоело мыть за всю эту кодлу. Унитаз за чужими людьми, раковину, умывальник, кухню драную отмывать за этими грязнулями. - Она говорила все громче, переходя на крик, - Бедный мой ребёнок, даже поиграть ему негде в этой конуре, я уж не говорю помыться в ванной. - Света начала моргать глазами от подкативших слез.
- Светик, не кипятись, мы с тобой много раз говорили об этом. Ты же понимаешь, сейчас у нас не хватает денег на покупку квартиры. Они так подорожали за два последних года!
- Да хотя бы снял нормальную. Я хочу жить в человеческих условиях!! – продолжала кричать Света.
- Ты права. Я буду искать. … Успокойся, - он попытался тронуть ее за руку.
- Не трогай меня. Отойди, мне неприятно. Убери руки...
   Умела Света делать больно, ничего не скажешь. Кому понравится слышать о том, что он неприятен? Внутри зашевелились старые болячки – неприязнь, обидчивость. Но надо перебороть себя. Изменить ситуацию, иначе всё опять повернётся к озлоблению и ругани.

   Виктор встал из-за стола и отложил назад в кастрюлю половину дымящихся в горячем соусе кусков мяса и картофеля. Есть, действительно, не очень хотелось, а время  подходило к девяти, и ложиться спать с набитым желудком, было бы тяжело.
- Брать нож или нет? – подумал Смирнов. – Так же она прореагирует или нет? Хотя при чем здесь нож? Не он же, в конце концов, погоду делает, а наши чувства, их выражение, наше терпение и наши желания. Кто должен управлять кем? Вещи нами или мы ими?
   Он достал обычный столовый нож и стал резать мясо на мелкие куски.
- Нет, меня просто бесить такое лицемерие. Посмотрите, какой воспитанный. Нож ему подавай. Без ножа он уже не ест. Лицемер, - фыркнула жена.
  Виктор, ожидавший такого выпада с ее стороны, прореагировал очень спокойно.
- Света…. Зубы боюсь повредить, - заулыбался он. – Ты знаешь, с годами они новее не становятся. – Не придирайся, прошу тебя.
   Света вышла.

   На кухню забежал сын, веселый, под впечатлением прослушанной сказки.
- Папа, папа,  - тараторил он, сбиваясь от поспешности и повторяя снова, - папа, давай ты будешь Кавабас-Бавабас, а я - Буватино.
   Виктор посмотрел на сына. Какой он забавный. Порой любовь к сыну переполняла Виктора, и ему хотелось прижать к себе своего малыша, гладить его по голове, целовать в пухлые, вкусно пахнущие щечки.
- Папа, папа, - звал его сын. Он продолжал пересказывать ему какой-то понравившийся эпизод из сказки, а Смирнов смотрел на него, ел и улыбался в ответ.
   Сын стал вертеться на кухне, представляя  проказника Буратино, храбро сражающегося с бородатым кукольником. Он до того заигрался, что упал на пол, продолжая весело дрыгать ногами и руками.
- Немедленно встань с пола! - громко закричала вошедшая на кухню жена, - Я тебе сколько раз говорила! - угрожающим тоном обратилась она к сыну. - На полу нельзя сидеть! Здесь грязно. Непослушный! - Она схватила за руку оторопевшего ребенка, уже понявшего, что дело плохо, и звонко отшлёпала его по попе. - Вот тебе, вот тебе! Чтобы слушался!
- Света. Света. Перестань, пожалуйста, попросил Виктор, - не за что его наказывать. Не надо.
   Она вывела ребенка за дверь и вернулась.
- Что ты лезешь? Добренький папа, а мама злая, да? Вот воспитание! Все норовишь сделать мне назло!!! Это тебя в церкви твоей так учат поступать? 
- Света…- Виктор протянул к ней руку, - при чем здесь Церковь?
- А при том! Уйди, не трогай меня,  - она ушла в комнату.

   Смирнов  доел. Убрал посуду со стола.
- О-о-о-х, - только и произнес он от внутренней тяжести, пытаясь с выдохом вытолкнуть из себя то, что пыталась всучить ему жена: плохое настроение, срыв, ссора, скандал, опустошенность.
   Не хотелось идти к жене, разговаривать с ней. Но надо было пересилить себя ради Друга, ради сына,  ради себя и самой Светы. Чего можно добиться противостоянием? Видимая часть – укрепление собственной гордости, а невидимая – ее-то и помнил Виктор из своего «видения», ее итог он знал: уход в  небытие. 
   Он зашел в комнату. Сын уже не плакал. Света посадила его рядом с собой, он прижался к ней всем тельцем и вслушивался в слова сказки, которую Света читала ему. Ее голос был напряжен.
   Сын уже простил матери обиду, забыл о ней.  « Если кто умалится, как дитя, тот и больше в Царствии Небесном », - вспомнилось Виктору.
   Вот сын уже простил матери наказание, забыл, изгнал память о несправедливости из своего сердца, и это имел в виду Христос, увещевая  всех, быть подобными детям, быстро прощающим обиду.
   Это угодно Богу, – думал Виктор. - Умалиться, то есть, уступить, уменьшиться, первому выйти навстречу, на помощь. А Свете так нужна помощь!
   Он подошел и сел рядом с женой и сыном.
- А бороться будем? Папа, папа, - спросил сын.
- Сынок, слушай сказку. Потом поиграем: поборемся, порисуем.
- О! Порисуем! – восторженно вскрикнул сынок.
- Но только после того, как мама закончит читать.
- Хорошо, папа, - ответил сын, а получилось, - халашо, папа, - он улыбался. Так мало надо ему для счастья.
    А сколько же надо мне, Свете, чтобы чувствовать себя счастливыми?
   Виктор, заметил, что Света, сидевшая рядом, как бы безучастно, на самом деле перестала пытаться сделать ему больно. Или ему показалось? Он взял Свету за руку: «Света… Света. Ну, перестань. Все будет хорошо. Ты – мой самый близкий человек. Не сердись».
- Отпусти, - отдернула руку Света. Правда, тон ее уже не был так жесток.
- Кажется, дело пошло на поправку. Она сделала первый шаг, очень-очень маленький, микроскопический, который при желании можно и не заметить. Но только не Виктору. Он переборол себя, свое желание быть выше жены, желание не прощать, а отвечать на зло злом.
- Не семижды ли прощать брату своему? - спросили ученики у Христа.
- А Я вам говорю семижды семьдесят  …, - отвечал им учитель.
   То есть всегда.

   Смирнову полегчало. Не надо ссор, склок, ругани, криков, ненавистных взглядов, желаний мести. Подальше от зла, поближе к Другу и Его любви ко всем. Хорошо, что этот ужасный «сон» прервался. Навряд ли Виктор сможет его когда-нибудь забыть. Да, и хорошо, пусть всегда он будет напоминать о возможности печального конца для любого.

  Сейчас надо дать ей немного передохнуть. Пусть видит, что муж твердо стоит на пути примирения. Может быть, сумеет перебороть себя?
   Он занялся чисткой обуви. Помыл, протер насухо, начистил кремом. Отвлёкся.
- Иди, рисуй с ребенком, раз обещал, - раздался рядом голос жены.

   Виктор улыбнулся: тон ее слов был уже менее твёрд. Значит, всё идет, как надо.  Значит Друг рядом. Нужно лишь верить в то, что Он здесь и Его сила разрушит любую преграду, составленную злом для того, чтобы ты шел не по верной, узкой тропинке; чтобы свернул с нее на широкий, кажущийся легким путь, просторный для «любых дел». Делай, что хочешь -  нет ограничений. Только в конце пути ждет дыра. Яма, пропасть, безжалостно поглощающая в себя обманутые кажущейся легкостью нестойкие души.
   Но нам оставлен Свет, исходящий от Творца, освещающий всем и каждому в отдельности жизненный путь. Нужно только захотеть Его видеть, стремиться осветить свое хождение Его лучами. Увидеть собственную душевную нечистоту, покаявшись, очиститься и следовать до конца земных дней своих по этому, единственно верному пути. В Жизнь Вечную.

- Конечно, Света.
   Виктор посмотрел на часы: девять двадцать. У них с сыном есть еще десять минут, а потом малышу пора в постель.
   Сын уже разложил карандаши и бумагу на письменном столе. Виктор сел на стул, малыш забрался ему на колени, сел удобнее и спросил: «Что будем рисовать, папа?»
- Давай-ка, сынок, нарисуем нас. Папу, маму и тебя.
- Давай, - радостно согласился мальчик, - а как людей рисуют, папа? Ты меня научи.
- Обязательно научу. Сначала я тебе покажу, а потом ты сам.
- Нет, нет, - торопился малыш, - я возьму карандаш, а ты мою руку, и так учи.
   Виктор аккуратно обхватил своей кистью его маленькую ручонку с зажатым в ней карандашом и начал выводить на листе бумаги: «Сначала рисуешь туловище, - он провел полосу, - затем пририсовываем сверху голову, затем ручки и ножки на свои места. На лице есть глаза, рот, нос. Все, готово. Понял?»
- О-го-го! – я понял. Давай, теперь я сам! – Он с силой начал водить карандашом на бумаге, повторяя за Виктором сказанное: - Туловище, голова, вот, ножки, ручки, глаза. - Глаза получились огромными неровными, на пол-лица. – Нос. - Нос был просто точкой. - Рот. Ха-ха, папа, это-о ты-ы-ы. - Сын подыгрывал себе, модулируя голосовыми связками. Копировал сказочных персонажей. – Ба-а-альшой получился! Это папа. А вот мама рядом. – Он рисовал рядом фигуру чуть поменьше. Подумал и дотянул ее руку и руку «папы», соединив их. Затем между ними, в половину роста «папы и мамы» нарисовал еще одного человечка, - А это я. Это мы, все вместе. Ведь, правда, папа? Вместе?
- Правда. Мы всегда будем вместе. Ты, мама и я. Молодец, сынок, хорошо нарисовал.
   Они еще немного порисовали и, убрав за собой, пошли умываться. Затем Света стала укладывать его спать, а Виктор вышел из комнаты и сел за стол на кухне. Размышлял о сегодняшнем дне, таком богатом на события. Он был рад, что все привидевшееся ему, все-таки не произошло, хотя могло и сбыться. Оказалось, что выбор оставался за ним. Его наполняла тихая, спокойная радость от сознания того, что сегодня он смог пересилить себя, победить желание возвыситься, желание всегда казаться правым, даже если действительно прав. Как хрупка эта правота и как недолговечна!
   Света уложила сына и тоже зашла на кухню. Она всё ещё не могла поверить, что  муж не собирается ругаться. Пыталась убедить себя ещё раз в том, что Виктор, действительно, уступил ей и не собирается высказывать обиды за всё произошедшее.
  Виктор уступил, но эта уступка оказалась не унизительна и не оскорбительна, как думалось вначале. Оказалось, уступив он повернул жизнь в противоположную сторону. Да, тяжело и непросто уступать. Непросто стать кротким, научиться управлять собой в любой ситуации, особенно когда тебе умышленно стараются причинить боль. Научиться прощать, а значит, научится любить. Как простил однажды нас всех наш Бог, возлюбив человеков, каждого в отдельности и всех вместе.
   Виктор снова протянул руку к Свете. На этот раз она не одернула свою.
- Ты устала? – Света в ответ кивнула головой.
- Пойдем спать.
- Пойдем.
   Света легла. Виктор встал на колени возле кровати и предложил жене: «Давай, помолимся вместе?»
- Да, - тихо ответила Света.
- Господь наш и Бог! Во имя Иисуса Христа. Мы так благодарны тебе за этот день, который Ты даровал нам, за Твою помощь и поддержку. Прости нам грехи наши и дай сил и разумения не совершать недобрых поступков. Дай терпения и кротости. Помоги нам укрепляться в Тебе, в добрых помыслах и делах. Благослови нас, наш дом, детей, родственников, нашу работу, этот большой город и всю нашу страну. Открой сердце каждого человека к слушанию Слова Твоего. Пусть тебе за все льется вечная слава, честь и хвала. Аминь!
   Они уснули.
   Утром, в программе новостей, Виктор узнал, что ночью в их районе произошла страшная автомобильная авария. Маршрутное такси, не справившись с управлением, слетело с высокого моста вниз, на железнодорожное полотно, проходящее под мостом. В результате аварии погибли четыре человека: трое мужчин и одна женщина.