Встречи с человеком, о котором я хочу рассказать, могло и не случиться. Хотя теперь мне уже трудно представить, что мы могли бы разминуться…

…Меня попросили написать сценарий для первого Днепропетровского бала инвалидов, или, в терминах стыдливой политкорректности, для «людей с ограниченными возможностями». Естественно, понадобился ведущий. Один мой хороший друг посоветовал: «Возьми Жорика, очень интересная личность. К тому же поэт».
Первая встреча произошла по телефону. Да, да, это была именно встреча. Настолько объемным, осязаемым и необычным оказался человек на том конце провода. Я сразу поняла – это будет нечто! Но я ошиблась – это было не просто нечто, это было нечто большее…
* * *
Дверь открыл мужчина в инвалидной коляске. Диагноз – рассеянный склероз. И судьба, достойная романа!
Георгий живёт с мамой . Антонине Ивановне 83 года. В тот день, когда она получила аттестат об окончании семи классов, началась война. Четырнадцатилетняя Тоня была эвакуирована в Магнитогорск. Маленькая, худенькая девочка подносила к токарному станку болванки для снарядов – по восемь кило каждая. Вроде немного, но таскала-то она их по три штуки одновременно!
Антонина Ивановна вспоминает:
– Работали по 14-18 часов. А только ляжем спать, в дверь стучат и просят: «Мамочки, сестрички, миленькие, фронту нужны снаряды!». Как мы могли не пойти? Вставали и шли.
…Кончилась война, началась разруха, которая, по словам классика, живёт в головах. Какой-то отморозок с целью поживиться вломился в комнату Тони и выбросил её из окна. В результате – травма позвоночника. Боли в спине мучают до сих пор, иногда настолько сильные, что хочется кричать.
После эвакуации вернулась в Днепропетровск, устроилась работать на завод газовой аппаратуры, на пенсию вышла начальником планово-экономического отдела. С будущим мужем, Юрием Александровичем Макаренко, её познакомили друзья. Прожили с ним душа в душу полвека. Родили двоих сыновей. Младший Валерий – подполковник, служит в управлении тюрем. А старший Георгий и был тем самым Жориком, с которого начался этот рассказ.
* * *
– Впервые ноги отказали, едва я научился ходить, – рассказывает Георгий Юрьевич. – А когда мне стукнуло три года, мама повезла меня к морю… и я влюбился. Влюбился в безбрежный простор. Понял, что это моя жизнь, моя судьба, моя мечта. Только как дотянуться до мечты, если ноги не держат?..
– Он вставал и падал, снова вставал и снова падал, – прерывает молчание мама.
– В пять лет все-таки пошёл, – продолжает Георгий. – А уже в школе записался в волейбольную секцию. Увидев меня, тренер Иван Петрович Третьяк пробурчал: «Кого вы привели, он же сейчас упадет и умрет!» Но я не упал и не умер, а вместо этого стал играть в сборной области.
* * *
А дальше был ещё один шаг к мечте – военно-морское училище. Увы, закончить его не удалось по состоянию здоровья. Тогда он поступил на вечернее отделение металлургического института, а днём работал токарем на Южмаше. В армию можно было не ходить – белый билет. Только мечта не признает «белых билетов», и Георгий всеми правдами и неправдами попадает в Морфлот.
После демобилизации женился. Родился сын Дмитрий. Несмотря на опасение, его здоровье было отменным. Став взрослым, Дима устроился в спецназ МВД, возглавлял автотранспортное предприятие по перевозке грузов за границу. А в 24 года трагически погиб. Жена не перенесла удара, не выдержала психика. Но и Георгия догнала болезнь, усадив в инвалидную коляску.
И вы думаете, он пал духом? Ничего подобного! Более открытого, приветливого и жизнерадостного человека ещё нужно поискать. На столе – компьютер, увесистая стопка листов бумаги. Стихи, проза, пьесы, изобретения, ноу-хау. Стены увешены фотографиями: лодки, корабли, яхты, море, паруса, волны.
– Сейчас мечтаю о кругосветном плавании, – чуть волнуясь, говорит он. – Никто с моим диагнозом никогда подобного не совершал. Я уже написал и мэру, и губернатору, но ответа пока не получил. Связался с экипажем океанской крейсерской яхты «Леди Кетрин» из Харькова. Ребята обещали подумать…
Георгий умолкает и вдруг резко меняет тему, видимо, не желая попусту бередить душу.
– Моя мама очень любит Украину и Днепропетровск. Поверь, это не пустые слова. Мама – патриот. Её дед переехал в Екатеринослав в 1894 году. Работал кузнецом на знаменитой Брянке. А дед по отцу, урождённый поляк, после гражданской войны тоже остался жить в Екатеринославле. Кстати, родной брат деда был матросом. Его убили на броненосце «Потемкин»… Вот и выходит, что мой отец, работавший помощником начальника цеха на ЮМЗ, уже коренной днепропетровец. А я тем более. Любовь к Родине передалась мне генетически. Может, поэтому и возникла мечта о морской кругосветке, чтобы украинец, прикованный к коляске, стал первым в мире, кто решился на такое…
* * *
Честно скажу, я была поражена услышанным. А потом подумала, а почему бы нет? Да, мечта смелая, но и Георгий не робкого десятка. Тогда почему бы жизни не явить чудо человеку, который верит, что она прекрасна?
Хотя жизни это, наверное, не под силу. И человеку тоже, каким бы он дерзким не был. Но это возможно Богу, поэтому Георгий молит Его о совершении невозможного.
Однако и мы можем кое-что сделать. И не раз в году на «великий праздник» День инвалида, а сегодня, завтра и далее всегда. Думаю, что это надо нам самим, чтобы не ныть из-за пустяков, чтобы впустить в душу красоту Божьего мира, чтобы не ограничивать свои возможности едой и телевизором, чтобы услышать шум прибоя, наконец! Может, тогда раскроются наши глаза и мы увидим тех, кому хуже нас, и придём на помощь.
А пока Георгий Макаренко сидит у окна и рассматривает такой близкий и такой недосягаемый двор, ведь его коляска никак не может научиться спускаться со второго этажа…
* * *
Прощаясь, я попросила своего собеседника обратиться к читателям "Самарянки" с просьбой или пожеланием. Он на миг задумался и сказал:
– Молитесь о рабе Божием Георгии, чтобы Господь благословил его. А пожелать я хочу крепкой веры и светлой мечты.
А потом улыбнулся светло, как умеет только он, и спросил:
– Ну как, хорошо я сказал?

Татьяна БЕЛОВА
(журнал «Самарянка» № 1, 2011 год)


Стихи Георгия Макаренко из книги "Не последняя осень"

Рецепт

Если в окошко беда постучала,
Если не видно сквозь бури причала,
Если загрызли унынье и грусть,
Если согнул в три погибели груз…

Плечи расправить! Горе стряхнуть!
Ветрам навстречу смело шагнуть!
Встретить рассвет! Не заметить закат!
Вырвать себя из греховных оград!

…Сделаешь это – и радость лови,
Только добавь хоть немного любви!

Битва

Встают невзгода за невзгодой,
Во фронт с негодною погодой
И, все ломая на пути,
Семь бед стремятся принести.

Хотят наполнить дом слезами,
Виски – седыми волосами,
И в сердце поселить печаль…

Но я ломаю их печать
Простой, но искренней молитвой,
Которая сравнима с битвой!


Открытые глаза

Взглянул в открытые глаза,
А в них – застывшая слеза
И отражение невзгод,
И горький путь за годом год.

Но чтобы о скорбях забыть,
Нельзя глаза свои закрыть,
Их надо к Небу возвести
И к Свету через боль идти!

Слезы

Слезы замерзли на стылом стекле.
Слезы, как слепни, слепят в табуне.
Слезы, как пули, пробили сердца.
Слезы небес, словно Божья роса.
Слезы сосны застывают в янтарь.
Слезы печалят девчонок, их жаль.
Слезы и кровь смешались в бою…

Но высохли слезы – ты снова в строю!

Ответ

Ты сегодня обезножен,
Очень трудно жить без ног,
Но и меч живет без ножен –
Лишь бы крепок был клинок!

Ты на жизнь свою обижен,
Но подумай не спеша:
Кто сегодня неподвижен –
Ты или твоя душа?

Ведь ходячих тоже кружит
Бес унынья на весь свет…
Улыбнись – и станешь нужен,
Словно на тоску ответ!


Зима-рецидивистка

Нежданно в месяце апреле
Лег снег, и грянули метели.
Видать, закон природы строгий,
И вновь зима мотает сроки.

Порядок у мороза четкий –
На окнах белые решетки.
Мы их пилить уже устали –
Узор морозный крепче стали.

Но есть надежда на спасенье,
Она живет в цветах весенних.
Они закованы под снегом,
Зато готовые к побегам.

И эти робкие побеги
Прорвутся через льды и снЕги
И вешнего ручья мотивы
Зимы потопят рецидивы.

И всем замерзшим станет ясно,
Что жизнь в любой момент прекрасна –
И в час тревожных ожиданий,
И в миг свершения желаний!


Все пули – дуры!

Хотел, как лучше. Вышло, как всегда –
Душой свободный, тело на аркане,
И нету пуль в потрепанном нагане,
Но только мысли эти – лабуда!

Ведь так же глупо перерезать нить,
Как не пройти звенящую дорогу.
Все пули – дуры. Я останусь жить!
А за нытье отвечу перед Богом.