Он давно знал, что он трус. С детства. С того момента, когда соседский пацан-одногодок отнял у него игрушку и дал ему тумака. Тогда он заревел и не смог ему ответить. Не потому, что не смел, а потому, что не мог. Он вообще не понимал, как это можно ударить человека. Как можно кому-то сделать больно!
Этим, конечно, пользовались, вот он и прослыл размазней и трусом. Так было в садике, потом в школе. Да, он был трус. Но трус какой-то неправильный! В нем всегда жило целых два страха – за себя и за всех остальных. Второй страх был больше.
Именно из-за этого второго страха он тогда в школе сорвал со спины испуганного третьеклашки, которого щелкали, издеваясь, по носу два семиклассника,  дурацкую записку: «Я м…дак – дай мне в пятак!»  и тут же получил такой удар, что пришел в себя только в кабинете завуча. Причем и семиклассники и еще несколько «очевидцев» твердили,  что эту записку написал именно он. Мало того, так считал и третьеклассник! И он промолчал, потому, что не знал, не понимал, как так может быть…  И правды не сказал – побоялся!
С возрастом он почти научился избегать конфликтных ситуаций, поэтому в институте про то, что он трус никто не догадывался. Но он-то знал! И потому очень боялся показаться трусом.
Он даже прослыл отчаянным парнем, после того случая, когда, будучи с курсом на «картошке» в какой-то деревне разогнал, дико крича и размахивая руками, окружившую его и  девушек-студенток свору местных собак. Ведь только он мог защитить их! Вот он тогда и орал, от страха…
Вообще говоря, он заметил, что боялся он до определенного предела. Пока было еще можно бояться. Но, когда наступал этот предел, когда дальше из-за его страха ситуация становилась необратимой, когда из-за него становилось плохо другим, страх за них пересиливал. И он становился себе как бы чужим. В таком состоянии он боялся уже самого себя. Ему было стыдно за эти срывы. Потому, что он становился в такие минуты очень жестоким!
Вот так он, однажды, зверски избил двух парней, гораздо, наверное, сильнее его, хотевших отнять у него деньги. В другое время он бы эти деньги безропотно отдал, но в этот раз он должен был купить на них лекарства.  Для матери!
Да, он бил их в запрещенные места. Но у него не было выхода! И потом было стыдно. Да и сейчас стыдно! Даже вспоминать.
… Вот и сейчас, в фойе кинотеатра, он, вдвоем с напарником- студентом, в повязке дружинника, в который раз уже жутко боялся, что что-нибудь произойдет, а он не сможет помочь, испугается! И поэтому он чуть бравировал, строго поглядывая на толпу посетителей.
Тут и случилось! К ним подбежала испуганная женщина администратор:
– Пройдите скорее в зал! Там хулиган, ломает стулья, женщину ударил! – Сердце упало в пятки, в висках застучало – ну вот, не обошлось!
Его напарник с криком – Я сейчас милицию приведу, а ты иди! – бегом бросился к выходу.
И он пошел в зал один. Потому, что он должен был. От него ждали помощи! Ведь они не знали, что он трус! И не должны были узнать!
В зале, где было уже довольно много народа, один угол был странно свободен. Там, на раскладывающемся кресле, развалился здоровенный мужик и пьяно матерился  – Ну, где же ваши дружинники!?  Е…   я их в зад! –
– Прекратите сквернословить! И выйдите из зала! – заставил себя сказать это он и сделал два шага к амбалу. Тот криво хихикнул, встал и вдруг вытащил из кармана нож. Толпа отхлынула к стенам, и он остался один на один с этим бандитом и со своим страхом. 
Амбал почувствовал себя хозяином положения – его сила! Народ безмолвствует, да еще какой-то хлюпик в повязке! Сща пугнем!
У него же нож! – мелькнула мысль – надо отобрать, но как? Сбежать? Отступить? Ведь нож, это не шутка! Тут пусть милиция разбирается – у нее пистолет. Но где она, милиция? Администраторша смотрит с надеждой. Не знает, что я трус. А люди как же? Скажут – испугался! Нет, раз взялся, раз пришел! – И он сделал еще шаг вперед. Шаг, после которого уже нельзя было отступать!
- Отдайте нож, не пугайте людей! – еще раз сказал он и еще ближе шагнул к бандиту. И тут же получил удар в живот! И упал на колени.
Это оказалось ужасно больно! Ужасно! Но недолго, потом как-то стало все равно. Потому, что стало так страшно, как еще не было никогда! Страшное ощущение, когда в тебя, разрывая кожу, входит острый клинок! И сразу слабость. И мысль – Вот теперь можно и отступить, хотя может уже и поздно…
Поздно!!! Но если этот страх в последний раз, то может, хватит трусить!
Ведь когда-то это нужно прекратить! – И он понял, что снова перешагнул тот свой предел.
И  встал  – Отдай нож! Не пугай людей! –
Теперь в его голосе не было ни капли страха, это была воля, это был приказ!
Бандит вздрогнул, в его пьяном сознании что-то изменилось. Он обвел мутными глазами толпу и понял, что так просто теперь не кончится. И потому снова ударил, надеясь положить этого настырного парня, запугать толпу и может быть скрыться в общей панике. И парень упал!
Теперь надо взять вон того ребенка в заложники – тогда выпустят – сообразил амбал. Но тут этот парень встал снова!
Да, он опять встал, потому, что заметил взгляд бандита, брошенный на мальца с матерью, стоявшей как на грех у стены ближе всех к этому ублюдку! И понял, что сейчас произойдет, если он останется лежать. И опять страх овладел им! Это был новый страх, страх за пацана в смешной красной панамке, который, наверное, еще и бояться-то не умел.
Как тяжело было поднимать свое тело! Мука! Как все внутри молило его – лежи, усни, отключись! Теперь это уже не твое дело! Ты же сделал все, что мог!  Теперь никто не назовет тебя трусом…
Нет! Он еще кое-что может! И он снова пошел на бандита, снова получил удар, но даже не обратил на это внимания, надвинулся вплотную, хрипя, – Отдай нож!!!
И  вдруг заметил – амбал  сдался! Сник, выронил нож, отступил к стене.
Наверное, милиция появилась - мелькнуло в его уже плохо соображающей  голове. Он снова упал на колени, с трудом подобрал скользкий от крови нож, зачем-то вытер его о такую же мокрую свою штанину и надежно спрятал в карман куртки. – Берите его ребята, теперь он нестрашный … – прошептал и, наконец, позволил себе потерять сознание.
Он, конечно, не знал, что милиции еще нет. Не видел, как осмелевшие мужики из толпы скрутили бандита. Как молоденькая медсестра из медпункта неумело пыталась остановить толчками бьющую кровь.
Как, наконец, появился напарник с кучей милиционеров и уж потом, приехала «скорая»…
Он только на минуту пришел в себя в реанимавтомобиле, увидел кучу трубочек, капельниц, белый халат и абсолютно неадекватно поинтересовался – А кровь у Вас есть?
А то могу сдать – после чего вырубился уже окончательно.

… Нет, он не умер и даже не стал инвалидом.
 Потому, что очень боялся этим огорчить свою старушку мать…