Четыре года назад в этот день не стало Сергея Юрьевича Юрского, великого русского актёра, режиссёра театра и кино, сценариста...

Но, наверное, не многие знают, что Сергей Юрский писал стихи.

А на одно из его стихотворений ленинградский поэт и бард, а по специальности детский врач, Михаил Кукулевич даже написал одну из первых своих песен. Это было ещё в прошлом веке, в 1970 году, в Ленинграде, где они оба тогда жили и были знакомы. Примерно в то же время Михаил Кукулевич написал коротенькое стихотворение, посвящённое Сергею Юрскому.

Вот это стихотворение:

* * *

Сергею Юрскому

Мне некогда. Я тороплюсь.

Я устремлён навстречу боли.

Вот и твоя торопит грусть

Играть непрожитые роли.

Какую скажешь? Короля?

Шута? Бездомного бродяги?

Покуда вертится земля,

Талант немыслим без отваги.

1974

© Михаил Кукулевич

А теперь стихи самого Сергея Юрского

ЛЮБАНЬ
(Песенка)
З.Ш.

Возле станции Любань
Ночью плавают туманы,
а в предутреннюю рань
Очень буйная роса.
И далёкая гармонь
Сквозь большое расстоянье,
Сквозь прохладу, дрёмь и сонь
Всё выводит голоса.

Мимо станции Любань
Поезда проходят тихо.
Отдают немую дань
Этой общей тишине.
Паровоз едва дыша,
Словно старая слониха,
Проползает не спеша
Вдоль заборов и плетней.

Я во сне, как наяву,
Вижу этот мир покоя,
Где вплетается в траву
Облаков густая рвань.
Я проснулся – за окном
Шумный узел Бологое.
Я проспал давным-давно
Мою тихую Любань.

1960 г.

БЕЗ НАЗВАНИЯ 

Всё начнётся потом, 
когда кончится это 
бесконечное душное, жаркое лето. 

Мы надеемся, ждём, мы мечтаем о том, 
чтоб скорее пришло 
то, что будет потом. 

Нет, пока настоящее не начиналось. 
Может, в детстве… 
ну в юности… самую малость… 

Может, были минуты… часы… ну, недели… 
Настоящее будет потом! 
А на деле 

На сегодня, назавтра и на год вперёд 
столько необходимо-ненужных забот, 
столько мелкой работы, которая тоже 
никому не нужна. 
Нам она не дороже, 

чем сиденье за чуждым и скучным столом, 
чем свеченье чужих городов под крылом. 
Не по мерке пространство и время кроя, 
самолёт нас уносит в чужие края. 

А когда мы вернёмся домой, неужели 
не заметим, что близкие все почужели? 
Я и сам почужел. 
Мне ведь даже неважно, 
что шагаю в костюме неважно отглаженном, 
что ботинки не чищены, смято лицо, 
и все встречные будто покрыты пыльцой. 
Это не земляки, а прохожие люди, 
это всё к настоящему только прелюдия. 

Настоящее будет потом. Вот пройдёт 
этот суетный мелочный маятный год, 
и мы выйдем на волю из мучившей клети. 
Вот окончится только тысячелетье… 

Ну, потерпим, потрудимся, 
близко уже… 
В нашей несуществующей сонной душе 
всё застывшее всхлипнет и с криком проснётся. 
Вот окончится жизнь… и тогда уж начнётся. 

Баку, 1977 г. 

* * *

Н.Т.

И дольше века длится день,

И не кончается объятье.

Б. Пастернак

И вправду кажется, что дольше века

наш длится день. Подумать, как давно

я вышел после нашей первой ночи

в асфальтовое море на Светлане /район Ленинграда/,

я обернулся, голову задрал, увидел –

ты явилась на балконе

в рубашке белой длинной. Странный танец

исполнила ты там, на высоте:

летали руки, быстрые пробежки

на маленьком бетонном пятачке

казались лёгким радостным круженьем,

а голова была закинута – вот так

прощалась ты со мной и с этой ночью.

Аккомпанировала танцу тишина,

гуленье голубей

и первого автобуса урчанье.

Тогда сказал я сам себе, что не забуду,

что бы ни случилось, я этот танец,

полный доброты,

прощанья, и прощенья, и призыва.

Вот век прошёл (да, кажется, что век!),

мы многое с тобой перешагнули,

немало создали, так много потеряли

и сами начали теряться в этом мире.

Я забываю имена и адреса,

и лица, и сюжеты прежних пьес,

по многу сотен раз мной сыгранных,

я забываю даже,

зачем я начал этот путь,

чего желал, чем клялся, с кем дружил

забыл, забыл…

но на суде,

на Страшном, на последнем,

когда мне скажут – ну, а что ты можешь

сказать в свою защиту? – я отвечу:

Я знаете ли, многим грешен, но…

(вам это, может быть, неважно, непонятно…)

я, знаете ли, я не позабыл

и никогда не забывал, как та,

что стала в будущем моей женой,

и родила мне дочь, и прожила со мной

всю грусть и прелесть этой быстрой жизни,

так вот – я не забыл, как ранним утром

она в пустынном городе – лишь мне –

рукой махала

и танцевала радость на балконе. 

© Сергей Юрский