- Петька! Слышь, что ли? Петька!

  - Ну, что в такую рань - то? Пожар?

  - Кабанчик - то...                                                                                                        - Ну, что - кабанчик? - спросил, потягиваясь, Петька, здоровенный детина с маленьким носиком на громадном, похожем на вычищенный медный таз, лице, обрамленном густыми, спутанными волосами, в которых там и тут торчали перья из плохо зашитой подушки.

  - Лежи-и-т, - всхлипнула Люська, - не ест...

  Люська - проворная, маленькая женщина, даже можно сказать, женщинка - такая она маленькая.

  - Дышит только...- добавила она, и слезы брызнули из ее глаз. И навзрыд: - Да вставай же! Подохнет ведь. Сколько кормила... Сделай что нибудь! Позови Фершала. Да как же это, вчера еще веселенький был... - под эти причитания, увидев, что Петька уже встал, Люська вышла из дома.

  Петька, почесываясь, вышел на крыльцо. Погодка - то! Плеснул из кадушки в лицо - водичка покатилась по рыжей волосатой груди - и увидел утро - синее, с гребешками белых облаков небо и, только что взошедшее, словно умытое, солнце, белые абрикосовые деревья с шустрыми воробышками на ветках.

  - Ах, вы! Я вас сейчас! - шугнул воробьев Петька. Абрикоски в этом году только в первый раз зацвели.                                                                                      И зашагал в сарайчик, где держал взятых для окорма свиней. Кабанчик действительно сидел в углу - именно сидел, упершись передними ногами в землю, отдельно от остальных похрюкивающих, повизгивающих, чавкающих собратьев.

  Петька, облокотившись на загородку, долго о чем-то размышлял, наблюдая за заболевшим поросенком и прислушиваясь к звенящим в Люськиных руках ведрам, к ее вечному бормотанию - она все время, если не с коровой Зорькой, то с кошкой Матреной, а то и сама с собой разговаривает...

  - Тьфу! - с досадой сказал Петька, и пошел одеваться. Придется действительно идти к фельдшеру. Если лечить, то придется потратить последнюю из заначки сотню на магарыч.

  Посмотрев на поросенка, походив вокруг загона и покачав головой, фельдшер изрек:

  - Жить не будет. Но мясо есть можно. Дорежь.

  А в поросенке-то живого веса килограммов тридцать пять... Жалко.

  Денег фельдшер не взял. Вытащив за заднюю ногу из загона поросенка, Петька ловко перехватил ему горло и положил на землю - пусть кровь сойдет... Затем обложил соломкой, благо с зимы осталась, сунул в зубы сигарету и похлопал себя по карманам - где спички?

      В это время проснулся сосед Вовка. Он жил один. Уже вторую неделю. Жена ушла после очередного скандала к своей матери и вот не показывается, хотя раньше приходила на второй или третий день. А если точней, то ее приводила мать - бабка Арина. И, почему-то после недолгих, мирных, без крика и ругани переговоров, Вовка завязывал. Больше ничьи уговоры, кроме бабки Арины - Вовкиной тещи - на него абсолютно не действовали.

  Заглянув в кухню и убедившись, что жена так и не вернулась, Вовка вышел во двор, где к нему сразу со всех сторон кинулись голодные куры.  Посыпал курам пшеницы и увидел сквозь штакетник, как кум Петька вынес из сарайчика истекающего кровью поросенка. Видел, как он принес хороший навильник соломы, как обложил поросенка и, похлопав себя по карманам, ушел в дом за спичками.

  Решение пошутить над кумом родилось внезапно. Он забежал в Петькин двор, вытащил из под соломы поросенка, а соломку поправил так, чтобы было похоже, что  поросенок там. И зашел с поросенком в руках за сарайчик.

Петька, выйдя из дома, прикурил сигарету и поднес зажженную спичку к соломе. Огонь весело запрыгал по стеблям, а Петька, опершись на вилы, стал задумчиво смотреть на огонь. Все люди любят смотреть на огонь.

  Костерчик быстро прогорел и Петька с изумлением смотрел на выжженное место. Пошевелив вилами серый соломенный пепел, он с еще большим изумлением стал озираться по сторонам в поисках Люськи, что бы показать ей чудо природы. Люську он не обнаружил, зато из-за сарайчика донесся  звонкий смех соседа. Сразу все поняв, Петька заехал веселому, хоть и с похмелья Вовке по уху. Затрещина получилась звонкой.

Через пару часов из Петькиного дома доносились звуки Вовкиной гармошки и внушительный бас Петьки вперемешку с писклявым голоском Люськи.

  А Светка - Вовкина жена - пришла домой к вечеру. Сама. Без помощи бабки Арины.