*     *     *

По последней воде ухожу я,

И где слюбятся небо с землёй,

Никого уж к весне не ревнуя,

Всё останется в песне одной.

Будет несть мятой ливень прошедший,

И где лапают клёны луну,

С болью вспомню мной брошенных женщин,

Нежно тех, кто меня обманул.

Я, наверно, с улыбкой, пожалуй,

Вспомню каждую прядь на плече,

Кто нахальством, кто ласковым жалом

Проникал в свет моих полночей.

Но со временем чаще и чаще,

Боль, что сыпала снежную крупь,

Говорило: «Остынь уж, ведь счастье

Не купить в поцелуе за рупь».

И с моей мирясь тщетно бравадой

Всё пытало: «Грустишь ли о ком?

Всё одно, без любви до упаду,

Ты к ним долго не жался б щенком».

А бывало, с таким помешательством

Целовал я румяных зазноб,

Что хмельные в оглоблю, до радости

С новых саней валились в сугроб.

Я наверно, к тому и тоскую,

Потому так, быть может, грущу,

Что и женщин, и грешность мирскую

Принимал за весенний я шум.

То ли душу застлал листьев лепень,

То ли стал я в любви неуклюж,

Но она уж ничьей лжи не стерпит,

В коей страсть была нежная чушь.

И пускай ни вчера, и ни завтра,

Я ни сладив с собой и на треть,

Нынче с новою на сердце жаждой

Цену счастья хочу разуметь.

Чтобы вспомнив мне благостных женщин,

Мог с Единственной сердцу простить

Жеребячесть за ливнем прошедшим,

И мою раскудрявую жисть.

*     *     *