Услышав позади знакомый голос, Ольга обернулась и увидела Каринэ.  — Рева-аз! Джава-ат! — позвала та братьев. — А кто помидоры будет собирать? Уже почти все поспели, скоро портиться начнут. Сегодня надо все убрать. Ну-ка быстро на огород!Недовольные мальчики нехотя вылезли из воды.

— А можно мы будем им помогать? — спросил Гена. — Я никогда не видел, как помидоры растут.

— Я тоже хочу на огород мальчикам помогать, — поддержала его Лена, — можно мы все туда пойдем, тетя Каринэ?

— Вы же отдыхать сюда приехали, — с улыбкой возразила та, — запачкаетесь там, запылитесь. Устанете с непривычки.

— Ничего, мы потом еще раз искупаемся.

— Ладно, идите, раз вам хочется.   

— Ура-а! — закричала вся четверка. Они быстро оделись и побежали на огород. Ольга с Отаром пошли следом.

— Чем Юлька занимается? — спросила Ольга. — Почему на море не пошла?

— Родителей развлекает. Мама за ней хвостом ходит, все ей рассказывает да показывает. Дома прохладно, а у Юли с утра что-то голова побаливала. Вот я и решил, пусть  дома посидит, а как жара спадет, сходим с ней на море. Завтра я обещал ребят на рыбалку свозить, если море будет спокойным. Сейчас самое время черноморских акул — катранов — ловить, на голые крючки бросаются. Только вот не знаю, как с Леночкой быть. Жестокое это зрелище. У них на спине ядовитый шип — его надо еще в воде выломать, чтобы не уколоться. А они рыбины здоровенные и шершавые, как наждак. В лодке так прыгают — еще испугают девочку или поранят.

— Ничего, она со мной останется. Пойдем с ней и Юлей за ежевикой. А вернетесь, рыбы нажарим. Если поймаете. Не бойтесь, мы без вас скучать не будем.

Рыбалка удалась на славу. Гена с горящими глазами, захлебываясь словами, опережавшими его мысли, и отчаянно жестикулируя, рассказывал Леночке, как они сначала ловили на удочку со множеством голых крючков маленьких блестящих рыбок, с жадностью глотавших эти крючки. И как потом на этих рыбок набрасывались здоровенные катраны. Только опустишь удочку в воду — и уже на ней катран. Сильная рыба ходила вокруг лодки − да так, что лодка крутилась на месте. Потом у нее, уставшей, дядя Отар выламывал ядовитый шип, а затем забрасывал ее в лодку. Они поймали восемь рыбин. Как прыгали они, как били хвостами! Как одна рыбина оцарапала своей наждачной чешуей Гене ногу — пришлось даже царапину йодом смазывать.

— Понравилось тебе рыбу ловить? — спросила Лена.

— Очень-очень! Мне дядя Отар обещал настоящую складную удочку подарить. Буду на Дону удить — там тоже много рыбы водится.

— Да кто тебя одного туда пустит?

— Почему одного? Можно с кем-нибудь. А может, вместе с твоей мамой туда сходим. Я буду удить, а вы потом рыбу поджарите или уху сварите.

— А тебе не жалко рыбок? Я видела: тут рыбалил на волнорезе один мальчик. Пойманные рыбки так бились и ротики разевали! Мне их очень жалко стало.

— Конечно, мне тоже жалко. Но знаешь, когда держишь удочку и чувствуешь, что там, в воде, за другой конец тянет рыба, об этом не думаешь. Обо всем забываешь, только бы ее вытащить оттуда. Так здорово! И потом — это ведь еда. Ведь ешь же ты колбасу и котлетки, хотя свинок тоже жалко. И коров. 

— А мы ежевики набрали. Два ведра! Я заметила, что на маленьких кустах ягоды крупнее, чем на больших. Мы нашли много-много ежевики на склоне горы. Там кустики невысокие, а ягоды на них крупные-крупные и такие... длинненькие. А вку-усные! Давай уговорим всех завтра еще раз за ежевикой пойти — мы не все собрали. Там много ягод осталось.

— Давай! А за кизилом когда пойдем?

— Можно завтра и за кизилом.

Пойманную рыбу с собранными помидорами и выкопанной на огороде картошкой, вкусно поджаренной и посыпанной своим луком и зеленью, ребята уплели с таким аппетитом, что огромная сковорода мигом опустела.

На следующий день все отправились в горы по ягоды. Собрали еще несколько ведер ежевики, из которой сестры Серго сварили изумительное варенье. На поиски кизила у них уже не хватило сил — решили отложить на потом.

Так весело и с пользой летел отпуск. На десятый день пребывания на море Ольга дозвонилась до бабушки Гены. Звонила со страхом, уговаривая себя, что о самом худшем им бы уже сообщили. Ведь плохие вести приходят быстро.

— Мальчики! У нас мальчики родились, Миша и Гриша! — радостно закричала в трубку Людмила Ивановна. — Скажите Гене, что у него теперь два братика. Света чувствует себя хорошо. Еще пока в больнице, но уже скоро выпишут, дней через десять. Их отец объявился. У него с женой детей нет. А тут, как узнал, что два сына родились, прибежал, ног под собой не чуя. Ему Светина подруга рассказала, у которой они любовь крутили. Мои, говорит, дети, хочу их воспитывать. Интересно, как он собирается это делать. Ну да ладно, поживем — увидим. Коляску приволок для двойни. Во отец выискался!

— Так ведь и вправду отец! — обрадовалась Ольга. — Пусть помогает, раз охота есть. Вы не прогоняйте его, Людмила Ивановна.

— Да кто ж его прогоняет? Пусть ходит, коли так.

Гена обрадовался, что мама жива и здорова, но известие о рождении братиков принял равнодушно.

— Если бы они были большими! — протянул он с досадой. — А так... что с ними делать?  Ни поговорить с ними, ни поиграть. Когда еще они вырастут. Но мне и тогда с ними будет неинтересно — я еще старше стану.

— Гена, нельзя быть таким прагматичным: интересно, неинтересно — укорила его Ольга. — Это твои родные братья, поэтому ты должен их любить и заботиться о них.

Гена хмуро выслушал ее и ничего не ответил. Зато Леночка пришла в бурный восторг.

— Ой, Гена, какой ты счастливый! Ой, как я хочу их поскорее увидеть! А мне тетя Света разрешит их понянчить, как думаешь?

— Не знаю, — проворчал Гена, —  ты, наверно, теперь с ними больше будешь возиться, чем со мной.

— Но ты же не маленький, чтобы с тобой возиться! Будем возиться с ними вместе. Чем ты недоволен? Еще не видел их, а они тебе уже не нравятся.

— Мне не нравится, что вы все так им радуетесь, будто они это заслужили. Ну родились, ну и что? Лучше бы ты мне радовалась, а не им.          

— Да ты просто ревнуешь к ним всех! Стыдно так говорить! Если ты не будешь их любить, я не стану с тобой дружить, так и знай.

— Да буду, буду, куда я денусь.

— Вот ведь какой эгоист! — говорила Ольга Отару. — С cамого начала не хотел их рождения. Чтобы все только ему. Хотя, конечно, живут они бедно, а теперь еще труднее будет. Может, хоть отец малышей поможет. Но для Гены это новый повод для ревности — их то он будет любить, а его нет. Бедная Светлана, как у нее хватит сил на всех, не представляю.

— Помогай ей.

— Обязательно буду. И Лену приучу. У меня много детских вещей осталось и игрушек. Все для Юлькиных будущих малышей собирала. Платьица мальчикам не пригодятся, а половину костюмчиков,  комбинезонов и других вещей им отдам.

— Отдай все. Я своим новое куплю.

— Хорошо. Как замечательно, что ваш малыш тоже в июне родится. Правда, жаль, что с разницей в восемь лет. Может, вместе с Леночкиным их день рождения справлять будем? Надо было вам еще тогда — в Пицунде — последовать нашему с Серго примеру.

— А ты что же думаешь, — засмеялся Отар, — мы не последовали? На следующий же день последовали. И потом еще несколько раз "Золотая рыбка" нас на тот пляж возила. Но мы были тогда такими глупыми. И Юля противилась, да и я не хотел. Столько времени потеряли. Спасибо тебе, а то вообще могли больше не встретиться. Помню, я все удивлялся: как ты решилась оставить ребенка? И родителей не побоялась, и диссертацию надо было писать. Отважная  ты, Оля.

— Знаешь, чего я больше всего боялась? Что ребенка не будет. Я так его хотела! Думала: если мне с Серго быть не суждено, пусть хоть ребенок останется. Не могла с ним расстаться, чтобы ничего не осталось. И очень боялась, что он догадается, подумает, что хочу его этим привязать к себе.

— А ты думаешь, он не догадался? Да в первый же ваш день догадался. Еще на том пляже.

— Нет, правда? Откуда ты знаешь? Он тебе говорил?

— Не говорил. Но я тебе скажу что-то — и ты сразу поймешь, что он знал о твоем тайном желании и тоже хотел этого. Серго очень любил наши хорошие вина и сам умел делать их. У них дома всегда было свое вино, из своего винограда.

— Я знаю, он мне рассказывал.

— Ну вот. И пиво чешское тоже любил. Мы до того как с вами познакомились, частенько в местный бар захаживали пивка попить. Пьяным он никогда не был, но выпить в хорошей компании был не прочь.

— И что?

— А то, что с того дня, как вы уплыли на "Золотой рыбке", он спиртного в рот не брал. До самого твоего отъезда. Хотел, чтобы ребенок здоровым и умным родился. Сколько я его ни уговаривал — ни в какую! Он знал, что ты хочешь ребенка, не сомневайся. Уже потом, когда ты уехала, он мне сказал об этом.

А ведь правда, вспомнила Ольга, чувствуя, как ее пробирает озноб. Мы с ним в те дни пили только сок. Даже в ресторане. И когда он меня возил показывать форелевое хозяйство, и в деревне у знакомых. Я еще радовалась, что никогда от него спиртным не пахнет. Думала, знает, что не люблю запах алкоголя. А выходит, он догадывался.

— Почему не написала ему, что ждешь? Он, может, раньше бы приехал. Все надеялся, что ты сообщишь ему об этом. Это был бы такой аргумент в его споре с родителями!

— Боялась. И Юлька не советовала. Мы думали, что у него уже другая девушка есть, что он не может так долго быть один. Вдруг бы он рассердился, подумал, что я его шантажировать буду? Конечно, если бы он приехал, обязательно сказала бы. Ошиблись мы с ней обе. Теперь что ж — прошлого не изменишь. Не будем больше говорить об этом, Отарик. А то меня что-то снова знобит и внутри все трясется.

— Не будем, дорогая, — сказал он, обнимая ее за плечи. — Пусть прошлое останется в нашей памяти. А мы будем жить будущим. Ты, главное, помни: мы с Юлей навсегда тебе родные. И Леночке тоже.

— Я знаю.