Авторский блог Татьяна Воеводина 15:40 6 января 2018 Про Сколково.

Эти заметки – пятилетней давности. Вспомнила я о них под влиянием статьи-комментария Константина Сёмина «Колония». Мне показалось, что мои наблюдения не устарели. Дух симулякра и безмыслия, господствующий в области, которая по идее должна генерировать идеи и смыслы, по-моему, только загустел.

То, что здесь написано – самые непосредственные наблюдения: то видела – о том пою.     

Вчера неожиданно оказалась в Сколкове. Собственно, я давно хотела там побывать, но как-то не было случая. А тут муж вдруг пригласил меня прокатиться в это самое Сколково на такое странное мероприятие: «Встреча клуба друзей кластера космических технологий и телекоммуникаций».

Сначала – где. Непосредственно на выезде из Москвы по Можайскому шоссе, в районе Немчиновки, на землях, принадлежавших НИИ животноводства и кормопроизводства (так это, кажется, называлось). Помню, когда я работала в итальянской фирме, я взаимодействовала по работе с одним профессором, специалистом по кормам для животноводства; вот он как раз был из этого НИИ. Ну, сейчас это, понятно, неактуально: корма какие-то дурацкие, да ещё под боком у Москвы, где каждая сотка на вес золота. То ли дело нано- и ино.

Какой-то сложно организованный въезд, КПП, нужен пропуск на машину.

Дальше стоит уродливейшее сооружение, напоминающее кинотеатр моего детства – 60-х годов, увеличенный примерно в 6 раз. Это сооружение оказалось той самой знаменитой бизнес-школой, где учиться стоит кучу денег. И то сказать – за удовлетворение тщеславия надо брать не просто много, а ошеломляюще много. Если мало – клиент не получит искомого.

Входим в здание. Там – пустовато. Ну, раздевалка, всё как положено. Туалеты чистые, всё по-современному. Странно, что нет никаких признаков учебной деятельности: расписаний, объявлений, стенгазет, как это бывает в вузах. Стены пустые, словно ничего не происходит. (Может, так и есть?) Огромные панорамные окна, даже, вернее, стеклянные стены. За стеклом унылый вечерний пейзаж – заснеженное поле. У Щедрина в «Господах Головлёвых» много таких вечерних снежных пейзажей, похожих на саван и намекающих на вырождение и смерть. 

Впереди кучка однообразных сереньких домиков, обозначенных на указателе по-русски «коттеджи», а по-английски – villas. В них, похоже, никто не живёт. Честно говоря, меня как-то не тянет жить в этих villas, у нас в посёлке хоть деревья растут, а там пусто. В целом местность живо напоминает расположенное поблизости Троекуровское кладбище, где похоронены мои родители; впрочем, кладбище повеселее: там интересные памятники встречаются, зелень поднялась. К сожалению, активно темнело и сфотографировать не удалось, да и нечего там фотографировать.

Единственным ярким пятном была выставка старых буфетов. Сейчас это модный промысел – собирать, реставрировать и раскрашивать старую мебель, особенно буфеты и сундуки. Современные акриловые краски этому очень способствуют, «креатифф» опять же. Буфеты раскрашены в стиле «наиф» - вроде как рисуют дети (или взрослые, которые толком не умеют рисовать). Завернула за угол – там стоит целая гора сундуков в том же стиле. Это дело мне понравилось. Сын как-то приволок старинный (ХIХ в.) сундук, который нашёл в доме, подлежащем сносу. Он стоит у нас в подвале. Надо будет раскрасить.

Все же прочие интерьеры – самые обычные. Такие в любом современном здании от Макдональдса до кинотеатра. И роскоши в отделке я особой не отметила. Покрасочка светленькая, мебель в стиле ИКЕИ.

Сами космические посиделки особого впечатления на меня не произвели. Интересный был один доклад – про китайскую космонавтику. У них это дело активно развивается, есть план по годам вплоть до 2050 г., когда китаец должен высадиться на Марсе. Показали симпатичный плакат 50-х годов – эпохи советско-китайской дружбы, на нём мы с мужем различили несколько иероглифов, оставшихся в памяти с тех пор, что пытались учить китайский (впоследствии сломались). Докладчик сказал, что китайская космическая отрасль молодеет в кадровом отношении и сегодня там средний возраст 45 лет. Вроде, не так уж мало, но по сравнению с другими – это мало, сказал докладчик.

 Зал, где всё происходило, сделан наподобие стадиона – чашей. Докладчик может сидеть на своём месте за ноутбуком и показывать на большом экране плоды свой премудрости. Поражает акустика зала: без микрофона не слышно НИЧЕГО ВООБЩЕ. Зал человек на 150, но сидело до сотни, больше мужчины около 60-ти, представители космической науки. Были и моложе – те из бизнеса. Это можно было различить по бейджикам – они разного цвета. Многие от скуки читали интернет, благо WI-FI среда повсюду, спасибо партии и правительству. Потом был кофе-брейк: давали даром микроскопические бутербродики-канапе и напитки, в т.ч. вино. Космические учёные активно прикладывались, кто не за рулём. (Кстати там ходит shuttle bus от метро «Парк Победы»; говорят, возят не всех подряд, а по каким –то удостоверениям, приглашениям, пропускам и т.п.). Я же нашла вкусную восточную сладость: подсолнухи в расплавленном сахаре. И фруктовые кусочки, насаженные на палочку, наподобие шашлыка. Муж беседовал с коллегами, а я под сурдинку схомячила четыре палочки – такое вот моё личное маленькое достижение.

К чему я всё это пишу? Да, собственно, просто так: дневник всё-таки как-никак. Бытописание.

Неизменно удивляет вот что. 60 лет назад, в пережившей войну стране, по зову партии и мановению Вождя, был за несколько лет построен комплекс МГУ на Ленгорах. И не только он: и Бауманский строился тогда, и Физтех, и много чего. Сегодняшние стройматериалы, техника и технология – тогда не снились даже в снах о коммунизме. Даже «космонавты и мечтатели» о таком не грезили. Но и в тех скромных обстоятельствах – построили. И насадили роскошные яблоневые аллеи. Тогда повсюду – во дворах, вокруг школ – сажали яблони. Помню, в начале 90-х я встретила пенсионерку, собиравшую по осени яблоки с тех яблонь, на пенсию не то, что яблок, – хлеба и молока едва можно было купить. Они и сегодня стоят, те яблони – кряжистые старушки.

Комплекс МГУ был распланирован, построен, территория была благоустроена – и всё за несколько лет. И получилось красиво и величественно. Итальянцы, помню, когда я с ними работала, любили приезжать туда гулять. Итальянцы, заметьте, которые видели Рим, Венецию, Флоренцию и всё прочее, которые вообще живут в стране-музее. Построили, повторюсь, в бедной, разорённой войной стране, втянутой в новую гонку вооружений. К тому же изнывающей под гнётом тоталитаризма. Прикиньте! Сегодня, с несоизмеримой техникой и деньгами – не просто построили уродство – почти ничего и не построили ещё. Эта бизнес, с позволения сказать, школа существует уж лет пять. Ну и ква? Стоит она на пустыре. (Спасибо, не на помойке). Чего не хватает? Уж не тоталитаризма ли?

Вся наша жизнь объята бледной немочью. Никто ничего не может вот так взять и сделать. Ну, хотя бы на совковом уровне: выделить средства, назначить ответственных, определить сроки, разбить работу на этапы и сделать от и до. И чтобы ЭТО реально заработало. Я имею в виду результат. Нет результата. Ни в чём нет. Что-то такое возникает, какое-то шевеление, потом мгновенная усталость, руки опускаются, исчезает вера и всё прекращается. И земля покрывается саваном, и ветер свищет, и топорщатся средь поля, царапая глаз, убогие перепевы неоконструктивизма 50-летней давности.  

Стартаперы и старпёры, или День Космонавтики в Сколково

Вчера снова побывала в Сколкове. Приехала словно в знакомое уже место. Расписные сундуки убрали, зато развесили на стенке расписные двери – якобы с русского севера. Антиквариат, однако. Это модный тренд – разбавлять новые, интерьеры в стиле хай-тек вкраплениями антиквариата. Тем более, что изготовить такой антиквариат – пара пустяков. Мне один поляк на выставке во Франкфурте рассказывал. Они разбирают сараи, простоявшие более пятидесяти лет, и делают из них антикварную мебель. Кто будет проверять возраст древесины (такие методики есть) – не придерётся: настоящий антиквариат. Впрочем, поговорим о Сколкове.

Success по-русски

Сначала я думала, что мероприятие будет ко Дню Космонавтики, но оказалось – не так. Мероприятие было посвящено вовсе не какой-то там совковой космонавтике, а бери выше! – УСПЕХУ. Оно прямо так и называлось: SUCCESS STORY DAY 2012.

Занятное это слово – успех. Вроде русское, но употребляют его сегодня в американском смысле. В чём разница? Так сразу и не определишь, но привкус иной. В чём разница между русским «успехом» и американским «success»’ ом? Американский success - он не привязан к роду деятельности, он успех вообще. Его мерой являются, понятно, деньги: больше денег – значит, больше успеха. Человек сначала ставит перед собой задачу достичь успеха, а потом подбирает под свою задачу деятельность. Наш успех иной: у нас первична деятельность, а успех – вторичен. То есть я хочу делать то-то и то-то, стараюсь это делать лучше, и это приносит мне так называемый успех, т.е. деньги, славу и прочие атрибуты. Наш успех всегда предметен, а вот американский – не всегда. Американский успех – это деньги и, как следствие, подъём по социальной лестнице. Он ясен и однозначен, их успех. Это удобно: легко сравнивать, кто больше преуспел. Кстати, их чувство успеха предполагает, что «все работы хороши – выбирай на вкус». Где-то у французов я читала, что если водопроводчик и писатель зарабатывают поровну, то американец и уважает их одинаково, а француз всё-таки больше уважает писателя. Оттого, добавлю от себя, наверное, французы до сих пор не до конца утратили привычку читать книги.

Какой взгляд на успех правильный и какой лучше – рассуждать не стоит. В конце концов, каждый народ, как и каждый человек, имеет свой внутренний стиль, своё неповторимое чувство жизни. Оно ему (народу и человеку) помогает, ведёт по жизни, помогает достичь того, что кажется ценным и желанным. Главное, чтобы взгляд был органичным, а не занесённым в твою голову Бог весть какими ветрами.

Сегодня мы, русские, особенно самые продвинутые и УСПЕШНЫЕ, усвоили американскую – бескачественную - точку зрения на успех. А уж самые продвинутые – те американистее всех янки. Мы, словно девочки-отличницы, стараемся всё освоить, усвоить и перенять, а дальше поднять руку и радостно рапортовать учительнице об усвоенном.

Недаром же у нас постоянно учат успеху, издаются книги об успехе, проводятся семинары, как достичь успеха, есть записные учителя успеха. И не беда, что их собственный успех по большей части состоит в успешном проведении соответствующих семинаров – главное, что есть надлежащая «движуха».

Смесь американского с нижегородским

Вот и в Сколкове, где заправляют эти самые продвинутые и американизированные, 12 апреля вместо Дня Космонавтики объявлен Днём успеха. На Дне успеха (да, по-видимому, и в Сколкове вообще) изъясняются на дивной смеси американского с нижегородским. Говорят, что таким манером выражаются бывшие наши, обосновавшиеся на Брайтон Бич: «чилдренятам ветчину послайсить». Так ли это, не знаю, сама не слыхала. А вот в Сколкове слыхала. Там, правда, не «чилденята» - там живут сплошные «стартаперы», «антрепренёры», «форсайты», которые осуществляют «рекрутинг» и «соблюдают баланс между стафом и аутсорсингом», потому что являются «убеждёнными эйчарами». Тамошние люди не «поступают на работу», как делывали убогие совки, - продвинутые «присоединяются к проекту». Докладчики там все поголовно «спикеры», а всё заведение в целом называется «единой экосистемой».

Один спикер проболтался: «Это экосистема со своими пищевыми цепочками для вашего успеха». Я думаю, там и впрямь есть, чем подхарчиться, если имеешь крепкие зубы, острые когти и быстрые ноги, как это принято в экосистемах. Тогда можно вырвать свой кусок и дать дёру, что и является истинной целью всего предприятия. Потому что, как учил умный социалист Лассаль, есть конституция писанная, а есть неписанная, которая и есть конституция истинная.

Впрочем, писанная конституция у всего этого праздника жизни тоже есть. Какая, спросите вы, у всего этого цель? И вы получите ясный и недвусмысленный ответ: «В идеале на выходе будут производиться стартапы». (Это тоже спикер сказал). На выходе, заметьте. Это в совке голимом на выходе производились трактора, трубы, пшеница, ракеты или хотя бы сатиновые трусы. В настоящий момент этой дрянью никто не заморачивается. Вся эта дребедень давно отправлена на свалку истории. Хотя кое-какие частные усовершенствования ещё предстоит внести. Ну, например, «усовершенствовать имидж Сколково в публичных коммуникациях».

И все чрезвычайно довольны собой и происходящим, просто наслаждаются своим присутствием в этом новом, гладком и чрезвычайно инновационном месте. Все неизменно бодры, улыбчивы, оживлены и белозубы, словно герои брошюры «Английский для делового общения». Мужчины солидны, дамы ухожены, девицы сексапильны, закуска отвечает заветам здорового питания – креветки, куриная грудка, свежие фрукты.

«Будем лопать пустоту»

И всё это нацелено на пустоту.

Вернее так. Всё ЭТО есть предвкушение появления каких-то инновационных проектов. Проектов чего? А Бог весть… Главное, чтобы они были новые и инновационные. Важный спикер завлекает cлушателей: «Ваши проекты могут стать частью будущей мировой технологической цепочки». Другой тоже обнадёживает: «Возможна реализация какой-то технологии в одной из российских индустрий. Индустрии продолжают развиваться в России, правда, их не так много. Мы рассмотрим и тип проектов, направленных на создание новых индустрий. Каждый должен понимать, на какой тип успеха он ориентирован». То есть не паять-лудить, а успеха достигать. Это принципиально разные подходы.

При такой постановке вопроса правильнее всего ориентироваться на распилочный тип успеха, что по факту и происходит. Здесь наша главная индустрия.

Недавно вот случился мини-скандал: кто-то напечатал на обложке ученической тетрадки портретик тов. Сталина в мундире генералиссимуса. Продвинутые и инновационные возвысили голос протеста против того, что в неокрепшие умы могут проникнуть людоедские идеи кровавого тирана. И правильно, что возвысили! Потому что тов. Сталин с присущей ему прямолинейностью и грузинским темпераментом приказал бы инноваторов расстрелять как вредителей и врагов народа. Прямо в Сколкове. А здание переделать под дворец пионеров. А как же международное сообщество! Как же мораторий на смертную казнь!

Неокрепшие умы ничего не должны знать о том, как в нищей стране была построена гигантская промышленность. Как была создана настоящая наука. Притом создана, так сказать, в реале. Это сегодня спикер разъясняет: «Кластер – это МЕТАФОРА длинной цепочки от науки к технологии». Дети не должны знать, что в эпоху тов. Сталина создавались не метафоры (на метафорах специализировались поэты и прозаики, собранные по инициативе вождя в союз писателей), а настоящие железные производства. Не должны об этом знать дети, потому что они, наивные, могу спросить, куда это всё делось и кто в этом виноват. И им может показаться, что по сравнению с этим вопросом честные выборы – это и не вопрос вовсе, а так – кот чихнул. Так что неокрепшие умы, конечно же, нужно оберегать. А то вдруг кто-нибудь спросит, чем, к примеру, отличаются эти самые кластеры, соединяющие науку с производством, от разрушенных и распылённых до нано-частиц НПО? Да-да, от тех самых совковых «почтовых ящиков номер такой-то»? И что же? Какого надо будет звать спикера для объяснения? Так что я совершенно понимаю и одобряю борьбу с тетрадкой. Это правильно и удивительно дальновидно.

Вообще, самое главное – это борьба за умы молодого поколения. Потому что они не должны знать ни-че-го. Это, конечно, недостижимый идеал, но стремиться к нему следует – по вышеочерченным причинам. Видимо, для этого и проводится реформа образования. Именно для этого и организовано Сколково с его институтом или что ли университетом инноваций. Судите сами: у нас что, институтов не хватает? Если б нужны были какие-то инновации и кадры для них – ну, привлекли бы МИФИ, МФТИ, Бауманский, собрали бы кадры по областным институтам… Так нет же – построили какую-то раскоряку в поле, отнятом у бурёнок. Если нужна русская Силиконовая долина – ну и сделали бы её на базе какого-нибудь академгородка. Если считать, что нужны какие-то изобретения, технические решения и специалисты – тогда такое поведение абсурдно. А вот если нужно обратное – обеспечить невозможность в будущем каких бы то ни было русских изобретений – вот тогда такое поведение разумно и целенаправленно. Вот тогда нужно делать именно то, что делается сегодня – энергичнее делать, проворнее, и с большей помпой.

Потому что задачи науке могут быть поставлены только извне. Сама из себя она их генерить не может. Она же не шелкопряд. Из себя она может породить лишь то, что сами учёные (кажется, это были те самые шутливые физики 60-х годов) называют удовлетворением собственного любопытства за казённый счёт.

А если хочешь от науки чего-то добиться – ставь задачу и требуй результата. Потребовалась атомная бомба – вот физика и двинулась вперёд невиданным прежде образом. Да, собственно, с начала времён научные открытия и технические изобретения возникали не просто так, а в ответ на техническую потребность. «Одна практическая потребность сделает для развития науки больше, чем десять университетов», - справедливо писал когда-то Энгельс. Задачи ставит жизнь. Дальше находится кто-то, кто эту задачу сформулирует учёному, выделит надлежащие ресурсы и строжайше спросит за результат.

В англосаксонской культуре этот кто-то часто оказывался предпринимателем, в нашей – во всех практически случаях – государство. И нечего этого стесняться. Генри Форд в своей книжке рассказывает, как он снова и снова ставил перед своими инженерами задачу, которая казалась им технически не исполнимой, и наконец продавил: задача решилась. Воображаю, каких бы успехов он достиг, если бы он предложил им подумать, какими бы вопросами они хотели заняться, и куда направить свободную игру своего ума. Если бы был принят такой порядок, и он получил бы повсеместное распространение, мы бы, весьма вероятно, ездили бы на телеге. А что, экологически чистый транспорт, кстати сказать. А навоз компостировать на экологически чистое органическое удобрение. И скорость, между прочим, всё те же 12 км/час, как сегодня по Москве. Но это другая тема.

Воображаю, с каким успехом прошла бы индустриализация СССР, если бы учёным и инженерам предложили самим поразмыслить, строит ли строить Днепрогэс или сосредоточиться на чём-нибудь более прикольном, на каких-нибудь иных, как говорят в Сколкове, «индустриях». Тогда бы нашей промышленности и науки – просто не было бы. Но тогда она всё-таки создалась – именно потому, что задачи ей были поставлены политическим руководством, извне. А сейчас, похоже, стоит противоположная задача – сделать так, чтобы её не стало. И эта задача успешно решается – с помощью Сколкова с его кластерами и стартапами.

Придумано неплохо: научная мысль якобы сосредотачивается в Сколкове, а другие центры – зарастают чертополохом, на них плюют, машут рукой, пропади оно пропадом, всё одно – совок. В Сколкове играют в стартапы, тем временем старики вымирают, а молодняк не воспроизводится. Россия остаётся без науки, превращаясь в огромную, малонаселённую равнину, во всём зависимую от развитых стран. Именно к этому стремятся промоутеры этого дивного проекта? Не к этому? Тогда к чему же?

О том, что никакая наука и техника никому ни нафиг не нужна свидетельствует такой микроскопический факт. Просто нано-факт, но в нём замечательно отразилось положение науки, образования, развития технологий и т.п. Мы там познакомились с девушкой Олей, которая окончила в Саратове аж два технических вуза – по электронике и по энергетике. Саратов исторически был городом авиапромышленности, ВПК. Теперь ни Оля, ни её товарищи-мужчины работу найти не могут, нету её, работы. На месте авиазавода, где делали Яки – рынок, завод закрыт. Оля очень активна, пишет какие-то заявки, пытается что-то придумывать, но пока не получается. Была у неё возможность устроиться в родной институт на полставки преподавать. Сколько вы думаете ей предложили денег за ведение практических занятий со студентами? Ну? Я предлагала этот вопрос знакомым. Говорили разное: от семи до 15-ти тысяч, - гадали мои знакомые, имея в виду, что предложили девушке очень мало. И никто не угадал. Правильный ответ: 2,5 тысячи. Оля не согласилась: больше на набойки к ботинкам уйдёт.

Давайте остановимся на этом факте. Вот институт, где готовят (готовили, по крайней мере) специалистов, которые реально работали на реальных производствах. Институт так сяк есть. Его удушают, по живописному выражению министра-капиталиста Рябушинского (кстати, интересовавшегося авиацией и создавшего аэродинамическую лабораторию), костлявой рукой голода. Эти 2,5 тыс. – и есть та самая рука. Вместо этого и подобных организаций создаётся некий гламурный клуб, который, может быть, в неопределённом будущем что-то создаст. Никто, правда, не знает, что именно и каким образом, но в это надо верить и ждать. Счастливчикам отщипнут от нефтяных денег.

Так вот, надо нам или не надо развивать технику и промышленность, если мы уничтожаем НАЛИЧНОЕ ради ГИПОТЕТИЧЕСКОГО? Мне кажется, сомнений не может быть никаких. Ничего такого нам не нужно. И именно ино-град Сколково с прозрачной ясностью это показал.

«Утверждают космонавты и мечтатели…»

Самое интересное из вчерашних выступлений была речь (наверное, по-сколковски следует сказать «спич») г-на Жукова– начальника кластера космонавтики.

«Космонавтика, – сказал г-н Жуков, - это недалеко от национальной идеи». И в этом есть смысл. Космос для нашего народа, лишённого религии, долгое время, несколько десятилетий, был Небом – в религиозном смысле. Космос был чем-то потусторонним, нездешним, тем «горнем», трансцедентальным, к чему стремилась душа. Так восполнялся отнятый у нескольких поколений потусторонний мир. Я помню, как мы детьми любили Космос, думали о нём, мечтали участвовать в его освоении. Казалось бы: чего там любить – безвоздушную пустыню? А вот – любили. Что-то подобное выразил и г-н Жуков.

Можно ли из Космоса сконструировать сегодня национальную идею? Уверена: нельзя. Национальная идея – это вообще не рекламный слоган, её нельзя выдумать. Её можно только услышать в гуле времени, прочитать в народной душе. Сам народ её порождает, а кто-то, наделённый особым слухом и даром, - формулирует.

«Космонавтика, авиация, ядерная физика – вот на что Россия должна ставить», - считает г-н Жуков. Может, и так. Но, заметьте, это всё не сознательный сегодняшний выбор, а просто ошмётки советского наследства, не до конца уничтоженные. «Там мало молодёжи», - поделился г-н Жуков. Ну, конечно: не банк же, и не госслужба. Учиться надо, соображать, ну её, науку эту. «Мы катастрофически отстали, - констатировал спикер. - Прорывы были у дедов, но не у отцов». Это совпадает с моими наблюдениями: там нет сорокалетних. Есть мальчишки, которые не успели пристроиться в места понаваристей, и деды, «старпёры». «Мы держим мало рынков космических услуг, - признал г-н Жуков. – Вот разве что средства выведения». Надежда у спикера – на «мыслящее сообщество», которое соберётся в Сколково и будет решать проблемы «общей тягой». «Задача тех, кто сотрудничает с космическим кластером – развитие космического бизнеса», - объявил г-н Жуков.

Впрочем, он же честно признал, что у американцев только началось вхождение частного бизнеса в космонавтику. Учатся они что-то там делать, и если что-то получается - это становится известно всем. А до этого кто там орудовал – в американском Космосе? Государство и орудовало - прям как у нас, в совке.

Cказал г-н Жуков вот ещё о чём – о важности духа и мечты. «Это надо возвращать в нашу жизнь». Дивная мысль! Стоило двадцать лет оплёвывать всё, что не продаётся и не покупается, насаждать исступлённый культ золотого тельца, чтобы запеть прежние песни! Г-н Жуков вспомнил и про довоенное движение планеризма, и «Аэлиту» помянул – такая вот была тогда духовная атмосфера, в которой формировалось наше научное первенство. Через 20 лет после самодельных планеров – возникла реактивная авиация, ядерная промышленность, радиоэлектроника. Закладывать мечты надо на годы вперёд. «Духа мечты нам хватит на то, чтобы зажечь идущее за нами молодое поколение», - заключил г-н Жуков.

Ну что ж, как говорили циники нашего поколения, мечтать не вредно. Впрочем, всё начинается с мечты. Помечтаем? Посмотрим на звёзды?