Для затравки скажу, что эта песня родом из известнейшего танго, вот этого. Узнаете?  :-) 

:):)

Не-а...не слышу  аналогии с первым вариантом...

Старенькая песня:на Дерибасовской открылася пивная-начало похоже

Ну там и не услышать - там сюжет плавно перетек, а музыка оригинальная  :-) Женский хор ЦБ России на подпевках.  Очень интересно в блоге у Игоря Григорьева написано, история длиной в 108 лет.  Стихи Введенского. 

Ну там и не услышать - там сюжет плавно перетек, а музыка оригинальная  :-) Женский хор ЦБ России на подпевках.  Очень интересно в блоге у Игоря Григорьева написано, история длиной в 108 лет.  Стихи Введенского. 

Не удержалась, скопировала, что сам Григорьев про свою песню пишет. Читайте J

О том, как появилась песня «Танго»

Итак, на Введенского я набрел год назад в сети в поисках хороших стихов для песен. До этого я понятия не имел о том, кто такой Введенский. Музыка к стихам пришла сразу: я помню, как с ходу начал их «петь». Получалось что-то типа коктейля из революционно-романтического пафоса и нэпмановско-ресторанного шансона. Словом, песня была написана в тот самый момент, как я обнаружил и прочитал стихи.

«Танго»

Позже я узнал, что Введенский писал похожим образом — так называемым автоматическим письмом. Это когда закрываешься в комнате и не выпускаешь из рук ручку, пока не иссякнет вдохновение. Все, что написала ручка без помарок и исправлений, считается законченным произведением. В мою бытность редактором такие тексты приносил в журнал Эдуард Лимонов. Это были портянки из нескольких склеенных в ленту листов формата А4, на которых было от силы две-три поправки. Меня это восхищало, потому что автоматическое письмо не так просто, как может показаться. Оно требует полного доверия к внутреннему голосу, который диктует тебе строчки. Мне кажется, что так можно сочинять при условии абсолютной честности перед самим собой. И с этой точки зрения песня «Танго» честная песня: она точно передает мое первое интуитивное отношение к обнаруженным стихам.

Уже после того как песня сложилась в демозапись, я обнаружил скрывающуюся за стихами увлекательнейшую историю, которую хочу вам рассказать. Эта история настолько изобразительно подходит песне, что можно подумать, что сначала я исследовал вопрос, а потом аккуратно подогнал под него стилистику. Но все было как раз наоборот.

А теперь история длиной в 108 лет

Введенский написал «В ресторанах злых и сонных» осенью 1920 года, и, по существу, это был пересказ сюжета популярного в те годы романса «Танго смерти», написанного эстрадной примадонной из Одессы Изой Кремер.

В романсе рассказывалось об аргентинской танцовщице Кло, в которую влюбился богатый английский аристократ во время своего путешествия в Аргентину. Кло бросает своего партнера по танцам и возлюбленного Джо и уплывает с англичанином в Париж, где живет роскошной жизнью и блистает в театрах и кабаре. Там, в Париже, спустя время ее и находит мстительный Джо. Во время выступления Кло он неожиданно появляется на сцене и предлагает ей станцевать последнее аргентинское танго. Во время танца Джо «с дьявольской улыбкой» вонзает в горло Кло кинжал.

 Вот стихи, написанные Кремер.

Иза Кремер. Танго смерти

 (также известно как «Последнее танго» / «Аргентинское танго» / «В далекой знойной Аргентине». 1914)

В далекой знойной Аргентине,

 Где небо южное так сине,

 Там женщины, как на картине,

 Там Джо влюбился в Кло...

 Чуть зажигался свет вечерний,

 Она плясала с ним в таверне

 Для пьяной и разгульной черни

 Дразнящее танго...

 Но вот однажды с крошечной эстрады

 Ее в Париж увез английский sir...

 И вскоре Кло в пакэновском наряде

 БылацарицейнаBataille de fleurs.

 Ее лицо классической камеи,

 Ее фигурку в стиле Tanagra

 Знал весь Париж и любовался ею

 НаGrand Prix вOpéra...

 В ночных шикарных ресторанах,

 На низких бархатных диванах,

 С шампанским в узеньких бокалах

 Проводит ночи Кло...

 Поют о страсти нежно скрипки,

 И Кло, сгибая стан свой гибкий

 И рассыпая всем улыбки,

 Идет плясать танго...

 Но вот навстречу вышел кто-то стройный...

 Он Кло спокойно руку подает.

 Партнера Джо из Аргентины знойной

 Она в танцоре этом узнает...

 Трепещет Кло и плачет вместе с скрипкой...

 В тревоге замер шумный зал… И вот конец...

 Джо с дьявольской улыбкой

 Вонзает в Кло кинжал...

 В далекой знойной Аргентине,

 Где небо южное так сине,

 Где женщины поют, как на картине,

 Про Джо и Кло поют...

 Там знают огненные страсти,

 Там все покорны этой власти,

 Там часто по дороге к счастью

 Любовь и смерть идут...

Романс Изы Кремер, в свою очередь, был вольным переводом французской песни Le Dernier tango («Последнее танго»), которая, в свою очередь, была украдена французами у аргентинского композитора Анхеля Виллольдо. Его песня El Choclo повествовала реальную историю парагвайского миллионера, влюбившегося в парижскую танцовщицу Риту. Рита растранжирила все состояние парагвайца и цинично бросила его, пообещав полюбить, как только тот разбогатеет снова. Обезумевший от горя и унижения парагваец нашел Риту в кабаке, где та проводила пьяные ночи, пригласил на танго и во время танца задушил ее.

Иза Кремер услышала песню в Париже, где брала уроки вокала, и сочинила русский текст, вольно обойдясь с сюжетом. Так Рита стала Кло, парагваец — англичанином, и появился третий герой — аргентинский ревнивец Джо. В России танго стало таким популярным, что сюжет, придуманный Кремер, лег в основу фильма 1918 года «Последнее танго», с Верой Холодной в главной роли. Во время киносеансов романс исполнялся в качестве живого аккомпанемента к немой картине.

Скорее всего, Введенский написал свои стихи под впечатлением от романса и фильма.

Александр Введенский. В ресторанах злых и сонных. 1920

«В ночных шикарных ресторанах»

 Из соврем. романса

 Аргентинское танго

 В ресторанах злых и сонных

 Шикарный вечер догорал.

 В глазах давно опустошенных

 Сверкал недопитый бокал,

 А на эстраде утомленной,

 Кружась над черною ногой,

 Был бой зрачков, в нее влюбленных,

 Влюбленных в тихое танго.

 И, извиваясь телом голубым,

 Она танцует, полупьяная

 (Скрипач и плач трубы),

 Забавно-ресторанная.

 Пьянеет музыка печальных скрипок,

 Мерцанье ламп надменно и легко.

 И подают сверкающий напиток

 Нежнейших ног, обтянутых в трико.

 Но лживых песен танец весел,

 Уж не подняться с пышных кресел,

 Пролив слезу.

 Мы вечера плетем, как банты,

 Где сладострастно дремлют франты,

 В ночную синюю косу.

 Кто в свирель кафешантанную

 Зимним вечером поет:

 Об убийстве в ресторане

 На краснеющем диване,

 Где темнеет глаз кружок.

 К ней, танцующей в тумане,

 Он придет — ревнивый Джо.

 Он пронзит ее кинжалом,

 Платье тонкое распорет;

 На лице своем усталом

 Нарисует страсть и горе.

 Танцовщица с умершими руками

 Лежит под красным светом фонаря.

 А он по-прежнему гуляет вечерами,

 И с ним свинцовая заря.

Иза Кремер эмигрировала из Одессы во Францию и затем в Рио-де-Жанейро, откуда часто наезжала в США для записи своих песен, но «Танго смерти» так и не было записано. Она навсегда убрала его из своего репертуара после инцидента в Киеве: какой-то молодой офицер, вернувшись домой после концерта Изы, покончил с собой, оставив возле своего тела записку со словами «Последнего танго».

Романс дошел до нас только в исполнении Вадима Козина. Он пел его на своих концертах в двадцатые годы и записал лишь в 1966-м на поселении в Магадане.

«Последнее танго» фигурирует также у Ильфа и Петрова в «Золотом теленке» (1931), его танцует и напевает Остап Бендер в главе «Коммандор танцует танго». Отголоски и мотивы кремеровского романса звучат в «Жестоком танго» с Андреем Мироновым в телефильме «12 стульев».

В романе Набокова «Ада» (1969) главный герой англичанин Ван Вин танцует с крымской танцовщицей Ритой, которая поет танго Изы Кремер.

И наконец, в 1952 году на первое место американского хит-парада взлетает песня Джорджии Гиббс «Kiss of Fire», которая, по сути, была реинкарнацией того самого аргентинского танго Анхеля Виллольдо «El Choclo», с которого и началась наша история. Настоящую популярность «Kiss of Fire» получила после того, как ее спел Луи Армстронг.

Учитывая извилистую дорогу, по которой пробиралось «Аргентинское танго» в наши дни, мне не казалось зазорным внести в него свою лепту. К тому же некоторые строчки Введенского не совсем пелись. Так, строчка «Мы вечера плетем, как банты, где сладострастно дремлют франты, в ночную синюю косу» звучит в моей песне как: «Мы вечера плетем, как банты, где сладострастно дремлют франты, растягивая паузы». Или у Введенского: «бой зрачков», влюбленных в танцовщицу, происходит над черною ногой. У меня же зрачки кружатся под черною луной. Зимний вечер Введенского я заменил на тихий...

 Мне кажется, что мои коррекции, которые я старался производить как можно деликатней, придали стихам большей музыкальной стройности.

Введенский. Григорьев. Танго. 1920—2011

А в ресторанах злых и сонных

 Шикарный вечер догорал,

 В глазах, давно опустошенных,

 Сверкал недопитый бокал.

 А на эстраде утомленной,

 Кружась под черною луной,

 Шел бой зрачков, в тебя влюбленных,

 Влюбленных в тихое танго.

И, извиваясь телом глупым,

 Ты танцевала пьяная,

 И музыка звучала тупо

 Забавно-ресторанная.

Пьянеет музыка печальных скрипок,

 Мерцанье ламп надменно и легко.

 В слезах он пьет сверкающий напиток

 Нежнейших ног, обтянутых в трико.

Мы вечера плетем, как банты,

 Где сладострастно дремлют франты,

 Растягивая паузы…

 И лживых песен танец весел,

 И не подняться с пышных кресел,

 Не пролив слезы…

Кто в свирель кафешантанную

 Этим тихим вечером поет

 Об убийстве в ресторане?

 На краснеющем диване,

 Где темнеет глаз кружок,

 К ней, танцующей в дурмане,

 Он придет — ревнивый Джо.

 Он пронзит ее кинжалом,

 Платье тонкое распорет;

 На лице своем усталом

 Нарисует страсть и горе.

А девочка с холодными губами

 Лежит под красным светом фонаря.

 А он гуляет темными ночами,

 И с ним его кровавая заря.

Стихи Введенского до меня уже были спеты Леонидом Федоровым из «АукцЫона». Федоров поет их под свою музыку и строго следует оригинальному тексту, но на концертах отчего-то все время забывает слова (я видел три концертные записи, и на каждой Федоров сбивается с текста).

Итак, суммируя, расставим на карте пункты извилистого маршрута «Последнего танго» длиной в 108 лет.

Буэнос-Айрес, 1903 — аргентинец Анхель Виллольдо сочиняет танго «El Choclo».

Париж, 1912 — французский композитор Эмиль Долуар ворует мелодию Виллольдо для «своей» песни «Le Dernier Tango: chanson argentine», а поэт Арман Фушер переводит слова с испанского на французский.

Париж, 1914 — Иза Кремер впервые слышит «Последнее танго» в кабаре на Монмартре в исполнении Иветт Гильбер и пишет русский текст, изменяя сюжет.

Одесса — Киев — Петроград, 1914 — Иза Кремер впервые поет на своих концертах «Последнее танго / Танго смерти».

Москва, 1918 — на экраны выходит фильм с Верой Холодной «Последнее танго», поставленный по сюжету песни Изы Кремер.

Париж, 1918 — после инцидента с самоубийством киевского офицера Иза Кремер, эмигрировавшая во Францию, исключает «Танго» из своего репертуара.

Петроград, 1920 — Александр Введенский пишет стихотворение «В ресторанах злых и сонных».

Казань, 1941 — тело Введенского, выброшенного по неизвестным причинам из эшелона, везущего арестованных по обвинению в контрреволюционной агитации по этапам, доставлено в морг психиатрической больницы, после чего тело бесследно исчезает.

Ленинград, 1942 — друг Введенского Яков Друскин во время блокады находит в квартире Хармса чемоданчик с рукописями Введенского и спасает их от бомбежки.

Кордова, 1956 — в тоске, но достатке Иза Кремер умирает от запущенного рака желудка в своем аргентинском доме.

Магадан, 1966 — Вадим Козин, находясь в ссылке, в своей магаданской квартире впервые записывает «Танго» Изы Кремер на пленку.

Санкт-Петербург, 2007 — Леонид Федоров записывает альбом «Романсы» с песнями на стихи Введенского, в том числе и «В ресторанах злых и сонных».

Москва, 2010 — Игорь Григорьев пишет свою музыку на стихи Введенского и в апреле 2011 года выпускает песню «Танго» и видеоклип на нее.

О клипе «Танго»

В конце прошлого года Martell устраивал в отеле «Савой» салон с артистическими играми под Серебряный век, и мне предложили почитать там стихи. Песня «Танго» уже существовала в демозаписи, я показал ее Оле Касаткиной из Martell, и мы сразу приняли решение, что я буду ее петь, а Martell снимет мое выступление. Событию в «Савое» предшествовала фотосессия, которая мне кажется крайне неудачной, и единственным напоминанием о ней останется этот ролик, снятый в роскошных залах Дома детей железнодорожников, что на Ново-Басманной улице.

В титрах ролика сказано о том, что я предстаю в нем в образе Александра Введенского, с чем я согласен и не очень. Согласен, потому что, как артист, имею право на любую трактовку любого образа. Не согласен, потому что, конечно же, в ролике я никакой не Введенский. Во время фотосессии меня просили почитать какие-нибудь стихи, и я читал «В ресторанах злых и сонных» под свою же музыкальную композицию «Антифазы».

Премьера песни «Танго» прошла 16 декабря 2010 года во время салона Martell перед тремя десятками випов из среды московской художественной богемы. Мы закрывали вечер, под конец которого гости получали в подарок свеженапечатанную книжку «Введенский. Всё».

Мы сняли выступление четырьмя «марками» и потом три месяца монтировали его, меняя режиссеров и стилистику монтажа. В клипе я выступаю в роли нарратора, шансонье, рассказывающего со сцены стихами Введенского историю отчаяния и мести. Больше в песне и клипе нет никаких контекстов и подтекстов. В видеоклипе снялись мои основные музыканты — барабанщик Олег Ингиозов, бас-гитаристка Вика MissIsBig Короткова, скрипачи Леша Завгородный и Белла Куатбаева, ну и, конечно, мой продюсер Антон Беляев, который стучит по роялю.

Во время саундчека мы с Антоном и Лешей поимпровизировали тему моей предыдущей песни «Сны моей весны» и также засняли это лицедейство на видео. Из лихой поп-песни получилось танго в стиле кабаре 20-х.

О жанре и стилистике песни «Танго»

Мы с Антоном Беляевым не хотели делать «Танго» как танго. Антон предложил плотное электронное звучание с фрагментированным танцевальным битом и элементами инди-рока, что-то типа британского электронного рока. И, как ни парадоксально, этот саунд замечательно женился на мелодии русского дворового фольклора.

Блатной фольклор появился в России в середине XIX века среди каторжных, и первым описывает его в «Записках из Мертвого дома» Достоевский, сидевший в Омской тюрьме. Исполняли его в разных жанрах и часто в форме классического танго. Первой известной и по-прежнему самой яркой песней блатного фольклора было и остается танго «Мурка», написанное в 1923 году.

Развитие блатному жанру дали два человека — Утесов, впервые записавший блатные песни с оркестром на пластинки, и затем Высоцкий, доведший народный жанр до уровня рафинированной поэзии.

С 90-х годов блатной фольклор заполонил русскую эстраду, и его апологеты («Лесоповал», Новиков, Каретный) стали называть блатняк русским шансоном, чем внесли колоссальную путаницу в определение жанра. Потому что шансон не может быть никаким, кроме французского, со стилизацией под кабаре, и никак не под уголовную среду. Радиостанции же подхватили этот термин и стали включать в списки «шансонных» артистов бардов, народников, исполнителей городского романса — всех, от Вертинского до Пугачевой, и термин «русский шансон» окончательно детерминизировался.

Мелодия моего «Танго», безусловно, относится к жанру блатного или дворового фольклора. Я одинаково легко представляю себе и Высоцкого, и урку на нарах, поющих под гитару написанный мною мотив. Мне сдается, что этот жанр наиболее близок русскому народу, в генах которого навеки поселились сума и тюрьма. В моей семье сидели двое — мой репрессированный в сороковых дед и мой отец, получивший в 1947 году пятнадцать лет за то, что украл сумочку зерна в колхозе, чтобы накормить пухнущую от голода семью. Так вообще складывалась наша история, и мои претензии больше относятся не к самому жанру, а к его коммерциализации. Мне отвратителен тот факт, что тюремная субкультура стала доминирующей в России, заменив собой субкультуру советской интеллигенции 1960—1980-х годов. Если Окуджаву государство пропагандировало в качестве интеллектуального и культурного ориентира, то Аркадий Северный и Михаил Круг — спонтанные, стихийные герои, доступно указывающие, на что, собственно, ориентируется сама русская душа. И это, конечно, грустно.

«Танго» — первая из записанных нами песен, в которой используются женские хоры. Мне они нравились с детства, потому что в нашем деревенском доме по праздникам собирались мамины подруги и пели. Эти песнопения действовали на меня магически, приводили в оцепенение. Так, например, может воздействовать чужой плач. Меня завораживали не столько песни, сколько сам процесс изливания души посредством их. Такое можно услышать только в застольных хорах. Поэтому для записи женского хора мы не хотели использовать профессиональных певиц. В результате хоровые партии были записаны участницами хора художественной самодеятельности Банка России.

Мне было интересно поэкспериментировать, синтезируя жанры, и показать, что русский фолк может звучать по-другому и вполне современно. В принципе, такая песня могла появиться на последнем альбоме у Kasabian, или у Franz Ferdinand, или у Killers, если бы они захотели записать русскую песню.

В заключение

В январе этого года мы беседовали с Николаем Никифоровым для его блога, и Коля спросил меня о моем отношении к возвращению Введенского.

Никифоров. 1990-е годы в России прошли, кажется, под знаком Хлебникова, пророка великого, но довольно безжалостного и бесчеловечного. Сейчас к нам возвращается Введенский, чей Бог — не космический Ктулху, а скорее домашний Бог мелочей. Федоров, естественно, это почувствовал раньше других. А что вы можете сказать про Введенского, кроме того, что «это очень круто»?

Григорьев. Вот Введенский один из всадников Апокалипсиса. Неслучайно, что он возвращается именно сейчас. Но, знаете… чтобы Введенский случился по-настоящему, ему надо придумать голос, проявить его. Все знают, с какой интонацией полагается декламировать Маяковского или Ахматову. Но в какой тональности читать странного Введенского? Ведь это очень важный вопрос — задание тональности. Хотя на самом деле мне не хочется, чтобы Введенский случался вовсе. Пусть мамы читают его детские стихи своим чадам на ночь. И этого будет достаточно. Вот я написал музыку на его стихотворение «В ресторанах злых и сонных», но и музыка, и тот образ, что я придумал для клипа, не имеют никакого отношения к Введенскому. Ведь пророки продумывали свои доктрины с одной целью — спрятать от народа реальное знание ))) По тем же причинам народу не следует демонстрировать его Богов.

Спасибо за интересную инфу!

Радиостанции стали включать в списки «шансонных» артистов бардов, народников, исполнителей городского романса — всех, от Вертинского до Пугачевой

Пугачева-шансонная артистка?????ДАААААААААААААААА...Но-не будем спорить.

А вот немного о Вере Холодной. 

Эту песню Вертинский посвятил Вере Холодной(урожденной Левченко....)

Ваши пальцы пахнут ладаном.......................