... Ласковая, переливающаяся искорками, укрывает крошечную спинку пони...

У спящей малышки такие же темненькие ножки и мордочка, зеленые умные глаза, щечки покрыты легким румянцем, копытца, хрупкие, еще совсем крошечные, легонько топочут по постельке из синего-синего облачка (наверное, крошке-поньке снится, как она обгоняет луну)...

Это круглое-круглое создание неба легонько покачивалось в вышине, осыпало маленькую пони белоснежными, точно воздушными бабочками, трепетными, как ее сердечко…

К нему кротко прислушивался взрослый - юноша-пони, задумчивым взглядом следивший, чтобы шаловливый рой непослушных бабочек не разбудил синюю спящую крошку и не потревожил сон второй, забавно прижавшейся щечкой к ней - белой, с нежно-радужной гривой, неумолимо растущей, хотя, по безмятежной улыбке ее можно понять - пони верила - она всегда останется маленькой, и будет смотреть за своей младшей сестричкой...

"Как летит время, точно они!" - проводив взглядом рой улетающих лунных и корок, с тихой-тихой слезинкой подумал юноша-пони, аккуратно поправляя губами ей одеяло из солнечных листиков. - А ведь, казалось, миг назад точно также покачивалась на лепестке она, а теперь - нет... - он вернулся грустным взглядом к синей лошадке, полегоньку сопящей и обнимающей сестру, - И она растет... Растут... Получат корону, страну и сотни глаз и душ, ждущих от них мудрого и честного, доброго и щедрого правления... Распрощаются они тогда с веселыми играми, крепким сном и сладкими булочками из звезд... Ах, отдал бы всю свою молодость, чтобы они были счастливы!.."

Он осторожно поцеловал спящих крошек лошадок в очаровательные лобики и еще раз украдкой смахнул слезу: следовало уйти в волшебные сплетения алмазов, откуда он родился когда-то; иначе его и его потомству грозило несчастье,  пони побрел туда, словно не видя дороги, он страстно желал и вправду забыть туда дорогу, не хотел уходить, ничего не побоялся, чтоб остаться с ними, согреть, накормить, научить, уберечь, и просто обнять легонько, хоть на миг, хоть невидимым лучиком...

Синева распускала свои бескрайние лепестки, маня в магический сон без конца...

Он обещал покой и радость уходившему в ее даль пони, но он знал - тревога и горе не покинут его, он будет мучится в атмосфере синих переливов ее блаженства, сладкими перезвонами растворяющего в мире двух алмазов, что переплелись в один...

"Мне не жаль ничего!" - самоотверженно закрыл глаза юноша-пони и, произнеся заклинание, побежал назад, к спящим лошадкам, забираясь по мягким облакам в поднебесье... 

И скоро из его недр пролился сине-звездный дождь, в котором угадывались исчезающие контуры его - сильной, грациозной и красивой лошади, с призрачно-сияющими белоснежными гривой и хвостом, с белыми крохотными ресницами и бровями, с черно-синей, точно бархатной шерстью и белым, длинным рогом, что ласково на прощание послал два лучика маленьким пони

Лучики обняли их, погружая во сны о сладких конфетках, мягких мишках и веселых подружках, сны улетали и сменялись другими, где были дворцы, приключения, роза любви, где звучал тонкий смех малышек-пони, их деток...

И как-то сквозь все сны звучал его тихий, добрый шепот: "Не грустите, доченьки!.. Все будет хорошо... Папа всегда с вами!"...

И синева укрыла белоснежные нити и мерцания, в них виднелись малышка с синей гривой, кроха с радужной, что тихонько спали рядышком, не заметив, как на их лобиках появились короны, в каждом - алмаз...

И... грустный взгляд его, чьи слезинки падали звездочками, эхо убегающих его шагов в тиши...

Синевы...