Склонилась к письму, хоть не видит ни строчки,

Полвека прошедшие напрочь забыв,

Старушка седая в крахмальном платочке

С наивною верой: «А  может, он жив?

Контужен он, может, незряч... иль безногий

Калека... живет на чужбине... такой...»

Посмотрит, вздохнув, на большую дорогу,

Платочек  поправит дрожащей рукой.

И вспомнит, как эта дорога когда-то

Все дальше и дальше, пыля горячо,

Мальчишку ее уводила в солдаты,

Набросив ему вещмешок на плечо.

Ах, знать бы ей, старой, в какие пределы

Судьба фронтовая его занесла.

Полвека прошло - на дорогу глядела

И слез пролила - им не знает числа.

А годы идут, дни и ночи смыкая

В один бесконечный, безрадостный путь.

И вот уже старость проходит седая,

Закрыть бы глаза уж и тихо уснуть.

Давно приказала, в какой ее справе

Родные должны обрядить на покой.

Сыновнюю карточку в скромной оправе

Велела ей в руки вложить со свечой.

Но только живет, дней своих не считая,

Настойчиво главное помнит одно.

Твердит материнская вера святая:

«А вдруг он придет, постучится в окно».