Спустилась ночь, подъехал черный воронок к подъезду,

поднялись темных три фигуры и появились резко, вдруг

    рывком подняли из постели и тихо так сказали:

                "Вам пять минут на зборы"

   И зашептались все соседи по коммуналке,

              боясь несаянно взглянуть,

                                     а вдруг до кучи заберут.

  "За что?"- звучали отголоски.

  "За то, что Сталина портрет,

      вождя пролетариата,

               отца народа

     повесели, вы вдумайтесь

                  напротив туалета.

За глум, насмешку над святостью кумира

   мне дали десять лет без права переписки.

Сослали на край родной страны

     в Сибирь- валить кедровник.

У нас ведь Бога нет и веры нет,

  а я его благодарил за то, что не попал на ту баржу,

   битком забитую народом, что отплывала в море.

Пли, залп, удар торпеды чуть ниже линии воды

   и хлынула соленая вода, раздались крики.

Испуг и ужас, сумятица и обреченность,

    а баржа крен дала и медлено скрывалась

                под толщею пущины.

     Сомкнулись волны и тут же лед сковал то место,

                     где еще слышны немые вскрики о помощи,

       затем пошли проклятья,

             чтоб точно также были погребены все те,

    кто это государство создавал,

     с тем красным флагом, как кровь невинно убиенных,

бесследно сгинувших людей, той мыслящей элиты,

           навечно стертой в порошок.

И ведь не зря был серп и молот гербом Советов,

   орудие, скосивших миллионы душ

                       и заколоченных в небытие.

А мы валили лес, летели щепки

                 и каждый, вдыхая воздух думал:

"Быть может это все в последний раз?"

    Плеск речки, шелестение листвы,

                    и всётки человек такая тварь,

   что хочет жить, пусть даже сломлен,

                  унижен и растоптан, без сил,

     но если дух пусть даже чуть тлеет в бренном теле,

               иссохшем на хлебе и воде,

      цепляется за край своими коготками.