Тамара Ивановна сидела передо мной на стуле, низко склонив голову, и тихонько всхлипывала. Это была совсем ещё не старая, но уже сильно постаревшая женщина. Она то прятала свои руки в карманы кофточки, то вытаскивала их и, сжав в кулаки, стучала ими по коленкам.
— Не могу больше! Cил моих больше нет! Ну почему Бог меня не заберёт?! Почему он оставил меня на эти муки вечные?!- задавала она этот вопрос снова и снова.
Я знала о том, какое совершила преступление Тамара Ивановна. В колонии она находилась уже третий год. И здесь с ней мало кто общался. Она — детоубийца. А значит вообще — вне Закона. Её не осуждали, её — презирали. Она перестала быть и стала изгоем. А в колонии быть изгоем накладное и хлопотное дело. Хотя в колонии были женщины, преступления которых вызывали ещё больший шок. Но тут, скорее всего, преобладал материнский инстинкт, который и определял отношение осуждённых женщин к Тамаре Ивановне. Как, впрочем, ко всем другим женщинам, которые были осуждены за убийство детей.
— Я хотела покончить с собой, но ведь это грех, — начала она изливать душу. И вдруг резко осеклась, увидев в моем взгляде то, что остановило её исповедь. Я и сама почувствовала, что на моем лице отразилась целая гамма негативных чувств и мыслей, настолько я была шокирована словами Тамары Ивановны о боязни греха. И только природное умение владеть собой, контролировать свои чувства и эмоции, удержало меня от жёстких высказываний в адрес этой женщины.
— А как же убийство детей? — глядя на неё в упор, спросила я. — Убийство своих родных детей? Это ли не грех?!
— Вы никогда не поймёте, — проговорила она. — Вы никогда не поймёте, - повторила шёпотом. И, опустив голову, как-то жалобно, по-щенячьи, заскулила. Постепенно эти поскуливания переросли во всхлипывания. И уже минуты через три плечи моей собеседницы затряслись от рыданий.
— За что?! За что мне все это? Ну почему это произошло со мной?! Как мне теперь жить?! За что?! За что?! За что?! — сквозь рыдания выкрикивала она один и тот же вопрос. Вопрос, который для неё навсегда останется без ответа.
Да, мне не понять! Мне не понять женщину, способную сначала предать, а потом убить своих детей. Сына — предательским словом, дочь — ударом ножа. Женщину, переступившую моральную грань, противопоставив детской любви любовь к мужчине. Тамара смогла. Передо мной сидела рыдающая женщина, лишившая себя материнства по собственной воле, потерявшая в одночасье себя, потерявшая все. Две судьбы разбиты, три жизни загублены. Такова цена её слабоволию. Я не успокаивала Тамару Ивановну, понимая, что этим не облегчу её мучительные страдания. Ей хотелось высказаться, выплакаться. Я видела и понимала, что она надеется на то, что я, во всяком случае, не прогоню её, как это делали другие, и если не захочу понять, то хотя бы выслушаю.
Я ждала, пока она успокоится сама, и способна будет говорить. Я не думала о том, нужны ли мне её откровения. Скорее всего, сработало моё профессиональное умение выслушивать человека до конца. И уже потом делать какие-либо особенные выводы, умозаключения. Я смотрела на Тамару Ивановну, и думала о том, как она себя наказала, став заложницей своей запоздалой любви. Рыдания постепенно перешли в плач, затем во всхлипывания. И вот она уже вытирает слезы рукавом кофточки. — Вы презираете меня? — спросила тихо Тамара Ивановна — Я не вправе вас судить, я не умею презирать, — ответила я. — Думаю, что вы уже сполна наказаны Судом, приговор которого не подлежит обжалованию. — Попробуйте меня понять! И если не понять, то хотя бы выслушайте! Я посмотрела на неё внимательным взглядом, и едва заметно кивнула, давая понять, что готова её выслушать. Тамара Ивановна с благодарностью смотрела на меня, и чуть помолчав, рассказала мне историю своего преступления.
 

Замуж Тамара вышла в восемнадцать лет. Полюбил её завидный парень с соседней улицы. Красивый. Не пил и не курил. Она ему взаимностью ответила. Свадьбу красивую и шумную сыграли. В посёлке потом долго о ней говорили. Жили дружно, детей любимому мужу родила двоих: сына, а затем, с разницей в два года — дочь. Но однажды пришла к ним в дом беда. Муж Тамары, Андрей, в автомобильную аварию попал, в результате которой ему ампутировали кисть правой руки. Токарем ему больше не работать. Получил инвалидность и небольшую пенсию к ней. Слабым и малодушным оказался — впал в депрессию.
Тамара заботилась о муже, поддерживала его. Вместе думали, куда бы пойти работать Андрею, чтобы хоть какие-то деньги он смог зарабатывать. С горем пополам устроился сторожем, гаражи охранять. Но что-то сломалось в Андрее. Стал он чувствовать себя ущербным, неполноценным. Тамара старалась его успокоить, убеждала мужа, что по-прежнему очень любит его, что никогда не оставит его. Но все напрасно. Однажды Андрей пришёл домой пьяный. Затем второй, третий раз. Ему казалось, что так легче переживается его личная трагедия. И вскоре в доме поселилась другая беда. Одна, вторая, третья и все последующие попытки излечить своё личное горе горячительными напитками, закончилась полной победой зелёного змия над Андреем. Все старания Тамары образумить мужа оказались напрасными. Глава семьи стал алкоголиком, и Тамара развелась со своим мужем. Андрей надолго исчез из поля зрения жены и детей. Сыну, Егорке было всего четыре года, дочери, Любаше — два. Тамара долго приходила в себя после развода. Только дети и радовали. Хорошие росли: заботливые и любящие. По домашним делам хлопотали. А Тамара работала на двух работах, чтобы в семье достаток был. Все своё внимание, нежность и заботу она отдавала детям. О личном счастье уже и не думала. Но появился в её жизни человек. Мужчина привлекательный, работящий. Тамару замуж позвал. Детей обещал любить и заботиться о них. Женат был уже один раз. Детей от первого брака не было. Потому и поверила Тамара, что полюбит её детей как своих, раз её полюбил. Поженились. Обошлись без шумной свадьбы. Расписались просто, и тем же вечерком, в узком семейном кругу отметили это событие.
Дети приняли отчима настороженно, но не препятствовали материнскому счастью. Видели, как светились глаза матери, когда она смотрела на Валерия. Четырнадцатилетний сын и двенадцатилетняя дочь рассуждали по-взрослому о том, что матери необходимо устроить личную жизнь. Ведь скоро они вырастут, уйдут из родного дома своей дорогой. И мама одна не останется, все ей веселее будет, тем более с любимым и любящим мужем. А Тамара просто цвела от счастья. Качало её на волнах любви. Казалось впереди такое безоблачное и красивое будущее: любимые дети, любимый и любящий муж, хорошая работа, достаток. Но что-то случилось в отношениях её мужа и сына. Словно черная кошка пробежала между ними. Отдаляться стали они друг от друга. То ли Валерий слишком требовательным оказался к пасынку, то ли Егор, уже долго росший без отцовского воспитания, не мог привыкнуть к требовательности отчима. Тамара не раз пыталась поговорить с сыном, но всегда получала ответ, что все хорошо. И она решила, что сын просто ревнует. «Пройдёт» — успокаивала она себя. И больше не пыталась поговорить с ним. Внешне, действительно, все было хорошо. Первым тревожным звонком приближения беды была просьба мужа отправить детей на новогодние каникулы к бабушке, матери Андрея, в деревню. Тамара не отказала мужу. Да и дети были не против поездки к бабушке. К ней они не ездили уже несколько лет. Далековато было, да и не хотела Тамара общаться со своей бывшей свекровью. Та и при жизни с Андреем не очень привечала невестку, а после развода и вовсе забыла о существовании Тамары. Лишь изредка внукам с оказией передавала деревенские гостинцы. После отъезда детей в деревню Валерий повеселел даже, поговаривать стал, что детей можно было бы и совсем отправить жить к бабушке. Тамара не воспринимала это всерьёз.
Валерий старался, как можно больше внимания уделять Тамаре. Ей казалось, что вот оно-счастье, вот он — рай на земле. И так она счастьем своим упивалась, что забывала позвонить бывшей свекрови: справиться о детях, их здоровье. Про детей вроде, как забыла. И когда они вернулись из деревни, уже не бросилась к ним, как прежде, с великой радостью соскучившейся матери. Не заметила Тамара в себе этой перемены. Ей казалось, что она по-прежнему очень любит своих детей. И что она, лишь немного, отняла у них любви для своего мужа, считая, что детям хватит и того, что осталось. Только вот рубашки у сына часто оставались нестиранными, брюки не наглаженными, как раньше. У дочери одежда поизносилась, а новую купить мама не торопилась. Зато мужу любимому вскоре машину новую, дорогую купила. Валерию обеды вкусные готовила, а дети, мол, и сами в холодильнике еду себе найдут, сами и приготовят. И напрасно дети пытались противопоставить себя и свою любовь безумной любви матери к Валерию. Она словно не замечала их попыток вернуть себе её материнскую любовь, заботу о них. Да и их она все чаще как будто не замечала. Ну, есть они у нее, и есть, куда им деться. Вскоре последовала новая просьба-приказ от мужа: отправить детей к бабушке на двадцать третье февраля и на восьмое марта. Тамара безоговорочно выполнила и это требование любимого. Затем и на летние каникулы детей отправили к бабушке.
Решили они с мужем на «семейном» совете, что как только сын окончит школу, поедет к бабушке жить. Сказала Тамара об этом сыну. Ничего не ответил Егор, только собрался и ушёл из дома. Три дня не появлялся домой. Где он, и что с ним, волновало только его младшую сестру. Люба звонила ему, просила его вернуться, не оставлять её одну в этом некогда уютном и теплом, но сейчас уже остывающем семейном гнезде. И мальчик вернулся. Шестнадцатилетние мальчика решили отметить в узком семейном кругу. На просьбу сына разрешить пригласить на день рождения кого-либо из друзей, Тамара ответила резким отказом. Чего, мол, тратиться, посидим вечерком семьёй, попьём чайку с тортом и хватит. Егора так шокировало это решение матери, что он закрылся в своей комнате, сказав, чтобы его день рождения отмечали без него. И в сердцах прокричал из-за двери, что это последний день рождения в его жизни, которое он отмечает в родном доме. Эти слова мальчика окажутся пророческими. Тамара и отчим только хмыкнули в ответ. Решили, что перебесится малый. Впервые в жизни Тамара не купила сыну подарок ко дню рождения. Но она не могла и предположить даже, какой подарок приготовила судьба ей.
На кухне уже шли последние приготовления к вечернему столу, когда в дверь позвонили. Дочь побежала открывать. Тамара вышла следом за Любой в прихожую. На пороге стоял её первый муж, бывший отец семейства. Сразу бросилось в глаза, что Андрей был изрядно выпивши. И, наверное, поэтому вел себя так, как будто ушёл из дома только утром. 
— Принимай жена мужа своего. В гости решил наведаться, у Егорки сегодня день рождения. Вот, поздравить пришёл. И не снимая обувь, двинулся в большую комнату, на ходу вытаскивая из кармана пальто бутылку водки.
— А где же стол накрытый, хозяюшка? Сыну-то шестнадцать годков, отметить бы нужно. Где гости? Что же ты так, Тамара, сыну и стол не накрыла? — уставился Андрей на Тамару. Она, наконец, пришла в себя от такой наглости своего бывшего благоверного, и бросилась к Андрею. Схватив за рукав, попыталась оттащить его к входной двери, говоря при этом, что его-то, как раз в этом доме не ждали, и не ждут уже давно. Бывшего главу семьи шокировал такой прием. Он оттолкнул Тамару от себя и начал возмущаться. На шум в прихожей из комнаты вышел Егор, а из кухни вышел его отчим. Бывший глава семейства уставился на Валерия. Удивление Андрея было настолько велико, что он как будто бы отрезвел сразу. Повернувшись к Егору, он спросил сына кто это. Егор промолчал и повернулся, чтобы снова уйти в свою комнату. Но отец схватил его за руку, пытаясь удержать. 
— Егорка, ты что?! Это же я, твой отец! — тянул к себе Егора родитель. Но Егор оттолкнул руку отца, сказав, что он не хочет с ним разговаривать. Андрей бросился к дочери, но и она спряталась за мать. Тамара попросила Андрея уйти. Но бывший глава семьи и родитель не желал уходить. Валерий, до сих пор молча наблюдавший эту сцену, решил вмешаться и показать нежданному гостю, кто же все-таки в этом доме на самом деле хозяин. Он подошёл к Андрею и, схватив его за шиворот, потащил к двери. Биологическому родителю такое с ним обращение явно не понравилось. Ему удалось вывернуться из своего пальтишка, и он наотмашь ударил Валерия кулаком в живот. И получил в ответ сокрушительный удар, сбивший его с ног. Валерий начал пинать упавшего Андрея ногами. Вмиг отрезвевшему от боли мужчине удалось резко вскочить на ноги, и он снова ринулся в бой. И дамоклов меч, уже давно нависший над этой семьёй, наконец, сорвался. Никто не заметил взмаха руки Валерия. Он же в прихожую с кухонным ножом вышел. Как резал колбасу, так с ним и вышел. Истошный крик Любы, и все увидели, как Андрей, схватившись за живот, ничком упал на пол. Егор подскочил к лежащему на полу отцу и перевернул его на спину. Андрей хрипел, зажимая в руке нож, всаженный ему в живот по самую рукоятку. Егор, выдернув нож, откинул его в сторону, стал разрывать рубашку на отце, чтобы обработать и перевязать рану, из которой сильно текла кровь. Тамара стояла, не шелохнувшись. Она была настолько поражена, что не могла вымолвить ни слова. Егор крикнул сестре, чтобы она вызвала скорую помощь. Валерий сидел на кухне, обхватив голову руками. Все произошедшее в прихожей как будто и не касалось его вовсе. Когда приехали скорая помощь и милиция, Андрей был уже мёртв. Но никто в этой семье не предполагал даже, что ангел смерти уж очень развеселился в этот день. И все, стремительно развивавшиеся дальше события в этой квартире никакой логике уже не поддавались. На вопрос милиции: «Кто убийца?», мать, до сих пор находившаяся в прострации от увиденного, прошептала:
— Это Егор, мой сын. 
— Мама! — закричал Егор.- Ты что?! Ты что мама?! — Егор не мог поверить своим ушам. На его глазах мать теряла себя. Словно небо обрушилось на голову шестнадцатилетнего подростка. Он вмиг осознал, что его предавал самый любимый и родной человек на земле — его мать. Хотя она предала его уже раньше, когда в их жизнь вошел Валерий. Он сделал шаг в сторону матери. Оперативник, который стоял ближе к двери, расценил этот шаг по-своему и, встав между Егором и матерью, сказал: — Не шути парень, по-видимому, ты уже доигрался. И стал отстёгивать наручники. И тут произошло невероятное. Егор резко подскочил к тому месту, куда отбросил нож. Схватив его, он с силой вонзил его себе в грудь на глазах у ошарашенных оперативников и бригады скорой помощи. Страшно закричала Любаша, кинулась к упавшему в ноги к матери брату. Но удар пришёлся в самое сердце. Егор умер на месте. 
— Ты что?! Что ты наделала?! Это же он! Он! Твой муж, убил папку! Это же он убил папку! — кричала сквозь рыдания девочка, показывая рукой на кухню, где тихо, как мышка, сидел отчим. 
— Заберите его, это он убил нашего папку! В шоке она подскочила к матери, и стала стучать кулаками по её плечам:
— Это ты! Ты убила Егорку! Ты нас предала! Ты нас бросила! — кричала девочка, продолжая стучать кулачками по спине свою мать. У девочки началась истерика. Вдруг Тамара закричала. Страшно, надрывно. И упала на колени перед мёртвым сыном.
— Это ты виновата во всем! — продолжала кричать Люба матери.
И тут произошло то, что повергло в шок всех, кто был в квартире. Тамара схватила нож, тот самый.…И дочь упала замертво.
Эта вмиг обезумевшая женщина в одночасье лишилась всего. Через три месяца состоялся суд. Валерия за убийство Андрея приговорили к восьми годам лишения свободы. А Тамаре Ивановне суд отмерил четыре года, признав её виновной в убийстве дочери. Но…в состоянии аффекта. Что поделаешь, так решил суд земной! Но она прекрасно понимает, что Суд Небесный приговорил её к наказанию вечному.
Тамара Ивановна замолчала. И мне нечего было сказать. Она с тяжёлым вздохом поднялась и медленно пошла прочь…
Я смотрела ей вслед и думала, что эта женщина сама разрушила своё материнское счастье, придумав сказку о бескорыстной мужской любви.