Все события в данном рассказе вымышленные.

Не надо искать совпадений – их просто нет.

Моим всем любимым женщинам посвящается.

Почему Лилит?

         Все это было осенью.

Меня направили на повышение квалификации в стольный град Саратов. Сказать что я был рад этой поездке – это не сказать ничего. Я в своем кабинете прыгал от радости, когда узнал эту новость! Хорошо был один в кабинете, а то подчиненные сдали бы руководству.  Еще бы – не работать, а две недели учиться. Лучше не придумаешь. Наконец-то я отдохну от этих морд. Встречу своих друзей мы посидим за рюмкой чая. Когда меня вызвал начальник и сказал, что пришла телеграмма о моей командировке, я состроил недовольное лицо, сказав, что дел по горло, а они тут со своей командировкой, командир сочувственно качал головой и соглашался. То же самое я делал в кабинете при подчиненных. Короче гадюшник и сплошные морды. Ну вот почему все выходит как в интермедии Райкина, правда гораздо быстрее, как только человек влезает на небольшую горку по карьерной лестнице он резко теряет в интеллекте, а вот звездная болезнь его посещает незамедлительно? Да командир ты, командир!!! Только думай иногда что говоришь и что делаешь. А молодежь набрали, так и жди от них какой-нибудь подлянки, а дятлы еще те… сексоты обзавидовались бы! Короче морды!!! Вот и стараешься не заработать профессиональную деградацию (читай оскотиниться или стать цербером). Пусть простит меня читатель, что иногда я буду использовать современные словесные обороты, но русский язык не мертвый язык, и то что сейчас называют арго, вполне возможно, со временем станет нормальным словом.

Выехал я на 6 часовом автобусе. Погода была тихая. На небе вовсю сияла растущая луна.

Как сел в автобус включил рок. Сборник сам делал. Поэтому только то, что нравится мне. Только рок или артрок. Говорят, что при звуках рока дохнут все микробы, да и х…н с ними, меньше болеть буду. И тут я увидел луну, и честно залюбовался. Хотя конечно это была еще не луна, а полумесяц, но такого желто-золотого цвета. «Вот – подумал я, - луна, как и я, счастлива. Ведь вот рядом ее сестра Земля и столько вокруг звезд. Так же и у меня. Все вроде есть: жена и дочь, родственники, друзья, сослуживцы. Как хорошо». С мыслями о себе и луне я задремал, слушая Николая Носкова.

Саратов встретил, то же осенью, но не такой, как описал Пушкин, когда природа тиха и необычайно красива. А самая гадкая, самая унылая пора осени. Хляби небесные разверзлись, и полил нудный серый дождь, и постепенно окрасили весь мир в серый цвет. От дождя и грязи все было серым: деревья, дома, земля, небо, машины и люди на улице. Все несло на себе разные оттенки уныния и тоски. За последние годы Саратов превратился в огромную помойку. Мусор, пивные бутылки, окурки и грязь были везде. В переполненных мусорных баках даже возле Крытого рынка копошились крысы размером с хорошую кошку. Ни осень, ни помойка вокруг не способствовали хорошему настроению. Но служба государева превыше всего.

У моего друга в Саратове на Второй Дачной была однокомнатная квартира. Хотя назвать это квартирой конечно можно было с большой натяжкой. Однокомнатная халупа в семейной общаге, которую он приобрел для амурных дел. Но в этой халупе была кухня, целых четыре квадратных метра, и сидячая ванна, совмещенная с сортиром. Для жилья в командировке в самый раз. Ключи у меня были с собой. Я с вокзала прямиком смотался в «Стрелец» – набрал дешевых книжек и на 18 автобусе поехал на квартиру.

Бросив вещи, я вышел в дождь и заметил её ещё на остановке. Да и трудно было ее не заметить – копна рыжих волос горела неподдельным огнем. Я сразу вспомнил раннюю осень, когда на деревьях огнем горят листья – желтым, красным. И так на душе становиться тепло от этого огня. И что-то удивило меня – это я понял уже потом, сидя на лекции – она была в белом, как невеста, даже зонт был белым, в такую-то погоду.

В этот день я увидел ее и забыл.

На установочной лекции я встретился с друзьями. К нам же в группу попали парни из Пензы, Мари-Эл, Тамбова и еще откуда-то. Мы сразу все перезнакомились. Отсидев на лекциях, мы с парнями договорились встретиться в кафешке на Третей Дачной. Они жили в гостинице. С ними жили и пришлые парни. К назначенному времени мы собрались все. И где-то после третей рюмки чая началось как обычно бывает, как говориться – как у канадских лесорубов: в лесу о бабах, с бабами о лесе – понеслись разговоры о работе. Пришлым парням может и хорошо, их только на должность назначили, им где-то ума надо набираться, а тут за шесть лет это все так обрыдло… одно и то же. Короче в общих разговорах я не участвовал, стучать себя в грудь и рассказывать всем какой ты умный и хороший что-то в этот день не очень хотелось. Где-то между восьмой и десятой рюмкой завязался научный диспут по теме: «А есть ли Бог?». Спорить абсолютно не хотелось, меня уже накрыло, не так чтобы сильно, но наступила та пора, когда ничего не хочется, даже говорить – абсолютный расслабон. Но участвовать пришлось. Настырный пензюк приставал ко всем с этим вопросом. В том числе и ко мне, я ему посоветовал лучше учить физику и законы, а именно вспомнить из курса физики за школьную программу закон сохранения энергии, который доказывает со всей определенностью, что у человека имеется душа, а собственно есть и Бог, так как чтобы произошел «Большой взрыв» нужно приложить хоть какую-то энергию, совершить какое-то усилие – вот кто это сделал тот и есть Бог. Поверьте я православный христианин и абсолютно не хочу не оскорблять Бога и богохульствовать – ибо не поминай имени Бога твоего всуе, но слов из песни не выкинешь, а что сотворено, того не вернешь (определенность данного нам четвертого измерения). И вот тогда парниша из Мари-Эл рассказал эту историю. Я извиняюсь читатель, что привожу ее здесь, Однако, это мой рассказ и мне показалось это интересным, и вполне возможно, что она как-то и связано с дальнейшим развитием событий. То что это дословный пересказ я не ручаюсь, сами понимаете не совсем трезв был, но основное событие описывать буду точно по памяти. Когда он начал рассказывать эту историю его практически никто не слушал, но когда закончил, молчало все кафе и не только мы, но и другие посетители.

«Короче я тогда служил участковым в небольшом поселке. Знаете такие бывают – в центре пятиэтажки штук семь-восемь, а по краям частный сектор. И был поселок как поселок, были и «синеморы», и воры, и жалобщики, и откровенно чокнутые. Ну как обычно. Вот в одной из пятиэтажек на моей земле жил Толь Толич, раньше прорабом на стройке работал, строил эти самые пятиэтажки, ну и другие объекты. А тут перестройка…, демократия…, СМУ его развалилось, работы нет. Он подрабатывал то тут, то там. Жинка от него ушла, бабла-то постоянного нет. После этого он запил и запил крепко, но взял себя в руки и особо не выпивал, так может втихаря у себя на квартире. Но раз в год, осенью, он напивался вдребезги, причем старался напиться не один, а с какими-нибудь шаромыгами, чтобы музыка вовсю, звон битой посуды, стулья об стену. А жил он на четвертом этаже, а какая звукоизоляция в наших многоэтажных домах вы знаете, сосед  тулете сотворит амбре,т а слышит весь подъезд, короче доставалось всем соседям. Так Толь Толич отмечал день ухода своей бывшей жены от него. Причем я не оговорился – это было обычно осенью, не в один и тот же день, а все время в разные, попробуй угадай и спрофилактируй. Причем разговоры ни к чему не приводили. Он кивал, говорил, что в эту осень дебоширить не будет. Но не было еще ни одной осени, когда он не дебоширил. Но самая прикольная черта этого Толь Толича – он ужасно боялся высоты. Все что выше второго этажа для него было смертельно страшно. Высоту он определял на глаз и ошибался если только в каких-то сантиметрах. Мы раз с пацанами прикололись, спросили у одного крутого лазерный определитель размеров, так вот Толь Толич ошибся всего на 27 сантиметров. Он всегда говорил: «Я нутром чую сколько мне лететь, если сорвусь».

Дома во дворе расположены были буквой «П» – три пятиэтажки, как Булгаков писал «покоем». А над и под Толь Толичем жили молодые семьи с детьми: на третьем пацан лет 10, на пятом девчонка примерно того же возраста. Вот в один такой осенний день, как раз было воскресенье, Толь Толича отчитывал на улице весь подъезд вместе со мной после очередного его запоя и все три дома с удовольствием это слушали (ну мало стало развлечений в поселке). Поэтому никто и не заметил, как квартира над Толь Толичем загорелась. Все уже обернулись на крик. Дети уже были на лоджии и того гляди огонь полыхнет так, что опалит их. Все приросли к земле. Только Толь Толич рванул с места. Никто никогда в жизни не видел, как он бегает. И вот уже видно как он вылазиет из своей лоджии и снимает с балкона 5 этажа девчонку и опускает в свою квартиру, потом он полез за пацаном. Вылез с пацаном с лоджии пятого этажа, уже одежда на нем дымилась, вот опустил пацана на свою лоджию и тут посмотрел вниз. И то ли испугался, а то ли с похмела руки подвели – полетел он вниз. Но где-то на уровне второго этажа резко весь Толь Толич сразу вспыхнул голубым огнем, и этот сгусток огня резко взмыл вверх. Никакого Толь Толича на земле не было, даже тапки не упали.

И хотите верьте, хотите нет, не стали в поселке больше не то, что преступления совершать, а даже матом на улице ругаться. Год меня руководство жевало за отсутствие результатов на обслуживаемой территории. Ни протоколов, ни преступлений двойной превенции. А тут предложили эту должность, и я ушел.

Наверное, для вас для всех нужно подтверждение существования Бога. Мне и семи тысячам моего поселка не надо. Мы церковь построили на свои деньги и хотим ее назвать в честь святого Анатолия. Мы теперь уже просто верим – чудо мы уже видели».

Домой я пришел почти трезвый. От идеи взять по пути путану отказался, как-то не вязалось с настроением. Долго ворочался и не мог уснуть. Ночью мне приснилась девушка с огненными волосами.

На следующее утро мы вошли в трамвай в одну дверь. Хотя вошли это конечно громко сказано. Втиснулись еле-еле. На дорогах – пробки, в трамвае – давка. Люди злые ка церберы, того гляди в глотку вцепяться. Вот тогда я смог рассмотреть ее поближе. Она стояла ко мне спиной и была высокой, хотя сложена правильно, настолько, что Венера Милосская даже рядом не валялась. И тут неодолимое желание увидеть ее спереди просто разорвало меня. И я, набравшись наглости, полез в трамвае дальше. Проходя мимо я как бы невзначай дотронулся до ее груди своим телом. И вдруг – удар! Я увидел эти зеленые глаза и больше оторваться от них не смог. Глаза были огромные, и не просто зеленые, а изумрудные, знаете такой цвет бывает, когда весной только, только распускаются листья, и садящееся за горизонт солнце светит сквозь резную листву, вот такой это был цвет. Я все смотрел и смотрел, просто утонул в этих глазах. А что-то сказать, как-то попробовать познакомиться не получалось. Вроде хочется сказать что-то примитивно-тривиальное, а в голове как молот стучит только одно: «Лилит!». Я вышел из трамвая на своей остановке, проклиная себя за застенчивость, за то, что не смог сказать ни слова, хоть как-то познакомиться. К обеду я успокоился и внял голосу разума, который твердил: «Зачем тебе это? Ты же женат, у тебя все есть. Чего тебе не хватает?».

Друзья после лекций приглашали в гостиницу – поправить здоровье. Но правда, что-то случилось со мной накануне, я абсолютно не болел с похмелья. А возвращаться домой ночью через полгорода меня заломало. Я поехал на трамвае домой. Съев нехитрый обед, я сел читать книги. В связи со службой государевой телевизор я видел редко и как-то слегка от него отвык, да на квартире у друга если честно его и не было. Можно было бы звякнуть ему на мобилу и он бы привез, но… отвык я от него. Честно книги я читаю в основном какие Бог пошлет, лишь бы недорого стоили и были потолще. В Этот раз мне достался «Сумеречный Дозор» Лукьяненко. Кргла я дошел то того момента как Антон Городецкий едет от вокзала в аэропорт, который по уверению автора расположен за городом, я не то, что смеялся, я ржал от души.

Больше ничего в этот день не случилось. Я уснул, книга упала на пол.

Ночь я спал плохо. Мне приснился странный сон, как будто я брожу то ли по большому саду, то ли по лесу из фруктовых деревьев. Абсолютно один и … голый, то есть вообще без всего. И такое охватило меня одиночество и жалость к самому себе, что я заплакал…, и проснулся. Часы показывали четыре часа утра. Заснуть я больше не смог. Читать что-либо не хотелось. Я искурил половину пачки сигарет. Но это не помогало забыть ее. Я уже тогда заболел ею. Я не просто влюбился, я безнадежно заболел.

Утро третьего дня я дожидался долго. Как влюбленный мальчишка за 45 минут раньше выбежал на остановку и ждал… Ждал… Мне показалось, что я жду целую вечность. И вот появилась она. Боги, мои боги!!! Как она прекрасна. Я опять увидел эти глаза и утонул. Она сама подошла ко мне и сказала: «Вы так неприлично на меня пялитесь, что я уже начинаю теряться». И тут я сказал свою первую фразу, которая привела меня к краху: «Вы настолько прекрасны, мадмуазель, что я могу смотреть на Вас вечно, и мне это никогда не надоест». Она рассмеялась. Так прекрасен был ее смех. Она была прекрасна. Ее алые губы не тронутые помадой, ее улыбка, ее огненные волосы, ее фигура, ее рост, И ЕЕ БЕСКОНЕЧНО ЗЕЛЕНЫЕ ГЛАЗА, в которых может быть утонуло уже не одно поколение мужчин. Я понял, что влюбился. Прав был Булгаков – любовь поразила меня как финский нож, безжалостный удар прямо в сердце. И ты уже зомби.

Тут подошел трамвай, и я даже не заметил, как нас туда занесло. Мы стояли в трамвае близко-близко, так, что я мог чувствовать ее запах – запах моей женщины, и болтали так тихо-тихо, но все равно слышали друг друга сильнее всего окружающего нас мира. Мира вокруг нас просто не было. По крайней мере, ничего кроме ее лица, кроме ее глаз я не видел, и ничего не слышал кроме ее голоса. Я узнал ее имя, но честно говоря не запомнил его, что-то тривиально-глупое – Наташа, Юля и что-то другое. В настоящее время, конечно это было бы важным, но тогда…, тогда мне было фиолетово как ее зовут. «Глупое имя, – сказал я тогда – Я буду называть тебя Лилит – это имя больше подходит тебе». Кто бы знал, как я был прав. «Тогда я буду звать тебя Адам» – смеясь, сказала она мне. Я ей так и не успел сказать ей своего настоящего имени. Да и зачем, если мы и так друг друга понимали с полуслова, с полужеста, с полувздоха. И какая мне разница как меня будет звать любимая женщина, которая смогла взять в плен мое сердце и стала дороже мне всего на свете, даже дороже меня любимого. Не правда, что нет второй половины. Просто мы не ищем её. Заменяя какие-то отношения настоящей любовью. А когда встречаем ту, которая Богом создана только для тебя, то вдруг понимаем, что ничего в этом мире уже не нужно и не важно. А иногда просто убегаем от своего счастья, ведь самые консервативные создания в мире – это мужчины, им не хочется менять уже сложившуюся жизнь, а может быть некоторые понимают, что ничего это хорошего не принесет и жалеют свою любимую женщину, которую любят на расстоянии, зная что эта женщина их тоже любит, но боятся причиннить боль не столько себе, сколько любимой женщине. Да все-таки есть семья, дети, перед которыми у настоящего мужчины всегда есть долг – отцовский долг. Коли родил детей то ты должен их вырастить, уж лучше плохая но полная семья, чем неполная семья или детский дом.

Я проехал мимо своей остановки, да и плевать! На занятия в тот день я не попал, впрочем как и Лилит не попала на свою работу. Для нас не было уже осени, не было серой хмари, льющейся с небес. Сначала мы пошли в какую-то кафешку. Сейчас я плохо помню, но по-моему это было где-то на Рахова возле Крытого рынка, ведь кроме нее я ничего не видел. Потом мы пошли в «Победу», там шло какое-то пошлое америкозовское кино – типа экшен, кто-то в кого-то стрелял, хотя вполне возможно, что это более позднее воспоминание. Так как кино я не видел, потому что я смотрел только на Лилит. В темноте кинозала я впервые позволил себе прикоснуться к ней. Она повернула ко мне свое лицо, и я поцеловал ее в щеку. Но тут она прильнула ко мне и поцеловала меня в губы. Что я видел в это время трудно передать. Но, как будто, открылись ворота того самого то ли сада, то ли леса и мы влетели туда с Лилит вдвоем. А потом кончился воздух, и только инстинкт самосохранения оторвал меня от Лилит. Дальше я плохо помню, как мы попали ко мне домой.

Если вы спросите про секс было или не было – точно утверждать не стану. Я понимаю что многим порноманам интересно описание, как бы это помягче выразиться, да ладно буду писать на том языке на котором говорю, траха. Но поймите, что когда вы просто трахаете кого-то, или вас кто-то трахает – это одно, а когда берегов под названием твоя любимая женщина просто не видно, и ты по своей воле и инициативе тонешь в этом океане, и не только тонешь сам, но и топишь в себе свою любимую – это описать просто слов не хватит, и ни один порнофильм или наркотик не даст вам тех ощущений, которые ты испытываешь от близости с любимой женщиной, впрочем как я говорил выше честно не помню. Просто не было не времени, ни пространства, и если вы считаете что человек не обладает телепортацией – вы глубоко ошибаетесь, хотя впрочем, это надо прочувствовать. А сейчас секс за деньги, брачные контракты, и то что сейчас называют любовью – это не то, что суррогат или бледное подобие настоящей любви – это просто разные уровни 10 в н-й степени, и то что имеется сейчас и то, что я смог пережить до моей встречи с Лилит, можно приравнять к 10 в минус первой степени, то мои взаимоотношения с Лилит – это будет 10 в 6 как минимум (извините за технарский язык, просто это реально не возможно описать словами, и не одним сравнением не возможно точно описать – это как образ – примерное представление о разнице, большой разнице). Ни один ни поэт ни писатель так и не смогли описать такое чувство как любовь. Вот вроде Булкаков попытался, но кто этого не почувствовал сам никогда его не поймет.

А дальше время остановилось на несколько коротких мгновений, в которые вписались оставшиеся дни моей командировки. Я был погружен в то состояние когда кажется, что все в жизни удалось. Вот лежит рядом женщина, которую ты любишь больше всего на свете, а что еще мужчине надо. Потом конечно я заметил странность наших отношений. Но тогда мне было не этого – никогда ни под каким видом я не узнал ни где живет Лилит, а уж тем более дома у нее я никогда не был, и есть ли у нее семья я не знаю. Ведь днем общаться я с ней не мог, мы встречались сразу после моих занятий – да у меня был ее сотовый телефон, но потом после всего дозвониться я до нее не смог, а симка была оформлена на кого-то дядю с Камчатки.

Я не мог жить без нее ни минуты. Я отпрашивался с каждого занятия, якобы в туалет, но с одной целью только позвонить ей, мы бесконечно писали друг другу СМС, да плевал я на эти занятия, есть дела поважней – общаться с тем, кого любишь. Честно это важней всего на свете. Наша жизнь настолько коротка, ее просто не хватает, чтобы сказать как мы любим – нет таких слов. Чаще говорите своим любимым, что вы их любите. Ведь время пролетит, и не заметишь, что самого главного в жизни не сделал, хотя и мог говорить любимой женщине, что она самая красивая на свете и признаваться ей в любви – пусть это будет в тысячный или тысяча первый раз, пусть лучше это будет, чем этого не будет совсем. А то потом можно и горько пожалеть о том, что не успел ни сказать, ни признаться. Лучше говорить каждый день и каждый день признаваться в любви, а если ваша любимая уже не хочет вас слушать, то взять и прокричать об этом, ничего в этом зазорного нет.

В это время мне стали сниться странные сны. Как будто я хожу голый в каком-то то фруктовом лесу, то ли огромном саду. Почему-то один. И так мне тоскливо. Я ей рассказал ей свои сны. А она мне сказала: «Тебе тоскливо, потому что ты меня не встретил». Я стал говорить, что как же не встретил, ведь вот ты рядом. А она мне, что я глупенький, что я снова переживаю то, что уже переживал неоднократно, что мы встретимся и расстанемся, и будем всю оставшуюся вечность встречаться и расставаться. И переживать все заново. Любовь, измену. «Только – сказала она – теперь я всегда прихожу после Евы и всегда тебя бросаю. Ведь придет время, и ты меня все равно бросишь». Я стал клясться и твердить ей, что никогда ее уже не брошу, что я ее так долго искал, зачем мне ее бросать. Она стала меня успокаивать, и я уснул у нее на руках.

Вот тут мне приснился сон. Я хотел тогда надеяться, что сон.

Иду я по саду и встречаю ее.

– Меня зовут Адам – говорю я

– А меня – Лилит.

– Да мы созданы с тобой друг для друга, из одного куска глины и Бог в нас в обоих вдохнул жизнь. Где ты была так долго?

– Просто я ходила по саду и рассматривала все, что увижу – сказала мне Лилит.

– А я все это уже назвал. Все-все. Мы будем жить вместе и весь этот мир я дарю тебе – сказал я.

– Да – ответила она мне.

А дальше я проснулся и рассказал ей сон.

– Это был не сон – ответила мне Лилит.

– Тогда почему Лилит мы не вместе? Ведь мы могли жить вместе вечно?

– Это надо спросить у тебя Адам. Но ты не заметил? Мы и так живем вечно. Только ты меня всегда забываешь, а я, каждый раз, рождаясь, вспоминаю тебя, я рождаюсь с твоим имененм. И мы проживаем с тобой все заново. Все-все. От встречи в Эдеме, до того момента как ты уходишь от меня к другой. Правда теперь Адам я всегда ухожу первой, чтобы не испытывать этого позора еще раз. Если хочешь, так я тебе мщу. Хотя и испытываю такую же муку как и ты, но по другому, Адам, я сделать не могу.

И тут я начинаю видеть сон наяву. Бог сказал не пробовать яблоко познания, но мне уже было скучно с Лилит – ведь в это время появился змей. К нему я и ходил – с ним было весело, мы с ним выпивали и все это время он хвастался, что у него много женщин, а у меня всего одна. Я захотел этих развратных знаний. После того как я попробовал яблоко, мне захотелось узнать все ли женщины такие же как Лилит. Бог увидел, что я съел яблоко, но промолчал. И тогда я стал требовать у Бога еще одну женщину, но так как Лилит забирала практически все мои силы, я потребовал у бога сексуально-спокойную женщину. И тогда вспышка и боль, и рядом стоит женщина – Ева. Я, увидев ее, вдруг стал стесняться своей наготы, хотя с Лилит такого не было.

Ева была маленькая, серенькая такая, неприметная и абсолютно фригидная, но так как была сделана из меня же, то слушалась меня как собака своего хозяина.

И тут Лилит увидела нас. В Эдеме негде было спрятаться. И прозвучал глас с небес: «Я выгоняю Вас из Эдема. Ты Адам не довольствовался тем, что у тебя есть, а повел себя как обычный самец. Ты познал разницу, но жить ты сможешь только с Евой. Лилит я удалю от тебя, но на своем пути ты будешь встречать ее всякий раз, и всякий раз ты будешь переживать боль от потерянного тобой. Ведь тебе всегда придется жить с Евой».

Тогда я думал, что это продлится только жизнь Адама, но я же не знал, что Адам живет вечно, чтобы вечно каяться в содеянном им.

И тут я понял, что Лилит уходит от меня. Уходит навсегда. То есть до следующей жизни этого никчемного Адама.

– Но почему Лилит ты уходишь? Ведь я же не Адам. Меня зовут по-другому.

– Ты всегда так говоришь. И однажды я поверила тебе, но Божью волю не перебороть. Ведь наказание с тобой несу и я.

– А  как же дети Лилит? Ведь у нас могут быть дети?

- Да у нас тобой будет ребенок, но разве ты не заметил, что все вокруг – это наши дети, это наши с тобой потомки. Ведь твои сын от Евы Каин убил своего брата Авеля, и был удален Богом, а других детей у Вас с евой не было. Бог больше не захотел генетических монстров и запретил людям жениться и выходить замуж за своих близких родственников.

– Но ведь ты же уходишь сейчас от меня! Почему Лилит?

Но этот вопрос повис в воздухе. Она ушла и не просто, а растаяла в воздухе. Была Лилит и нет ее.

Я возвращался домой. Я не слушал никакой музыки. Два чувства сжигали мою душу: отвращение к себе – и Лилит не удержал, и Еве всю жизнь врать придется и чувство что я потерял часть себя, настолько огромную часть, что меня уже практически не осталось. В небе сияла луна. Хотя какая уже луна – стареющий месяц, и посмотрев на небо я понял, что этот старый месяц такой же как я, когда мне хорошо, то мне кажется, что вокруг меня все хорошо, а когда мне плохо я вдруг понял, что луна одна, то есть абсолютно одна. Земле до нее нет дела ведь у нее есть свои неугомонные дети, а звезды… звезды далеко – как Лилит от меня сейчас.

Сейчас, по просшествии времени после встречи с Лилит я живу один. Жена ушла от меня забрав дочь, она … она догадалсь в первую же ночь что что-то случилось, а потом все поняла и ушла забрав дочь, возможно она нашла другого мужчину и счастлива с ним, я ее не осуждаю, да и мне ли ее осуждать. Я же доживаю свой век. Конец близок, я это чувствую, хотя какой конец – только начало очередной вечной жизни Адама. Я бы уже давно свел счеты с этой несчсатной жизнью, но останавливает меня лишь приближающееся начало новой жизни, новых страданий. Я сгорел практически весь в костре любви, сейчас я тихонько дотлеваю.

Каждую ночь я вижу один и тот же сон – я опять вместе с Лилит. И ве чаще и чаще я ловлю себя на мысли, что не хочу больше просыпаться, мне хочется чтобы сон длился вечно. Но жестокое солнце всегда вырывает меня из уз Морфея и каждое утро я просыпаюсь от собственного крика: «ПОЧЕМУ ЛИЛИТ? ГДЕ ТЫ? Я НЕ МОГУ БЕЗ ТЕБЯ, ВЕРНИСЬ!!!»

А.Г. Скворцов

2009-2011 годы

р.п. Лысые Горы