Прозе и поэзии рубежа ближайших двух веков импонирует ерническое зубоскальство, эпатирующий натурализм, абсцессно-фаллоцентрическая лексика и прочие трофеи вырвавшегося на свободу андеграунда. Пожилые юноши этого недобитого водкой и травкой поколения все еще не теряют надежды сделать читателя ценителем поэм о сортирах. Цветы Зла, видите ли, растут на навозе антикультуры. На тему Мирового Зла оперативно создана ныне обширная библиотека исследований, а в Польше прошла недавно весьма представительная конференция на тему "Мусор, цивилизация и культура".

Все отхожие места Вселенной открыли свои шлюзы, чтобы предъявить нам образ Царствия Божьего, обетованного Богом-Ассенизатором. При этом нам предлагается понять, что за опытами такого рода стоит глубокая авторская мысль о судьбах мира и утраченных духовных ценностях вконец падшего человечества.

О да, есть в поэзии почтенный прием иронической апофатики, по условиям каковой говорят "нет", подразумевая "да". Православному "отрицательному богословию" вольно было, с авторитетной подачи Дионисия Ареопагита, определять, скажем, существо Троицы через сведение в положительное "всё" ряд за рядом отрицаемых качеств.

Но: когда масса талантливых людей отодвигают действительность повседневной жизни, чтобы заменить её проекциями несчастного сознания, пусть и маскирующего свой опыт отчаяния "позой" ухмылки, - становится грустно и за действительность, и за авторов.

Исчезло ощущение трагизма жизни, испарилась куда-то серьезность трагического переживания и выражения органического, в удел положенного Творцом, трагизма обыденности. Адекватный человек исчез.

Опошление трагического в бытии и в судьбе человека, распыление целостного образа Творения и глубокий обморок в свободе, азартная и опасная игра с ложными состояниями сознания - подлинная эстетическая (или антиэстетическая?) эпидемия века нынешнего. "Профанация трагедии", как сказал бы последний философ-эмигрант первой волны - В.Н. Ильин.

Восстановить утраченное чувство трагической жизни (в слове и голосе) - не значит заговорить вдруг интонациями Блока или терцинами Данте. Здесь потребна фундаментальная и катастрофическая по своим последствиям переориентация смыслов авторского присутствия в бытии культуры, нужен существенный сдвиг в историческом сознании. Новая картина мира не создается одним Единственным, как Макс Штирнер полагал, и не неким ницшезованным демиургом, вроде Единомножественного Великого Одинокого "Я", которого придумал Александр Мейер, или Симфонической (Соборной) Личности, что рождена метафизикой Льва Карсавина. Все эти боги философов (назови их хоть пневматосферой - по Павлу Флоренскому, хоть ноосферой - по Тейярду и Вернадскому) слишком красивые, чтобы быть правдой, - ничто перед подлинным отчаянием Постороннего, празднующего свой отдельный праздник на маргинальных путях творческого поиска.

Не возникает новая оптика видения сразу и вдруг в хронотопе избранного поколения. Зерна психоанализа мерцают в мемуаре Платона о "нашептывании его демона (даймона)", а Пушкин, работая над "Пиковой дамой", вспомнил о двух французских книгах по теории относительности в своей библиотеке (и одну даже прочел до середины). Казалось бы, что за дело иудейскому мыслителю Георгу Кантору до христианской Троицы? И все же, именно над Ней размышляя, он набрел на идею теории множеств, которая легла в основу всей современной математики. Сказанное не означает, что на таких воплощениях комбинаторной логики, как табулятор и компьютер, легли отсветы Божественной благодати (скорее, и не могло быть такого). Речь о другом - в культуре как даре Мнемозины удерживается только то, что служит, по удивительному афоризму Михайлы Ломоносова, "сопряжению далековатых идей" - т.е. творческому сочетанию Традиции и личной выдумки.

Кажется, здесь - секрет того, что песни Александра Жданова, некоторые из которых достигли возраста целого подросшего поколения (1960 - 2000 годы), до сих пор звучат как вчера написанные. В них есть свежесть, эдакая "умытость" восприятия немытой действительности. В ней, затюканной нашей реальности, заставленной идеологическими декорациями и символикой самого низкого пошиба, заново прочерчиваются исторические горизонты, они обретают ясность давно забытой правды и утреннюю прозрачность смысла и надежды. Если вертикаль в нашей картине мира явно прогнулась, и "нет залогов от небес" горних, то пусть хотя бы дольняя горизонталь выпрямит нам перспективы достойного существования.

Вот о чем эти песни - грустные и отчаянные, яростные и насмешливые, насыщенные подлинным лиризмом и почвенным ощущением Отчего дома, не страшатся они и цыганских страстей, и политически заостренной сатиры, и исповедальных интонаций, и так называемых "острых вопросов", и скифской одержимости вольным пространством, и грустной иронии бомжа. Эти качества песенного творчества Александра Жданова отражают не пестроту суетной повседневности и не равнодушие к возможностям разных жанров, но авторскую душу, столь жадную к впечатленьям бытия.

Отметим: автор, наследник Страны Советов, никому советов не дает и заново "обустраивать" Отчизну тоже не собирается. Он счел своим делом и долгом - понять вместе с нами, почему мы так живем в своем тысячелетнем пространстве. В трагически-отрешенных интонациях поэт и бард Александр Жданов предъявляет городу и миру свои мелодические "философические письма", которым нужно только одно: быть услышанными.


 

Голосовой нерв
(о песнях Александра Жданова)

Во времена глубокого духовного обморока, в котором пребывали люди конца шестидесятых - начала семидесятых годов, родилась альтернатива официальной культуре - самодеятельная песня. Это было не первое, и не второе рождение жанра: трубадуры, барды и менестрели охотно заполняли пространство культуры в эпохи ее вынужденного подполья. Это было и противостояние глухому молчанию тех, кто не хотел мириться с воцарившейся в мире полуправдой, кого не устраивала декорированная бодрыми лозунгами социальная повседневность.

В наши дни мы стали свидетелями редкой ситуации, когда на эстраде, по радио и телеканалам, в домашнем кругу и на площадях больших и малых городов слышны голоса певцов нескольких поколений. Интонации Булата Окуджавы и Владимира Высоцкого звучат на одной высоте с голосами певцов, родившихся в конце сороковых - начале пятидесятых, а эти последние вплетаются в еще непривычные для нас голоса тех, кто родился в шестидесятые годы.

В этом пестром песенном многоголосии все отчетливее определяет свои контуры творчество Александра Жданова, который возрастом принадлежит к среднему поколению певцов, а смыслом своего песенного энтузиазма - классической традиции и самой актуальной современности.

Быть наследником классической лиры ответственно и опасно. Это наследие отмечено высоким состраданием малым мира сего, оно составляет опору национального предания, в нем - завет отечественной культурной памяти. Есть память жанра и память голоса, есть рискованный дар жизненного артистизма, противостоящий обыденной ролевой игре в жизнь. Есть наследование артистического жеста, которым на ноги подымают зал, и есть умение трагического вживания в героя песни. Наконец, есть в профессиональной оглядке на традицию (страшный и веселый) риск разделить участь ее создателей, потому что сама идея жизненного риска входит в состав традиции. От "бездны мрачной на краю" до "хоть немного еще постою на краю!" живет в русской поэзии это жутковатое самоутверждение над пропастью (столь далекое от богемной эстетики смерти и столь близкое отечественному ощущению реальности как непрерывного Армагеддона).

Лирические песни-новеллы А.Жданова - в их внутренней голосовой напряженности - возвращают нас ко времени классического романса.

Это странный жанр: жалоба, молитва и заклинание; внезапно освещенный уголок памяти, из которого наплывают на нас мучительно знакомые силуэты, милые тени.

Самая высокая, самая чистая лирика неизбежно превращается в романс. Многие стихи А. Жданова минули переход от слова к его музыкальной огласовке и сразу родились в камерном уюте романсных ритмов с той же естественностью, с какой волна набегает на берег. Школа романса для А.Жданова - это не просто дань слишком близко лежащей традиции; это стало школой вокальной примерки, а исполнительства - к тексту.

Ни играть, ни петь Александра никто не учил, поэтому ему, как автору по преимуществу, остается то, что остается всякому автору наедине с материалом: слух, интуиция, ощущение слушателя - весь ненадежный в отдельности и нехитрый в целом инструментарий ремесла, который Вл. Ходасевич называл "поэтическим хозяйством". Но песни-стихи Александра Жданова, рожденные доверием слуховой догадке и музыкальной гипотезе, вынесенные на интонационном жесте навстречу нашему вниманию, - эти мгновенно запоминающиеся песни рождены энергией подлинно творческого порыва.

Это песни доверия; в них ожидание надежды и возможность отпрянуть от края бездны, такой притягательной. В них есть приглашение к горькому глотку свободы. В них есть личность, искусившаяся опытом самопознания и уставшая ловить свои неверные отражения в кривых зеркалах внутренней рефлексии. В них есть попытка преодоления самого черного из путей - пути одиночества.

Камерная песня широкой известности, как правило, не приносит; она в ней и не нуждается. Песни А. Жданова ждала популярность (поймем это слово в буквальном переводе на русский: "публичность", "народность"), когда они превратились в музыкальное эхо социальной событийности. Песни афганского цикла, не раз исполненные в коллективах людей, вернувшихся с войны, вызывали однозначную оценку: их мог написать только свидетель и соучастник событий под Гератом. Автор там не был и быть не мог. И все-таки он там "был" в том специально творческом смысле присутствия, которое порой много подлиннее фактического (исторического) присутствия. Так Пушкину, не бывавшему в военных стычках, удалось пережить их в эстетической подлинности стихотворства.

Вот эта эмоциональная подлинность переживания и превращает афганский цикл А.Жданова в историческое свидетельство нашей национальной трагедии, которая, как всякая большая беда, складывается из "малого": дерзание - гибель - сознание непоправимости - горе матери - скорбное предстояние друзей.

Гражданские песни А. Жданова можно было бы назвать историко-политическими ретроспекциями: в них осмысляется далекое и близкое прошлое нашей Отчизны в его неизбывной трагедийности.

Надо ли удивляться тому, что песенная лирика такого типа ставит, среди прочего, и классическую тему поэта, поэзии, творчества? Поэт в нашей истории - фигура трагическая (и в бытийном, и бытовом плане). Дуэль с мертвым бытием - такова жизненная позиция отечественной поэзии. Когда поэт выходит на дуэль с изобретательной и всемогущей Ложью, все порядочные люди становятся его секундантами. Но они не станут выполнять главной задачи дуэльного обряда - примирить противников. Дуэль поэзии и неправды - не ритуал, а принцип жизни. Когда у человека нет другого способа бытия, он становится поэтом, бардом, он превращается в голосовой нерв своего народа.

Из Сети.
 

Я не вышибу дверь,
Не рвану, как чумной,
Из того, что теперь,
Из того, что со мной:
Из привычных оков
Повседневных сует;
Из отравленных снов;
Из отмеренных лет.
Ни стены, ни дверей,
Ни решётки в окне,
Только выхода нет
Из того, что во мне.
Но ведь где-то же есть,
Где он - дайте ответ -
Свет высоких небес,
Милосердия свет?
Там, где нас нет,
Там, где нас нет...
 

Жданов Александр Михайлович
Родился в 1948 году на хуторе Широком Донецкой области (Украина).
Филолог. Инженер-эколог. Работает геологом на предприятии «Сингеос» (Москва).
Музыкальное образование.
Автор 420 песен (стихи, музыка, исполнение).
Две трети из них ждут своей материализации в звукозаписи.
В концертном варианте – циклы песен «На войне, что зовется жизнь», «Дуэль», «Я тут стоял», «Мы», «Реабилисудие», «Там, где нас нет», «Скиф-1», «Скиф-2», «Эпоха экстрасенсов», «Вишневая веточка», «Млечный путь», «Сон-трава», «Пастух дождей», «Одно мгновенье», «Где Бог – там и Родина», «Перекати-поле», «Урок этикета», «Глухомань», «Калиточка».
 

Александр Жданов
Уроки музыки
(странички автобиографии)

Баян был большой и пугающе красивый. Темно-вишневый перламутр. Перл-ла-муутрр – это уже музыка. Слаще музыки был его запах. Сердце замирало, и грудь не могла вместить вдыхаемый воздух, потому что выдыхать не хотелось. Конечно, в руках его далеко не унесешь – футляр бил по ногам всеми углами, какие у него были, и волочился по земле, а вот в чехле, сшитом из серого папиного плаща, баян почти ничего не весил. Если крепко стянуть лямки на груди и немного отдохнуть после каменного карьера и перед редким лесочком возле Новостройки, то часа за полтора можно запросто добраться от хутора до дворца культуры в Городе, особенно если снег в степи не очень глубок.
Учитель Музыки – Владимир Викторович – высокий, прозрачно-бледный, с широко открытыми глазами, был слепым. Он всегда смотрел вверх, будто прислушиваясь к тому, что не могли слышать другие.
Когда я, пытаясь сыграть «Перепёлочку», извлек из баяна какие-то жуткие сипящие звуки, учитель дернулся, быстро провел рукой по инструменту, потом по моим мокрым волосам, курточке и громко позвал Анну Ивановну. Меня раздели, растерли водкой и завернули во что-то холодное.
Несколько дней подряд, открывая глаза, я видел испуганное лицо мамы, а, закрыв глаза, снова срывался в талую мартовскую кашу, заполнившую карьер, и молча пытался выплыть с баяном за спиной. Молча, потому что знал: звать на помощь глупо – в степи никого нет.
На этом моё музыкальное образование закончилось. «Подрастешь – научишься еще», - сказала мама. А шапку мою нашли пацаны в карьере летом и наделали себе из нее жошек.
 

Я  очень люблю этого исполнителя. Загружаю мои самые любимые его песни(а они у меня все любимыеСпасибо ВАМ, Александр Жданов!!За то, что ВЫ-ЕСТЬ:)

Не пишутся мои стихи,
И одиночество не пьётся.
И нитка белая не рвётся -
Не пишутся мои стихи.

Не светится моя печаль
Улыбкой доброй и прощальной -
Апрельским ветром обручальным
Освистана моя печаль.

Моя последняя любовь
Замрёт перед дорогой дальней,
И безысходно зарыдает
Моя последняя любовь.

 Отцветает сирень,
Отцветает.
По окрестным дворам
Бродит лета свирель.
И дыхание дня
Замирает,
Подымаясь в лазурь
За ступенью ступень.
Отцветает сирень.

Ах, не всё нам весна
Рассказала,
Утаила весна
От любимой моей,
Что и в грусти она
Лучезарна -
Не коснётся очей её
Вечера тень...
Отцветает сирень.

И, казалось бы, свет
Не скудеет,
И не так уж и плох
На Земле наш удел.
Отчего же душа
Холодеет,
Уходя за мелодией
В гаснущий день? -
Отцветает сирень.
 

 Свобода бессрочная,
Чужбина в кредит.
Звезда полуночная
Над нами летит.

Ни доли, ни дома нет,
А мы всё живём,
Надеждой ведомые:
Где любовь - там и дом.
И по миру бродим мы,
Не помня дорог.
Где Бог - там и Родина,
Где любовь - там и Бог.

Нечаянной радости
Горит огонёк,
Когда-то мы рядом с ним
Присядем, дружок.

Ни доли, ни дома нет,
А мы всё живём,
Надеждой ведомые:
Где любовь - там и дом.
И по миру бродим мы,
Не помня дорог.
Где Бог - там и Родина,
Где любовь - там и Бог.
 

...

Танюшка, ты молодец:)) Только уж очень вольные трактовки названий:)) Во избежании путаницы -  "Спи" называется "СОЛОВЬИНЫЙ ПЛАЧ", "Но ты же знаешь" - ТРИ ПУСТЫНИ", "А жизнь уходит" - "ОДНО МГНОВЕНИЕ", "Отчаяние" - "СВОБОДНОЕ ПАДЕНИЕ", "Сново осень" - "ВИНО ОСЕНИ" и т.д. А то ориентироваться народу трудно - то ли есть песня, то ли нет:((

Ну ладно - поставлю ДВА названия:)))

Тебя тоже с праздничком:))) Никак спать не лягу - вспомнила молодость, блин:))) Сходила в ночной клуб с подружкой, муж со мной не разговаривает еще с тех выходных:(( Посплю и пойдем в кабак - мириться:))

Танюша, милая СПАСИБО! Радуйся, ты открыла для меня этого замечательного, глубокого, мыслящего  певца и ...просто красивого душой мужчину! Спасибо огромное!!!

60-е. Саша Жданов у родной калиточки-после сдачи вступительного экзамена

Александру спасибо за великолепную старенькую фотографию!

Братья Саша и Славик Ждановы-Сталино-50-е

....................................................

Александр Михайлович Жданов.

Годы жизни:

10.02.1948-9.02.2013

Александр Жданов, поэт, композитор, исполнитель авторского шансона, скончался за несколько минут до своего Дня Рождения в  реанимации клинической больницы  Москвы от гриппа, осложненного пневмонией.

21 декабря 2018 года.........

СПАСИБО:)

Танечка, пришла сюда после долгого отсутствия. Сайт не узнала. Хотела поставить сообщение о книге Саши Жданова, которая вот-вот выйдет в свет, с диском песен, но ничего не выходит. Пишет комп, что мое сообщение пустое. С уважением. Наталья Аксенова-Жданова.

Наташенька,здравствуйте.

Рада вашему появлению  здесь.

Не спрашиваю,как вы сейчас.

Знаю и понимаю, что потеря ваша невосполнима.

Большое спасибо за представленную тут книгу нам, помнящим и слушающим замечательного  Александра Жданова. 

Я немного подкорректировала сейчас свой пост, исправила названия песен, убрала ставшие пустыми сообщения.

Вам, Наташа, поклон за то, что помните, бережете ПАМЯТЬ  Саши Жданова-замечательного исполнителя авторского шансона.

Будьте здоровы, дорогая .

Будьте очень здоровы-вы теперь живете и за безвременно ушедшего Сашу тоже... 

СПАСИБО ВАМ! 

Помянем Александра Жданова замечательной песней его-Три Пустыни!  

Танечка, спасибо, моя милая, за память!
Я хотела печатать по главе из книжки с фото. Но не знаю, как скопировать текст из ворда на страницу. Не набирать же заново!

Вот, мои милые друзья. Теперь не страшно. Книга вышла. Спасибо всем, кто был к ней причастен. Сама ее вычертила, писала все, что помню, и никакой критики не жду. Она мне не нужна. Это то, что я хотела сказать о Саше и Саше.