«Пять родных, 15 приемных официально и еще двое без оформления документов с нами выросли (то есть учились в интернате, а все выходные и каникулы проводили у нас). Всего получается 22 ребенка. Мальчиков и девочек надо посчитать… 

так… Сережа, Дима, этих двое… Наверно, 8 мальчиков и 15 девочек. Нет, ошиблась: 14 девочек получается. Их так много – я уже путаюсь. Они ведь почти все выросли и разъехались: кто в Рязань, кто в Москву, некоторые тут, в Шилово, квартиры от государства получили. Со мной сейчас трое живут, им по 18 лет уже.
О сочувствии
Город Спитак в Армении помните? В 88-м ужасное землетрясение там было: говорили, что город был разрушен за 30 секунд. Мы все это по телевизору смотрели: кругом развалины, много детей осталось без родителей. Была какая-то передача: деньги собирали, призывали людей откликнуться и взять осиротевших деток в семьи.
И показали чернокожих ребяток, уж не знаю, откуда они там… У нас с Витей тогда уже пять своих детей было, достаточно взрослые. И вот они говорят: «Мам, давай негритенка возьмем!» А я расплакалась, жалко детей было. Тут эти еще: «Ну, давай возьмем негритенка»…
И вот мы поехали в Рязань, спросить, где там за дитем-то… А там говорят: «Какой Спитак? У нас тут своих сирот хватает! Мы как раз хотим организовать семейный детский дом в Рязанской области, никто не соглашается. Хотите ребеночка взять – зачем он вам один? Мы вам побольше дадим». Говорю: «Я не справлюсь», а мне: «Справитесь!» Вот, они целый год справки наводили: про Витю, про меня, про родителей, на работе расспрашивали… Мать моя была против, а Витя говорит: «Делай, что хочешь».

О детях
Первого, Сережу, у нас через год забрали. Он тут в школе детей начал избивать, родители жаловались… Когда за ним из Рязани приехали – он плакал, обещал, что больше так не будет… Его увезли, а он все равно к нам прибегал, называл нас мамой и папой.
Когда Тому в три годика взяли, она как наркоман была: ей в доме малютки постоянно какое-то лекарство давали в виде порошка, и она уже не могла без него, даже пена изо рта шла, истерика начиналась. И нас местная врачиха научила… Мы сахар истолчем, завернем в бумажный пакетик: Тома, скорей, порошочек! Она первые две недели сахар этот выпивала и отрубалась спать. Вот до какой степени…
О трагедии
Дети все разные, у каждого своя беда. Мы когда за Томой поехали, получилось так, что взяли сначала Диму, братика ее пятилетнего. Дима не разговаривал вообще. У него на глазах мать убили. Сожитель ее. Мальчик под стол спрятался и после этого дар речи потерял. Когда мы с Витей приехали, зашли в дверь, он как кинулся: «Мамочка! Мамочка!». Врачи были в шоке: как так? не говорил, и вдруг… Мы из-за этого его и взяли. За Томой второй раз пришлось ехать.
И вот они говорят: «Мам, давай негритенка возьмем!» А я расплакалась, жалко детей было.
Пока Диму из Рязани в Шилово везли, он молчал и за подол мой держался – боялся, что я уйду. Мне на работу надо было. Я на заводе как раз работала инженером-диспетчером, в ночь. Витя подвез, остановился, я стала выходить – Дима такую истерику закатил! Когда они отъезжали, он в окно высунулся и как начал кричать: «Мама, мама, хочу с тобой, везде с тобой!» Получился у него как будто второй стресс.
Витя звонит мне утром, говорит: «Всю ночь спать не давал, только у окошка стоял и говорил: поехали к маме, поехали к маме». И он после этого начал разговаривать. Потому что мама его из больницы вернулась. Он думал, что мама вылечилась. Он принял меня за свою маму реальную: «Мама, покажи, где у тебя бо-бо…» А мне аппендицит вырезали – пришлось ему шрам этот показывать.
Он так и думал, что я его настоящая мать. Всем хвалился, что мама живая из больницы вернулась. Кто бы что ни говорил ему (у нас «доброжелателей» много) – бесполезно. Даже в драку лез: нет, это моя мама! В армию сходил, вернулся, говорит: «Мама, слушать ничего не хочу, ты моя и все!» Хотя его старшая сестра нашла, они общаются, но он до сих пор стоит на своем.

О неграх
У Димы и Томы – пять братьев и сестер, среди них, по-моему, два беленьких, два метиса, и один ребенок полностью негра. Старшая сестра, Камилла, работала в Москве в посольстве. Она сама метиска, а муж у нее негра. Двое детей у них. Всех своих братьев и сестер она потом разыскала и забрала к себе в Москву. Ну, кроме наших.
И вот все эти братья, сестры с супругами, Камилла с мужем и детьми… приехали к нам знакомиться. 92 год, кажется, был. Пол поселка сбежалось на них посмотреть – отродясь такого не видели. Удивляются: что это? Негры в Шилово появились. Смотрят: а они всей толпой к нам идут… Так что «негритенки» у нас все-таки были! Радости был полный дом: мечта сбылась!

О муже
Муж сначала был киномеханик, фотограф. А потом как за руль сел, так всю жизнь шофером и проработал на Камазах, на этих… Дети его обожали. У нас в семье был один добрый родитель и один злой. Злая была я, то есть строгая: всех в руках держала, как иначе? А он… Вечно они к нему, все жалобы к нему… Внучата от него не отлипали! Бегают: «Деда! Деда!» И за ручку с ним, и на руки. У нас 24 внука и одна правнучка.
Вот уже третий год как Витя умер от инфаркта – никак не привыкнем. У него первый инфаркт 17 лет назад был. Врачи сказали, что второй разрыв получился от радости. Дети, внуки тут все лето, одни уезжают – только ворота закрываем, а там уже стучат: «Папа, открывай, мы приехали!» И вот он до такой степени нарадовался, что лег спать и не проснулся. У детей некоторых истерика случилась… Никак они не могли этого принять, очень его любили.
Все фамилии вздумали менять со своих на Авдеевых. Я девчатам говорю: «Нечего! Все равно замуж выйдете». Так Таня вон, нашла себе мужа Авдеева. Не так, так этак.

О мотивах
Зачем мне это нужно? Понятия не имею. Было какое-то желание взять хоть одного… Своих пятеро – куда еще? Хотелось сироту приютить. Потом пошло-поехало все естественным образом, как по инерции.
Утром встаем: я убираюсь, Витя детей кормит. Потом по-быстрому одеваюсь: кого в сад, кого в школу, потом на автобус надо успеть, чтобы до работы добраться. Витя в какой-то момент ушел с работы на Камазе, устроили его сюда – родитель-воспитатель. Это считается как государственная работа. Полегче стало. Потом, когда на заводе начались сокращения, мне стали говорить: «Давай, Зинка, освобождай место! У тебя с детьми работы полно». Пришлось уйти.
 Детей брали почти всех с ментальными проблемами – кажется, так сейчас принято говорить. Мы не выбирали. В школе учеба трудно им давалась, но в семье разницы не было между своими и приемными. Все были на равных. Если одному попадало, так и другому попадало. Что интересно, никаких конфликтов не было, ни ревности, ничего. Дети между собой никогда не ругались, ни разу в жизни не дрались. И в школу вместе, и на дискотеку вместе… Они до сих пор друг за друга держатся.

О наградах
В 2008 году мне прислали письмо из Москвы, из детского фонда: «Зинаида Александровна, Путин издал указ, чтобы всем многодетным матерям вручить орден «Родительская Слава» и 50 тысяч к нему дать». Я собрала документы, пошла в администрацию, там мне говорят: «Не положено вам». На мой запрос прислали письмо, там так написано: «Повторное награждение государственной наградой за одни и те же заслуги не допускается». Дети мои в интернете стали искать, что это за закон такой – ничего не нашли. Речь ведь идет не об одной и той же награде. У меня есть две медали: медаль за материнство II степени, и медаль ордена за заслуги перед отечеством II степени. А ордена «Родительская слава» не было, и быть не могло, он ведь только тогда учрежден был. Не знаю… сказали, не положено.»