Знай наших!

       Часть 1.   Случайная встреча

 Иван Петрович Бережков сидел  на своём месте, среди  болельщиков по баскетболу в городском Центральном Дворце спорта. Он был счастлив от того, что наконец-то увидит своего Егора, своего приёмного сына, которого воспитывал с десяти лет. Его Егор, капитан команды баскетболистов сборной Советского Союза,  прислал ему билет на матч. Иван Петрович знал, что с этой командой противника у наших ребят всегда были трудности. Команда сборной США по баскетболу была сильным противником и очень часто побеждала нашу команду. Их встречи происходили в разных городах и даже странах и вот, наконец,  очередная встреча должна произойти в Москве, в городе, в котором жил Иван Петрович более пятнадцати лет.  

Сам Иван Петрович был родом из далёкой сибирской деревни, которую покинул в восемнадцать лет, ещё до войны, для того, чтобы поступить в Технологический институт. Он мечтал строить города большие и красивые и обязательно из белого камня. Мечта его осуществилась. Пятнадцать лет после войны он ездил по родной земле и строил города, пока не получил печальное извести от своего старинного друга.

Степан Луговой  стал его другом с первых дней учебы в Технологическом институте. Жили они вместе в одной комнате общежития студентов института. Учились в одном институте, но по разным специальностям. Иван – на строительном факультете, а Степан - на дорожном. Четыре года учёбы сделали их дружбу преданной и верной, но вот интересы  у них были разными.

Степан, с его ростом под метр восемьдесят, был очень спортивным человеком.  Все годы учёбы он посещал секцию баскетбола, организованную в институте. Стал лидером команды, и вскоре его команда стала победителем городского соревнования.  Степан стал популярен среди молодёжи не только внутри института, но и во всём городе. В довоенные времена спорт был очень популярен среди молодёжи, а победители любого спортивного соревнования становились кумирами целого города. А Степан с его ростом, русыми волосами и голубыми  глазами, стал любимцем среди женской половины общества.

Иван и гордился заслугами друга и завидовал ему одновременно. Спортом он не был так заинтересован, зато рисованием – очень. Это стало его страстью. Он всюду ходил со своим блокнотом и карандашом и делал множество зарисовок. Его интересовало всё красивое и неординарное. Он мог часами сидеть на набережной Невы и делать зарисовки  изменчивой природы или портреты людей, проходящих мимо и чем-то его заинтересовавших. Иногда он посещал тренировки друга и делал рисунки тренирующихся ребят.  Его рисунки были неоднократно опубликованы в стенгазетах их института и тем самым принесли ему немалую популярность среди студентов и познакомили его с Зоей Кудряшовой, редактором стенгазеты.

«Зоя Кудряшова!» - Мысленно вспоминая эту девушку, Иван Петрович улыбнулся. Рыжие кудрявые волосы и зелёные глаза делали эту девушку такой привлекательной, что даже сейчас, спустя столько лет, сердце у мужчины затрепетало.

Иван Петрович попытался  отогнать  свои воспоминания и насладиться окружением и состоянием болельщиков предстоящего матча.  Болельщики оживлённо разговаривали друг с другом, и уже много раз Иван Петрович слышал имя своего Егора. Ему было приятно, что о сыне говорили с уважением  и восхищением, как о хорошем капитане команды и отличном баскетболисте.

Егор Луговой был полной копией своего отца Степана Лугового. Сын перенял от отца не только внешность, способность к учёбе, но и феноменальную технику игры в баскетбол, которую Степан успел передать  Егору за десять лет жизни.  Именно такой срок выделила судьба им для общения друг с другом.

Иван Петрович вспомнил роковое письмо, которое полностью изменило его жизнь. Он только что закончил работу на строительстве металлургического комбината в Сибири и получил приглашение на строительство электростанции на Енисее. Он так был счастлив от этого, что даже позабыл о письме, полученным от друга  рано утром. Он проносил его в кармане весь день и только под вечер вспомнил и прочитал.

Вспоминая, Иван Петрович всегда заново прочувствовал ту боль, которую ощутил от первого прочтения этого письма. Степан просил его приехать к нему в Москву, так как ложился в больницу на операцию, а Егорку не с кем было оставить. Мать Егорки, Маша, умерла, когда сыну было всего пять лет. Тягости войны и военного времени сделали своё дело. Маша всегда была худой и болезненной девушкой, но с добрым и тихим характером. Так же тихо она и ушла. Села на стул, посмотрела на своего мужа и маленького сына, которые завтракали за столом и о чём-то радостно разговаривали,  закрыла глаза и умерла. А, спустя пять лет, и Степан попал в больницу с больным сердцем. Ему предстояла операция, которую он не выдержал. Так на руках у Ивана Петровича остался десятилетний Егорка и целых пятнадцать лет он нёс за него ответственность и теперь мог им гордиться.  Сам Иван Петрович  стал преподавателем в Технологическом институте, который и закончил ещё до войны. Студентов своих он любил и почти всё своё время отдавал им, так как дома его никто не ждал.  Личная жизнь у него не удалась, зато общественная деятельность не давала скучать. Иван Петрович был рад этому, оставаться одному в пустой квартире ему не хотелось. Егор стал спортсменом и был на постоянных сборах, тренировках,  спортивных матчах  и очень редко бывал дома. И вот такая удача: Егор приехал в Москву на целых десять дней.  И после этого матча, они вместе уедут в подмосковный пансионат на отдых на целых семь дней.

Рядом к Ивану Петровичу на скамейку трибуны болельщиков опустился молодой человек восемнадцати лет с горящими от возбуждения глазами.  Коротки стриженые светлые волосы и, не тронутый ножницами, кудрявый чуб, делали парня задиристым.

- Привет, батя, будем знакомы! – Парень протянул Ивану  Петровичу свою  руку и принял его  рукопожатие. – Я Петя, Петя Дудкин, - сказал он и слегка смутился.

Иван Петрович представился,  а Петя продолжал говорить.

- Какой матч, да, Иван Петрович? Я ждал его!- Продолжал говорить Петя, усаживаясь на своё место  и оглядывая весь зал, -  Я постоянно болею за наших ребят. А тут такой матч! И где? У нас в  Москве! Я, как только узнал, то дневал и ночевал у касс Дворца спорта. И я купил билет и я здесь на этом матче века!

Иван Петрович усмехнулся.

- Ну, прямо матч века,- сказал он. -  У нашей команды впереди ещё несколько встреч с другими командами из Чехословакии и Канады, за звание чемпиона.

- Да вы тоже болельщик, да ещё и знающий! – Восхитился Петя. – Как приятно, а то в прошлый раз мне с соседом болельщиком не повезло. Ничего он не знал ни о команде, ни об их достижениях. И зачем только приходил на матч? – Петя хлопнул себя по колену и только сейчас Иван Петрович заметил баскетбольный мяч в сетке, которую он держал в другой руке.

- А зачем тебе мяч, Петя? – Спросил он.

- Понимаете, Иван Петрович, - зашептал парень ему в самое ухо, - я попытаюсь проникнуть в раздевалку к нашим ребятам в большом перерыве. Мне это очень надо. – Петя зачем-то оглянулся вокруг себя и продолжал шептать. – Мне очень надо получить автограф от Егора Лугового.

Иван Петрович с таким удивлением посмотрел на него, что Петя тоже удивился.

- Вы что, не знаете, кто такой Егор Луговой? – Удивился он во весь голос.

- Да нет, конечно, я знаю Егора. Я не могу понять, зачем тебе нужен его автограф?

- Да это же Егор Луговой!!! -  Возмутился Петя. – Да иметь его подпись, это же … - Парень покрутил рукой в воздухе и «выпалил». – Да это же подпись Лугового – самая нужная вещь!!!

- А, понятно. – Усмехнулся Иван Петрович и тут же понял, что Петя хитрит. Парень смутился и не хотел смотреть ему в глаза. – Петя, а может ещё есть причина?-  Спросил он.

- Ой, и проницательный вы, Иван Петрович, прямо, как моя мама. От той тоже ничего нельзя скрыть. Вы правы, ещё есть причина – это моя сестра Лилька.  – Парень вновь приблизился к уху Ивана Петровича и зашептал. – Понимаете, влюбилась она в него! Да, и очень! Ну прямо спасу нет! –Петя вновь хлопнул себя по колену.

 Иван Петрович понял, что он только что повторил слова своей мамы и сделал её жест рукой, уж больно по-женски всё это выглядело.

- А у неё скоро день рождения. – Продолжал своё повествование Петя. – Ну, я и решил, что подарю ей мяч с автографом её кумира. Здорово?!  Стена, возле кровати Лильки, вся заклеена портретами  Егора Лугового из журналов и газет, так пусть ещё и мяч рядом лежит с его подписью. Я так думаю.

- Ты хороший брат, Петя. – Иван Петрович положил свою большую ладонь на хрупкую ладонь парня, лежащую у него на колене. – Я чувствую, что тебе удастся сделать для сестры такой подарок.  Вот увидишь! Наши ребята выиграют, и ты получишь свой автограф. Я в это верю.

- Спасибо, конечно, Иван Петрович, но команда США очень сильная. Я, если честно говорить, не очень надеюсь на нашу победу. Нашим ребятам не хватает  командной игры. Иногда мне даже кажется, что каждый из них играет только сам с собой, потому и проигрывают подачу одну за другой. Иногда так обидно бывает, что хоть плач.

- Так может нашим ребятам надо сказать об этом? – Спросил Иван Петрович. – Может они не знают, что хотят видеть от них болельщики. Просто придти к ним и сказать. Поверь мне, сынок, что это очень действенная мера: сказать правду в глаза и выразить своё недовольство их игрой. Вот пойдёшь к ним брать свой автограф,  тогда и скажи им об этом.

- Ну, вы скажете, Иван Петрович, прямо им сказать? Да я перед ними немею. Они для меня, как…

- Как Боги. – Закончил его фразу Иван Петрович.

- Может быть, хотя в Бога я не верю, но  боюсь, что ничего подобного им сказать не смогу.

- А жаль.  Ну, да ладно, может ты ещё и передумаешь.

В спортивном зале прозвенела сирена начала матча и на баскетбольное поле стали выходить обе команды баскетболистов.  Иван Петрович надел очки и стал присматриваться к спортсменам. Пытаясь определить, кто из них Егор, он слегка привстал со своего места, но глаза всё же его подводили. От отчаянья Иван Петрович опустился на место и вздохнул.

- Иван Петрович, - услышал он голос Пети, - хотите я вам буду рассказывать, что происходит на поле? Я вижу, что вы плохо видите.

- Петя, будь другом, помоги. Вижу вдаль я не очень хорошо, и очки не помогают, а мне так хочется посмотреть на твоего кумира.

- Да не вопрос! – Восторженно ответил Петя. – Я очень люблю комментировать все матчи и вам всё расскажу. – Петя порылся в своих карманах и вытащил из них удивительный предмет. Он передал его в руки Ивану Петровичу и продолжил говорить. – Более того, вы всё увидите. Вот это батьки трофей, привезённый с фронта. Он нам с Лилькой по наследству достался после его кончины. Он с ним не расставался и очень его берёг. Это подзорная трубка, маленькая, но с сильным увеличением. Отец говорил, что нашёл её в одном немецком замке, в окрестностях Берлина, перед самым штурмом фашистского логова.

Иван Петрович рассматривал удивительную трубку, удивлялся её красотой и рассказом Пети.

- Хорошая вещь. – Восхитился он, раздвигая телескопическую трубку и прикладывая её к своему глазу. -  Пусть один глаз, да будет видеть. – Проговорил он и тут же услышал голос Пети.

- Ой, Иван Петрович, вон Его Дуговой «номер 18» на его майке! Видите?! – Егор схватил Ивана Петровича за руку, в которой тот держал трубку и опустил её вниз. – Смотрите, вон он!  – Петя указал рукой в нужном направлении.

Иван Петрович посмотрел в указанном направлении и увидел на баскетбольном поле высокого молодого парня с цифрой 18 на майке. Лица он не смог его увидеть, да и номер на майке только угадывался. И тут парень поднял руку и помахал им. Зал взорвался аплодисментами и радостным вскриком, тоже сделал и Петя.

- Иван Петрович, смотрите! Видите?! Егор Луговой нам машет рукой! Видите?! – Вскричал Парень и, быстро встав с места, тоже в ответ замахал руками. – Иван Петрович снисходительно улыбнулся. У него с Егором была договорённость. Войдя на баскетбольную площадку, он отыщет его взглядом на трибуне болельщиков и помашет рукой, в знак того, что увидел отца. Егор так и сделал.

« Молодец, сынок, спасибо!» - Мысленно поблагодарил его Иван Петрович и попытался усадить на место своего восхищённого соседа.

- Петя, успокойся, а то из-за тебя матч  отложат.

- Ой, жаль, что нет у меня фотоаппарата! – Опускаясь на своё место, с сожалением произнёс парень. -  Такой момент и пропущен историей.

- Ничего, у тебя будет ещё такой шанс. Обещаю! – Попытался вдохновить его Иван Петрович. – А сейчас расскажи мне, что ты знаешь о команде США. Я совсем не знаю эту команду. Про нашу команду можешь не рассказывать, их я знаю и очень хорошо. – Иван Петрович, наконец, наладил подзорную трубочку к своему глазу. – Ну, говори, куда смотреть?!

Матч баскетболистов начался и начался рассказ Пети о команде США. Иван Петрович слушал Петю и смотрел на баскетболистов, ведомый его рассказом и рукой. Он рассматривал лица наших ребят и американцев, наслаждался игрой и окружающей обстановкой, наполненной восторженными возгласами болельщиков. И тут Петя указал ему рукой на место, где располагались тренеры команды США.

- А вон там, сидят тренеры. – Сказал он и пожал плечами. – Я о  команде баскетболистов США кое-что знаю, а вот об их тренерах, почти ничего. Уж больно у них  фамилии странные. Знаю, что одного из них зовут Майк, а того, кто помоложе, зовут Шон.

Иван Петрович быстро взглянул на молодого тренера и тут же перевёл свой «всевидящий глаз» на другого тренера. Что-то заставило его остановиться и внимательно присмотреться к пожилому тренеру. Ему вдруг показалось, что он где-то встречал этого человека.  Он задумался, но Петя  вдруг вскочил со своего места и прокричал «Ура»! Это означало, что наши ребята закинули мяч в кольцо и получили новые очки.  Иван Петрович улыбнулся и попытался усадить на место  восторженного парня.

- Ой, Иван Петрович, мы пока лидируем!  Вы слышите? Мы побеждаем!

- Тебя слышу не только я. -  Успокоил его Иван Петрович. – Я знаю, что мы победим, коль у наших ребят такие замечательные болельщики.

Игра продолжалась, продолжались и восторженные вскрики  Пети, но Ивану Петровичу очень захотелось вновь посмотреть на тренера команды США. Он не мог понять причину этого и очень хотел понять, откуда он знает этого человека. Иван Петрович внимательно смотрел на лицо тренера через подзорную трубку и пытался вспомнить, где он мог его видеть. Серый берет на голове, скрывал его волосы, очки в роговой оправе скрывали его глаза, но, тем не менее,  образ его был знаком.

На площадке что-то произошло, и команда ребят США подошла к своим тренерам. Иван Петрович видел, как идет разговор между ними и слышал, как возмущался его сосед.

- Это не по правилам! – Кричал Петя и мешал смотреть Ивану Петровичу, хватая его за руку. - Иван Петрович, за это же штрафные очки надо давать!

Иван Петрович  кивал в согласии, пытаясь не упустить из виду тренера США. И вдруг... У него остановилось сердце и дыхание. Нижняя челюсть слегка отвисла и прошептала Макс… Макс Шлоссер!

Часть 2.  Неожиданная встреча

«Макс Шлоссер». – Повторил про себя несколько раз  Иван Петрович. Этого  человека он хотел задушить своими руками почти тридцать лет назад, и был  счастлив, если бы это сделал. Но встреча их произошла ещё раньше, ещё до войны в 1940 году..

Иван Бережков принёс свои рисунки в редакцию институтской стенгазеты и узнал от Зойки Кудряшовой потрясающую новость. К ним в институт приезжает делегация студентов из Германии! Но самое главное было то, что это была команда баскетболистов  Берлинского университета, которая предлагает игру команде баскетболистов  их Технологического института.

- Ты представляешь, - восхищённо щебетала Зойка, одновременно стреляя своими прекрасными глазками в сердце Ивану Бережкову, - они прослышали о наших достижениях! То есть я хотела сказать о спортивных достижениях наших ребят баскетболистов! За это спасибо надо сказать твоему Степану Луговому. Благодаря  нему, наша команда так прославилась! Аж, даже в Германии о ней знают! Здорово, да?!

Зойка была так прекрасна, что Иван не сразу всё понял и согласился с ней. Девушка заметила его смятение и успокоила свой пыл.

- Тебе поручается очень ответственное дело.- Уже спокойным голосом сказала она. – Запечатлеть эту встречу в своих рисунках. Понял?! – Девушка дождалась кивка согласия Ивана и продолжила говорить. – Так вот. Сделай портреты всех ребят и наших и немцев, а также несколько интересных моментов этой знаменательной встречи. Мы решили сделать специальную выставку….

 Девушка ещё долго говорила, пытаясь вбить в голову парня всю значимость поручаемой работы, и он ею проникся. Иван с нетерпением ждал знакомства с группой немецких студентов, но всё получилось не так, как хотелось и мечталось.

  Прошла неделя. Иван и Степан готовились к защите дипломов. Это был последний их год учебы в институте.  И это ребят огорчало. Они дали друг другу слово, что не позабудут свою студенческую дружбу, если судьба и распределение после института, раскидают их в разные стороны.

 Весна сорокового года была быстрой и тёплой. Уже щебетали птицы за окном общежития, появлялись первые зелёные листочки. И природа отвлекала своей красотой  ребят от дипломной работы. Именно в один  из таких дней к ним в комнату общежития постучали. Так произошла их первая встреча с Максом Шлоссером.

Он пришёл один, без лишнего пафоса и сопровождающих. Высокий ростом молодой человек со светло-русыми   волосами, светлыми глазами и потрясающей улыбкой. Как художника, Ивана тот же заинтересовал его образ.

- Я не люблю особого внимания к себе. – Представившись, сказал он  по-русски со слабым акцентом. – Вот, пришёл познакомиться со знаменитым русским баскетболистом Степаном Луговым. Так сказать, с глазу на глаз.

Первое впечатление о Максе было у ребят замечательное. Прищуренный взгляд бледно-голубых глаз и широкая улыбка, говорили о весёлом характере парня и располагали к своему хозяину. Коротко постриженные волосы и отлично сшитый костюм, говорили, что человек ухаживает за своей внешностью  и любит пофрантить. Весь день они общались. Макса интересовало всё: как живут студенты,  какие темы их дипломов; как отдыхают ребята.  Его заинтересовали рисунки Ивана, спортивные медали и грамоты Степана. Весь вечер они тоже провели вместе. Прогулки по городу, посещение кафе и спортивных площадок и парков  города, привело Макса в восхищение и заставило гордиться ребят за свою столицу. Одно только огорчало немца, что прибыл он в Москву всего на два дня. На третий день они должны были  уехать в Ленинград с ознакомительной экскурсией. Поэтому встреча команд баскетболистов происходила  уже на следующий день и была такой знаменательной, что впоследствии о ней говорили в институте ещё очень долго.

Игра шла под восторженные вскрики болельщиков в переполненном спортивном зале института. Первая половина матча закончилась победой немецких студентов. Иван делал зарисовки  игры и не очень следил за самой игрой, но недовольство Степана он заметил.  В небольшом перерыве в середине игры, Иван успел подойти к другу и спросить его об этом.

- Понимаешь, - ответил ему Степан, - мы давно не тренировались, да двое молодых ребят в команде. Ты же сам знаешь, что у нас диплом. А эти немцы, как будто только с тренировки. Хватка, быстрота, прямо завидки берут. Иногда мне кажется, что они и не студенты, а профессионалы.

 И тут к ним подлетела Зойка.

- Продолжение матча откладывается на полчаса. – На одном дыхании выпалила она. Этот матч заинтересовал   одного высокого городского руководителя, точно не знаю кого. Он хочет посмотреть  второе отделение матча. Я уже предупредила команду немецкий спортсменов, они не прочь немного подождать. Так что и вы можете отдохнуть в раздевалке, а здесь в зале девочки покажут акробатические этюды для болельщиков.

Чуть позже, Иван, наблюдая за расстроенными лицами наших ребят, мерил шагами спортивную раздевалку и думал, чем их взбодрить.   Он видел, что наставления тренера мало имели действий. Ребята  слушали тренера, соглашались с ним, но энтузиазма это им не  давало. И тут его осенило!

- Послушайте меня, ребята, сказал он, - послушайте, что я вам расскажу. – Он «оседлал» высокую спортивную тумбу, положил рядом с собой свой блокнот для рисования и начал говорить.

- Я из Сибири, из далёкой таёжной деревни.  Люди у нас суровые и сильные, но и беды, да трудности такие же. Мне эту историю рассказала моя бабушка, когда я ещё совсем малой был, но запомнил я её на всю жизнь. Ей было восемнадцать лет, когда в России отменили крепостное право, но до Сибири это известие дошло, и было принято не сразу, а только спустя несколько лет. И жил в их деревне барин, которого прозвали бешеным Кузьмой. Уж больно лютовал он в особенности над своими крепостными. И вот попался ему по пьяни под руку деревенский бурачок Фролушка. Безобидный парень с вечной улыбкой на лице, с большими голубыми глазами да хромой на одну ногу. И разозлил он чем-то Кузьму.- Иван замолчал и хлопнул ладонью о своё колено. Вздохнув, он продолжил. – Бабушка прибежала на его крик, который собрал много народа на это побоище. Долго Кузьма издевался над Фролушкой,   а тот покричит от боли, немного поплачет, да опять смеётся.  Душегуба это видно доводило до бешенства. Так вот, избитый Кузьмой, Фролушка был брошен в большой колодец. Никому было не велено ему помогать. Кузьма часто любил топить людей в этом колодце, а под утро, если провинившийся оставался жить, его вытаскивали. А моя бабушка дружила с Фролушкой, тайно подкармливала его да одежду давала. Еле дождалась она ночи и бегом побежала к колодцу, скрываясь за кустами. Наказание её ждало подобное, если кто её поймает за этим делом.  Но, несмотря на это, она решила вытащить Фролушку. Знала, что до утра он не доживёт. И вот прибежала она к колодцу, заглянула внутрь, а он там плавает и плачет, держась тоненькими ручками за брёвна колодца.  Она его позвала и он откликнулся на её зов. -  Иван замолчал и, сглотнув «комок в горле», продолжил. – И сказала мне тогда бабушка, что сама природа ей в тот момент помогала. Луна светила прямо в колодец, отражаясь в её воде и давая свет. Лето своё тепло сохранило в ночи, не давая им замерзать. Она перекрестилась и начала действовать. Спустила ему  деревянную бадью на длинной пеньковой верёвке и только потом поняла, что не поднять ей Фролушку на свет Божий, сил не хватит. Ростом они были одинаковы, возрастом тоже, да ещё плюс бадья  с водой… Разве можно молодой девушке поднять весь это груз одной?! Отчаянье охватило её с такой силой, что чуть сама в этот колодец не прыгнула. Заглянула она в колодец, и в свете Луны  увидела огромные испуганные глаза Фролушки да хрупкие белые руки, державшиеся за верёвку. Он уже не плакал, он улыбался, да посмеивался.  И всё твердил одно и то же: «Анютка я здесь, Анютка я здесь…». И поняла, бабушка, что вытащит его, во что бы то ни стало. Оглянулась  вокруг себя и видит возле дерева камень лежит в обхват руками. Тогда отвязала она верёвку с колодца, дотянула её до дерева, благо оно рядом стояло. Затем залезла на большой сук и перекинула через него верёвку.  Спустилась и перевязала камень верёвкой. И тут, ребята, она мне поклялась всем, чем только могла, но она подняла этот камень и донесла его до колодца. И откуда, только силы взялись?!  Колодцы в те времена делали широкими в горловине. Крикнула она Фролушке, что бы прижался он к стенке вплотную, да покрепче за верёвку держался, из бадьи не вылезал,  и перекинула камень в колодец.

Иван замолчал и огляделся.   Ребята смотрели на него с широко открытыми глазами, так поразил их этот рассказ. И только, спустя минуту, он услышал первый вопрос.

- Так Фролушка в живых остался, или нет?

- Фролушка остался в живых. – Утвердительно кивнул Иван. – Бабушка его выходила и ещё долго скрывала в погребе, пока про него не забыли. А вскоре и самого бешеного Кузьму нашли в этом колодце с размозженной головой. Видно, кто-то больше не мог терпеть его издевательства.

- Вот и правильно! – Вскричали несколько ребят одновременно. – И поделом этому кровососу. Спортсмены «ожили», а некоторые тёрли глаза кулаком. Иван заметил, как ушло из их глаз отчаянье, а пришла радость за спасение Фролушки. Некоторые даже улыбнулись.

- Так вот, - сказал Иван, приподняв руку призывом к тишине,  с тех пор  моя бабушка, когда наступит трудное время  или беда, всегда вспоминала глаза Фролушки и его белые тонкие руки, которые помогли ей в тот момент справиться с бедой и силу дали невиданную. – Иван спрыгнул со своего места и подошёл к выходу из спортивной раздевалки. Остановился, оглянулся и сказал. – Когда будете играть, то смотрите на баскетбольную корзину, как в бездонный колодец, из которого на вас смотрят  глаза Фролушки и протягиваются тонкие белые руки. И тогда поймёте, сможете вы кинуть туда тяжёлый камень, что бы его спасти, или нет. Если не можете, так лучше на площадку и не выходите.

Иван Петрович тяжело вздохнул.  Не часто, но иногда ему приходится рассказывать эту историю своим студентам, и всегда результаты были превосходными. Студентов это дисциплинировало,  ленивые и нерадивые менялись и вскоре добивались хороших результатов в учёбе. Так и тогда, в тот знаменательный день в спортивном зале Технологического  института была разгромлена команда немецких баскетболистов в «пух и прах», на радость болельщикам и большому начальству. Иван Петрович помнил  высокие слова, сказанные  городским главой в честь победы нашей команды. Но главные слова он услышал от своего друга Степана Лугового: «Спасибо тебе Иван за тебя и за Фролушку!»

Помнил также Иван Петрович и слова Макса Шлоссера, при их прощании: « Придёт время, и мы увидимся вновь и вновь сразимся. Сейчас победили Вы, но за мной остаётся матч реванш. И я жду его с нетерпеньем».

Кто мог предполагать в то время, в то счастливое для них время сорокового года, что слова Шлоссера будут пророческими.

Иван Петрович очнулся от своих воспоминаний и посмотрел на Петю. Парень сидел хмурый с плотно зажатыми губами.

- Петя, что с тобой случилось? Извини меня, я задумался и видно сто-то пропустил.

- Да это не вы пропустили, а наши ребята целых три очка!!! Ох, как же так…. – Петя почесал свой лоб и попробовал  пригладить свой кудрявый чуб. Чуб не повиновался. – Иван Петрович, что же они, опять не видят друг друга? Надо было передачу вправо отдать, а он… Эх, меня бы на эту площадку…

Иван Петрович видел отчаянье парня, но как помочь ему не знал. Да и болельщики вокруг, тоже выказывали своё неудовольствие игрой наших ребят. Иван Петрович видел через свою подзорную трубочку расстроенные лица наших ребят и чувствовал, что им нужна моральная помощь.

- Петя, скажи мне, сколько времени  осталось до большого перерыва?

Петя посмотрел на табло в спортивном зале и ответил: - Ещё пять минут чистого времени, а реального минут десять-пятнадцать, как дела пойдут.

- Понятно! – Кивнул Иван Петрович и отдал Пете подзорную трубку. – Вставай, и пойдём со мной. Будем претворять в жизнь твою мечту, да и ещё кое-что нам надо сделать.

- Куда мы пойдём? – встрепенулся Петя. – Матч ещё не кончился. Иван Петрович, что вы задумали?

- Доверься мне, сынок. А матч мы с тобой ещё досмотрим и победу наших ребят увидим. Вставай, поспеши нам надо успеть к перерыву. Пойдём знакомиться с твоим кумиром. Да не забудь свой мяч. Скоро ты получишь свой автограф.

- Тогда, вперёд! Я ради автографа Лугового, за вами в огонь и в воду. – Восторженно засобирался Петя.

Иван Петрович и Петя успели подойти к проходу, через который спортсмены входили на спортивную площадку, когда раздалась сирена на большой перерыв. Первая часть матча закончилась с поражением наших спортсменов. Петя стоял и с восхищением смотрел, как мимо него проходили баскетболисты с недовольными и озабоченными лицами. И тут он услышал голос Ивана Петровича.

- Сынок! Сынок, я здесь! Егорка, я здесь!

Петя не верил своим глазам. Его кумир, Егор Луговой идёт к ним!!! Вот он услышал голос Ивана Петровича, подошёл к нему и крепко обнял. Петя смотрел на них, лишившись дара речи.

- Здравствуй, папа! Я так рад тебя видеть. Пойдём со мной, я познакомлю тебя со своими ребятами. – Сказал Егор, уводя Ивана Петровича с собой. Но тот остановился и оглянулся на Петю.

- Подожди, Егор, я не один. Со мной один парень. Ему очень надо с тобой пообщаться. Возьмём его с собой?

- Конечно, возьмём. – Ответил Егор и взглянул на Петю. Его суровый взгляд голубых глаз был влажным  от встречи с отцом. Он протянул парню руку.– Петя, пойдём с нами, я приглашаю.

Часть 3.  Очень важная встреча.

Петя не верил своему счастью. Он рядом со своей любимой командой! Он в кругу своих кумиров и может получить автографы не только у Егора Лугового, но и у всей команды баскетболистов! Петя стоял в раздевалке спортсменов и не знал, с чего начать. На помощь к нему пришёл Иван Петрович.

- Петя, ты что растерялся? Доставай свой мяч. – Сказал он парню, а затем повернулся к сыну и добавил. – Егорка, помоги парню. Ему нужен твой автограф на баскетбольном мяче в подарок сестрёнке. Она влюблена в тебя и у неё скоро день рождения.

Егор засмеялся и протянул Пете свою руку.

-Давай свой мяч. Сделаю это с большим удовольствием.- Сказал он, делая подпись на мяче чернильным карандашом, который передал ему Петя. – А ты не боишься, что карандашная подпись сотрётся раньше времени?

- Не сотрётся. – Улыбаясь, ответил Петя. – Я его беречь буду, а дома обведу подпись чёрной краской тонкой кисточкой. У меня всё есть! – Попытался убедить Егора парень.

Егор в ответ вновь рассмеялся. – Ну, если ты такой запасливый, тогда все ребята оставят на твоём мяче свои подписи. Хочешь? – Егор посмотрел на ребят баскетболистов и добавил. – Ребята подпишите парню мяч для его сестры?! Скажу по секрету, девушка тайно в меня влюблена.

Мяч пошёл по кругу, под всеобщие улыбки. Напряжение от неудачного начала матча сошло с лиц ребят. Они расписывались и отдавали мяч из рук в руки. И вскоре Петя держал в руках, полностью исписанный мяч. Его удовольствию не было предела.

- Да я теперь этот мяч себе оставлю! – Восхищённо  сказал он. – Тем более, что Лилька ничего в баскетболе не понимает, а все ребята во дворе от зависти лопнут…

Всеобщий хохот остановил его разгоряченную голову. Петя смутился и осторожно положил мяч в свою сетку.

Иван Петрович обратился к сыну.

- Егор, я вижу, что вы недовольны исходом первой половины матча?

- Да, что-то всё не клеится.- Кивнул в ответ Егор. – Понимаешь, папа, тяжёлый перелёт у нас был. Почти  целый день в полётах да пересадках. Смена климатических условий, да часовых поясов… В общем, всё это видно сказалось. Мы ведь только два дня назад играли с командой Перу. Кстати победили. А американцы десять дней назад играли игру и уже успели отдохнуть.

- Значит вы устали? – Вздохнув, спросил Иван Петрович.

- Ну, что-то вроде того.  – Понурившись, ответил Егор.

- Видно пришло время рассказать тебе, сынок, одну историю.  Я думал сделать это раньше, но всё не удавалось. Но теперь, когда я его встретил, я обязан это сделать.

- Кого ты встретил, папа?

- Того, кто виноват в преждевременной смерти твоего отца и ещё нескольких тысяч людей. Но всё по порядку. – Иван Петрович вышел на середину спортивной раздевалки, посмотрел на ребят и сказал уже более громко. – Ребята, я понимаю, что вы устали, но послушайте меня. Я расскажу вам одну историю, которая, как нож, торчит в моём сердце.

Все спортсмены затихли и внимательно посмотрели на Ивана Петровича. Он начал свой рассказ.

- Война, ребятки, внесла перемены в судьбы всех людей.  И нас, меня да родного отца Егора, Степана Лугового, тоже не обошла. До войны Степан был лучшим баскетболистов нашего города. Его имя звенело по всей Москве, и Егор  - полная копия своего отца. С первых дней войны судьба нас со Степаном разделила.   Я стал артиллеристом, а Степан – полковым разведчиком и служил в пехоте. Долгое время мы друг о друге ничего не знали. И только в конце сорок четвертого года мы с ним встретились. – Иван Петрович замолчал, вздохнул и продолжил. -  Мы с ним встретились в концентрационном лагере на территории Австрии.   Но сначала я побывал в концлагере на территории Польши. Был в бою контужен и впоследствии пленён. Контузия, полностью стёрла из моего сознания весь мой путь по лагерям. Помню лишь, что таскал камни и тяжёлые тачки, да траву ел. Я сам сибиряк. Здоровье и сила у меня тоже сибирские, вот и использовали меня, как грубую тяжелую силу, ведь говорить и понимать я тогда не мог, только мычал да сопел. В себя я пришёл только, когда оказался в Австрии в одном из блоков концлагеря Маутхаузен, где работал на каменоломне. Помню, упал я в траншею и тут же получил удары  надсмотрщика, от которых вдруг осознал, что я – человек. В здравом смысле сдержать себя я уже не мог, не пожалел ни кулаков ни русского мата. Врезал ему так, что повернул голову этому немцу на сто восемьдесят градусов, да ещё некоторым охранникам поправил физиономии. Избили меня конечно, но не пристрелили, и причину этому я узнал чуть позже.

Концлагерь Маутхаузен состоят из нескольких блоков, и был многонациональным, но русских там держали отдельно  в блоке №20. Вскоре и я туда попал. Шёл уже сорок пятый год, а мы совершенно не знали, как дела шли на фронте, где находились русские войска.- Иван Петрович немного помолчал, переживая трудный момент воспоминания, и вскоре продолжил. – Не буду вам рассказывать трудности жизни в лагере, перейду к самой сути моего рассказа.  В нашем бараке блока  № 20 было больше пятисот человек, а весь блок включал в себя более четырёх тысяч заключённых. Весь день заключенные работали на каменоломнях или рыли земляные рвы, а вечером особо слабых уводили на «спектакли». «Спектаклями» назывались издевательства немецких офицеров над военнопленными. Для этого специально приезжали высокие офицерские чины и изгалялись над ребятами кто как мог, травили собаками. Когда я придушил две собаки, то надо мной больше это не испытывали, придумали другое испытание. – Иван Петрович замолчал и потёр своё больное плечё. В его голосе было столько боли, что Егор невольно приблизился к отцу и положил свою руку ему на плечё. – Ничего, сынок, всё хорошо. Я продолжу говорить. Итак, я видел много покалеченных военнопленных. Покалеченных палками, пулями, собачьими зубами, ножами и даже пилами для распилки брёвен. Я пытался всех лечить. Ещё с детства, моя бабушка заставляла меня учить лекарственные растения. Говорила, что в жизни всё пригодится. И пригодилось. На рытье траншей я заставлял военнопленных есть лекарственную траву и брать её с собой, которую укажу. Охранники не мешали, думали, что это помешательство. Даже смеялись и развлекались над нами. Но, благодаря этому, многим удалось помочь и довольно долго продержаться в тех невыносимых условиях голода, работы и побоев.

И вот однажды я услышал, что приезжает сам оберштурмбанфюрер СС Шлоссер и будет большой грандиозный спектакль. В тот момент я и представить себе не мог, что увижу своего знакомого голубоглазого Макса совершенно в другом обличье. Я и представить себе не мог, что его лучезарная улыбка будет с того момента  для меня улыбкой смерти. «Спектакль» начался с построения всех заключенных возле барака. Вскоре перед нами появилась целая группа немецких офицеров. Руководители лагеря и эсесовцы дивизии «Мёртвая голова», охранники лагеря. Макс Шлоссер возглавлял эту процессию, не торопясь, рассматривая военнопленных  с кривой улыбкой на лице. Он прошёл мимо меня и  не остановился. Я подумал, что он меня не узнал. К тому времени я изрядно потерял в весе, да и красоты во мне поубавилось. – Иван Петрович горестно хмыкнул и провёл рукой по плотному ёжику поседевших волос. -  Говорил Шлоссер  долго и пафосно о величие Германской империи и о недостойности её ни одним славянским народом. Но, так как Великой Германии нужны рабы для служения ей, то ему, Максу Шлоссеру, доверена великая  миссия отбора этих рабов.

Я слушал его и жалел только об одном, что он так далеко от меня стоит и что сила моя потеряна. И тут я заметил на стене нашего барака прибитую баскетбольную корзину. Я был так поражён, ведь раньше её не было! А, спустя несколько минут, я увидел Степана Лугового, твоего отца, Егорка. Вернее, я увидел человека, похожего на него. Его привели под охраной, и в руках он нёс баскетбольный мяч. По его виду, было ясно, что он прошёл «все круги ада» и оставался ещё в живых только по воле Божьей.

Шлоссер объявил, что никто не знает русских лучше, чем сами русские люди. Поэтому и выбор поручен русскому. И он представил Степана, как своего давнего друга. Я слушал и только сжимал кулаки, не понимая, что он имел в виду. И Шлоссер объяснил. За каждого военнопленного Степан будет делать один бросок  мячом в корзину. Если попадёт, то человек останется в живых, а промахнётся, то…- Иван Петрович замолчал, лицо его окаменело. -  Я не мог понять, ребятки, откуда у Степана находились  силы делать броски мячом в корзину, после того, как к нему подводили очередную «жертву» и она смотрела ему в глаза. И поверьте мне, ребятки, остановки в том конвейере не было. Я подошёл к нему триста девятнадцатым. Возле стены барака уже лежала куча человеческих тел, состоящая из двадцати одного человека, застреленных в затылок.

Я подошел, и мы взглянули друг на друга. Степан тут же выронил из рук мяч и одними губами прошептал моё имя. На всю свою жизнь я запомнил этот жгучий взгляд синих глаз на сером лице друга. Пока охранники бегали за мячом, я успел шепнуть ему нашу поговорку, которая нам всегда помогала:  «Знай наших, Стёпка! Знай, наших»! И услышал в ответ: «Знай наших, Ванька! Знай, наших»! Степан подарил мне жизнь и ещё сто семьдесят одному человеку, после меня, но и куча человеческих тел увеличилась на двенадцать человек. Никогда не забыть мне этих цифр, Егорка.

Когда его уводили, проходя мимо меня, он сделал жест рукой: согнул в локте правую руку и сжал кулак. И губы его прошептали при этом: «Знай наших, Ванька! Знай наших»! Я видел, он плакал. – Иван Петрович замолчал и сглотнул «комок в горле». Он продолжил свой рассказ. -  С этого мгновения судьба нам благоволила. Перестали военнопленных посылать на каменоломни, а по вечерам издеваться. Вскоре по лагерю пронеслась весть, что русские войска освободили Польшу и подошли к Австрии. Это была радостная весть, но была и горестная. С большим рвение немцы стали очищать лагерь от военнопленных. Печи крематорий лагеря работали с утра до вечера. И нам оставалось ждать своей очереди. Но ждать никто не собирался! Полуголодные истощённые люди барака №20 готовили побег! И он совершился ночью в феврале. Откуда взялась сила у людей-скелетов забросать камнями охранников на сторожевых вышках, да перелезать через каменную стену с колючей проволокой под током, одному Богу известно. Много ребят полегло на этих проводах, дав возможность остальным, перелезь через их мёртвые тела и бежать. Холод, голод, не знание местности не стали для меня преградой к свободе…  Сберегла меня одна австрийская женщина по имени Анна на чердаке своего старого дома, где места было всего трём человекам. Именно там я вновь встретил Степана! Судьба вновь нам улыбнулась. – Иван Петрович улыбнулся и чуть не прослезился, вспоминая тот важный момент. В его глазах было счастье,  вновь испытанное им при встречи с давним другом. - Анна не выдала нас погоне, а вскоре к нам присоединился её сын, которому пришла повестка в немецкую армию. Мать не хотела отдавать сына и сумела сберечь его на своём чердаке, вместе с нами. Почти месяц хоронились мы, пока нас не освободили американские солдаты. И за этот месяц переговорили обо всем.

Твой отец служил в разведотряде, когда, в конце сорок третьего года, их группе велено было отыскать и уничтожить посланца самого Гимлера, оберштурмбанфюрера СС, одного из главарей дивизии «Мёртвая голова». Он прибыл   для создания   концентрационного лагеря  на оккупированной территории. Имя его не было известно, но немцы называли его «Улыбкой смерти». Твой отец, Егорка, его нашёл и узнал в нём Макса Шлоссера,  но уничтожить не смог. Их группа попала в западню и была полностью уничтожена. Степана спасло только то, что Макс его узнал. С того момента, Макс Шлоссер всегда возил Степана с собой по концлагерям и устраивал «спектакли смерти», до самой нашей встречи с ним.  Я так думаю, сынок, что отец твой спас население целого большого города. Спасибо ему за это! – Иван Петрович слегка склонил голову в поклоне, и продолжил говорить. -   После войны, когда шло разбирательство над фашистскими извергами, никто и никогда имя Макса Шлоссера не произносил, и никто его больше не видел. Он, как в воду канул, но… -  Иван Петрович подошёл к Егору вплотную и прямо посмотрел ему в глаза, - но только до сегодняшнего дня, сынок. Макс Шлоссер здесь, в этом спортивном зале, и он сидит сейчас на скамейке тренеров американских баскетболистов. И зовут его сейчас Майклом, но это уже мне Петя сказал.

Иван Петрович замолчал и взглянул на Петю, мирно стоящего со своим баскетбольным мячом в руках. Рот парня был широко открыт, а глаза замерли, как замёрзли. Но такое же оцепенение охватило всех ребят баскетболистов. Они смотрели на Ивана Петровича, боясь моргнуть.

- Ты говоришь папа о Майкле Айверсоне? – Услышал он голос Егора и кивнул в ответ. Он  увидел, как изменилось лицо сына, будто окаменело. – Ты в этом уверен, отец?

 - Да, Егор, Майкл Айверсон это  фашист Макс Шлоссер. И я могу это доказать.

Через мгновение прозвучала сирена начала второго отделения матча.

- Отец, нам надо идти и ты пойдёшь с нами. – Егор оглянулся на парня, стоящего с мячом у выхода. – Петя, хочешь посмотреть матч-реванш не с трибуны, а с мест для спортсменов? Парень в ответ радостно  закивал головой. -  Тогда идём вместе с нами защищать нашу Родину!

Глава 4.  Встреча, которая должна была произойти.

Петя сидел на скамейке спортсменов и был счастлив. С одной стороны рядом с ним сидел Иван Петрович, с другой – два тренера нашей команды, а перед ним «шёл бой за нашу победу». Наши ребята баскетболисты не только отыграли  проигранные очки, но и уже вели в счёте, опережая команду противников на восемь очков!!! Он не мог скрыть своих эмоций, бурно выражал свою радость и даже осмелился выкрикивать спортсменам свои наставления по ходу игры. Это сначала раздражало тренеров, а затем стало вызывать улыбки.

Иван Петрович удивлялся, что наши ребята прислушивались к выкрикам Пети. Игра стала командной. Появился такой  настрой в игре, что стало понятно, мы победим. Со своего места, Ивану Петровичу не  мог постоянно наблюдать за Шлоссером. Но в короткие перерывы в игре, он внимательно всматривался в его лицо и не знал, как ему поступить. Он чувствовал, что упускать момент встречи с ним, он не имел права. Но как это сделать? Эта мысль не давала ему наслаждаться игрой, а только заставляла болеть сердце.

- Иван Петрович, - почти прокричал ему в ухо Петя, - я ещё больше зауважал вашего сына. Ох, и молодец он! Хватка у него, как у настоящего охотника! А я-то знаю толк в охоте. Отец мой был отличным охотником.

В это мгновение  к ним подбежал Егор и что-то быстро заговорил Пете в ухо.  Парень замер от изумления. Он внимательно слушал, чуть приоткрыв рот. Затем кивнул в согласии и прокричал, удаляющемуся от него Егору: - Я всё сделаю!

Парень заёрзал на своём месте, выискивая свой мяч в сетке под лавкой. Затем быстро передал его Ивану Петровичу.

- Иван Петрович, доверяю вам свой мяч. Берегите его, а мне надо кое-что сделать. – Быстро заговорил он, вскакивая со скамьи. – У меня есть одно очень важное поручение. Я скоро! – Уже удаляясь, прокричал он.

Иван Петрович попробовал проследить за парнем, но тот очень быстро скрылся из виду.

Матч продолжался. За последние две минуты чистого времени, наши ребята заработали ещё шесть очков в свою пользу. Финальная сирена взорвала спортивный зал радостными криками победы. Наши ребята ликовали на площадке, тренеры поздравляли друг друга и Ивана Петровича, зрители на своих местах ликовали, обнимая друг друга.

Иван Петрович был счастлив. Любая наша победа приносила в его душу воспоминания победы Великой Отечественной войны и желание праздничного салюта. Он вспоминал радость людей, освещённых праздничным салютом, крепкие объятия, совершенно незнакомых ему людей. В то мгновение на Красной Площади не было ни одного не родного тебе человека. И вдруг он увидел перед собой Петю. Его глаза сияли от счастья. Парень с такой радостью бросился на шею к Ивану Петровичу, что тот даже прослезился.

- Мы победили, мы победили! – Кричал Петя в самое ухо Ивана Петровича. -  Я знал! Я знал! – Парень крепко обнимал его и попробовал даже приподнять, но силы его подвели.-  Иван Петрович, это ещё не всё. Скоро будет полная наша победа. Я всё устроил, скоро увидите!

- Петя, о чём ты говоришь? – Успел спросить Иван Петрович, перед тем, как по залу в микрофон спортивный комментатор попросил всех сесть на свои места и успокоиться, в связи с важным сообщением.

 - Я говорю об этом! – Важно ответил Петя, подняв вверх указательный палец.

За несколько секунд весь зал успокоился, а в центр спортивной площадки вышел Егор Луговой с микрофоном в руках. Только сейчас Иван Петрович заметил, что в спортивном зале были телевизионные камеры, снимавшие весь матч на плёнку. От одной из телекамер быстро отбежала хрупкая девушка-корреспондент, с микрофоном в руках. Она пыталась дотянуть шнур микрофона до места, где стоял Егор. Но шнура не хватало. Егор, видя её усилия, подошёл к ней сам, встал рядом. Он взял из её рук микрофон, соединил его с первым микрофоном в одной руке, а второй рукой обнял девушку за плечи.  Её голова еле доходила ему до подмышки. Она смотрела вверх на лицо Егора и улыбалась от такого предоставленного ей счастья. Егор дождался тишины и заговорил.

- Товарищи, в этом году мы праздновали 25 лет нашей победы. Великая Отечественная война принесла столько боли и потерь, что забыть это невозможно. Каждую свою спортивную победу мы ощущаем, как великую радость и дарим её нашим отцам, которые погибли в годы войны, для того, что бы мы жили и достигали этих  побед. Мой отец тоже был баскетболистом и был известен в Москве в довоенное время. Степан Луговой – мой отец. Он мог бы быть великим спортсменом, но  война сделала его великим защитником наше Родины…

Иван Петрович слушал сына и гордился каждым его словом.  А Егор  подробно рассказывал о своём отце, сначала таким, каким его запомнил его с детства, а затем подробно рассказал всю историю, поведанную Иваном Петровичем в спортивной раздевалке. О том, как одним броском мяча в корзину, его отец спасал жизнь многим  военнопленным, включая детей и женщин. И как тяжело и больно было смотреть им в глаза, перед этим броском. Егор рассказал и о фашисте Максе Шлоссере, которого прозвали «Улыбкой смерти» за свои злодеяния над военнопленными в концентрационных лагерях.

- Возможно, здесь в этом зале есть люди, которые живут на земле именно благодаря одному броску баскетбольного мяча в корзину. Именно так мой родной отец Степан Луговой подарил жизнь моему второму отцу Ивану Петровичу Бережкову, который воспитывал меня с десяти лет, после смерти отца. И мы в большой ответственности перед ними.  У моих отцов  была очень хорошая поговорка, которая помогала им жить в трудное время. Когда у меня что-то в жизни получалось, на спортивной площадке или в школе, я помню, как твердил отец: «Знай наших, Егорка! Знай наших!» и очень гордился мной. И вот сейчас мне тоже хочется крикнуть на весь мир.

Степан отпустил плечи девушки и, согнув руку в локте, сжал свой кулак.

- Знай наших, отец! Знай наших! – прокричал  Егор в микрофоны и тут же, вслед ему, весь зал крикнул то же самое и зааплодировал.

На глаза Ивану Петровичу накатили слёзы. Он пытался проморгаться, но слёзы пришлось вытереть платком. А в это время, Егор просил тишину в зале.  И, когда болельщики успокоились, он продолжил говорить.

- Мы помним наших отцов и дедов, но также не имеем права забывать тех, кто принёс нам боль и горе, в особенности, если они не понесли наказания за свои злодеяния. И здесь в этом зале, сейчас есть человек, который скрывает своё прошлое фашиста под маской и другим именем. Я говорю о Максе Шлоссере, оберштурмбанфюрере СС, моём личном враге и враге многих людей на земле.

Егор замолчал и сделал кому-то знак рукой. В тот же миг, ему был послан баскетбольный мяч. Егор поймал мяч и сделал два шага к скамейке, на которой расположилась вся команда баскетболистов США и её тренеры. Он передал корреспондентке микрофоны. Девушка не отставала от него ни на шаг. Она держала микрофоны пред Егором, с тревогой посматривая то на его, то на команду США.

- Я говорю о Майкле Айверсоне! – Громко сказал Егор и рывком послал в его сторону баскетбольный мяч. Тот быстро встал и поймал мяч. -  Знакомьтесь Макс Шлоссер – оберштурмбанфюрер СС, один из руководителей дивизии «Мёртвая голова» и  убийца многих людей!

В спортивном зале наступила ужасающая тишина. Но вскоре, в баскетбольной команде США, началось движение. Все спортсмены собрались вокруг своих тренеров. К ним прибавились несколько корреспондентов из зарубежных стран, а так же девушка-корреспондент со своим микрофоном. Она отбежала от Егора и попыталась втиснуться в плотное кольцо баскетболистов. Весь зал  ждал ответной реакции и наконец, дождался.  Спортсмены США раздвинули свой плотный круг, и на спортивную площадку вышел  Шон Стентор, младший тренер команды. Он подошёл к Егору, сопровождаемый  девушкой- корреспондентом и ещё несколькими журналистами.

- Я надеюсь, что вы  отдаёте отчёт словам, которые только что произнесли, господин Луговой? – Спросил он по-русски с  американским акцентом. – Иначе последствия могут быть очень плохими для вас и вашей команды. Майкл Айверсон очень уважаемая личность в команде и в Америке. Мы потребуем  всеобщего объяснения и извинения, но и этого будет мало, господин Луговой.

- Я полностью отвечаю за свои слова, господин Стентор. – Спокойным голосом ответил Егор. - И  готов ответить за каждое своё слово. Но почему вы стали адвокатом господина Айверсона, почему он сам молчит на такое обвинение?

- Он не говорит по-русски. Я знаю Майкла Айверсона более десяти лет и могу это подтвердить. - Шон Стентор оглянулся на свою команду и что-то сказал по-английски.  Американские баскетболисты расступились. Айверсон продолжал стоять с мячом в руках, окружённый плотным кольцом  американских баскетболистов. – Вы нанесли господину Айверсону очень большое  оскорбление. Он в шоке! Вы понимаете, что для этого должны быть веские доказательства и даже свидетели.

Иван  Петрович больше не мог сидеть на своём месте. Он встал и направился к сыну. Тоже самое сделали Петя и вся команда советских баскетболистов. Они встали рядом с Егором плотным полукольцом.

- У нас есть доказательства, господин Стентор. - Сказал Егор, обнимая за плечи своего отца. – Более того, есть и свидетель.

Иван Петрович сделал несколько шагов вперёд и остановился в трёх метрах от Айверсона. Девушка  корреспондент последовала за ним со своими микрофонами.

Иван Петрович остановился, не замечая, как весь зал медленно встал в тихом молчании.

- Я доказательство. – Твёрдо сказал Иван Петрович.- Я, Иван Петрович Бережков!

Шон Стентор перевёл слова Ивана Петровича, а затем и ответ Айверсона.

- Господин Айверсон утверждает, что не знает вас.

-  Не надо ему переводить, - ответил Иван Петрович, - Макс очень хорошо говорит по-русски, лучше вас, господин Стентор. Пусть лучше он вспомнит свой приезд в Москву  в сороковом году и матч по баскетболу между ребятами, студентами  Технологического института, и немецкими спортсменами. Степан Луговой, отец Егора, был командиром нашей команды, а я  рисовал моменты этой игры на бумаге для истории.  Помнишь меня, Макс? Я, Стёпа Луговой и ты, мы весь день провели вместе. Гуляли по Москве. Ты нашей столицей  ещё очень восхищался моими рисунками тоже, а  на своём портрете поставил свою подпись. Он у меня сохранился. Портрет молодого Макса Шлоссере в спортивной одежде с личной подписью на немецком и русском языках.

Это известие всколыхнуло трибуны болельщиков возмущением, которое вскоре быстро успокоилось. В наступившей тишине Иван Петрович продолжил говорить.

- Это одно доказательство, но есть ещё и другое. Февраль сорок пятого года.  Концлагерь Маутхаузен. Солнечный зимний день. Очередь военнопленных к русскому баскетболисту за жизнью. Я стоял в этой очереди, и ты видел меня. Я понял это по твоей кривой ухмылке. Погода, тоже  в ужасе от происходящего возле блока №20, была тихой и безветренной. И только единственный порыв сильного ветра, как пощечина, ударил по группе немецких офицеров, и сорвала с тебя, Макс, фуражку. Помнишь? Ты не смог её поймать. Я понял, что у тебя перебито левое плечё, порвано сухожилие. – Иван Петрович повернулся лицом к Шону Стентору и обратился к нему. – Скажите, у Майкла Айверсона левая рука не поднимается выше груди?

Американский тренер стоял в немом ужасе. Он не сразу ответил на вопрос, а только в согласии закивал.

- При первом моём знакомстве с Майклом я заметил его травму. – Тихо сказал он. – Он  сказал, что это последствия автомобильной катастрофы.

Иван Петрович вновь посмотрел на Макса Шлоссера и только теперь заметил, что часть американских спортсменов отошла от него, и присоединилась к группе наших ребят, стоящих рядом с Егором.

- Но у меня есть ещё одно доказательство. – Сказал он и вновь обернулся к Шону Стентору. – Я это скажу вам на ухо, а уж вы сами убедитесь: прав я или нет. Эту примету может знать только тот, кто близко знаком с Максом Шлоссером.

Мужчины сошлись, и Иван Петрович что-то сказал Стентору на ухо. Лицо американского тренера окаменело. Он пристально посмотрел на старшего тренера команды американских баскетболистов и утвердительно кивнул.

Девушка-корреспондент едва успевала передавать микрофоны то Ивану Петровичу, то Шону Стентору. Она застыла возле американского тренера и ждала его ответа с чуть приоткрытым ртом. Было ясно, что она слышала слова Ивана Петровича и теперь с нетерпением ждала ответа Шона Стентора. А тот смотрел на Макса и молчал. Было видно, что он не знает что сказать. И корреспондентка решилась на вопрос.

- Вы не знаете, что сказать, господин Стентор, или боитесь признать правду? – Её звонкий девичий голосок, как колокольчик прозвенел в большом спортивном зале. И вслед ему послышались выкрики с трибун.

- Говори!...  Что молчишь?... Признавайся… не бойся! -  Выкрикивали со своего места болельщики. – Говори, не молчи!

Шон Стентор тяжело вздохнул и потёр лоб своею ладонью.

- Да, у Майкла Айверсона есть такая  примета. – Тихо сказал он и повторил свои слова по-английски. Некоторые американские баскетболисты закивали головой в знак согласия со своим тренером. – Майкл Айверсон действительно прищуривает левый глаз, когда нервничает. И он у него при этом подёргивается. Вы правы, господин Бережков, эту примету может знать только знающий его человек.

Из рук Макса Шлоссера выпал мяч и покатился по полу в направлении Егора Лугового. А зал «бунтовал» выкриками и возмущениям. Егор поднял мяч и поднял руку, призывая болельщиков к тишине.

- Спокойно, друзья! – Громко сказал он в микрофон девушки-корреспондента, которая еле успела к нему подбежать. -  Мы открыты для всех людей мира и всех своих зарубежных друзей мы любим и уважаем, но не таких, как вы. Вам, Шлоссерам-Айверсонам, нет места на нашей Родине. Вы хотели нас уничтожить, а мы выжили  и живём на земле с чистым сердцем и открытой душой.  А свои сердце и душу вам приходится скрывать за маской лжи. Вы были уверены, что  уничтожены на земле все следы ваших злодеяний, а это оказалось невозможным.  Мы их помним и не прощаем никому этого! Никому и никогда!

- Матч-реванш остался за нами! Вот так-то, Макс Шлоссер! Знай наших!!! – Закончил такими словами речь сына Иван Петрович Бережков, согнув при этом правую руку в кулак. Его жест повторил Егор, а потом и все ребята-баскетболисты, стоящие рядом с ними.

Вслед ему, по всему спортивному залу понеслись эти слова, усиливаясь с каждым мгновением и с каждым болельщиком.

- Знай наших!!! Знай наших!!! Знай наших!!!