⁣Михаил Семёнович Голодный (настоящая фамилия Эпштейн) родился 24 (11) декабря 1903 года в Бахмуте (ныне Артёмовск), но детство и юность его прошли в Екатеринославе. Первые стихи опубликовал в журнале «Юный пролетарий» в 1920 году. Молодой поэт часто выступал на страницах «Звезды» и других городских газет, издававшихся в Екатеринославе. Входил в литературное объединение «Молодая гвардия». В сборниках стихов Голодного «Сваи» (1922), «Земное» (1924), «Новые стихотворения» (1928) отразились пафос «комсомолии» начала 20-х гг., неприятие нэпманских нравов. Лучшие стихи Голодного легли в основу народных песен: «Песня о Щорсе», «Партизан Железняк», «Дорога на Запорожье», «Баллада о городе Днепропетровске», «Песня о Тарасе Шевченко». В годы Великой Отечественной войны, находясь в действующей армии, Михаил Семёнович написал замечательные стихи об Украине, Белоруссии, о родном Днепропетровске, вошедшие в сборники «Песни и баллады Отечественной войны» и «Стихи об Украине». Умер 20 января 1949 года.

("ККРЭ")

⁣Время-пряха тянет нитку,

И скрипит веретено.

Выхожу я за калитку

И стучу к тебе в окно.

Гаснет свет на стук напрасный,

Ты выходишь из ворот.

И лицо, как месяц ясный,

На меня сиянье льёт.

И, от встречи замирая,

Бродим улицей одни.

Мутна-лунна высь без края,

В хлопьях мутные огни.

До рассвета бродим оба;

Ветер снег шагов метёт

От сугроба до сугроба,

От ворот и до ворот…

Где же ты? Приди, явися!

Или всё, что было, - сон?

Снова в лунных хлопьях выси

И пурга со всех сторон.

Или ты, как юность,

где-то

Затерялась, пронеслась

Между ночью и рассветом

Невидимкою для глаз.

Только улицей знакомой,

Где бродили до зари,

Нет ни улицы, ни дома -

Пустыри да пустыри.

И напрасно за калитку

Я хожу, ищу окно…

Время-пряха тянет нитку,

И скрипит веретено......

1948

⁣Давно ль мы грозною стеною

Шли в бой за мир и честь труда?

Опять пугают нас войною…

О чём шумите, господа?

Не вы ли русскую отвагу

Расхваливали в дни, когда

Кровь окропляла путь к рейхстагу?..

Долой цилиндры, господа!

От слов хвалебных что осталось?

От них ни звука, ни следа.

Играет бомбой мистер Даллес…

С огнём играет, господа!

Мы этим шуткам знаем цену.

От этих шуток иногда

Бывало тяжко джентльмену…

«Какому?» - «Многим, господа!»

Не с тех времён ли спорим с вами

И повторяем громко: «Да,

В своей стране мы правим сами,

Себе мы сами господа!

Претит нам ярмарка свободы,

Где продаются без стыда

Любовь, и песни, и народы,

И ваша совесть, господа!»

И оттого кричу открыто:

«Кровь павших в битве - не вода!

Ничто народом не забыто:

Поосторожней, господа!

Он видит правду в дружбе с нами,

Ей не изменит никогда,

Он вам не даст играть словами…

Не проиграйте, господа!

А мы не слово - дело ценим.

И воля, словно сталь, тверда…

Нас не поставишь на колени,

Не выйдет это, господа!»

1947

⁣Ветер. Дождик. Тьме конца не вижу.

А Москву такой люблю я слёзно.

Пёсик вон. Поди-ка, пёсик, ближе,

Да не бойсь, я только с виду грозный.

Это у меня как бы защита,

Чтобы ближний не кусался больно.

Я гляжу угрюмо, говорю сердито,

Это, знаешь, пёсик мой, невольно.

Ты слыхал, конечно, о поэтах?

О весне они поют, о солнце;

Все они обуты и одеты,

У одних таланты, у других червонцы

 Я хоть не одет, да сыт на диво.

Вот сейчас смеялся сам с собою.

Скажем: будь я женщиной красивой,

Кое-где успел бы больше втрое.

Труд каков мой? Труд мой невесёлый.

Непонятному всю жизнь ищу названья.

Ну, а ты? Всегдв ты ходишь голым?

Дождик каплет, сыростно.

Молчанье.

Ты меня, мой пёсик, не обидишь

. Говорят, я в убежденьях шаткий.

Разве это верно? Это - видишь?

У меня любовь сидит в лопатке!

Да, да, женщина такая, значит,

Там сидит она, в лопатке… Гложет.

Умереть захочешь - горько плачет,

Говорит: - Иди, а-а-а, ты не можешь?..

То-то. Так-то. Носик твой холодный.

Дай-ка лапку. Хорошо. Похвально.

А теперь скажи мне: Михаил Голодный,

Ты мне не по вкусу. Ты оригинальный.

Что ж, прощай, собачка. До свиданья!

Говорить не хочешь, всё виляешь.

Или, может, скажешь на прощанье:

Отчего мы любим так?

Не знаешь?..

1927

Песня о Щорсе-сл М. Голодного