Игорю вспомнился Афганистан.

      ...Наша военная автоколонна, доставлявшая бензин, керосин и дизельное топливо действующим войскам - 103-й гвардейской дивизии ВДВ, 107-й мотострелковой дивизии, 56 и 66 ВШБ, штабам... - уже вторые сутки медленно продвигалась по горным дорогам Афганистана. До этого момента шли точно по графику. Через два часа колонна должна была преодолеть первый горный перевал, на котором находился временный советский блокпост, контролирующий продвижение наших войск.

      Крутые склоны гор, лишь изредка покрытые "зелёнкой", почти вплотную подходили к трассе на всём её протяжении. Днём нестерпимо обжигало горячее солнце, которое, спрятавшись к вечеру за горные вершины, уступало своё место необыкновенно чёрному афганскому небосводу, усеянному тысячью ярких, мигающих звёзд.

      Жёлто-бурая пыль, покрывавшая здесь буквально всё, неприятно скрипела на зубах и густым слоем размазывалась по потным лицам уставших солдат, похожих на раскрашенных индейцев из племени гуронов или ирокезов, так прекрасно описанных Фенимором Купером.

      Игорь Серебренников, в то время ещё совсем "зелёный" лейтенант, находился в пятом бензовозе. Лешка Соколовский, его друг детства и однокашник по военному училищу, был ещё дальше - в пятнадцатой или шестнадцатой машине.

      На всю автоколонну было выдано шесть радиостанций типа Р-107: одна находилась в уазике начальника колонны, две - в арьергарде и авангарде (бронетранспортёре головной разведки и машине ТЗ) и три в центре - в пятом, десятом и пятнадцатом "УРАЛе".

Серебренников и Соколовский, как старшие своих машин, естественно, не могли удержаться от такого великого соблазна и сразу же после начала движения принялись вызывать друг друга через каждые пять минут, щеголяя своими позывными и прекрасно отработанной офицерской дикцией.

      Серебренников ностальгически улыбнулся, вспомнив, что это мальчишество закончилось весьма печально: им с Лёшкой начкол влепил по первому - в их офицерской службе - выговору и приказал передать свои рации в соседние машины, так как с запасными аккумуляторами для радиостанций в России было туго всегда... что остаётся и по сей день.

      Ребята пришли в себя очень быстро. Им стало нестерпимо стыдно. Они сразу же вспомнили наставления своих преподавателей, всегда напоминавших им о соблюдении военной и государственной тайны. Серебренникову моментально припомнился эпизод из знаменитой кинокартины Станислава Сергеевича Говорухина, снятой им по замечательному произведению братьев Вайнеров "Эра милосердия", в которой капитан Жеглов "учит" Шарапова различным методам хранения секретных документов.

                                                                       * * *

      ...Нельзя сказать, что нападение душманов произошло совершенно неожиданно, так как оно предвиделось практически ежеминутно. Но постоянно меняющаяся тактика противника повода к оптимистическому прогнозу всё-таки не давала.

      "Духи" приложили все усилия для того, чтобы поджечь первый бензовоз. С третьего или четвёртого выстрела им это, в конце концов, удалось. Впереди этого несчастного бензовоза у нас был только начальник колонны, - не считая бронетранспортёра передовой разведки, ушедшего на триста метров вперёд. Взвод охраны, расположенный в центре колонны в БТРе, был выведен из строя на первых же минутах: два афганца-смертника подорвали БТР гранатами.

      Поэтому Серебренникову с первых же минут пришлось заниматься раненными. Их оказалось шестеро, двое из которых были тяжело ранены в живот. Одному пареньку разворотило все внутренности, и когда он самостоятельно сползал с дороги в кювет, его тонкий кишечник кровавой авоськой волочился по пыльной дороге.

      Как ни странно, но именно этого паренька и удалось спасти, так как он попал в группу, которая благополучно отошла за небольшой холм и через полчаса была эвакуирована к своим на "вертушках". Врачи мучились с ним полгода; пареньку было произведено четыре оперативных вмешательства, и наперекор всему он выжил!

      А вот один из санинструкторов, работавший в паре с Серебренниковым, был ранен только в предплечье, но из-за начавшейся газовой гангрены и несвоевременной эвакуации умер через две недели в Ташкентском окружном госпитале на руках у наших великолепных специалистов, оказавшихся бессильными перед этим страшным диагнозом и поздним сепсисом.

      Вся автоколонна, кроме двух бронетранспортёров, была сожжена полностью. Смрадный чёрный дым, исходящий от дизельного топлива и горевших автопокрышек, распространялся по данному участку в течение всех последующих суток.

Игорь отбивался от наседавших душманов, как только мог. Закончив с погрузкой раненных, он залёг в одну из ближайших воронок и, расстреляв все патроны, напоследок кинул две гранаты. Вынув из-за пояса припасённый штык-нож, Серебренников решил биться до конца.

      Но "духи" уже поняли, что он остался без патронов и поэтому решили взять Игоря живым... во что бы то ни стало. Первого появившегося душмана, прыгнувшего на него спереди, Игорь обманул простым отскоком в сторону и вдогонку нанёс ему точный удар в живот. "Я, конечно, не Анатолий Харлампиев (первый в СССР тренер по самбо), - подумал Серебренников, - но кое-что тоже могу. Думаю, пять лет тренировок чего-нибудь стоят".

      Второго, насевшего на него сзади, он опрокинул через себя и затем со всего размаха вонзил ему в грудь свой штык-нож по самую рукоятку. Третий дух великолепно налетел на "полумельницу", но двое подоспевших успели повалить его на землю, и затем началась настоящая куча-мала... в результате которой Игоря всё-таки обезоружили, скрутили и связали.

      С Лёшкой Соколовским Серебренников встретился только через шесть часов и при весьма любопытных обстоятельствах: их - двенадцать человек, оставшихся в живых, - душманы захватили в плен и, угнав высоко в горы, поместили в каким-то блиндаже-полусарае, грамотно сооружённом в одной из расщелин высокой скалы.

      Двоих раненых ребят "духи" пристрелили ещё в дороге, так как они здорово сдерживали движение. А нести их без отдыха у наших не было уже никаких сил. Поэтому, как только Серебренников и ещё один сержант опустили носилки, предполагая отдохнуть хотя бы несколько секунд и расправить затёкшие плечи, подошедший бородач добил обоих ребят из пистолета выстрелами в голову.

      В то далёкое время отличить офицеров от рядовых можно было легко, что душманами и было немедленно предпринято. А русских офицеров оказалось всего двое: Серебренников и Соколовский. Поэтому из тактических - как потом выяснилось - соображений, "духи" поместили его и Лёшку отдельно от солдат. Солдат заперли в блиндаже, а офицеров отогнали на открытую каменистую площадку размерами с легковой автомобиль, расположенную у самого края двухсотметровой пропасти.

      Сбежать отсюда было практически невозможно, но им относительно повезло: они находились на свежем воздухе, а не в вонючем и грязном сарае. В двадцати метрах ниже по склону расположились два охранявших их "духа", которые вели между собой задушевную беседу.

      Игорь подсел поближе к Лешке, изобразил на лице полнейшее равнодушие и, заметив, что на них не обращают никакого внимания, тихо спросил:

      - Как дела, Лёшк?

      - Ничего, Игорёк, ничего... Кстати, ты знаешь, мы с тобой единственные из всех наших, кто не имеет ни одной существенной царапины?

      - Не торопись, Лёш, ещё успеешь получить... Судя по недавним событиям, за ними это не задержится.

      - Как думаешь, Игорь, они поведут нас дальше?

      - А чёрт их знает. Эти ребята совершенно непредсказуемы. Будем мешать, кокнут тут же, а нет... начнут "воспитывать" или издеваться, как это делали американские индейцы в знаменитом рассказе Джека Лондона "Потерявший лицо", а затем попытаются обратить в свою веру.

      - В свою веру?.. На хрена?

      - Думаю, что так... Мне бывалые ребята об этом рассказывали.

Замолчали... Да и говорить пока было не о чем.

                                                               ***

      Игорь вспомнил Москву, набережную родной Яузы, находящуюся недалеко от метро "Преображенская площадь", где он тогда проживал с родителями и младшей сестрёнкой. В ту пору ему шёл шестнадцатый год.

      Однажды он пошёл удить рыбу со знакомыми ребятами. Не прошло и получаса, как их окружили человек десять пацанов такого же возраста и потребовали немедленно убраться с "чужой" территории.

      Началась обычная уличная драка, в которой Игорю с друзьями пришлось тяжело - выстоять впятером против десятерых долго было невозможно. Троим друзьям Игоря уже скрутили руки и держали в таком положении. Четверо продолжали настырно наседать на Игоря и Мишку - его соседа по лестничной площадке. Когда у Мишки носом пошла кровь, те от него отстали. Тогда Игорь вскочил на парапет, ловко спрыгнул вниз и, оттолкнувшись от бетонки, нырнул в воду. Один из победителей - невысокий коренастый крепыш с рыжими вихрастыми волосами - тоже вскочил на парапет и, пригрозив Игорю кулаком, злобно выкрикнул:

      - Ничего, мы ещё до тебя доберёмся!

      - А ты иди сюда... один... тогда и посмотрим: чья возьмёт! - глотая холодную осеннюю воду и часто откашливаясь, хрипло прокричал ему Игорь.

      После этого он ловко перевернулся на живот и за несколько секунд "сажёнками" преодолел расстояние до противоположного берега. Доплыв до бетонной набережной, Игорь вышел из воды, пронзительно свистнул, засунув четыре пальца в рот, и показал своим врагам язык. На этом всё и закончилось.

      А с тем рыжим пареньком они встретились через несколько дней на танцах. Рыжик стоял в окружении своих "нукеров" и, ухмыляясь, смотрел на Игоря. Серебренников приготовился к самому худшему, так как на этот раз с ним не было никого. Но Рыжик оказался настоящим парнем и первым подал ему руку... что незамедлительно не преминули сделать и все остальные ребята из его компании. Затем они стали встречаться почти каждый день и, в конце концов, стали друзьями не-разлей-вода. Это и был тот самый Лёшка Соколовский, который лежал сейчас перед ним на каменистой площадке.

       Да, тогда всё было значительно проще. Сейчас нырять было некуда, но зато предоставлялся отличный шанс полетать и испытать себя в свободном парящем полёте... правда, без парашюта. Вот она, двухсотметровая пропасть, в каком-то метре от тебя. Сделай один шаг, взмахни руками и... Но это можно было сделать всегда. Откровенно говоря, хотелось ещё пожить несколько минут, часов... а может быть, и дней.

                                                                    ***

      ...Вышедший из хибарки бородач что-то пронзительно крикнул "духам", стерегущим офицеров, и те, в мгновение ока соскочив со своих мест, бегом бросились исполнять его приказание.

      Первым к бородачу повели Лёшку. Минут через двадцать его притащили обратно: всего окровавленного и в многочисленных кровоподтёках.

      - Погоди, Лёш, я сейчас. Давай хоть оботру тебя майкой, - сострадательно произнёс Игорь, суетясь возле Соколовского на коленях.

      - Погоди, Игорёк, дай отдышаться немного... Да и не к чему всё это. Ты лучше свои силы береги. Сейчас они тобой займутся. Уж в этом-то будь уверен, - отхаркивая изо рта сгусток крови, прохрипел стонущий Лёшка, - Сволочи, передний зуб мне выбили, мой любимый. Как же я теперь по-фраерски сплёвывать-то буду? - пытаясь улыбнуться, тихо прохрипел вконец раздухарившийся Соколовский.

      Они рассмеялись почти одновременно, беззвучно вздрагивая налитыми плечами. Затем перемигнулись и хлопнули друг друга по вытянутым ладоням.

      Когда к бородачу повели Серебренникова, он был уже вполне готов к физическим издевательствам. Глубоко вздохнув, напрягшись и крепко стиснув зубы, Игорь предстал перед предводителем духов.

      - Ми нэ будэм спрашивать тэбя о ваших военных тайнах, - усмехаясь и поигрывая длинным обоюдоострым кинжалом, пространно начал бородач свою речь. - Ми замэтылы, что ты хорошо стрэляешь, бистро бэгаэшь и нэплохо дэрёшься. Поэтому к тэбэ будэт толко одно прэдложэные: ты пэрэходышь к нам и обучаэшь наших молодых гэроев стрэльбе и приёмам рукопашного боя. Ислам ты, эстэствэнно, прынымаешь сам. Ты же знашь, что жэнщину, рэлыгию и дорогу настояшый мужчина выбыраэт сам... ха-ха-ха-ха.

Бородатый довольно сносно изъяснялся по-русски, и это больше всего удивило Игоря. Поэтому он резко вскинул брови и удивлённо спросил:

      - А где вы так хорошо научились говорить по-русски?

      - В Лэнынграде. Я там шэст лэт учылся в уныверсытэтэ... Ну, надумал?

      - Для того чтобы предать Родину, мне лично двух минут недостаточно.

      - А сколко тэбэ надо?

      - Года три-четыре.

      - Нычего, дорогой, этот срок мы сэйчас значытэльно умэншим.

      Бородач что-то быстро сказал своим нукерам на дари, и те тут же подтолкнули к нему совсем молоденького солдата лет двадцати, раненого в ногу.

      Пинком поставив солдата на колени, бородач схватил его за волосы и одним неуловимым движением полоснул по шее своим кинжалом. Парнишка продолжительно захрипел; из обеих сонных артерий ручьём хлынула алая кровь; его голубые глаза закатились, и через несколько секунд его взгляд остановился на невидимой зафиксированной точке.

      Бородач брезгливо оттолкнул от себя труп и снова посмотрел на Серебренникова.

      - Сколько врэмэни тэбэ потрэбуется тэпэрь? - спокойным голосом произнёс "дух", неторопливо обтирая окровавленный кинжал о гимнастёрку только что зарезанного им солдата. - Можэт быт, дэсят мынут будэт достаточно?

      - Вполне, - хриплым голосом произнёс Игорь, автоматически посмотрев на его жилистые волосатые руки. "Этот, не задумываясь, перережет всех наших ребят... Что же делать... что же делать?"

      - Врэмя пошло, - засмеявшись низким хрипящим голосом, выдавил сквозь зубы бородач и кинул быстрый взгляд на свои золотые часы.

      Серебренников тяжело присел на тёплый камень и, не глядя на бородача, спокойно спросил:

      - Закурить есть?

      На удивление ему протянули пачку настоящего "Кэмэла". Пока он неторопливо курил, с наслаждением вдыхая в себя ароматный дым, "духи" заставили двух наших солдат отнести зарезанного паренька наверх и скинуть в пропасть.

      "Надо обязательно запомнить этого убитого солдата, - автоматически щёлкнуло у Игоря в голове. - Его фамилия, кажется, Батраков. Если останусь в живых, обязательно отправлю родителям письмо и расскажу как мужественно он погиб".

      Неожиданно прозвучал голос бородача:

      - Врэмя вышло. Эй, там, давайтэ суда второго барашка.

      Когда он перевёл свою фразу на дари, толпа глазеющих "духов" злорадно заржала и восторженно закричала: "Аллах акбар!".

      В этот миг Серебренникову вдруг показалось, что он отчётливо слышит приглушённый звук приближающей "вертушки". "Наверняка звуковые галлюцинации", - вяло подумал он, но всё-таки стал медленно поворачиваться в сторону донесшегося шума.

Развернувшись на месте полностью, он, наконец, увидел его. Вертолёт был ещё далеко, километрах в двух. Душманы, кружком сидящие на земле, мгновенно повскакали со своих мест, но бородач оставался совершенно спокойным.

      - Вы что, нэ слышали моего прыказа? - раздражённо прикрикнул он на остальных и махнул рукой, злобно сверкнув белками своих глаз.

      Душманы мигом помчались выполнять его приказание.

      Вторым оказался старший сержант - высокий, светловолосый красавец Ваня Богатырёв с орденом "Красной Звезды", вызывающе блестевшем на его выцветшей гимнастёрке.

      Внешне он казался совершенно спокойным. Прищурившись, сержант с улыбкой смотрел в синее небо с редкими перистыми облаками, проплывавшими как раз над склоном горы, и, как показалось бы со стороны, совершенно никого не замечал.

      Бородач твёрдым шагом подошёл к Ивану и вынул из ножен свой кинжал. В этот момент Серебренников, разбежавшись, прыгнул на спину бородатому "духу", стараясь сбить его с ног. Отчасти это ему удалось. А отчасти, - это потому, что, сильно ударившись теменем о скалу, "дух" несколько секунд постоял неподвижно с окровавленной головой и только затем бревном рухнул на землю лицом вниз.

      За спиной Серебренникова прозвучала длинная автоматная очередь. Игоря сильно обожгло в бедро и оба плеча, и через мгновение он потерял сознание. Он уже не видел как наш лётчик, сидящий в "вертушке", наконец, услышал выстрелы и, резко развернув послушную машину, стал поливать скалу и окружающее её пространство свинцовым дождём из крупнокалиберного пулемёта...

      ...В том бою их выжило только четверо.

Воспользовавшись суматохой, Лёха схватил автомат убитого "духа" и, взвалив на себя Серебренникова, понёсся к той самой каменистой площадке, расположенной у самой пропасти.

      "Вертушка" повисла прямо над ними, выкинув трос с двумя поясами на конце.

Рядом с Соколовским оказался тот самый, удачливый старший сержант Ваня с орденом на груди. Экономно отстреливаясь от наседавших душманов, Лёшка приказал сержанту пристегнуть к одному поясу лейтенанта Серебренникова, а к другому пристегнуться самому. Богатырёв попытался возразить, но Соколовский наставил на того дуло автомата и, грязно выругавшись, крикнул, что немедленно его расстреляет за невыполнение приказа.

      Богатырёв удивлённо посмотрел на Соколовского, но всё-таки пристегнулся. Заработала автоматическая лебёдка, и через минуту Игорь с Богатырёвым скрылись в вертолёте.

      Лётчик, высунувшись из машины, что-то отчаянно кричал Соколовскому, но тот никак не мог расслышать его слов.

      Душманы сместились метров на сто вниз по склону, но, несмотря на это, продолжали яростно поливать каменную площадку и висящий над ней вертолёт непрерывным густым огнём.

      Шестеро оставшихся в живых солдат по-пластунски передвигались к Соколовскому. Он прикрывал их до тех пор, пока у него не закончились патроны. Трое упорно продолжали ползти к Лешке; трое остальных навсегда остались лежать на этом злополучном склоне в различных неподвижных позах - и в том, что они убиты, не было никаких сомнений.

      До Лешки смогли доползти только двое. Третий паренёк не дополз нескольких сантиметров, вцепившись побелевшими скрюченными пальцами в самый край каменистой площадки. Тихо вскрикнув, он в последний раз в жизни посмотрел в глаза Лёшке и резко уронил свою белокурую вихрастую голову на сухую выцветшую траву.

      - Товарищ лейтенант, я прихватил вещмешок одного из убитых "духов". Посмотрите, может быть, там есть боеприпасы, - запыхавшись, прохрипел один из ребят, отдыхая на спине.

      Соколовский ловко разрезал "сидор" острым каменным осколком, так как развязывать узел времени уже не было. Из него вывалился старый свитер, алюминиевая кружка, полбуханки хлеба и... автоматные патроны россыпью с двумя гранатами-лимонками. Патронов было немного - всего 27 штук, но и это, несомненно, было большой удачей.

      Пока Лешка снаряжал магазин, "вертушка" отлетела от скалы и повисла над пропастью в двадцати метрах от площадки. Сейчас она была практически недосягаема для пуль душманов.

      Оправившись от такого наглого удара, "духи" решили захватить оставшихся в живых русских солдат, во что бы то ни стало. Неприятель знал, что русских осталось совсем мало, - может быть, трое или четверо. Но крайне обозлённые недавней неудачей и смертью своего главаря, в этот момент они решились бы атаковать и одного.

Выпустив в сторону "духов" два реактивных снаряда, "вертушка" снова повисла над каменистой площадкой, продолжая поливать отдалённую "зелёнку" огнём из крупнокалиберного пулемёта.

      "Отчаянный парень... этот лётчик, - с восхищением подумал Лёшка, поглядывая на пробитый во многих местах фюзеляж вертолёта. - Другой бы на его месте давно развернулся и посчитал свою миссию выполненной".

С вертолёта вновь выкинули трос с поясами.

      Во время передышки Соколовский быстро пристегнул к поясам двух оставшихся в живых воинов и дал отмашку рукой, чтобы их поднимали наверх. Напоследок он швырнул обе лимонки в двух "духов", спрятавшихся в ближайшей расщелине.

      Неожиданно один из ребят - тот самый, что приволок на себе "сидор" убитого душмана - молча мотнул белокурой головой и безвольно повис на стальном тросе. Ему пулей пробило голову... Умер он мгновенно.

      Трос быстро пополз вверх. Соколовский кинул автомат второму солдату, крикнув, чтобы тот стрелял по приближающимся "духам", а сам ухватился за пояс только что погибшего паренька. "Вертушка" резко вильнула в сторону и затем быстро ушла вниз, - в пропасть. Таким образом, она нырнула в "мёртвое пространство", до преодоления которого душманам ещё нужно было бежать и бежать.

      Прекрасно понимая, что долго Лешке так не продержаться ни за что, лётчик приземлился на маленькой ровной полянке, и выскочившие ребята быстро втащили в вертолёт убитого паренька вместе с Соколовским.

Они были спасены!

      Но семеро наших молодых солдат навечно остались лежать на этом безымянном афганском склоне. Вечная им память!

      Эх, Афган, не даёшь ты себя забыть и продолжаешь ежедневно сниться всем, кому хоть однажды пришлось наглотаться твоей жёлтой каменистой пыли.

                                                        Конец