Лидия Федоровна Бартольд (в замужестве Пляшкевич) родилась 10 мая в 1904 году в Ярославле.

История рода Бартольдов – во многом типичная история русской интеллигенции немецкого происхождения.
Семья ее – творческие, целеустремленные люди. Отец – Федор Владимирович Бартольд, был журналистом и пайщиком «Северного края», членом партии социалистов-революционеров (эсеров), брат отца – известный востоковед В.В. Бартольд и дядя по маминой линии – революционер народник А.И. Якшин. Именно они занимались обучением Лидии, и при том, что ей не удалось получить полного среднего образования в гимназии, уровень ее эрудиции был завидно высок.

Раннее детство Лида провела во Франции, куда Бартольды эмигрировали после событий 1905 года. В 1912 году семья поселилась в Финляндии, в чудном местечке Карисальми (Черные камни). Там, в деревянном доме у озера, в будущем поэте зародилось особое, трепетное отношение к природе.

После революции 1917 года и отделения Финляндии от России Бартольды приняли роковое решение вернуться на родину. Атмосфера дома Бартольдов располагала к общению, их часто посещали интересные люди, среди которых была и Е.П. Пешкова с сыном Максимом. Дружба с Максимом, видимо, отразилась на судьбе старших братьев Лидии, все трое были расстреляны в тридцатые годы.

Потом начались тяжелые военные годы. Сын вспоминает, как в эвакуации они с матерью работали в колхозе, жили впроголодь (в свои 12 лет он весил 30 кг.) Весь запас на зиму – 15-20 кг зерна. Весной питались пестиками хвощей. Тогда, в сорок втором, Лидия узнала о смерти матери в блокадном Ленинграде, и поняла, что осталась одна из всего дорогого ее сердцу семейства.

Послевоенная жизнь Лидии Бартольд, к ее несказанной радости, вновь оказалась связана с природой, что напоминало ей чудные детские годы. В 1946 году она с мужем и сыном обосновалась на лесной поляне территории Института земного магнетизма, где ими был построен первый жилой домик будущего Академгородка. Разносторонняя поэзия Лидии Бартольд пережила вместе с автором разные этапы. В юности – это романтика Востока. Увлечение историей Ислама и персидской поэзией передалось ей от дяди. В зрелые годы поэзия Бартольд приобретает философские нотки, удивляя своим мистицизмом и глубиной.

Лидия Федоровна Бартольд, конец 60-х

При жизни ее стихотворения не были опубликованы.

Умерла в 1974 году в г. Троицке (академгородок под Москвой).

Несколько стихотворений...

***

Далекий Друг

Надо мной звезда горит
Синим и зеленым.
Ночью сердце говорит
С Миром отдаленным.

Там цветет лазурный луч
В золотистом свете.
Там живет Далекий Друг -
На другой планете.

На его высоком лбу
Есть морщинка мысли.
Но не нам его судьбу
Взвесить и исчислить.

Через радужный хрусталь -
Нет у нас такого -
Смотрит он в чужую даль
Неба золотого.

Сквозь пространств туманный свет,
В звездное оконце,
Видит он семью планет
Маленького солнца.

Если б можно было встать
На зеленый лучик,
Если б можно было стать
Легче легких тучек,

Чтоб с собой навек унесть
Всю печаль земного -
Все, что было, все, что есть,
Знает он без слова.

Чтобы встретить светлый взгляд,
Улыбнуться ясно,
И взглянуть туда, назад,
Кротко и бесстрастно.

Помоги мне, звездный круг,
От земли умчаться.
Помоги мне, Дальний Друг,
До тебя подняться.

1951 г.

***

Порой бывает ранним летом:
Закат так чист и так хорош,
Так полон золотистым светом,
Что с утренней зарею схож.

И на ветвях косматой ели,
Вдруг встрепенувшись в полусне,
Зальется птичка робкой трелью
В янтарной светлой тишине.

Но не найдя в тиши ответа,
Внезапно смолкнет и поймет,
Что день погас, что песня спета,
И сумрак ночи настает.

1952 г.

***

"Кукушкины слезки".

Плакала кукушка в темном бору.
Сумрачные ели качались на ветру,
Зноен и пахуч был июньский день,
Пряталась под елями дремучая тень.

Плакала кукушка на березовом суку,
Ветром разносило кукушкину тоску.
Считала кукушка в смолистой глуши
Горе да печали бездомной души,

Считала кукушка, не могла сосчитать,
Снова и снова принималась куковать.
Вырос под березой строен и высок,
"Кукушкины слезки" - печальный цветок.

В нежных лепестках аромата нет,
Красив их змеиный причудливый цвет.
Глушь вековая, ельник да овраг,
Папоротник зыбкий, зеленый полумрак...

Клонит ветер стебель одинокому цветку,
Прячет безлюбовную кукушкину тоску.

***

Весной.

Сегодня в тающем сверканьи
И синей свежести теней
Я слышу легкое дыханье
Далекой юности моей.

Как будто их и не бывало,
Лет, промелькнувших в пустоте,
Как будто сердце не устало
Вверяться страсти и мечте,

И с зовом дали и отваги,
Закинув облачный берет,
Шлет ветер - ласковый бродяга -
Свой легкомысленный привет.

1936 г.

***

Ни дома, ни отечества, ни друга.
В чужих снегах мой затерялся путь.
Одна метель - безумная подруга -
Зовет, смеясь, прилечь и отдохнуть.

Промчатся тучи. Ветер пронесется.
Потушит снегом человечий вздох.
И там, над звездами высоко, улыбнется
Безжалостный и непонятный Бог.

1942 г.

***

Пронизан солнцем, ветром и лазурью,
Осенний воздух, как прощанье, чист.
В прохладном золоте лежит земля, и бурей
Не сорван с дерева еще последний лист.

О, погоди, вечернее мгновенье!
Твой свет недолгий жадно я ловлю.
Еще земное длится сновиденье,
Я что-то в мире все еще люблю.

И хоть порой, как зов иного края,
Мне смутно снится луч других планет -
Земля моя, жестокая, родная!
И там, вдали, твой не угаснет свет.

Пусть прошлое светлее улыбнется
В ненастные, осенние года:
И нежностью сильнее сердце бьется
К любимым, отошедшим навсегда.

Да, сердце бьется чаще и больнее,
Короткий свой отсчитывая срок,
День догорел, и тени все длиннее,
Все дальше протянулись на восток.

О, погоди! Сияй, еще чудесней,
Вечерний луч, над позднею тропой.
Последняя еще не спета песня,
Последний путь еще не пройден мой.

1942 г.

***

Тише, тише, слов не надо.
Только свет и тишина.
Эта ясная прохлада
На мгновенье нам дана.

Гаснет в отблеске заката
Золотой кленовый лист.
Лес прозрачен, поле сжато,
Воздух сух и серебрист.

Отгремели летом грозы,
Отзвенели соловьи.
Пожелтевшие березы
Клонят головы свои.

День минувший, день короткий,
В этот час тебя не жаль.
Смотрит с неба взором кротким
Звезд бессмертная печаль.

***

Дуб.

Лес обнажен и пуст, а дуб одет листвой,
Как будто медлит он еще расстаться с летом;
В нем золото и медь, и золотистым светом
Без солнца озарен весь уголок лесной.

В его кривых ветвях, как в мышцах великана,
Все та же бродит мощь сквозь чуткий полусон,
И споря до конца с осенним ураганом,
Кудрями рыжими взмахнет, проснувшись, он.

***

Тишина.

Неподвижны паутинки.
Вечер тих и золотист.
С бледнорозовой осинки
Чуть шурша, спадает лист.

Отгремели летом грозы,
Отзвенели соловьи.
Пожелтевшие березы
Клонят головы свои.

День прошедший, день короткий,
Догорай, тебя не жаль.
Смотрит с неба взором кротким
Звезд бессмертная печаль.

***

Песенка о березе.

Вдалеке от ровных молодых аллей,
Посреди огромных вспаханных полей,
Где равнин широких не оглянешь край,
Выросла березка как-то невзначай.

Выросла без плана, прямо на пути,
На тропе, которой все спешат пройти,
Загляделась кротко на широкий свет,
Никакой заботы у березки нет.

Тянется все выше от весны к весне,
Заструились листья в синей вышине.
Так она легко по ветру шелестит,
Каждый, кто проходит, кверху поглядит,

Каждый, кто проходит, шаг замедлит вдруг,
Словно поравнялся с ним любимый друг,
Словно он улыбку встретил на пути,
От которой дальше веселей идти.

Белая береза в зелени полей,
Маленькая радость занятых людей,
Маленькая радость каждому нужна -
Не руби березу, пусть растет она!

***

Синица

Скоро лето!
Сколько света!
Тает лед!
Тает лед!

Ничего, что мошек нету:
Кто поищет - тот найдет.
Ветер злится,
Снег кружится.

Не беда!
Не беда!
Мерзнут ножки.
Нет ни крошки.

Скрылась даже лебеда.
Я подсолнушки, бывало,
Опускала в эту щель.
Щель пуста. Еда пропала.

Кто же сКел?
Кто же сКел?
Снова ясно.
Вот прекрасно!

Тает лед!
Тает лед!
Сестры, братья!
Все за дятлом:

Что-нибудь перепадет.

***

Снегирь.

Где ты?
Где ты?
Не пойму.
Не летай далеко

Очень скучно одному
Очень одиноко.
Вот хорошие кусты,
Сядем вместе, я и ты.

Аленькие перышки,
Беленький снежок.
Зернышко за зернышком,
Очень хорошо.

Иней да морозец - благодать!
Почему синицы мерзнут - не могу понять.
Много ли нам надо,
Мы и не спешим.

Сядь со мною рядом,
Вместе поскрипим.
Голосок не звонкий, да перья хороши.
Песенка нехитрая, да от всей души.

***

Жаворонок.

Выше, выше, выше, выше,
Звонче, звонче, звонче, звонче,
Над деревьями, над крышей,
Никогда полет не кончить,

Никогда не кончить песни,
Всюду песенка со мною,
В мир лазурный, мир чудесный
Увлекает за собою.

Подо мной летают птицы,
Небо сине, сине, сине,
Нет предела, нет границы
Этой солнечной пустыне.

Подниматься, подниматься,
Выше, выше, смело, смело,
Почему бы не добраться
Вот до этой тучки белой?

Громче голос, крепче крылья,
Опускаться не хочу!
Вот еще, еще усилье -
Долечу!

***

Зяблик.

Я лучше всех пою,
Я песенку свою
И с соловьиным не сравняю свистом.
Гляди, как я хорош,

Красивей не найдешь,
Я всех пестрей, смелей и голосистей.
Пускай поет скворец
На новый образец -
Бедняга петь по-своему не может;
Сто раз я пропою
Мелодию свою -
Ведь лучшей, все равно, никто не сложит.

Не стану замечать -
Ведь гордость мне под стать -
Какой-нибудь малюсенькой пичужки;
Но ты, сородич мой,

Смотри, подальше пой,-
Здесь все мое: мой клен, моя подружка.

***

Дрозд.

Зажглась вечерняя звезда,
Деревья потемнели;
И я о том пою всегда
Здесь на верхушке ели.

Я для моей пою звезды
Лучистой и прекрасной,-
Но вот соседние дрозды
Мешают мне ужасно.

Побыть не могут в тишине
Ну, никакого срока,
Визжат, как сойки на сосне,
Стрекочут, как сороки.

Попробуй-ка серьезно петь
В такой крикливой стае!
Вот-стихли, кончили шуметь.
Спокойно! Продолжаю.

Горит вечерняя звезда,
Горит так ясно, чисто,
Чуть-чуть дрожит вода пруда
Струею серебристой,

И все в задумчивой воде
Отражено, как в песне,
И леса моего нигде
На свете нет чудесней.

-Уйди, сосед! Не то я дам
Такого нагоняя!
Чего кричишь? Не видишь сам-
Я песню сочиняю.

***

Скворец.

Только прибыл я - и встретил
Холод, снег, колючий ветер!
Льдом покрылись ветки лип
Даже голос мой охрип.

Жизнь весною нелегка,
Не найдешь и червяка.
Я, конечно, поспешил,
Торопился, что есть сил,-

Так хотелось видеть снова
Все, что в мире есть родного:
Этот двор, этот дом
И скворешню под окном.

Не страшны теперь метели-
Долетели, долетели!
Эй, хозяин, будь счастлив!
Слушай новенький мотив.

Это так, на самом деле,
Птицы в Африке свистели.
Как я рад, что все, как прежде,
Что сбылись мои надежды-

Тот же дом, тот же двор,
Тот же серенький забор.
Даже рад, что все живет
Этот мерзкий старый кот.

Мяу-мяу! Ты на крыше?
Поднимись еще повыше!
Вот и солнце! Скоро с юга
Прилетит моя подруга.

Надо гнездышко сложить,
Надо домик сторожить,
Не пускать нахальной птицы-
Воробья или синицы;

Незнакомого скворца
Тоже выброшу с крыльца.
Незаметно минет лето,
Будут песни перепеты,

Станут серые птенцы
Молодцами, как отцы!
И однажды, в день дождливый
Серой осени тоскливой,

Я вернусь в свой уголок,
Тихо сяду на порог,
Посижу перед отлетом,
Вспомню радости, заботы,

И вполголоса спою
Снова песенку свою,-
Чтобы память сохранить,
Ничего не позабыть,

Чтоб и в солнечном краю
Помнить родину мою,
Помнить двор, помнить дом
И скворешню под окном.

***

Соловей.

Качнув листы в бесшумном взлете,
Он сел на веточку. Потом
В молчанье ночи две-три ноты
Упали чистым серебром.

И все притихло в ожиданьи.
Насторожилась тишина.
Свой путь замедлила луна
И затаила ночь дыханье.

Лишь у оврага, под горой,
Где перепутались тропинки,
Сверкнув серебряной листвой,
Прозрачно дрогнули осинки,

И трель хрустальной чистоты
Вдруг пролилась над миром сонным,
Будя поНтов и влюбленных,
Рождая песни и мечты.

Казалось, что-то изменилось:
Блеснули чашечки купав,
Луна на влажных листьях трав
В несчетных искрах раздробилась.

Как будто тот, кто эту ночь
Создал в порыве вдохновенья,
Не мог усталость превозмочь,
Не завершил свое творенье,

И задремал,- уснул, затих,
Но трелью этой был разбужен,-
И бросил тот последний штрих,
Который был творенью нужен.

И вся звеня, блестя росой,
Не в силах с песнею расстаться,
Залюбовалась ночь собой
И не могла налюбоваться.

А он, невидимый певец,
Недвижный, маленький и строгий,
Над лунной голубой дорогой
О чем же пел он, наконец?

Он пел, сквозь бури и туман
Прорвавшись с солнечного юга;
Он видел небо дальних стран,
И потерял в пути подругу;

Он мерз весною иногда,
Он голодал в пути далеком,
У разоренного гнезда
Метался с криком одиноким,

И сердца крошечного боль
Была ему, как мир, огромной,
А жизнь и днем и ночью темной
Грозила сотней злобных воль.

И все же песня ликовала,
И все-таки он пел сейчас,
В десятый раз, в двадцатый раз
Готовый все начать сначала.

Он тонким горлышком дрожал,
Он опускал бессильно крылья,-
Всей птичьей волей, всем усильем
Он сердце в песне отражал.

В ночное небо он смотрел,
К земле не опуская взгляда;
Не для того он ночью пел,
Чтоб нам, бескрылым, быть отрадой;

Его звенящие мечты
Не знали цели и значенья;
Творя красу, для красоты
Он не искал определенья.

Не выражала трель певца
Ни торжества, ни укоризны,-
Он пел, покорный до конца
Непобедимой силе жизни,

Той силе, что на утре дней
Нам предназначила когда-то:
Труд и терпенье для людей,
Полет и песня - для крылатых.

И я тихонько, стороной,
Прошла с почтительным приветом,
Как стихотворец рядовой
При встрече с истинным понтом.

***

Ночь отлета.

Эту маленькую тайну
Поздним летом, в час ночной,
Подсмотрела я случайно
Под серебряной луной,

Как молоденькие птицы
Улетали в путь большой
Через страны и границы
Над огромною землей.

Звоном тихим, серебристым,
Их звучали голоса.
От луны легла на листья
Голубая полоса.

Колокольчик чуть звенит-
Птичка птичке говорит:
"Слышишь? Слышишь?"
"Тише!""ТИше!

"Нынче ночью, при луне,
"Что-то вдруг приснилось мне.
"Кто позвал меня - не знаю,
"Снилось мне, что я лечу

"К неизвестному мне краю,
"Прямо к лунному лучу"-
"Тише! Тише!
"Слышу, слышу:

"Кто-то нас с тобой зовет.
"Не могу сидеть на ветке,
"Крылья просятся в полет".-
Шевельнулись в лунной сетке,

Шейки тянутся вперед.
Шарик матовой росы
В свете лунной полосы
Синей звездочкой скатился,

Вспыхнул алым и угас.
Тонкий лучик отразился
В черноте бессонных глаз.
Шелест крыльев. Ветвь пуста.

Тень качается листа.
И казалось мне, что где-то
Потянуло холодком.
Теплой ночью, поздним летом

Вдруг повеяло снежком,
Словно тихо и без гнева
Пролагая первый след,
Ледяная королева

Шлет свой вкрадчивый привет.
А вокруг со всех сторон
Тихий, тихий, тонкий звон-
Или это листьев лепет

Под холодною луной?
Или легкий крыльев трепет
Высоко над головой?
И как будто зная что-то

И лукавя тишиной,
Ночь прощанья, ночь отлета
Ворожила над землей.
Этой ночью, при луне,

Не спалось спокойно мне.
Все мне снились дали, дали,
Темносиний океан,
Голосами птиц звучали

Голоса далеких стран,
Снился зов тысячелетий,
Шелест крыльев и полет,
И всю ночь был лунно светел

Необъятный небосвод.

***

О нет, мой друг, не верь, что в старости - покой,
Что мудрый холодок скует твои желанья,
И светлой осенью над тихою рекой
Ты будешь слушать звон волны воспоминанья.

О нет, мой друг! - Опять весна придет,
И тронет сердце вкрадчивым дыханьем,
И снова даль тебя лукаво позовет,-
Но позовет уже без обещанья.

И ясным вечером ты, выйдя на крыльцо,
Вздохнешь о сказочном, несбывшемся, далеком,
И снова будешь ты безумцем и глупцом, -
Но только больше одиноким.

И зову прошлого внимая в тишине,
Бессонные глаза откроешь ночью лунной,
И вновь в загадочной ты будешь глубине
Перебирать глухие сердца струны,

И так же ты, тоскуя и скорбя,
Заломишь руки, как и прежде,-
И только ко всему, что мучило тебя,
Ты горькую добавишь безнадежность.

XI-1953 г.

***

"Я памятник себе..."

Нет, памятник себе я не воздвигла в мире,
И голос мой народу не звучал,
Не потрясая сердца воинственною лирой,
Неправедных не обличал.

Я лишь украдкою, в молчании глубоком,
Без лести цезарю, без спора с палачом,
Несла свой огонек дорогой одинокой,
От ветра буйных лет прикрыв его плащом.

Историк будущий торжественным движеньем
Не вынет томик мой из ряда пыльных книг,
И ровных строк забытого значенья
Не вызубрит усердный ученик.

И все же иногда задумчивой мечтою
Я верю, что дойдет без подписи строка
До тех, кто и теперь, невидимые мною,
Живут и будут жить в грядущие века.

Какая б их не повела дорога,
Какая б им не выпала судьба -
Мечта художника, мятежника тревога
Иль только горькое молчание раба,-

Но все ж они, не смешаны с толпою,
Прикрыв свое лицо и опуская взгляд,
Свой огонек несут своей тропою.
И не пойдут с другими в ряд.

Друзьям моим безвестным и далеким,
Непокоренности, тоске и страсти их,
Всем, кто идет дорогой одинокой
Я отдаю свой безымянный стих.

III-1954 г.

Аленька! Благодарю за знакомство с чудесными стихами ⁣Лидии Бартольд!

Людочка, большое спасибо за поддержку!!!