- Дождь идет везде, где бы я ни находился, он следует за мной в любую географиче­скую точку, в каждый уголок Земли и идет над моей головой, не переставая. Вот уже семь лет я вижу солнце только во сне и из иллюминатора самолета, когда перелетаю из одного дождя в другой. Я вижу его в своем воображении, а наяву – тучи, тучи, тучи без единого просвета чистого неба. Я думал, что здесь, в горах, им до меня не добраться, но они опять, как и всегда, настигли меня и, как кажется, теперь уже окончательно. Семь лет побега за­вершаются символично: если Ной в горах отыскал спасение после скитания по водам, то Ан­тиною сочетание гор и воды сулят гибель.

- Ваш коллега, вернее, собрат по несчастью Агасфер был бы рад такому повороту дела, - саркастически заметил Аркадий. – Но вы, как видно, расстроены перспективой. Семь лет не обучили вас безропотной готовности к смирению.

- Я думал, что здесь не может быть продолжительных ливней, они здесь невозможны по логике вещей, по законам природы. Об этом же говорили и рекламные проспекты, обе­щающие триста шестьдесят ясных дней в году… Когда я увидел, что с моим приездом здесь началось то же самое, что и везде, то хотел уехать, но было уже поздно – дорогу через пере­вал закрыли.

- Вам, сударь, следовало бы ехать в пустыню, - недовольно проворчал бармен. – Там вы принесли бы огромную пользу.

- Но я не хочу в пустыню! – ершисто запротестовал Антиной. – Я терпеть не могу песков, я боюсь змей, ящериц и пауков, я презираю растительность в виде кактусов и верб­люжьих колючек. И вообще, должно же оставаться у человека право выбора, где и как ему жить.

- А все же, вам следовало бы отправляться в пустыню, - продолжил мысль бармена Аркадий, - чтобы питаться там диким медом и акридами, ожидая снятия с себя проклятия или чтобы выполнить там какое-то свое предназначение. Может быть, дождь – это и не про­клятие вовсе, а дар, чудодейственная способность к орошению, оживлению засушливых зе­мель. Вы не сделали этого, а потому теперь и платите по самому большому счету, ибо кому много дается, с того много и спрашивается. Мало того, что вы себя неразумно погубили, вы и нас топите в вашем дожде. Вы случайно не мокрец?

- Кто? – недоуменно переспросил Антиной.

- У братьев Стругацких есть повесть «Град обреченный», где фигурируют при­шельцы, мутанты, разрушители с идеологией революционных созидателей[1].

- Пришельцы? Инопланетяне, что ли? – заинтересовался бармен.

- Нет, но в них есть что-то такое, от с неба свалившихся гуманоидов. Там тоже в тече­ние всего повествования идет дождь, в городе есть санаторий, а герои пьют. Население счи­тает мокрецов виноватыми во всех бедах, преследует их, охотится на них. Удивительно, на­сколько порой совпадают выдумка и действительность.

- Повесть называется «Град обреченный»? Значит, город погиб, так получается, - вслух рассуждал бармен. – Погиб из-за пришельцев, как я понимаю, из-за этих… из-за мок­рушников. Значит, не зря население охотилось на них, не спроста. Кстати, - в продолжение всей речи бармен словно не замечал Антиноя и говорил только для Аркадия. – Кстати, у меня есть пистолет и патроны к нему. Он здесь, за стенкой, в кладовке. Считаете ли вы, как адвокат, что я имею право его применить в целях самообороны и защиты города?

- Я вам как человек скажу: не берите греха на душу, - посоветовал Аркадий. – Как знать, не обернется ли дело еще худшими последствиями. Имейте также в виду, что уже скоро вам предстоит предстать перед таким Судьей, который спросит с вас даже за недостойные помыслы, а не то, что за преступные поступки. Следуйте заповедям хотя бы в последние свои часы. В Библии сказано «Не убий!».

Антиной, казалось, потерял дар  речи и испуганно переводил взгляд с одного на дру­гого, руки его взволновано дрожали.

- А я и не собираюсь убивать! – вызывающе произнес бармен. – Я бы хотел поступить иначе, но все-таки спасти город и нас, его жителей. Не обязательно стрелять мне или вам, есть и другой вариант.

- Милостивый государь, - с тем же полупоклоном чинно обратился он к туристу, - не желаете ли вы, чтобы я принес вам заряженный пистолет! С одним патроном. – Многозначи­тельно добавил бармен.

- Не желаю, - с ужасом отказался Антиной. – Послушайте меня, пожалуйста, я вас очень прошу… Это глупое нагромождение событий, а не мой умысел… Так получилось само собой, я не хотел ничего плохого…

- Мне кажется, вы вмешиваетесь в не свое дело, - заметил Аркадий бармену. – Если на нем лежит проклятие и ему суждено утонуть, так пусть он не избегнет своей участи, пусть оно свершится и закончится. Вдруг, убив этого господина, вы унаследуете после него высшую немилость и какую-нибудь изощренную кару, которая перейдет на вас как заразная болезнь.

- Значит, нашему городу предстоит погибнуть! – то ли вопросительно, то ли утверди­тельно сказал бармен.

- Скорее, не столько городу, сколько нам, - поправил его Аркадий. – Нам, прислужни­кам злого духа, именуемого горным курортом. Бывшая здравница давно превратилась в при­тон и бордель, где всякие отпетые проходимцы жируют и развратничают.

- Но ведь не мы жируем и развратничаем! – запальчиво возразил бармен.

- Разве? – притворно удивился Аркадий. – Можно ли жить в грязи и оставаться чис­тым? Большинство из нас либо уподобляется, либо потворствует проходимцам. Основная часть населения занята обслуживанием их прихотей, остальные тем или иным образом со­участвуют, все без исключения алчны и корыстолюбивы, ради денег готовы на все. Я в своей практике убедился, что практически не осталось чистых и честных людей. А вы, разве вы ни в чем не виноваты, ни одного греха не держите за душой? Подумайте, ведь не зря этот турист семь лет выбирал свой последний пункт скитаний и, в конце концов, прибыл к нам, в наш город, в ваш бар! Случайность, совпадение? Мне так не кажется.

- Да уж… - неопределенно протянул бармен, усиленно размышляя. Затем вытащил из-под стойки бутылку и наполнил до краев рюмки клиентов. Бутылку оставил на стойке: - Угощайтесь, наливайте сами, кому сколько надо. Если хотите чего другого, выбирайте на прилавке или в холодильнике, берите и не стесняйтесь. Я сейчас приду, - с этими словами он скрылся за ширмой.

Вернулся он через пару минут переодетым, в той же белоснежной рубашке, но без ба­бочки на шее, вместо элегантного сюртука на нем был вязаный пуловер. Хозяин бара обошел стойку и уселся с обратной стороны, рядом с посетителями, достал себе рюмку и налил в нее коньяк. Поднялся еще раз и вытащил из зеркального буфета пачку дорогих сигарет, с удо­вольствием закурил. Аркадий молча подвинул к нему пепельницу.

- Вы что, не попытаетесь спастись? – воскликнул Антиной. – Вы ведь можете взять альпинистское снаряжение и отправиться через хребет…

- Чем мы лучше тех, кто останется? – задал вопрос, не ожидая ответа, Аркадий. – Пусть вы Антиной, а мы будем Антилотами, анти-Лотами.

- Кем? – спросил бармен.

- Лотом звали единственного жителя, спасшегося с семьей из гибнущих Содома и Гоморры, - пояснил Аркадий. – Его предупредили, и он успел эвакуироваться. А мы не ста­нем бежать.

- Ну да, в мокрые обледенелые скалы только дураки и самоубийцы сейчас способны пойти, – простодушно, без патетической бравады дополнил бармен. – Что так, что этак – один конец.

- Но есть же шанс, хотя бы мизерный, - доказывал Антиной. – Вы местные жители, для вас горы – дом родной, вы наверняка сумели бы выбраться из котловины, объявить тре­вогу, чтобы спасатели помогли не пропасть остальным горожанам, вашим родственникам, друзьям, женщинам, старикам и детям. Надо что-то делать, хотя бы предупредить всех об опасности.

- Шансов нет, - Аркадий вдохновлено смаковал коньяк. – Спасатели знают нашу си­туацию и если до сих пор не появились, то, значит, не могут пробиться. И не смогут, пока дождь не кончится.

- И предупреждать никого в городе не надо. Зачем разводить панику? Люди и так в тревоге, но не знают, насколько все серьезно. Пусть уж и не знают до конца. Так оно спокой­нее, да и вам же лучше, а то линчуют вас здесь или, в лучшем случае, по реке в долину спла­вят.

- Неужели ваши жители на такое способны? – возмутился Антиной. – Теперь я верю, что в вашем городе и вправду нет даже десяти праведников[2].

- А что наш город? Будь моя воля, - поделился мыслями Аркадий, - я бы посадил бы вас на самую высокую точку планеты, на пик Эвереста, и ждал бы, пока затопит всю Землю. Мы и правда плохи, но не хуже остальных в этом мире. Почему они должны оставаться жить, когда мы погибнем?

- Может быть, с нас начинают? – предположил бармен. – Не с самых худших, а про­сто, надо же с какого-то начинать.

- Вы полагаете, что и во всем мире нет десяти праведников? – спросил Антиной.

- Может быть, - ответил Аркадий. – Во всяком случае, я точно не вхожу в их число.

- И я тоже, - скупо добавил бармен. Он встал, отдернул шторы с окон, погасил в зале свет. За стеклом буйствовала стихия, поливая улицу как из ведра. Дождь шел не каплями и не струями, а сплошным водопадом, словно над городом была дыра в днище огромной емко­сти, изливающейся своим содержимым вниз, наполняющая горную чащу. В баре продолжала играть музыка, но уже не заглушала барабанного боя воды по стеклу, карнизам и рамам.

- Ливень усиливается, - высказал вслух общее наблюдение бармен. – Наверное, мы усилили его своими разговорами о нем.

- Простите меня, - неожиданно попросил Антиной. – Мне не следовало приезжать сюда. Поверьте, я не хотел вам зла.

- Перестаньте, - прервал его исповедь Аркадий. – Никто вас не винит, вы сами жертва. Кроме того, если б вы хотели нам зла, то не сумели бы утопить город. Вы просто инструмент в руках высших сил.

- Все было предопределено, - включился в разговор бармен. – Так или иначе, вы бы оказались здесь не сегодня, так завтра, через месяц или через год. А если б вы не приехали, то явился бы кто-то другой, с проклятием землетрясения, извержения вулкана, эпидемии чумы или падения кометы.

- А если б никто не явился, то что-то случилось бы само собой, - равнодушно конста­тировал Аркадий.

- Я уже давно ждал, что подобное случится, - убежденно веря в свои слова, сказал бармен.

- А я всегда ждал… - эхом откликнулся Аркадий.

Все трое уставились в окно, наблюдая за тем, как происходит последнее действие в их жизни, как неумолимо, медленно, но верно заливается город водой. Больше ничего не гово­рили, только бармен торопливой скороговоркой бормотал сочиняемую на ходу молитву, обещая в случае избавления от смерти начать другую жизнь и стать примерным праведни­ком.

И вдруг, о, чудо! Как по мановению волшебной палочки ливень прекратился, в клочья разлетелся туман и стремительно рассеялись тучи, улица умыто засияла под лучами солнца.

- Паникеры! – выругался бармен, оценивая на глаз ущерб от дармовой выпивки.

- Значит, поживем еще! – торжествующе воскликнул Аркадий. – Я, пожалуй, сейчас же попытаюсь отыскать того таксиста с его деликатными услугами. Эхма, загружу его по полной программе!..

- Солнце! – ошеломленно ликовал Антиной. – Впервые за семь лет я вижу солнце. Значит, я прощен?

- А вы ведь малый не промах, - подметил Аркадий. – Чтобы схлопотать себе семилет­ние наказание, надо было изрядно погрешить, рвать запретные плоды не поштучно, а охап­ками. Зато теперь есть что вспомнить, не правда ли? Самое замечательное в вашей сомни­тельной, но правдоподобной истории – ее благополучный конец. Если все рассказанное вами правда, то будем считать, что наказание искуплено, грехи списаны, можно начинать все сначала.

- Я не собираюсь снова грешить, отныне буду жить примерно и стану святее римского папы, - объявил Антиной. – Но это потом, а сейчас я мечтаю отметить свое избавление, да так, чтобы всем чертям тошно стало, всей небесной канцелярии на зависть.

- Надеюсь, это будет происходить в моем баре, - бармен заговорщически подмигнул. – А я уж для вас постараюсь…

В этот момент в нескольких километрах от города, выше его по склону, переполнен­ное горное озеро, превратившееся за время ливня в море, взломало плотину и хлынуло вниз.