*      *      *

Души моей кровавые чернила,

На мятый лист судьбы кладут печаль.

Они не сохнут, брызжа ярой силой,

Когда их сушат чьи-то гнусь и враль.

Без принужденья поминая чёрта,

Когда тоска всё выше по кривой,

Стихов моих – бурлящая аорта, –

И боли знак, и жизни божество.

Расковыряв души слепую язву,

О, люд, оставь поэта, не тревожь.

Она незрима для чужого глазу,

В строке багровой лишь её прочтёшь.

О счастье жадно грезил я, и снова

Бежал от края зла на край тоски,

Сбирая страсть, как тощие коровы,

Под снегом ищут сенные клочки.

Я не измотан, боль стихов приятна,

Но не кладётся в буйной голове:

За свой ли, за чужой ли грех расплата,

Тому, кто не жалел своих кровей.

Такая жизнь бедовою дорогой

Даётся сильным, как там ни крути.

Поэт, что осиян дареньем Бога,

Пройдёт с улыбкой лезвие пути.

Пускай мой стих и каплет, и струится,

Кому в унынье нет ни слов, ни сил.

Готов я с каждым кровью поделиться,

Кому близка печаль моих чернил.

*     *     *