Двадцать лет, зависнув в ожиданьи,

Цепенела мыслью о тебе,

Всё казалось, хоть из состраданья,

Да вернёшься, откликом мольбе.

Я решила – горя не случилось,

Я не верила пустым словам -

Просто ты куда-то отлучилась,

По своим обыденным делам.

Год за годом жизнь, меняя вехи,

Праведным ли делом, иль грехом,

Всё одно – провалы иль успехи,

Мне твердит заученным стихом:

“Я могла бы сделать всё иначе,

Я могла б предвидеть и успеть!”

Только ноет сердце, это значит -

Не смогла беду я углядеть.

Как посмела ты меня оставить

На закланье ветренной судьбе!

Сколько гневных мыслей чёрной стаей

Всё кружат и шепчут о тебе.

Мы сполна испили эту чашу,

В ней полным полно добра и зла,

Как огонь с водой бывала наша

Жизнь с тобой, что я не сберегла.

Не успела столько досказать я,

Недопоняла, недождалась,

Недоберегла, недостучалась,

Недообняла, недосмеясь!

Будем мы детьми, пока вы с нами,

Дорогие наши старики!

Сиротеем враз под алтарями,

Серебром закрашены виски.

И лицо теряет очертанья,

И не помню запаха волос,

Только голос с лёгким придыханьем

Не забыть - он так на мой похож.  

Двадцать лет прощанья - это много

Или мало?  Бог ли так суров?

Не суди родная очень строго,

Что держу тебя между миров.

Ты ждала меня, пока смогу я

Всё понять и искренне простить,

И тебя волшебницу лесную

Тополинным пухом отпустить.

День пришёл, наверно я готова

Отпустить тебя за облака,

С лёгкою душой и тёплым словом,

В этот раз уже наверняка.

Всё простивши, будешь не далёко-

Бабочкой на ветке, иль цветком,

Пёрышком легчайшим или слогом,

Боль мою уврачевав стихом.

А однажды, поздно или рано,

Позовёшь меня за край полей...

Вот и ладно, мама, вот и славно,

Я тебе послала журавлей.