Биография Анатолия Васильевича Эфроса

Натан Исаевич (Анатолий Васильевич) Эфрос родился 3 июля 1925 года в Харькове в семье служащих авиационного завода. Он учился в Студии при Театре имени Моссовета, а в 1950 году окончил ГИТИС.

После института Эфрос оказался в маленьком передвижном театре у Марии Осиповны Кнебель. Труппа разъезжала по всей стране и жила в железнодорожном вагоне.

Потом в течение трех лет Эфрос работал в Рязани. Каждую субботу он уезжал в Москву к жене. «В Рязани были очень славные актеры, какие-то очень домашние и без претензий, — вспоминал Анатолий Васильевич. — Летом, во время гастрольных поездок, ловили рыбу, собирали грибы. Я ставил пьесы совсем не по своему выбору, и, наверное, если бы мне показали какой-нибудь из этих спектаклей, было бы над чем посмеяться».

В 1954 году Эфрос по приглашению К. Шах-Азизова поступает режиссером в Центральный детский театр, где уже работала Кнебель. «Каждый театр переживает свое золотое время. Тогда, в Центральном Детском, мне кажется, оно было золотое. Как вспомнишь свое настроение на тогдашних репетициях или собраниях труппы, не верится, что это было», — писал Эфрос.

Благодаря его стараниям всеми забытый ЦДТ (хоть и находящийся в самом центре Москвы) буквально на глазах у изумленной публики стал превращаться в самый интересный столичный театр, где одна за другой выходили постановки, остро современные и по форме, и по содержанию «В добрый час», «Друг мой, Колька», «В поисках радости». На сцене появились современные мальчики, ищущие свою дорогу и не признающие лицемерия и мещанства. И хотя пьесы Розова и Хмелика рассказывали о выборе подростками жизненного пути и жизненных ценностей, это задевало за живое зрителей всех поколений.

Режиссер стремился к естественности, мечтал освободить идеи Станиславского от царившей вокруг театральной напыщенности и фальши. Одним из активных единомышленников Эфроса был молодой артист ЦДТ Олег Ефремов, вскоре возглавивший театр-студию «Современник». В постановках Эфроса актеры, игравшие самозабвенно и увлеченно, выходили почти без грима; скупые декорации не должны были отвлекать зрителей от сюжета и персонажей, а говорили артисты на сцене нормальными голосами с нормальными интонациями. Причем и тогда, и впоследствии Эфрос не особенно заботился, о чем говорят герои пьес. Он показывал, что происходит между ними, какие истинные мотивы движут персонажами. Отсюда возникала необыкновенная психологическая глубина эфросовских постановок.

Посмотрев на возрожденный детский театр, начальники от искусства решили поручить Эфросу возродить и театр для молодежи. В 1963 году он возглавил театр имени Ленинского комсомола (ныне Ленком). Эфрос проработал там всего три сезона. «Эти три года кажутся мне самыми горячими, самыми азартными, — отмечает Анатолий Васильевич. — Чтобы попасть в наш театр, публика не раз ломала двери, а однажды кто-то из зрителей уколол булавкой билетера, чтобы тот отскочил и дал толпе ворваться в театр. Это были бурные три года, но они внезапно оборвались».

История жизни Анатолия Васильевича Эфроса

В театре им. Ленинского комсомола Эфрос поставил несколько спектаклей, сразу сделавших его одним из лучших режиссеров страны «Женитьба» (1963), «В день свадьбы» Розова, «104 страницы про любовь» (1964) и «Снимается кино» (1965) Радзинского, впервые серьезно взялся за классику. Его «Чайка» (1966) с бунтующим Треплевым — очень резкий спектакль, в котором не было ничего от привычного мхатовского Чехова.

В «Мольере» (1966) М. Булгакова Эфрос говорил об уничтожении художника властью, о том, каким унижениям могут подвергнуть творца. Это был удивительный спектакль. Это был крик души. Увы, сюжет пьесы действительно совпал с реальной биографией режиссера. Творческая судьба Эфроса полна драматизма через некоторое время после премьеры «Мольера» его сняли с должности главного режиссера, были запрещены его спектакли. Эфроса обвинили не только в аполитичности, но еще и в «искажении классики».

Всякая аномальная ситуация переносилась им трудно. Давали себя знать и природная прямота, и полное отсутствие дипломатической гибкости — свойства, без коего нельзя было руководить театром... Когда его убрали из Ленкома, лишили театра, Анатолий Васильевич не паниковал, позволял себе иронизировать над влиятельными режиссерами, поднявшимися на его защиту.

Анатолий Эфрос сыном Дмитрием

Эфроса сослали из главных режиссеров в Московский драматический театр на Малой Бронной — в так называемые «очередные режиссеры». Вместе с ним ушли десять актеров. Здесь искусство Эфроса достигло расцвета и настоящей зрелости. По выражению одного из критиков, здесь «выкристаллизовалась свободная режиссерская манера, в основе которой лежал точный разбор «изогнутой проволочки» психологического состояния героев». Актеры Эфроса (Николай Волков, Леонид Броневой, Лев Дуров) как будто бы не хотели ничего играть, боясь впасть в представление, в ложное правдоподобие. Им хотелось добиться на сцене простоты и естественности жизни, сохранив всю ее сложность и многоплановость. А в ролях Ольги Яковлевой, в творческом союзе с которой режиссер поставил свои лучшие спектакли, всегда ощущалось некое поле громадного эмоционального напряжения. Как будто душа эфросовского театра жила в странных, сложных, магнетически привлекательных героинях Яковлевой...

Настоящим пристанищем для режиссера оказалась классика, позволяющая говорить на вечные темы. Основным мотивом спектаклей становилось предчувствие беды, смутная тревога, до поры до времени не выходящая на поверхность. Так, в «Трех сестрах» (1967) все начиналось с ослепительного вальса, в котором кружились несчастные герои. Чуждый внешним эффектам, Эфрос тем не менее будто взрывал изнутри знакомые всем истории, открывая в них новый смысл.

Наталья Крымова с сыном Дмитрием

Неоднократно он обращался к творчеству Шекспира, им поставлены «Ромео и Джульетта» (1970), «Отелло» (1976), «Буря» (1983). «Шекспир пишет пьесы так, будто ребенок рисует картинки или что-то вырезает из цветной бумаги, — отмечал Эфрос. — Шекспира мы воспринимаем как очень сложного писателя, а он в чем-то пишет по-детски, азбучно и наивно».

Одним из лучших спектаклей Эфроса был «Вишневый сад» (1975), созданный в Театре на Таганке с Лопахиным — Высоцким. Он ставил Шекспира, как Чехова, а Чехова наполнял мощным, почти шекспировским ощущением конца света. Беспомощные владельцы «Вишневого сада» ютились на кладбище, не в силах противостоять крушению мира, в котором жили. Эфрос любил своих героев и сочувствовал им. Он не видел в их метаниях ничего смешного, а в возмездии, которое настигало негодяев, — ничего назидательного.

Бесспорной удачей Эфроса явилась и гоголевская «Женитьба» (1975), оказавшаяся у него пронзительной историей о несостоявшейся любви. Это был один из любимейших спектаклей Анатолия Васильевича. Он придумал его, лежа в больнице после инфаркта. Стал вспоминать самую смешную пьесу, а потом, когда ему принесли «Женитьбу» и он перечитал ее и начал разбирать, оказалось, что она не такая уж и смешная. Но эта смесь веселья и грусти стала основой спектакля.

В творческой манере Эфроса «условность внешних решений, развитое игровое начало, поэтическая легкость ритмов и мизансцен соединялись с глубокой психологической разработкой ролей». Он очень любил Мольера. На сцене Театра на Малой Бронной с успехом шли «Дон Жуан» (1973) и «Тартюф» (1981). «Мольер народен, — отмечал Эфрос. — У него земной взгляд. Его удивительный интеллект выражается в простой интонации. Высота его мышления лишена высокопарности. Самое трудное в Мольере — найти естественное и простое выражение страсти и интеллекта. И еще — лаконизм».

Анатолий Васильевич не страдал гипертрофированным самомнением. Но едва доходило до театра, драматургии, полагал — и не без оснований, — что ему виднее. Единственным человеком, способным его в чем-то убедить либо переубедить, была жена, Наталья Крымова. У него была прекрасная семья, в которой не было и не могло быть ссор. Сын Дмитрий Крымов стал художником, оформил ряд спектаклей Анатолия Васильевича.

Анатолий Эфрос и Эдвард Радзинский на репетиции спектакля «Продолжение Дон Жуана»

Эфрос снял несколько фильмов. Это «Шумный день» по Розову, «Таня» по А. Арбузову, «В четверг и больше никогда» по А. Битову, «Високосный год» по повести В. Пановой «Времена года» и другие. Было еще и телевидение, которому отдал столько сил, фантазий, надежд. Достаточно вспомнить телепостановки «Борис Годунов», «Всего несколько слов в честь господина де Мольера», «Страницы журнала Печорина», «Вешние воды». И еще была жизнь за письменным столом — три прекрасные, честные, искренние книги о театре и о самом себе.

Постепенно в театральном доме на Малой Бронной наступил кризис. Эфрос появлялся в нем все реже — приходил только на репетиции. Он ставит пьесу И. Дворецкого «Директор театра». Это был горький спектакль-исповедь, спектакль — подведение итогов. Герой пьесы, талантливый режиссер Вознесенский (его играл Николай Волков) находил единственно верный выход из собственного творческого кризиса — смерть.

Итак, спектакль был поставлен, и сразу после этого, в разгаре сезона, Эфрос из театра ушел. Это решение далось ему нелегко, о чем свидетельствуют хотя бы эти строки из книги режиссера:

«Я оставил на Малой Бронной свою актерскую компанию. Бедные, бедные мои актеры! Кто научил вас тому азарту интриги, который уничтожает в человеке художника Кто лишил вас скромности, кто вырастил в вас самомнение и самоуверенность Не я ли! Нет ничего ужаснее этих мыслей».

На доске объявлений был вывешен приказ Управления культуры — о том, что режиссер Натан Исаевич Эфрос по собственному желанию из театра уволен в порядке перевода на должность главного режиссера Московского театра драмы и комедии на Таганке.

Еще в опальные времена Эфроса из профессиональной солидарности приглашали на постановки Олег Ефремов в МХАТ и Юрий Любимов в Театр на Таганке. Чуть позже, осуществляя на телевидении постановку булгаковского «Мольера», Эфрос пригласит на главную роль Юрия Любимова — история великого французского драматурга, затравленного королем и его свитой, была близка и понятна и Эфросу, и Любимову.

В начале 1980-х годов Юрий Любимов отказался возвращаться из-за границы в СССР и был лишен советского гражданства. Эфросу предложили возглавить Таганку. Анатолий Васильевич принципиально не взял с собой практически никого из прежних актеров-единомышленников, чтобы не вызывать в таганской труппе ненужных опасений и пересудов. И получилось так, что старых соратников он оставил, а новых не приобрел. Через некоторое время из театра ушел Б. Хмельницкий, затем В. Смехов, В. Шаповалов и Л. Филатов. В мае 1996 года Филатов сказал:

«Я свой гнев расходовал на людей, которого этого не заслуживали. Один из самых ярких примеров — Эфрос. Я был недоброжелателен. Жесток, прямо сказать... Вообще его внесли бы в театр на руках. Если б только он пришел по-другому. Не с начальством. Это все понимали. Но при этом все ощетинились...»

На Таганке Эфрос успел поставить спектакли «На дне» (1984), «Вишневый сад» (1985) и «Мизантроп» (1986).

Прав ли был Эфрос в том, что пришел на «Таганку» Он ошибся. Ошибся смертельно — по крайней мере, для себя. Недоброжелатели добились даже большего, чем хотели, — 13 января 1987 года Анатолия Васильевича настиг очередной сердечный приступ, и его не стало. Ему не было и 62 лет.

«Иногда мне кажется, что искусством нужно заниматься только шутя, — писал Эфрос в своей последней книге «Продолжение театрального рассказа». — Мы сидели в кафе с корреспондентом журнала. Он так громко и серьезно спрашивал, а я так обстоятельно и серьезно отвечал, что в какой-то момент мне стало неловко а что думают остальные посетители кафе Ведь так серьезно можно говорить о том, что обвалился мост и поезд упал в реку. А театр — маленькое и смешное заведение, существующее для небольшой части населения. Но столько у нас страстей и многозначительности. На самом же деле это только театр».