Биография Густава II Адольфа

Отец современной стратегии 

«Утомленный картиной неправильного, беспорядочного образа ведения войны в Европе, в течение продолжительного ряда столетий, тщетно изыскивая в войнах этих времен следы того искусства, с которым войну вели Александр Великий, Ганнибал и Юлий Цезарь, - исследователь военной истории с изумлением встречает наконец, в действиях Густава-Адольфа в Германии, образ ведения войны совершенно новый и отличный от прежнего и в главных, основных началах своих являющий разительное сходство с образом ведения войны великими полководцами древности». 

Князь Н.С. Голицын, генерал-лейтенант Генерального штаба Российской империи, автор труда «Великие полководцы истории» 

Французский император Наполеон Бонапарт никогда не давал характеристик, предварительно не изучив предмет. Гениальный стратег и военачальник лишь семи полководцам мировой истории предоставил место в пантеоне воинской славы: Александру Великому, Ганнибалу, Юлию Цезарю, Густаву II Адольфу, Тюренну, Евгению Савойскому и Фридриху Великому. Как видим, между Юлием Цезарем и шведским королем (семнадцать веков!) нет ни Аттилы, ни Карла Великого, ни Ричарда Львиное Сердце, ни Чингисхана, ни Тимура… 

В истории любой страны есть правители, которые оставили о себе добрую память на многие века. Швеция – не исключение. Но что мы знаем об этой североевропейской стране? Что-то о викингах, наводивших ужас на Европу, оставивших немалую толику своей крови и в славянском мире. Об ученом и промышленнике Альфреде Нобеле, учредившим всемирно известную премию, наполеоновском маршале Бернадоте, неожиданно ставшим шведским королем… Нам больше знаком легендарный шведский король Карл XII, одержавший ряд блистательных побед в Северной войне (1700 — 1721). Но он потерпел сокрушительное поражение под Полтавой в 1709 г. от армии российского царя Петра I. Эта битва стала роковой для Швеции, и после Ништадтского мира (1721 г.) эта страна потеряла все свои прибалтийские владения, а Российская империя «прорубила окно в Европу». Сами шведы считают этого талантливого полководца, до безрассудства храброго, но нерасчетливого в своих действиях монарха, злым гением нации. 

«ЗОЛОТОЙ КОРОЛЬ» ШВЕДОВ 

Совсем другую память о себе оставил король Густав II Адольф из династии Ваза (1594 — 1632). Современники его называли «Золотой король». Высокого роста, статный, недюжинной физической силы, он был не только великим полководцем, заслужившим звание «отца современной стратегии», но и по-настоящему великой личностью. 

Густав II Адольф прекрасно разбирался в государственных делах, в совершенстве знал законы, обладал даром убеждения и великолепной памятью. Он отличался феноменальным трудолюбием, неприхотливостью в быту, не признавал роскоши, свободно владел немецким, голландским, французским, итальянским языками и латынью, а также довольно сносно знал английский, испанский и даже — польский и русский языки! 

Взойдя на шведский престол в 1611 году после смерти отца — Карла IX, Густав II Адольф своей первой речью перед парламентом произвел на законодателей такое сильное впечатление, что они, ни секунды не колеблясь, отдали корону еще несовершеннолетнему, 17-летнему принцу. Первым шагом молодого короля стало назначение канцлером опытного администратора Акселя Оксеншерну. Два десятилетия король и канцлер работали вместе: первый был полководцем, а на плечи второго легло политическое руководство Швецией. 

Густав II Адольф вместе с троном «унаследовал» и войны с Данией, Речью Посполитой и Московским царством. Войну с Данией он поспешил закончить выгодным для последней миром. Обезопасив южные и юго-западные границы Швеции, король переключил все внимание на восток. Война прошла успешно: обескровленная многолетней Смутой, Московия заключила в 1617 году Столбовский мир, по которому она на целый век оказалась отрезанной от Балтийского моря. 

Четыре года передышки Густав II Адольф посвятил скрупулезной подготовке к войне с Речью Посполитой, король которой Сигизмунд III Ваза, представитель католической ветви этой династии, продолжал претендовать на шведский престол. Война с Польшей продолжалась с переменным успехом восемь лет, но шведы все же закрепились в Лифляндии. 

К 1629 году в Европе уже одиннадцать лет продолжалась Тридцатилетняя война (1618 — 1648). Это была первая общеевропейская война. С одной стороны сражались восставшие чешские сословия, германские князья-протестанты, которых на определенных этапах войны поддерживали Дания, Швеция, Франция (несмотря на то, что была католической страной), Трансильвания, Голландия и Англия. С другой стороны, им противостояли страны Католического блока — габсбургские Австрия и Испания, Бавария, Речь Посполитая, ряд южно-немецких княжеств (в основном духовных) и папский престол. Московская Русь опосредованно участвовала в конфликте. Неудачная для Кремля «Смоленская война» в 1632 — 1634 гг. с Речью Посполитой, в которой, на стороне польского короля отличились и запорожские казаки, между тем, отвлекла Варшаву от германского театра военных действий. 

В 1629 году ситуация в Германии, являвшейся основным театром военных действий, была катастрофической для сил Антигабсбургского блока. Альбрехт фон Валленштейн, имперский полководец-кондотьер и Иоганн Церклас фон Тилли, многоопытный полководец Католической лиги, сумели фактически очистить Германию от войск протестантов. Датский король Христиан IV (мудрый правитель, но посредственный полководец) вступил в войну в 1626 году. После сокрушительного поражения от войск Тилли при Луттере в августе того же года, он был вынужден просить о перемирии. Единственная неудача Валленштейна в августе 1628 года у ганзейского города Штральзунда позволила шведам (помогавшим осажденным) поверить в свои силы. Почти вся Германия была во власти католических войск. 

Одной из главных причин вступления Густава II Адольфа в Тридцатилетнюю войну стало желание обезопасить свои границы. К тому же обострялась и династическая проблема в Швеции. Уверенное продвижение католиков к берегам Балтики, безусловно, могло окрылить католическую линию династии Ваза в ее притязаниях на шведский престол. 

Густав II Адольф добился весной 1629 года разрешения парламента на ведение войны в Германии. Он понимал, что союзники в Германии у него появятся, как только придут первые победы. Монарх 20 мая 1629 года в столице Швеции Стокгольме прощается со своими сановниками и оставляет на их попечение свою малолетнюю дочь Кристину. Он сказал выборным чинам королевства: «Бог свидетель, что я начинаю войну не ради тщеславия. Император... попирает нашу веру. Угнетенные народы Германии взывают к нашей помощи...» Как только шведам удалось заключить с Речью Посполитой в сентябре того же года перемирие на шесть лет, Густав II Адольф принялся за выполнение своего плана, который пестовал уже, как минимум, четыре года. 

ГЕРМАНИЯ У НОГ «СЕВЕРНОГО ЛЬВА» 

16 июля 1630 года король-полководец высаживается с 15-тысячным корпусом на острове Узедом (Померания) и бесстрашно вступает в войну, в которой пересеклись политические, экономические и религиозные интересы (последние с каждым годом играли все меньшую роль) практически всех стран Европы. Габсбурги получили нового, и главное, сильного и искусного противника. Как отмечает Андрей Прокопьев, - «шведский король стал одним из самых последовательных защитников религиозных интересов протестантских сословий – тревога за судьбы евангелического вероисповедования в соседней Германии играла существенную роль в его выступлении. Шведское вторжение окончательно превращало Тридцатилетнюю войну в дело общеевропейской важности» («Германия в эпоху религиозного раскола. 1555 – 1648»). 

В армии Густава II Адольфа было только 3 тысячи кавалеристов, но в основе ее были отборные бригады и полки. Большинство солдат имели опыт войны с польскими королевскими и московитскими войсками. 

Очень скоро шведы одерживают ряд побед в Померании и Мекленбурге, в первую очередь, за счет гибкой тактики и суровой дисциплины их армии. Попытки насилия или грабежа карались беспощадно.

«Вся Германия изумлялась дисциплине, которой так доблестно выделялись шведские войска... Всякое распутство преследовалось строжайшим образом, а строже всего — богохульство, грабежи, игра и поединки... Полководец так же внимательно следил за нравственностью солдат, как и за их храбростью». (Фридрих Шиллер. «История Тридцатилетней войны»).

Вторит великому немецкому писателю историку Александр Свечин. Впрочем, он говорит и о таких «новшествах» короля:

«С именем этого великого полководца связано изобретение и введение в армию наказания шпицрутенами. Виновного протаскивали или прогоняли сквозь строй между двумя шеренгами солдат, из коих каждый обязан был нанести удар палкой по спине преступника». Не зря же называли это наказание «квалифицированной смертной казнью». 

Но слава короля-полководца росла. Шведы на то время были, без сомнения, самыми лучшими воинами в Европе. До Густава II Адольфа большинство армий Старого Света состояло из слабо организованных подразделений воинов-наемников. Шведская армия же была единым организмом с прекрасно отлаженной системой взаимодействия пехоты, кавалерии, артиллерии и службы тыла. «Северный лев», как называли современники Густава II Адольфа, создал первую профессиональную армию в Новой истории. Ее обучение состояло из регулярной муштры, тренировок и полевых маневров в мирное время. Немаловажным фактором было то, что на первом этапе войны в Германии полки набирались почти исключительно из представителей титульной нации королевства, а также финнов и саамов. Армия короля-полководца «имела сугубо национальную, шведскую базу и еще в большей мере протестантско-лютеранское настроение» (Ганс Дельбрюк. «История военного искусства». т.4.). Впрочем, и это надо подчеркнуть, лишь при жизни его. 

В области стратегии и тактики Густав II Адольф также добился больших успехов, зачастую заимствуя и используя идеи своих противников. Так у немцев он взял на вооружение «волновые атаки» (сабельная атака сопровождалась стрельбой из пистолета). Шведы стали первыми вводить стандартные калибры пушек, для облегчения снабжения их боеприпасами. Артиллерии, особенно легкой маневренной, Густав II Адольф уделял много внимания; в его войсках сочетались все виды вооружений. Генерал Леннарт Торстенссон, который командовал артиллерией шведской армии, по праву считался ближайшим помощником короля на поле сражений. 

Принципы организации и тактики, заложенные Густавом II Адольфом, были актуальны вплоть до середины XVIII века и составили целую эпоху в развитии военного дела. С помощью офицеров, учившихся у голландского штатгальтера (правителя) и полководца Морица Оранского в начале XVII века, шведский король освоил передовую на то время военную тактику. В будущем он значительно ее усовершенствовал и по праву назывался творцом «линейной» тактики, господствовавшей на полях сражений вплоть до середины XVIII века.

«При построении пехоты в центре располагались пикинеры, а на флангах мушкетеры. Оба вида пехоты имели примерно одинаковую численность». (Е.А. Разин. «История военного искусства. ХVI — ХVII вв.»).

Как и во времена древних рабовладельческих армий, кавалерию король в основном размещал на флангах, но все же он старался не соединять ее в большие массы; часто он распределял кавалерию по фронту вперемежку с пехотой. Тактику «караколе», элегантную, но малоэффективную – когда всадники накатываются на позиции врага и, сделав выстрел, ретируются – шведский король заменил атаками галопом с холодным оружием наголо. Как отмечает Александр Свечин в своей блестящей «Эволюции военного искусства», - «Свои дисциплинированные и тренированные строевыми учениями войска Густав-Адольф мог располагать не глубокими терциями испанцев, и даже не в 10-ти шереножном строю Морица Оранского; пехота Густава-Адольфа строилась только в 6 шеренг, кавалерия – в 3 шеренги. В пехоте Густава-Адольфа количество мушкетеров равнялось двум третям, а пикинеров – одной трети. В течение Тридцатилетней войны пикинеры постепенно вовсе исчезли». 

Последние два года жизни деятельного короля-полководца были насыщены множеством событий. Их, без сомнения, надо отнести к судьбоносным для Европы того времени. 

Швеция заключает в январе 1631 года союз с Францией, обеспокоенной резким усилением позиций Габсбургов в Европе. Кардинал Ришелье, который являлся творцом политики династии Бурбонов, на первом этапе сотрудничества со шведами, помогал в основном деньгами (до 1 млн. франков в год). Интересы Франции были оговорены в соглашении. В нем говорилось о «восстановление угнетенных в их прежних правах...». Что на деле, конечно же, означало подавление мощи Габсбургской империи. Но лишь с 1635 года Франция, после ряда тяжелых поражений протестантов (уже после гибели Густава II Адольфа), стала принимать участие в боевых действиях… 

В 1631 году шведские войска шаг за шагом стали буквально выдавливать войска Католической Лиги (где ведущую роль играла Бавария во главе с курфюрстом Максимилианом) и Габсбургской империи из Северной и Средней Германии. 

Первым решился порвать с императором и вступить в союз со шведским королем ландграф Вильгельм Гессенский, один из ведущих лидеров кальвинистского течения в протестантстве. Саксонский курфюрст Иоганн Георг — ортодоксальный протестант-лютеранин, но государь, склонный к компромиссам с католиками, был вынужден после долгих колебаний стать таки союзником шведов. Также поступили и курфюрст Бранденбургский Георг Вильгельм, и герцог Померанский Богуслав XIV. Впрочем, основным силам шведов не удалось вовремя прийти на помощь богатому протестантскому городу Магдебургу, осажденному армией Тилли. Но победа католиков стала воистину «пирровой» — истребив до 30 тысяч жителей и разграбив город 20 мая 1631 года, они окончательно рассеяли сомнения протестантских князей, в том, поддерживать ли им «Северного льва», или нет. 

БРЕЙТЕНФЕЛЬД – «КАННЫ» ГУСТАВА II АДОЛЬФА 

1 сентября 1631 года сразу после заключения военного договора между Швецией и Саксонией, начались сложные маневры союзной армии и армии Тилли. Наконец 17 сентября при деревушке Брейтенфельд у Лейпцига состоялось одно из решающих сражений Тридцатилетней войны. Шведско-саксонская армия имела минимальное преимущество над армией императора и Лиги — 39 тысяч против 36 тысяч человек и значительное в орудиях — 75 орудий против 26. Но эти преимущества, как минимум, уравнивались тем, что 15 тысяч саксонцев значительно уступали по боевым качествам имперцам, а часть легких кожаных орудий союзников не использовались в бою. Кожа, обтягивающая тонкие медные стволы этих орудий, не спасала их от перегрева. 

Разобщенность сил союзников (саксонский курфюрст не хотел признавать главенство шведского короля) сыграла, как ни странно, положительную роль. Имперцы на правом фланге в течение часа буквально смели саксонцев, которые обратились в бегство, а Готфрид Паппенгейм со своей конницей попытался охватить и правый фланг шведов. Гонцы, посланные Тилли, уже отправились в Вену к императору с победной реляцией. Но шведы отбросили левый фланг противника, а позже и центр, которым руководил сам имперский генералиссимус. Его отряды, которые вернулись после преследования саксонцев, были атакованы шведами и вытеснены с поля боя. Шведов выручила необыкновенная подвижность их боевых порядков. Все манервы армия протестантов сделала еще до того, как неповоротливые ударные колонны католиков сумели приготовиться к новому наступлению.

«...Разные рода войск, не объединившиеся для совместных действий, были побеждены комбинированными действиями войск противника — сначала кавалерия, а затем пехота» (Ганс Дельбрюк. «История военного искусства» т. 4).

Разгром имперцев был полным. Они потеряли 7 тысяч человек убитыми и ранеными, а до 6 тысяч человек попали в плен и сразу же влились в армию победителей (для войн этого периода такая ситуация была не в диковинку). Потери союзников 4,5 тысячи человек, из них составили — только треть шведов. «Чем были Канны для Ганнибала, тем было сражение при Брейтенфельде для Густава-Адольфа» (Г.Дельбрюк).

Как отмечает Александр Свечин в вышеназванной работе, - «линейный порядок в этом бою вышел победителем над колонной, главным образом, благодаря кавалерии. Их 7 бригад шведской пехоты в серьезный бой вступили только три бригады. Сплошной фронт шведов показал здесь и невыгоды сплошных построений – противник разделился и повел два очень опасных фланговых удара; однако, соображения в пользу колонн и в пользу прерывчатости боевых порядков начали учитываться в теории только в XVIII веке (Фолар), на практике – только армиями Французской революции; для ближайшей же эпохи законом стал сплошной линейный боевой порядок, развивавшийся из образца, данного Густавом-Адольфом, с сосредоточением кавалерии на оба крыла после того, как пехота получила штык». 

План союзников заключался в том, что саксонцы должны были напасть на наследственные земли императора — Силезию и Богемию (Чехию), а шведы, через Тюрингию и Франконию, — двинуться на юг Германии. План этот, по сути очень рискованный, был весьма скоро воплощен в жизнь. Саксонцы 11 ноября 1631 года вступили в Прагу, а армия Густава II Адольфа захватила поочередно Галле, Эрфурт, Франкфурт и в конце декабря 1631 года мощную имперскую крепость Майнц, сломив сопротивление местного курфюрста, который опирался на помощь испанского корпуса. И здесь «Северный лев» неожиданно развернулся на 180 градусов и форсированным маршем направился в сердце Южной Германии — к Нюрнбергу. 

15 апреля 1632 года у реки Лех произошла битва, которая, впрочем, состояла из стычек кавалеристов и артиллерийской дуэли, в ходе которой был смертельно ранен Тили. Имперцы, сохранили боеспособность и организованно отступили. Баварский курфюрст Максимилиан, ярый сторонник католицизма, укрылся в мощной крепости Ингольдштадт, которую безуспешно штурмовали шведы. Но 17 мая 1632 года они беспрепятственно захватили столицу Баварии — Мюнхен. 

Положение Густава II Адольфа достигло высшей степени блеска, популярности и могущества. Население видело в нем настоящего рыцаря-героя, который разумно и храбро сражался, и главное, хотел защитить своих единоверцев-протестантов, не допуская, впрочем, и актов насилия по отношению к католикам. 

ЛЮТЦЕН – ПОБЕДА ЦЕНОЮ ЖИЗНИ 

Император Фердинанд II, два года назад отправивший в отставку удачливого полководца-кондотьера, генералиссимуса Альбрехта фон Валленштейна, вынужден был 23 марта 1632 года вновь призвать его на службу. Он дал полководцу, имевшему множество завистников в Империи, неограниченные полномочия. В течение всего нескольких недель Валленштейн изгнал из Чехии саксонцев и устремился к Нюрнбергу, где уже находился Густав II Адольф. Король терпит неудачу при штурме укрепленного лагеря армии генералиссимуса. Потери шведов были значительнее, но главное — эта битва показала иллюзорность надежд короля на скорую победу. 

Войска «Северного льва» направляются к Вене, но Валленштейн игнорирует маневр Густава II Адольфа и нападает на союзников шведов — саксонцев в их вотчине. Этот маневр генералиссимус заимствовал из стратегии Второй Пунической войны. Новое столкновение двух великих полководцев стало неизбежным. И Валленштейн допускает роковую ошибку — отправляет сильный корпус под командованием графа Готфрида Генриха фон Паппенгейма на помощь имперскому городу Кельну, который осадили голландцы. По пути его воины занялись грабежом в саксонском городе Галле, забыв о цели своего похода. 

В этих, неблагоприятных для имперцев условиях, 6 ноября 1632 года произошло одно из решающих сражений всей Тридцатилетней войны. У небольшого саксонского городка Лютцен (Люцен) сошлись армии Густава II Адольфа и Альбрехта фон Валленштейна. Шведы располагали такими силами — 16300 человек при 60 орудиях. Армия Валленштейна заметно уступала противнику — лишь 12000 человек при 21 орудии. 

Туман, застилавший всякий обзор утром, вскоре почти уравнял силы сторон, так как к полудню к имперцам пришли два полка подкрепления (2900 человек). Валленштейн отказался от тяжеловесных квадратных форм (испанские терции) и построил пехоту в 10 шеренг в глубину. Но королевская армия все же качественно превосходила армию противника. Шведы были вооружены более легкими мушкетами (без сошек), строились в глубину лишь шестью, и даже тремя шеренгами. Протестанты имели важное преимущество — их армия была закалена в многомесячных боях, тогда как имперская армия была только недавно сформирована.

Совокупность этих факторов и стала причиной победы шведов, несмотря на сильную позицию войск Валленштейна и то, что его центр, состоявший из пехоты, не был разбит. На флангах конница (рейтары) шведов разгромила имперскую конницу; попытка полка легкой кавалерии хорватов атаковать позиции протестантов с тыла закончилась неудачей. Появление 4000 пехоты имперцев Паппенгейма уже под вечер могло внести коррективы в ход битвы. Но шведы ожидали подхода еще более многочисленного (до 6000 человек) люнебург-саксонского корпуса. Потому Валленштейн уступил поле битвы и признал победу протестантов. 

Еще в час дня Густав II Адольф, находясь на левом фланге, наткнулся на отряд вражеской кавалерии и был смертельно ранен в голову. Кавалеристы имперцев выстрелами в упор и ударами добили короля. Они, впрочем не знали, кем был умирающий, хотя и догадывались, что перед ними важная персона. Этот страшный удар не вызвал паники в шведской армии. Командование принял Бернгард Саксен-Веймарский, а шведы с яростью возобновили натиск. «...Как разъяренные львы, кинулись вперед упландские, смаландские, финские и готские полки... Казалось, что дух Густава Адольфа невидимо носился и вел полки в битву...» («Герои и битвы», составил К.Абаза). Имперцы потеряли знаменитого Паппенгейма, «отличившегося» в разгроме Магдебурга, до 6000 убитых и раненых на поле боя и всю артиллерию. Потери шведов также были велики — до 5000 человек.

ИТОГИ 

И сейчас историки теряются в догадках – многие склонны считать, что к смерти короля приложили руку иезуиты, а орудием их мщения «врагу самого Бога и Христа» стал герцог Саксен-Лауэнбургский. Дело его жизни продолжили ученики — Бернгард Саксен-Веймарский, лучший артиллерист того времени Леннарт Торстенссон, Густав Горн. Но увы, не всем им на поле брани улыбалась удача, как Густаву II Адольфу. Можно с большой долей уверенности сказать - он смог бы «обуздать злую волю католиков, сумел бы совладать с рознью, недомыслием и слабостью евангелической (протестантской. — С.М. ) партии — этими главными помехами установления прочного мира...» (О. Егер. «Всемирная история», т. 3, «Новая история»). 

Война продолжалась с переменным успехом еще почти 16 лет, но блестящие победы Густава II Адольфа позволили Швеции после Вестфальского мира (1648 г.) утвердить свое господство на берегах Балтийского моря, которое более полувека называлось не иначе, как «шведским». Война закончилась там, где она тридцатью годами ранее началась, — у стен Праги, в Чехии: эта цветущая страна была опустошена, а ее население уменьшилось с 3 млн. до 800 тыс. человек. Германия была совершенно опустошена Тридцатилетней войной, значительная часть (до 40%) ее населения была перебита или вымерла; сотни тысяч немцев эмигрировали. Стремления к имперской централизации были парализованы, на долгие 225 лет Германия оказалась раздробленной. 

О планах Густава II Адольфа, погибшего в самом расцвете жизни (ему было всего 38 лет) мы можем только догадываться. Утверждения имперцев и папистов о том, что свобода Германии была под угрозой - не более чем риторика. Да, конечно можно предположить, что Густав II Адольф изгнал бы иезуитов, уничтожил бы столь ненавистный протестантам Реституционный эдикт 1629 года (по нему все секуляризированные земли римской церкви — с 1552 года — подлежали возврату хозяевам), была бы восстановлена свобода вероисповеданий и status quo в Чехии, Моравии, Пфальце. Впрочем, по мнению великого Фридриха Шиллера, которого трудно заподозрить в симпатиях к католической партии, Густав II Адольф «... рожденный в чужой земле, воспитанный в идеях неограниченного самодержавия, фанатик и отъявленный ненавистник папистов, он не был создан для роли хранителя святыни германских законов и не мог питать достаточного уважения к свободе чинов».

Но все же трудно поверить в то, что Густав II Адольф вел бы свою политику в том ключе, с той степенью жесткости, что и самые ярые сторонники католической партии. Но одно можно сказать определенно — Густав II Адольф, отличавшийся, кроме своих военных талантов, еще и необыкновенной расчетливостью в ведении войны, шаг за шагом шел к своей цели и сумел бы консолидировать протестантов не только в Германии. Хотелось бы привести величественную характеристику шведского короля, которую передал Филипп Богуслав Хемниц: «…на войне он был героем не только в совете, но и на деле. При обсуждении – осторожный, в решении – быстрый; сердцем и мужеством – бесстрашный, в рукопашном бою – отважный, всегда готовый и командовать, и сражаться, и в облике своем – истинный образец не только высоко проницательного главнокомандующего, но и храброго бесстрашного солдата». 

Смерть Густава II Адольфа стала именно тем толчком, который привел к распаду довольно стройной системы, успешно внедряемой в Германии шведским королем. Бедной северной стране, какой на то время являлась Швеция, и при нем было трудно сохранять свое господство в Германии. Значительной части протестантских властителей, боявшихся мести императора, отнюдь не хотелось становится подданными «Северного льва». Франция также не хотела отдавать «на откуп» шведам Германию. 

Именно приобретения Густава II Адольфа и канцлера Оксеншерна, который взял на себя всю ответственность за судьбу Швеции и дочери короля Кристины после его гибели (к Швеции отошли Западная Померания, Висмар, Бремен и Гамбург) потерял представитель младшей ветви династии Ваза Карл ХII. Но до этой катастрофы, почти 60 лет Швеция оставалась державой, без которой не решались важнейшие вопросы европейской политики.