Леонид Павлович Семаков родился 7 июля 1941 года в деревне Слободищи Вологодской области.

После восьми классов школы закончил строительный факультет Одесского мореходного училища и в 1959 г. закончил его. Строил Клайпедский порт.

Вскоре Семаков резко изменил свой жизненный путь, поступил в Ленинградский институт театра, музыки и кинематографии и окончил его в 1964 г. За несколько лет успел поработать в театрах Владимира, Томска, Красноярска, Москвы режиссёром и актёром. В 1970 году сыграл несколько ролей в Московском театре на Таганке: Лётчика в «Добром человеке из Сезуана», Рахметова в «Что делать?» и других.

По его собственному признанию, песни на свои стихи (всего более 300) стал писать в 1968 году, когда работал в театре на Таганке. Он был дублером Владимира Высоцкого, чьим примером и "заразился".

Сначала писал песни юмористического содержания, есть замечательный цикл переложений классических сюжетов в "простонародном" изложении, а потом и более серьезные произведения. Мелодичные и оригинальные, они пользовались огромной популярностью среди любителей авторской песни.

После какого-то редкого генетического заболевания, из-за чего стали увеличиваться суставы и меняться голос, вынужден был оставить театр и начать "скитаться", бродил с цыганами, кем только не работал.

Он рассказывал: "Еле передвигался, боли были страшные. Врач посоветовал больше ходить пешком, ну я и пошел. Сначала до Урала и обратно, потом на юга".

Затем творческий путь Леонида Павловича надолго прервался. Вот как он сам написал об этом в автобиографии для конверта своей первой грампластинки: «В 1972 году расстался со сценической практикой на восемь лет, чтобы вернуться на сцену в новом качестве — автора-исполнителя своих стихов под гитару. А за восемь лет сценического бездействия ловил рыбу в Мурманске, ездил таксистом по Москве, добывал со старателями минералы на Урале».

С 1981 года – сценарист и режиссер документальных и научно-популярных фильмов.

Жил в Москве.

Вышли пластинки на фирме "Мелодия": "Философический канкан" и "Звездочет", записанные в 1987 году.

Из рассказов слушателей его концертов:

«Впервые увидев Семакова на сцене в Клубе железнодорожников, помнится, испытал нечто похожее на оторопь - огромный мужчина, с непропорционально большим лицом, огромными руками, в которых почти не видно было гитары, узловатые суставы пальцев. Оторопь усилилась многократно, когда я услышал его голос.

До сих пор не могу сформулировать, что же, в конце концов, случилось, почему его песни оставили такой глубокий след. Игра на гитаре весьма относительная, пение - скорее чтение стихов под бренчание скрипуче-густым тембром, стихи - часто даже банальны... Но энергия, исходившая от этого человека буквально вводила в оцепенение, завораживала».

В 1988-м Леонид выступил на Грушинском фестивале авторской песни. Это выступление оказалось единственной видеозаписью его выступлений.

В 1991 году в Краматорске вышел сборник стихов и песен Семакова "Я помолчу", но почти весь тираж сборника был уничтожен, и он стал настоящей библиографической редкостью.

Леонид Семаков умер, сгорев за несколько дней, от инфекционного менингита 8 августа 1988 года в Москве, за месяц до выхода своей первой пластинки. Похоронен на Николо-Архангельском кладбище.

(По материалам сети)

 ----------------------------------------------------

Венок сонетов. Леонид Семаков

1
Прости меня, березовое детство,
Я забывал бывало о тебе.
Ты было как в тумане, а теперь
От звона детства никуда не деться.
Под чурбаком натруженные козлы,
Янтарным духом тянет со двора,
И звон пилы под крики: "Сам дурак!"
И прочие мальчишеские козни.
Насупленные брови братана -
Была братоубийственной война,
От ябедничества и до угроз.
Из-под пилы березовый горбыль
В меня метнул опилочною пылью -
Наивна месть обиженных берез...

2
Наивна месть обиженных берез
Осеннему порывистому ветру.
Березы, обнаженные до веток,
Не могут ветру нравиться всерьез.
Он, ветер, сам решает, что и где,
Насколько колки хвойные особы -
Им тоже ветер нужен, но особый:
У хвойных все манеры старых дев.
Но преклонилась флора на колени.
Листает ветер книгу откровений
Листвой осин, рябинок и берез.
Есть аромат у взгляда и у слова -
Приберегал я запахи былого,
Но, если честно, я не уберег.

3
Но, если честно, я не уберег
Арбузный запах первых поцелуев.
Как стае уток, утку подсадную,
Арбуз я вам подсунул не в упрек.
Пятнадцать лет мне было, пацану,
Я от вдовы слыхал такие перлы...
Был поцелуй, но это был не первый,
Не первый, и не только поцелуй.
Невнятность двух украденных суббот,
Чуть мятный дух ухоженных зубов...
Прими, мадам-поэзия, в наследство
Мой первый грех. Тебе бы и сказать:
Пустое дело во грехе спасать
Себя от ностальгического бегства.

4
Себя от ностальгического бегства
Чертовски трудно в зрелости спасти.
Ах, детство, детство, ты меня прости,
Я от тебя спасаюсь как от бедствий...
Не бедствие ли знать, что никогда,
Ничто, из нас нигде не повторится?
Не это ли всех радостей столица?
Не это ли всех горестей беда?
На зрелых душах нет живого места,
На зрелых, между старостью и детством,
Зияет неприступный рваный ров.
Но жизнь идет, задача выполнима.
Постигнуть это - получить полмира.
Непостижимо таинство миров.

5
Непостижимо таинство миров:
Мир детский, мир духовный, мир душевный.
Мятежен дух, душа несовершенна.
И детский мир - он мир, а не мирок.
Мир помудрел (мудреть не мудрено),
Мир мира жаждал и вовек, и ныне.
Но сколько нас влекут миры иные,
Настолько нас не тянет в мир иной.
Мир помудрел. Чтоб мудрость померла,
Витийствовал недавно Тамерлан,
И эта шутка вовсе не простая...
До храма мира будет пять минут,
А звезды даже глазом не моргнут,
Нерасторжима вечность мирозданий.

6
Нерасторжима вечность мирозданий,
Она порукой для любых основ.
Моя бы воля, я бы вместо слов
Надежд на завтра поровну раздал бы.
И тонкий запах маленькой надежды
Обогатил бы веры фимиам.
Хватило бы ее и им, и нам.
И не понять меня - удел невежды.
Но мы предпочитаем крепкий запах:
Шипр, гуталин, рокфор - гниющий запад.
Эй, гражданин, возьмите номерок,
А с номерком любой удел полдела.
А мир уже у самого предела.
Владеет миром не судьба, не рок...

7
Владеет миром не судьба, не рок.
Владеют им амбиции властитых.
А мир по страусиному инстинкту
Дебильно прячет голову в песок.
Мол, нет ни полигонов, ни штабов.
Мол, нет ни Бабьих Яров, ни Дахау.
Разумный мир потуплено вдыхает
Паленый запах собственных штанов.
Сегодня мы в плену у суеты,
Сегодня в красной книге я и ты
И все лягушки заодно с прудами.
Мир уязвим, как домик на песке,
Но бьется синей жилкой на виске
Единство человеческих страданий...

8
Единство человеческих страданий:
Обиды, беды, зависть, ревность, грусть -
Все вместе суть религии искусств
И нынешних, и самых стародавних.
Виктория! Нет запаха блаженней,
Что может быть блаженнее побед?
Блажен ли тот, какого горше нет,
Полынный запах горечь поражений?
Где изуверство? Где святая вера?
Решает мера. Все решает мера.
Поверить в это трудно и понять.
Охотник, целясь в загнанного зверя,
Отбрось ружье, в чужое горе веря.
Благословенно свойство сострадать!

9
Благословенно свойство сострадать,
Оно не из церковного прихода,
Оно на смену зрелости приходит,
Как поздняя осенняя страда.
Оно приходит, как уходит страсть,
Оно приходит, как проходит зрелость.
У старости есть маленькая прелесть -
Ее никто не зарится украсть.
Она приходит, чтобы оглядеться,
Чтоб снова слабым стать, впадая в детство.
За все, что было, старясь от стыда,
Не веря в свою собственную старость,
Чужую вековалую усталость,
Благословляйте, дамы, господа.

10
Благословляйте, дамы, господа,
В себе миролюбивые идеи,
Чтоб на холмах библейской Иудеи
Паслись не легионы, а стада.
Чтоб разносоциальные миры,
Уставшие, друг другу уступили,
Чтоб мир альтернативами тупыми
Не походил на вызревший нарыв.
Чтоб мирным был мальчишеский кумир,
Чтоб на Дзержинке не был Детский мир
Вместилищем ракет и пистолетов,
Чтоб люди расцветали как цветы,
Чтоб люди почитали как святых
Юродивых, влюбленных и поэтов.

11
Юродивых, влюбленных и поэтов
Ищите в зеркалах - слепой мудрец изрек.
Пред Вами в зеркалах всегда один из трех,
Все трое вместе - не исключено и это.
Казалось бы, все просто, ан не просто,
А если упрощать, то проще нет:
Юродивый - он влюбчив, как поэт,
Поэт, любвеобилен до юродства.
Канальи понемногу те и эти,
Создатель общим знаком нас пометил.
Кривое зеркало - вот наш единый знак.
И как бы не хотели мы, канальи,
Кривыми утешаться зеркалами,
В любом из них легко себя узнать.

12
В любом из них легко себя узнать,
Узнать себя в стихе, в строке, в куплете...
Узнать по свисту сыромятной плети,
Поднявшей вдохновение от сна.
Оно, зверье крылатое, заржет,
Оно копытцем цокнет о каменья,
И сотворит словесную камею
По сердолику, что янтарно желт.
Покуда та камея не случится,
Бессильна и разлучница волчица:
Сердолика с копытцем не разнять.
Камеи удаются, но не часто.
А, впрочем, вызов брошен - вот перчатка:
Извольте, поэтическая знать.

13
Извольте, поэтическая знать,
Над знатностью своею усомниться.
Она пришла к вам пышная блудница,
И вы с ней загуляли допоздна.
Поэзия - ревнивая жена,
Она измены вашей не простила,
По-женски к вашей милости остыла,
К другим склонила голову она.
Вдали от поэтической бузы
Вы дремлете, козырные тузы,
За шторами казенных кабинетов.
Проснитесь от поэзии, князья!
Сегодня вам дремать никак нельзя -
У ваших ног венок моих сонетов.

14
У ваших ног венок моих сонетов,
Не брезгуйте склониться, подобрать.
Все говорят: - Нет худа без добра.
Добра без худа нет, прошу заметить.
Не будь продажи - не было бы меры,
Не будь когда-то - не было б теперь,
Страданий не бывает без потерь.
Не будь страданий - не было бы веры,
Не будь горластых - не было б тихонь,
Не будь ругательств - не было б стихов.
Для дьявола и грех священнодейство.
Не будь заката - не было бы дня,
Не будь тех стонов - не было б меня.
Прости меня, березовое детство.

15 Магистрал
Прости меня, березовое детство,
Наивна месть обиженных берез,
Но, если честно, я не уберег
Себя от ностальгического бегства.
Непостижимо таинство миров,
Нерасторжима вечность мирозданий.
Владеет миром не судьба, не рок -
Единство человеческих страданий.
Благословенно свойство сострадать,
Благословляйте, дамы, господа,
Юродивых, влюбленных и поэтов,
В любом из них легко себя узнать -
Извольте, поэтическая знать,
У ваших ног венок моих сонетов.