Лермонтов для меня – один из самых близких и любимых поэтов. Бывает просто восхищение стихами, а бывает какой-то резонанс. Запало в душу, говорят.

Захватывает «Молитва»: «не о спасении, не перед битвою, не с благодарностью иль покаянием»… Даже несмотря на то, что я – не христианка! Все равно – сердце замирает…

Напоминают о собственной тоске о прошлом, о неизгладимой памяти слова: «Так храм оставленный – все храм, кумир поверженный – все бог!». Понятен горький упрек и жесткие слова: «Знай: мы чужие с этих пор». Еще более жесткая благодарность «за жар души, растраченный в пустыне, за все, чем я обманут в жизни был». И вместе с тем осознавание: «Вновь так же страдать я б решился и любить бы иначе не мог».

Во время страшных душевных потрясений или во время долгой темной зимы, в полном одиночестве звучнее слова о том, что жизнь – «такая пустая и глупая шутка…» Если знаешь, что кому-то бывало так же плохо, это загадочным образом утешает.

Однако, как бы то ни было, мне ближе стихотворения «Парус» и «Я жить хочу! Хочу печали…» Как и для Лермонтова, покой для меня не существует.

Но все это не ново. Самые любимые, самые волнующие стихотворения – о том, что было когда-то давно или не было нигде и никогда. Узнавать свои чувства в чужих стихах приятно, но «сладость есть во всем, что не сбылось». Независимо от состояния души, обстоятельств жизни или времени года хочется перечитывать гордые слова о прошлом родины или вспоминать романтические образы, созданные Лермонтовым. Любовь к родине выше всех своих мелких происшествий. Красота предвечна, в ней всегда можно найти успокоение.

Пока поэт пишет о чувствах или событиях, он лишь отражает то, что есть. Когда он создает образ или рассказывает мечту, начинается истинное творчество. Оно гораздо более лично и потому более интересно.

Главный образ у Лермонтова, проходящий красной нитью через все его творчество, - это, конечно, демон. Но, кроме него, мне больше всего запомнились стихотворения «Пленный рыцарь», «Желание» и «Русалка». Завораживают цветные грезы, завораживает течение звуков.

Поэзия Лермонтова не такая четкая и осязаемая, как поэзия Пушкина. Но она и не столь земная. В ней больше простора воображению, в ней багровые и черные краски и золотой небесный свет.

Не встретит ответа

Средь шума мирского

Из пламя и света

Рожденное слово;

Но в храме, средь боя

И где я ни буду,

Услышав, его я

Узнаю повсюду.

Не кончив молитвы,

На звук тот отвечу,

И брошусь из битвы

Ему я навстречу.