Никакие два музыканта не определили первую половину Jazz Century больше, чем Duke Ellington & Louis "Satchmo" Armstrong. Герцог был невероятно элегантным сумасшедшим гением композиции, черным Моцартом, который наполнил джаз эмоциональной утонченностью и остроумием, которого никогда не превзойдут.

Луи почти в одиночку популяризировал искусство соло, освобождая джаз от жестких правил игры в ансамбле и давая отдельным музыкантам шанс выразить себя. Безошибочно звучащий, присутствие Сатчмо сильно определяло каждую сессию, на которой он записывался. Причины просты: когда Сатчмо приложил трубу к губам и подул, из его души вырвался яркий солнечный луч, омывавший мир в его изысканном свете. Сатчмо был позитивным человеком, переполненным эмоциями, и его высшая доброта чувствуется в каждой ноте, которую он играл, и в каждой строчке, которую он пел.

Поэтому неудивительно, что совместная работа Duke & Louis привела к этим записям невероятной теплоты и человечности. Это была одна из величайших пар в истории популярной культуры - более романтичная, чем Богарт и Бэколл, более захватывающая, чем Барнхем и Бейли, более крутая, чем Синатра и Риддл. В то время как Satchmo не может не привлекать внимания, он любезно открывает альбом с признанием, что музыка происходит только в "Duke's Place".

Герцог заставляет Сатчмо чувствовать себя как дома, обеспечивая возвышенно качающийся аккомпанемент, время от времени выходя, чтобы показать Попсу свои собственные отбивные. Несколько секунд прослушивания, и вы не можете не почувствовать себя частью прекрасного настроения, которое пронизывало эти сеансы. Воспроизведение песенника Эллингтона с самим мастером было освежающим изменением темпа для Сатчмо, который бесконечно крутил свои лучшие хиты ночь за ночью, обожая публику. Его энтузиазм просвечивает в его эффектном соло на трубе "Black and Tan Fantasy". Сатчмо даже раскрывает глубоко интроспективную сторону некоторых баллад альбома, в частности, таких как «Одиночество», «Я получил это плохо и это нехорошо» и редкую «Азалию». Игра с Сатчмо также была чрезвычайно вдохновляющей для герцога, который сочинял и записывал на месте с соответствующим названием «Великий американец». Эти знаковые сессии содержат непревзойденные версии многих знакомых песен Эллингтона. Настоящая американская классика, альбом звучит в духе настоящего гения.