CenioraМихаил Козаков - Мой Бродский.
Михаил Козаков - Мой Бродский.
Возвратившегося из ссылки в Ленинград Бродского не прописывали заново в «полторы комнаты», которые занимали его родители в коммунальной квартире. Только после неоднократных ходатайств Бродскому было разрешено поселиться в родном городе на законных основаниях. Поэт продолжал работать, однако по-прежнему стихи его не могли появляться в официальных изданиях. Средства для жизни давали лишь переводы, поддерживали друзья и знакомые. Растущее чувство отчуждения, унижение и отчаяние «невостребованности», естественно, отражалось в творчестве: в стихах «Речь о пролитом молоке», «Прощайте, мадемуазель Вероника» (1967), Строфы (1968), «Конец прекрасной эпохи» (1969), «Осень выгоняет меня из парка» (1970), «Письмо генералу Z.», в поэме о жизни и смерти лучшей части души в дурдоме окружающей действительности «Горчаков и Горбунов» (1968).
С публикацией стихов за границей (сборники «Стихотворения и поэмы». Washington-New York, 1965; «Остановка в пустыне». Нью-Йорк, 1970) положение Иосифа Бродского в СССР осложняется. Сквозной становится тема потери: первое в Собрании его сочинений стихотворение 1957 называется «Прощай…»; многочисленны стихи «на смерть поэта», начиная с «Памяти Баратынского» (1961), «На смерть Роберта Фроста» (1963), «…Т.С. Элиота» (1965); философские элегии-эпитафии — «Памяти Т. В.», стихи о разлуке, как «Пенье без музыки», «Похороны Бобо», «Я пепел посетил», «1972». Наделенный даром видеть жизнь во всем, он остро ощущал трагическую «конечность» сущего. Не случайно сборник 1964–1971 годов получил название по стихотворению «Конец прекрасной эпохи» (Ardis, 1977). В основном из произведений этой поры составлена самим Бродским уникальная, обращенная к одному адресату книга лирики «Новые стансы к Августе. Стихи к М. Б.».
В этот период складываются определяющие черты стиля Бродского: высококонцентрированная содержательность в совершенной поэтической форме; трагический метод познания и художественного отражения; новаторская метафорика; интеллектуализм поэзии, философичность, референции к литературе и смежным искусствам (кинематографу, архитектуре, живописи, музыке). Бродского можно считать классиком русского стиха. Широк круг тем его творчества, а в разнообразии жанровых направлений и ракурсов отсутствуют, кажется, лишь ангажированность, конформизм «советской поэзии». С окончанием политической «оттепели» положение поэта в брежневскую эпоху становилось все безнадежнее, опаснее; его все настойчивей подталкивали к эмиграции. Уже перед самым отъездом, подводя итоги, Иосиф Бродский создает несколько вершинных произведений своей философской лирики: «Сретенье», «Письма римскому другу», «Бабочку». Он не хотел уезжать из России; однако у него не было иного выбора. В письме Брежневу, проникнутом уверенностью в возвращение на родину, он пишет: «во плоти или на бумаге:…даже если моему народу не нужно мое тело, душа моя ему еще пригодится…».
4 июня 1972 начался эмигрантский период жизни и творчества поэта, давший новые стимулы поэтическому творчеству. Иосиф Бродский сначала приземлился в Вене. Его встретил давний друг, издатель Карл Проффер, в течение многих лет возглавлявший издательство «Ардис». Встреча Бродского с У.Х. Оденом, стала вехой для русского поэта. В том же году Бродский обосновался в США, впервые получил работу — преподавал в различных университетах (таких, как Мичиганский университет, South Hadley Mount Holyoke College, Ann Arbor и др.). Выходят в свет новые сборники поэта, содержащие не только уже созданное, но первые переводы его стихов на английский (Selected Poems. New York, 1973) и новые сочинения (Часть речи. Стихотворения 1972–76. Ardis, 1977; A Part of Speech, N.Y. Farror, Straus Giroux, 1980, Новые стансы к Августе. Стихи к М. Б.1962–82. Ardis, 1983). В том, что эти стихи увидели свет, безусловно, велика роль издательства «Ардис».
Сорокалетие поэт ощущает как важную веху; в итоговом «Я входил вместо дикого зверя в клетку…» он подтверждает стоическое, мужественное приятие всего опыта прожитой жизни, с ее утратами, ударами. В 1980 Иосиф Бродский получает американское гражданство. С начала 1980-х годов он становится не только значительной фигурой русского поэтического зарубежья, но все больше, благодаря англоязычной прозе, всемирно известным литератором.
Мать и отец Бродского, в течение многих лет хлопотавшие о разрешении на выезд за границу, не получив его, умирают в Ленинграде, так и не увидев сына. Смерть родителей для поэта — это удар по детству и основам бытия, удар по главному орудию поэта, родной речи, русскому языку. Трагический образ искаженного реальностью языка — как метафора испорченного зеркала — становится одним из важнейших в позднем творчестве поэта.
«Переломным» для поэта становится 1987, когда пришли повсеместное признание и мировая слава (Л. Лосев назвал это «праздником справедливости»), и даже началось «литературное возвращение» поэта на родину, с первой публикацией его стихов в «Новом мире». В том же, 1987, году Иосиф Бродский удостаивается Нобелевской премией по литературе. На церемонии присуждения он прочитывают свою блистательную «Нобелевскую лекцию», в которой, в частности, оттачивает концепцию приоритета языка: «Быть может, самое святое, что у нас есть — это наш язык…».
В начале 1990-х годов Иосиф Бродский перенес вторую операцию на сердце, предстояла третья. Однако он продолжал преподавать, писал стихи и прозу («Пока есть такой язык, как русский, поэзия неизбежна»). Последние годы его недолгой жизни отмечены взлетом интенсивности творчества. Сборники сочинений Бродского начинают выходит в России: первые из них — «Назидание» (1990), «Осенний крик ястреба» (1990), «Стихотворения» (1990). Вслед за все растущей популярностью растет осознание значения, влияние поэтики Бродского.
С началом перестройки в СССР стали публиковаться стихи Бродского, литературоведческие и журналистские статьи о поэте. В 1990-х годах начали выходить книги. В 1995 Бродскому было присвоено звание Почётного гражданина Санкт-Петербурга. Последовали приглашения на родину. Бродский откладывал приезд: его смущала публичность такого события, чествования, внимание прессы, которыми бы сопровождался его визит. Одним из последних аргументов было: «Лучшая часть меня уже там — мои стихи»
Поэт Иосиф Бродский скоропостижно скончался в Нью-Йорке, не дожив до 56 лет.
SemmДоброе утро, уважаемый Сэмм!)) Пожалуйста! Вот решила сделать цикл альбомов с поэтами. Посмотрим, что из этого выйдет:)
Диск 1
Содержание:
1. «Я родился и вырос в балтийских болотах...»
2. «Ленинград» (фрагмент очерка)
3. «Как бессчетным женам гарема всесильный шах...»
4. «В те времена в стране зубных врачей...»
5. «Ниоткуда с любовью надцатого мартобря...»
6. Пятая годовщина. Написано в Америке 4 июня 1977 г.
7. Одиссей Телемаку
8. «Мы не пьем вина на краю деревни...», «Мы хотим играть на лугу в пятнашки...» Поет А.Модестова
9. «В деревне Бог...»
10. 24 декабря 1971 года
11. Сретение
12. Пилигримы
13. Большая элегия Джону Донну («Джон Донн уснул...»)
14. Пророчество
15. Из «Старых английских песен». Зимняя свадьба («Я вышла замуж в январе...»). Поет А.Модестова
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Многогранность таланта Михаила Козакова ярко раскрылась и на концертной эстраде, где он читает поэзию от А. Пушкина до И. Бродского. Козаков читает поэзию на эстраде, на радио, на телеэкране, записывает диски. В 1999 году артист совместно с саксофонистом И. Бутманом поставил спектакль-концерт по стихам И. Бродского «Концерт для голоса и саксофона».
Родился 14 октября 1934 года в Ленинграде. Отец – Козаков Михаил Эммануилович (1897–1954). Мать – Никитина Зоя Александровна (1902–1973).
Михаил Козаков рос в ленинградской семье. Его отец был известным писателем, мама сотрудничала в издательствах – с двумя перерывами на два ареста и две тюрьмы. В квартире Козаковых на канале Грибоедова бывали Евгений Шварц, Михаил Зощенко, Анатолий Мариенгоф, Борис Эйхенбаум, Анна Ахматова и многие другие литературные знаменитости. Миша был обыкновенным мальчиком, занятым теми же делами, что и его сверстники. Духовная связь с большими людьми проснулась в нем впоследствии, когда понадобилась опора для зрелого самоопределения.
Биография Михаила Козакова – это яркая честолюбивая жизнь. Он занял совершенно особое, решительно свое место в кино, в театре, на телевидении, в чтецком деле – в отечественном искусстве в целом. Как актер он последовательно работал в Театре имени В. Маяковского (1956–1959), в «Современнике»(1959–1970), во МХАТе (1971–1972), в Театре на Малой Бронной (1972–1981) и позже, после перерыва, в «Ленкоме» (1986).
По признанию самого Михаила Козакова, он уходил тогда, когда считал нужным. Уходил, научившись чему-то главному у своих учителей. У него их трое – Н.Охлопков, О.Ефремов и А.Эфрос. И у каждого он учился режиссуре. Охлопков мало репетировал с молодым артистом, но после общения с ним Козаков усвоил, что такое музыкальность, пластичность мизансцен.
Был самый главный учитель – Олег Ефремов, который был одним из его педагогов в Школе-студии МХАТа, художественным руководителем «Современника», где работал Козаков. Когда впоследствии Козаков уходил из МХАТа в 1971 году, то спросил у О.Н. Ефремова, который возглавлял МХАТ, куда ему идти: обратно в «Современник» или на Малую Бронную? Ефремов ответил: «Хочешь заниматься строительством – возвращайся в “Современник”. Хочешь работать с хорошим режиссером – иди в Театр на Малой Бронной».
Михаил Козаков ушел к Эфросу на Малую Бронную. С ним работать было непросто, но метод Эфроса обогатил Козакова как актера и режиссера.
Первый из решительных поступков Михаила Козакова – отказ от поступления во МХАТ после Школы-студии и приход к «формалисту» Охлопкову. 1956 год был необычайно счастливым в жизни Михаила Козакова: летом вышла картина Михаила Ромма «Убийство на улице Данте», где актер сыграл одну из главных ролей, и осенью этого же года – роль Гамлета в замечательном охлопковском спектакле.
У. Шекспир в творческой жизни М. Козакова занимает особое место. В 1986 году он играет Полония в панфиловском «Гамлете» в Театре Ленинского комсомола, позже, в конце 1990-х годов, Тень отца в том же «Гамлете» немецкого режиссера Петера Штайна. Козаков шутит: «В «Гамлете» мне осталось сыграть только череп Йорика». Актер снимался в фильме «Комедия ошибок» У. Шекспира и сыграл роль Шейлока в «Венецианском купце» в Театре имени Моссовета, а сейчас репетирует «Короля Лира».
В 1960-х годах несомненными удачами в театральной карьере Михаила Козакова стали Сирано де Бержерак («Сирано де Бержерак» Э. Ростана, режиссер О. Ефремов, 1964), ярко сыгранный им в спектакле театра «Современник»; до этого – Камергер из сказки Е. Шварца «Голый король» – спектакля, который в 1960 году принес театру триумф, а после превратился в легенду; Кисточкин в комедии В. Аксенова «Всегда в продаже» (режиссер О. Ефремов, 1965), яркий тип интеллигента-перерожденца 1960-х годов, делающего карьеру, обаятельного циника, у которого всё на продажу.
На сцене «Современника» Михаил Козаков сыграл еще несколько ролей в постановках Галины Волчек: Адуев-старший в «Обыкновенной истории» И. Гончарова (1966, Государственная премия СССР), Джерри Райн в «Двое на качелях» У. Ибсена, Актер в пьесе М. Горького «На дне», а также Николай I в «Декабристах» Л. Зорина (режиссер О. Ефремов), мастер Живко в «Мастерах» Р. Стоянова (болгарский режиссер В. Цанков) и др.
В 1970 году Михаил Козаков уходит из «Современника». Через год после него покинул театр и его основатель – Олег Ефремов. Влекомый доверием и любовью к Ефремову, во МХАТ же приходит и Козаков. Там им сыграны Лорд Горинг в «Идеальном муже» О. Уайльда (режиссер В.Я. Станицын), каплей Гусев в пьесе «Валентин и Валентина» М. Рощина (режиссер О. Ефремов). Во МХАТе Козаков начинает ставить пьесу Леонида Зорина «Медная бабушка», где роль А.С. Пушкина репетировал Р. Быков. Спектакль закрывают, и Козаков уходит в Театр на Малой Бронной к А. Дунаеву и А. Эфросу. Здесь Михаил Козаков исполнил еще несколько ролей. Дон Жуан («Дон-Жуан» Ж.-Б. Мольера, 1973), Кочкарев («Женитьба» Н.В. Гоголя, 1975) и Ракитин («Месяц в деревне» И.С. Тургенева, 1978) в постановке А. Эфроса оказались в ряду лучших его ролей. Там же, на Малой Бронной, Козаков ставит два спектакля: комедию Л. Зорина «Покровские ворота» и пьесу Ю. О’Нила «Душа поэта».
кино Михаил Козаков дебютировал, как уже было сказано, в картине Михаила Ромма «Убийство на улице Данте» (роль Шарля Тибо). Дебют оказался не просто удачным, а, можно сказать, по тем временам ошеломительным. На Козакова обрушилась слава. Свидетельство современника: «...Были веселые весны. Как-то вечером я, тогда еще студент-медик, фланировал с приятелем по Невскому, настроение было превосходное, беззаботное, мы шли, разглядывая прохожих, витрины... Как вдруг – тревога! Взгляды всех гуляющих, как по команде, устремились вперед, зыбь волнения пробежала по толпе пешеходов: навстречу шло само “Убийство на улице Данте”! Шел сам Михаил Козаков, высокий, черноволосый, красивый, одетый так же, как и его герой в фильме. За ним следовала многочисленная свита... Никогда не забуду его поистине королевский жест, когда, критически оглядев свою свиту, Михаил, зайдя в ближайшую бутербродную и пригласив всех нас, заказал всем по рюмке портвейна». («Ну, положим, не по рюмке, а по стакану! – ревниво отрецензировал Козаков это воспоминание именитого прозаика, а в ту пору начинающего Василия Аксенова.)
Актер начал активно сниматься в ярких острохарактерных ролях, причем в картинах различных жанров. Но даже если бы Михаил Козаков сыграл только одну роль в фильме «Здравствуйте, я ваша тетя!» (1975), то уже этим узаконил бы свое имя в кинематографе. В числе его других заметных работ – Педро Зурита в экранизации романа А. Беляева «Человек-амфибия» (1961), Сильвио в пушкинском «Выстреле» (1966), Джек Берден в 3-серийном фильме по роману Роберта Пен Уоррена «Вся королевская рать» (1971). Комедийное дарование артиста наиболее ярко проявилось в фильмах «Соломенная шляпка» Леонида Квинихидзе (1974), «Комедия ошибок» Вадима Гаузнера (1978), водевиль «Лев Гурыч Синичкин» (режиссер А. Белинский, 1974). Из последних его ролей отметим роли в фильмах «Господин оформитель» (режиссер Тепцов), «Мания Жизели» (режиссер А. Учитель), «Лавина» (режиссер И. Соловов).
Вообще же фильмография актера Козакова огромна. Можно вспомнить трижды сыгранную роль Феликса Дзержинского (Государственная премия РСФСР), «Восемнадцатый год» (1958), «Трудное счастье» (1958), «Золотой эшелон» (1959), «Вдали от Родины» (1960), «Евгения Гранде» (1960), «Последние залпы» (1960), «Балтийское небо» (1960–1961), «Девять дней одного года» (1961), «Суд сумасшедших» (1961), «Строится мост» (1965), «День солнца и дождя» (1967), «Звезды и солдаты» (1967), «Повесть о чекисте» (1969), «Два дня чудес» (1970), «Гроссмейстер» (1972), «Исполняющий обязанности» (1973), «Автомобиль, скрипка и собака Клякса» (1974), «Иван да Марья» (1975), «Ярослав Домбровский» (1975), «Красавец мужчина» (1978), «И с вами снова я...» (1981), «Синдикат-2» (1981), «Товарищ Иннокентий» (1981), «Шестой» (1981), «Демидовы» (1983), «Кукарача» (1983), «Уникум» (1983), «Герой ее романа» (1984), «Невероятное пари, или Истинное происшествие, благополучно завершившееся» (1984), «Воительница» (1986), «Храни меня, мой талисман» (1986), «Дураки умирают по пятницам» (1990), «Мастер и Маргарита» (1994), «Роковые яйца» (1995), «Ужин в четыре руки» (1999), «Чествование» (1999), «Двадцать четыре часа» (2000), «Игра в стиле модерн» (2002), «Чудная долина» (2004) и др.
В театре и кино в лучших своих ролях Михаил Козаков раскрылся как артист необычный, абсолютно русский, с извечным стремлением дойти до самой сути, превратить свое существование в поиск его смысла и тем самым обречь и себя, и близких на маету и одиночество, мучительно отделяя зерна от плевел, зло – от добра, грех – от благодеяний...
В 1978 году Михаил Козаков дебютировал как кинорежиссер, поставив на телевидении двухсерийный фильм «Безымянная звезда», созданный по мотивам пьесы Михаила Себастьяна. Картина, в которой Козаков также блестяще сыграл одну из главных ролей вместе с Анастасией Вертинской и Игорем Костолевским, стала несомненной удачей, удачей без снисходительных оговорок и скидок на недостаток опыта. Именно с «Безымянной звезды» начался новый Козаков – режиссер, который явно имеет что сказать, который определил свое место, обозначил свой стиль. После будут – «Покровские ворота» (1982), «Попечители» по А.Н. Островскому (1983), «Маскарад» М. Лермонтова (1985), «Фауст» И. Гете (1986), «И свет во тьме светит» Л.Н. Толстого (1989), «А это случилось в Виши» А. Миллера (1989), «Визит дамы» Ф. Дюрренматта (1989) и мюзикл «Тень, или Может быть, все обойдется» (1991), телевизионная версия спектакля «Возможная встреча» о Генделе и Бахе «Ужин в четыре руки», за который М. Козаков получил премию Тэфи, телеспектакль «Чествование» (1999). В 2004 году Михаил Козаков поставил фильм «Медная бабушка» по пьесе Леонида Зорина. Но и прежде были телевизионные постановки, где режиссерский талант подавал о себе явственный знак («Удар рога» А. Састрэ с О. Далем в главной роли, «Ночь ошибок» (по Голдсмиту) и др.
Культовый телефильм Козакова «Покровские ворота» (1982) по пьесе Леонида Зорина до сих пор пользуется любовью зрителей. «Покровские ворота» – фильм забавный, лирический, элегический, эксцентрический и уж настолько далекий от рода искусства, именуемого сатирой, что удивительно, с каким трудом пробивался фильм на телеэкран и какими словами его приветствовало тогдашнее начальство.
По горячим следам М. Козаков записал часть этих слов, высказанных ему тогдашним телевизионным владыкой С.Г. Лапиным: «Он сам посмотрел фильм и по телефону выговаривал мне в течение получаса: «Такие картины делают только люди, сбежавшие в Тель-Авив или Америку! Вы с Зориным не можете сказать: “Долой красный Кремль!” – и делаете такие картины! Это гадость! Я посмотрел эту мерзость: вы извратили образ фронтовика! (Имелся в виду милейший Савва в исполнении Вити Борцова.) Это все ужасающая пошлость...»
Когда телебосс грозно льстил Козакову, сравнивая с «каким-то Зощенко», очевидно, его зацепили, скажем, такие фразы-репризы, за судьбу которых опасались авторы фильма, – вроде: «Боритесь за права мужчины... и человека». Или сентенция: «Осчастливить против желания нельзя. Это я вам говорю как историк». Парадокс, но чем упорней фильм Козакова смешит и насмешничает, тем серьезней и, больше того, грустней предстает перед зрителем мир его персонажей. Виктор Борцов, Елена Коренева, Софья Пилявская, Инна Ульянова, Игорь Дмитриев, Татьяна Догилева, Елизавета Никищихина, Марина Дюжева, Леонид Броневой и конечно в первую очередь Олег Меньшиков – все исполнители, играя каждый свое, умной и грустной волею режиссера сыграли, изобразили целое, а именно общество простаков, каковые по этой самой причине очень милы, но которых – по ней же – нешуточно жалко. Именно простодушие увидал режиссер Козаков в эпохе конца 1950-х, в ее людях, которые разве не были простодушны в своих «оттепельных» надеждах?
В годы перестройки Михаил Козаков уехал из России. Думалось, что навсегда, но... Успешно реализовавшись в Тель-Авивском Государственном камерном театре как актер и режиссер (роль Тригорина в чеховской «Чайке» на иврите, постановка и игра в «Любовнике» Гарольда Пинтера на иврите и др.), Михаил Михайлович предпочел вернуться в Москву, а за границу просто ездить. «У меня нет ни капли сожаления ни в том, что я был в Израиле, прожил в этой стране четыре с половиной года, ни в том, что вернулся на родину. Больше уезжать не хотелось бы. Я всегда хотел жить только в России и очень надеюсь дожить здесь до конца своих дней. Даже живя в Тель-Авиве, я просил в случае смерти отправить меня в Россию. Хочу быть похоронен в могиле отца, на московском Введенском кладбище».
Вернувшись в Россию, он создал собственный театр под названием «Русская антреприза Михаила Козакова». Из театральных работ его антрепризы можно выделить спектакли «Цветок смеющийся» Н. Коуарда (1997) и «Играем Стриндберг-блюз» Ф. Дюрренматта (2000).
Многогранность таланта Михаила Козакова ярко раскрылась и на концертной эстраде, где он читает поэзию от А. Пушкина до И. Бродского. Козаков читает поэзию на эстраде, на радио, на телеэкране, записывает диски. В 1999 году артист совместно с саксофонистом И. Бутманом поставил спектакль-концерт по стихам И. Бродского «Концерт для голоса и саксофона».
В 1997 году вышла «Актерская книга» М.М. Козакова, в которой он рассказывает о прожитой жизни, о разных временах и людях искусства в них.
Михаил Козаков – христианин, он принял святое крещение еще в 16 лет в Ленинграде.
Михаил Козаков скончался 22 апреля 2011 года, в возрасте 76 лет
Диск 2
Содержание:
16. Рождественский романс. Евгению Рейну, с любовью
17. Дебют
18. «Альберт Фролов, любитель тишины...»
19. Новый Жюль Верн
20. Полярный исследователь
21. Фрагменты из «Мексиканского дивертисмента»
22. Письма римскому другу (из Марциала)
23. Классический балет. Посвящается Михаилу Барышникову
24. Пьяццо Маттеи
25. «Что нужно для чуда? Кожух овчара...». Поет А. Модестова
26. Памяти отца. Австралия, 1989 год
27. Осенний крик ястреба
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Nas79
Уважаемая Ceniora!
Склоняю голову перед вашим утончённым вкусом - вся работа проделана просто отменно.
Спасибо за Михаила Козакова, спасибо за грамотное отношение к представляемому материалу, спасибо за высокий уровень его передачи.
Это так нечасто бывает, получить истинное удовольствие от вещей знакомых и столь дорогих сердцу.
Достойнейшая презентация и очень хороший образчик, для подражания, всем здесь присутствующим.
С уважением к вам, Сэмм.
Уважаемый Сэмм! :) Спасибо большое за такую высокую оценку моего скромного труда. На Завалинку очень интересно загружать альбомы, но для этого надо переработать много материала. Может быть, поэтому альбомов у меня здесь немного:). А Козакова, сама очень люблю, он один из немногих, в чьём исполнении могу слушать поэзию. Ещё раз, сердечно благодарю.
Zorn
___keepration_220x220.jpg "foto-1-(convert.io)")
Иосиф Бродский
Русский поэт Иосиф Бродский (1940–1996) самый молодой из литераторов, удостоившихся Нобелевской премии по литературе. При жизни Бродский был широко известен всему миру, в то время, как советская власть в 1972 буквально выгнала поэта из страны, нарушив непрерывность развития русской литературы.
Иосиф Бродский родился в обыкновенной интеллигентной семье. Его отец, Александр Иванович Бродский, окончил географический факультет Ленинградского университета и Школу красных журналистов. В качестве фотокорреспондента прошел всю войну (от 1940 в Финляндии до 1948 в Китае). В 1950 в рамках «чистки» офицерского корпуса от лиц еврейской национальности был демобилизован, перебивался мелкими заметками и фотографировал для ведомственных многотиражек. Мать, Мария Моисеевна Вольперт, всю жизнь проработала бухгалтером.
Подростком Иосиф Бродский ушел из школы после 8 класса; как и впоследствии, не мог мириться с государственно внедряемым лицемерием, злом; не то чтобы боролся с ними, но устранялся от участия («я не солист, но я чужд ансамблю. / Вынув мундштук из своей дуды, жгу свой мундир и ломаю саблю»). В 15 лет Бродский поступил на работу на завод. Сменил много профессий: работал и в морге и в геологических партиях. Занимался самообразованием, изучал английский и польский языки. С 1957 начал писать стихи, выступал с их чтением публично. Современникам запомнились его новаторские по содержанию и интонации «пропевания» стихи («Еврейское кладбище около Ленинграда…»). К началу 1960-х годов относятся первые переводческие работы Бродского.
На огромных поэтических пространствах Иосиф Бродский отрабатывает изощренное владение средствами современной поэзии (виртуозность в метрике, ритмике, рифме) при свойственным петербургскому стилю структурной отточенности, внешней сдержанности, ироничности. Бродский писал: «В каждом из нас — Бог» и гордился, что фактически заново ввел слово-понятие душа в отечественную поэзию. Независимость, неслыханный тогда дух свободы и обращение к библейским ценностям, несмотря на отсутствие «антисоветчины» в творчестве, привлекают к нему негативное внимание властей. Несколько раз, начиная с 1959, Бродский подвергался допросам в КГБ.
Поэту приходилось перебиваться случайными заработками; его поддерживали и друзья. До 1972 на родине были опубликованы только 11 его стихотворений в третьем выпуске московского самиздатовского гектографированного журнала «Синтаксис» и местных ленинградских газетах, а также переводческие работы под фамилией Бродского или под псевдонимом.
Иосиф Бродский много ездил по стране с геологами и друзьями, повидал бывший СССР. Вольное «внезаконное» существование было омрачено тремя кратковременными арестами (один по делу Шахматова-Ухтомского об угоне самолета). В 1960-х годах происходила напряженная борьба власти с интеллигенцией, и Бродский, сам того не желая, оказался в центре этого противостояния. В конце 1963 он укрывался в Москве; попытался «спрятаться» и в психиатрической больнице, однако сбежал оттуда.
Бродского арестовали в Ленинграде 12 февраля 1964. Поэт был «избран» центральной фигурой для показательного процесса по обвинению в тунеядстве. В прессе появились симптоматичные статьи: «Окололитературный трутень», «Тунеядцу воздается должное». Бродский был признан вменяемым после насильственного помещения в больницу для судебно-психиатрической экспертизы. 13 марта 1964 состоялся суд над поэтом, ход которого удалось записать Фриде Вигдоровой(благодаря ее записям процесс над Бродским стал достоянием мировой общественности). За поэта заступились Ахматова, Маршак, Шостакович, Сартр.
Из записей Фриды Вигдоровой:
Судья: Ваш трудовой стаж?
Бродский: Примерно…
Судья: Нас не интересует «примерно»!
Бродский: Пять лет.
Судья: Где вы работали?
Бродский: На заводе. В геологических партиях…
Судья: Сколько вы работали на заводе?
Бродский: Год.
Судья: Кем?
Бродский: Фрезеровщиком.
Судья: А вообще какая ваша специальность?
Бродский: Поэт, поэт-переводчик.
Судья: А кто это признал, что вы поэт? Кто причислил вас к поэтам?
Бродский: Никто. (Без вызова). А кто причислил меня к роду человеческому?
Судья: А вы учились этому?
Бродский: Чему?
Судья: Чтобы быть поэтом? Не пытались кончить вуз, где готовят… где учат…
Бродский: Я не думал… я не думал, что это даётся образованием.
Судья: А чем же?
Бродский: Я думаю, это… (растерянно)… от Бога…
Судья: У вас есть ходатайства к суду?
Бродский: Я хотел бы знать: за что меня арестовали?
Судья: Это вопрос, а не ходатайство.
Бродский: Тогда у меня нет ходатайства.
Суд над Бродским сделал его имя повсеместно знаменитым и даже нарицательным. Произнесенные им простые и мужественные слова подхватывались и пересказывались. Бродский был приговорен к пятилетней ссылке в Архангельскую область («с обязательным привлечением к физическому труду»). Он пробыл в деревне Норенская с весны 1964 по осень 1965. Благодаря протестам мировой общественности, поэт был освобожден досрочно.