Увидев лицо Лены в прорези палатки, Дима едва не сошел с ума. Как она тут оказалась? — она же должна приехать завтра. Но, заметив рядом торжествующую физиономию Гены, он все понял. Кубарем скатившись с Маши, он запрыгал на одной ноге, стараясь попасть в штанину, — но все никак не попадал. Наконец брюки треснули, и его нога провалилась в дыру.

— Ну, чего ты схватился? — лениво промолвила Маша, наблюдая за его прыжками. — Куда она денется? Давай, кончай. 

— Ду-у-ура! — бешено закричал Дима. — Заткнись!

— Гля, он еще обзывается! — обиделась она. — Сам навязался на мою голову, козел вонючий. Да пошел ты, знаешь куда.

Она сказала куда и стала одеваться. А Дима, наконец, натянул разодранные брюки, и вылетев из палатки, заметался, не зная куда бежать. Наконец, сообразив, он заскочил в палатку, переоделся, схватил кошелек и понесся на станцию. 

Там никого, конечно, не было. Но торговавшие неподалеку бабки подтвердили, что похожая девушка села в один из встречных поездов, одновременно подошедших к станции. Только в какой, они не заметили — народу выходило и садилось много.

— Куда же она могла поехать? Скорее всего, домой. Вряд ли — в обратную сторону. Поезда ходят только до Веселого, — решил Дима, беря билет на ближайший поезд. Он приедет домой, найдет ее и все объяснит. Она должна понять — ну не маленькая же она, в конце концов. А потом он разыщет Гнилого и...  Он никак не мог решить, что сделает с ним. Так и не выбрав самую достойную месть, отложил это на потом.

Всю обратную дорогу Дима простоял у окна, мысленно подгоняя поезд. Не ел, не пил и всю ночь не сомкнул глаз. Прямо с вокзала он помчался к Лене. Ее мама оказалась дома.

— Где Лена? — закричал он, с трудом переводя дыхание. — Она не возвращалась?

— Лена позавчера уехала в лагерь, — удивилась Ольга. — Получила твою телеграмму и сразу уехала.

— Какую телеграмму? Я не давал никакой телеграммы.

— Как не давал? А это что?

— Это Гнилой! — догадался Дима, прочтя телеграмму. — Он выманил ее! Он все пронюхал! О, собака! Я убью его, гада, задушу своими руками! Пусть он только мне попадется!

И закрыв лицо ладонями, он тяжело зарыдал.

Глядя на него, Ольга поняла, что на этот раз приключилось что-то очень серьезное − и оно вновь связано с неугомонным Геной и ее дочерью. Гена в очередной раз что-то отчубучил такое, из-за чего Дима принесся из лагеря сам не свой и так безутешно плачет.

— Успокойся, — строго сказала она. — Сядь, выпей воды и рассказывай.

— Ой, я не могу! — рыдал Дима. — Это так ужасно, ужасно! Что я наделал! Но я же хотел, как лучше! Я боялся... что у меня не получится. Ой, Ольга Дмитриевна, что же теперь делать?

— Дима, возьми себя в руки и расскажи все без утайки. Что произошло?

Выслушав его, Ольга помертвела. Вот оно — ее предчувствие! Оно не обмануло ее. Бедная Леночка! Бедный Дима! Она совсем не осуждала его. Но Гена! С каким ожесточенным упорством он преследовал влюбленных и как коварно все подстроил.

Она сразу догадалась, как он подслушал. Эти нехитрые устройства Ольга видела на кафедре, где готовили таких специалистов. То, что сделал Гена, незаконно, и он должен быть наказан. Но сначала — Лена. Куда же она могла подеваться?     

Острая тревога охватила Ольгу. Женщины видели, как Лена садилась в поезд. Она была не в себе и могла сесть не на тот. Он довезет ее до границы, а там — Абхазия. А вдруг ей вздумается добираться до Батуми? Через Абхазию это невозможно. Лена грузинка, Джанелия грузинская фамилия, с ней она погибнет. Боже мой, что же делать?

— Димочка, выслушай меня! — дрожащим голосом обратилась она к юноше. — Дима, я не осуждаю тебя — ты ни в чем не виноват. Я попытаюсь ее уговорить простить тебя. Но сейчас самое главное —  ее найти.

Нужно вернуться в лагерь, рассказать все директору и попросить ребят опросить людей на каждой станции вплоть до Веселого. Может, кто видел похожую девушку. И там же заявить в милицию. Я позвоню на вокзал — пусть свяжутся с бригадиром того встречного поезда. Может, кто из проводников ее запомнил. Не медли, сынок, беги, а я буду звонить. Постой, возьми побольше денег — они тебе понадобятся.

Проводив Диму, Ольга стала пытаться дозвониться до Батуми. Она много раз прежде пыталась позвонить туда, но это ей никак не удавалось — гудки начинались уже с середины номера. Но, вероятно, силы небесные сжалились над ней на этот раз, и с пятой попытки она дозвонилась до дома Серго, где теперь жила семья Каринэ. Однако трубку никто не взял.

— Наверно, все в саду или на огороде, — подумала Ольга. — Но, слава Богу, хоть линию восстановили! Позвоню Юльке.

До дома Отара она дозвонилась с третьей попытки. Трубку подняла Юля.  Услышав Ольгин голос, она сразу зарыдала:

— Оленька, Отар исчез! Уже три месяца ни слуху, ни духу. Ой, Оленька, что мне делать, где его искать? Ты о нем ничего не знаешь?

— Юля, нет! Юленька, у меня Леночка пропала! Она у вас не появлялась?

— Леночка? Нет, не появлялась. А давно это случилось?

— Вчера. Она, очень расстроенная, села возле Сочи на поезд, идущий в вашу сторону. Я подумала: может она к вам решила поехать.

— Но она никак не могла до Батуми добраться. Поезда ходят только до Леселидзе. О Господи, сколько несчастий!

— Юленька, а что с Отаром?

— Оленька, он узнал, что семью его дяди — помнишь, у которого была "Золотая рыбка" — расстреляли. Всех — сначала детей, потом взрослых. А я думаю: это ему нарочно сказали, чтобы выманить его. У него же знаешь, сколько врагов! Умел себе наживать. Он, как услышал, сразу собрался и исчез. Я в ногах у него валялась — умоляла не обо мне, так хоть о детях подумать. Где там! Три месяца — ни слуху, ни духу. Как теперь жить? Если он погиб, я руки на себя наложу.

— Юля, что ты говоришь, подумай! У тебя же дети. Ты что, хочешь их совсем сиротами сделать? Привози их хотя бы ко мне — вместе что-нибудь придумаем.

— Нет, Оленька, пока не узнаю, что с ним, никуда не тронусь. Тут его родители с ума сходят — их тоже страшно оставлять. Господи, какое горе! За что оно нам, скажи?

— Юля, я тебе еще позвоню. А ты мне звони, если Леночка у вас появится. Мой телефон прежний. Держись, дорогая, может он еще объявится. Не такой Отар человек, чтобы сгинуть бесследно.

Переговорив с Юлькой, Ольга стала пытаться дозвониться до знакомого, работавшего в привокзальной милиции. Наконец, ей это удалось. Вкратце объяснив ситуацию, она попросила опросить проводниц поезда, на котором предположительно уехала Лена. Может, кто видел, где она выходила. Ей обещали.

Положив трубку, она села возле телефона и стала ждать. Она сделала все, что могла, − оставалось только молиться и надеяться.

— Леночка, где ты? — в отчаянии спрашивала она пустоту. — Господи, сделай так, чтобы с ней ничего не случилось! Иначе мне незачем жить. Не допусти беды, Господи, молю тебя!

А в это время ее дочь, сидя в чужом саду на скамейке под виноградом, смотрела на незнакомую старую женщину, о чем-то спрашивающую ее, и пыталась понять, где она и как здесь очутилась. Она совершенно не помнила ничего с того момента, как Генина финка рассекла брезент палатки, − и она увидела их.

Старая женщина, которую все звали бабушкой Тамарой, ехала от дочери, жившей в Туапсе, к себе домой. Напротив нее с отрешенным видом сидела молодая девушка. Когда бабушка Тамара обратилась к ней с каким-то пустяковым вопросом, та не отреагировала. Просто, продолжала глядеть в пустоту и молчать, как глухонемая. Тогда бабушка Тамара поняла, что девушка не в себе.

Попытки спросить, как ее зовут и куда она едет, ни к чему не привели. И в это время проводник стал проверять билеты вновь севших пассажиров. Старой женщине сразу стало ясно, что у девушки билета нет, и значит, ее высадят на первой же остановке. Что с ней после этого случится, можно было только гадать. Но, учитывая необычайную красоту девушки, она подумала,  что ничего хорошего ее не ждет — скорее наоборот. И тогда бабушка Тамара решилась.

— Моя внучка, — обратилась она к проводнику, — билета не успела взять, очень спешила. Давай я тебе заплачу за нее, дорогой. Сколько надо?

— Пойдем со мной, детка, — сказала она девушке, когда поезд остановился на ее станции. — Отдохнешь, придешь в себя, а там подумаем, что делать дальше. − И взяла девушку за руку.

Девушка безропотно встала и пошла с ней. Следом вышел какой-то мужчина, но бабушка Тамара не обратила на него внимания.

Ее встречал внук Василек на стареньком "Запорожце". Увидев с бабушкой незнакомую девушку, он ничего не сказал, а молча погрузил корзинку в машину и повез их в село. Доехав до дома, Василек выгрузил из машины корзинку, высадил бабушку и, придерживая сидение, стал ждать, когда выберется девушка. Но та не двигалась. Головка девушки склонилась к плечу, и глаза были закрыты. Заглянув ей в лицо, он понял, что она в глубоком обмороке.

С помощью бабушки Василек осторожно вынул девушку из машины и отнес в дом. Она была легкая, как ребенок. Он положил ее на кровать, сам сел рядом и стал смотреть на нее. Бабушка намочила полотенце и положила девушке на лоб. Через некоторое время ресницы девушки дрогнули, и она открыла глаза. Непонимающим взглядом девушка посмотрела на них, глубоко вздохнула и снова закрыла.

— Теперь она заснула, — сказала бабушка. — Пусть поспит, может, придет в себя, бедняжка. Видно, она сильно страдала — вот ее психика и не выдержала. Ничего, время все лечит. Пойдем, внучек, не будем ей мешать.  

Девушка проспала до утра. Во сне она часто стонала, вздыхала и даже вскрикивала. Несколько раз за ночь бабушка вставала и подходила к девушке, но та не просыпалась.

Когда рассвело, бабушка снова подошла к постели и увидела, что глаза девушки открыты.

— Ну, как ты, детка? — спросила бабушка, — Получше? Говорить можешь?

— Кто вы? — слабым голосом спросила девушка.— Где я?

— Я бабушка Тамара, — ответила бабушка, — ты у меня дома.

— Бабушка Тамара умерла, — помолчав, сказала девушка и снова закрыла глаза.

Через некоторое время бабушка с внуком, возившиеся в саду, увидели, как девушка вышла из дома, села на скамейку и стала озираться, пытаясь понять, где она находится. Василек принес ей кружку молока — она его с благодарностью выпила. Тогда бабушка села на табуретку напротив девушки и стала ее расспрашивать.

— Значит, у тебя была бабушка Тамара, которая умерла? — спросила бабушка Тамара, пытаясь помочь девушке вспомнить. Та молча кивнула.

— А как тебя зовут, помнишь? Как твоя фамилия?

— Лена, — ответила девушка, — меня зовут Лена, а фамилия Джанелия-Туржанская.

— Джанелия? Джанелия. Грузинская фамилия. Ты грузинка?

— Наполовину, — сказала девушка. — Мой папа был грузин. Но он погиб очень давно, когда я еще не родилась.

— А где ты живешь?

Девушка назвала город на Дону.

— Так. А теперь попытайся вспомнить, как ты оказалась в поезде? Куда ты ехала?

Девушка молча пожала плечами.

— Не помнишь. А что ты помнишь? Какое событие вспоминается тебе последним?

Девушка задумалась. Вдруг в ее глазах появилось выражение ужаса. Она закрыла лицо руками и отчаянно заплакала.

Бабушка Тамара не мешала ей. Пусть выплачется. Горе немножко выйдет со слезами, и ей станет легче. 

Так и случилось. Поплакав, девушка вытерла лицо салфеткой, протянутой бабушкой, и сказала:

— Я вспомнила. Только это так ужасно! Я просто не знаю, можно ли про это рассказывать.

— Это связано с твоим молодым человеком? С твоим любимым? — догадалась бабушка. Конечно, из-за чего еще так горько могут плакать молодые девушки.

Девушка кивнула.

— Он тебе изменил?

Девушка еще раз кивнула и снова заплакала.

— Не плачь, — сказала бабушка и погладила девушку по коленке. — На моей голове волос меньше, чем было измен моего мужа. Мужчины так устроены — они не могут не изменять. Расскажи мне обо всем, не бойся. Я возьму на себя часть твоей беды, и тебе станет легче. Иди, Василек, дай нам посекретничать.