На полосе асфальта с шестирядным движением по сигналу светофора зашевелились разноцветные, металлические звери. Отполированные до зеркального состояния и пыльные, красивые и несуразные, новенькие и смертельно уставшие – они тронулись, не обращая никакого внимания на бездомную собаку, которая бежала поперек этой механической реки по «зебре» пешеходного перехода.

Животное едва не коснулось бампера одного автомобиля, промелькнуло перед ускорившей движение спортивной машиной, благоразумно пропустило следующую, и, наконец, порадовало меня и стоявшую рядом старушку благополучным прибытием на нашу сторону. Несмотря на счастливый исход акции, движения собаки показались мне странными. В этот момент вечернее солнце отразилось от тонированного стекла одного автомобиля, коснувшись морды животного. Стало понятно: это была слепая собака.     

Что позволяло ей существовать среди жестокого мегаполиса, ускользать от  ловцов животных, находить пищу и укрытие от ночных холодов? Божье милосердие? Невероятное везение, как проявление руки божьей? Перешагнувшие все границы слух, обоняние и осязание, которые заменили собой зрение?  Какие волшебные силы каждый день приходили на помощь созданию в свалявшейся, грязной шкуре? Согревающие собачью душу воспоминания о счастливых днях молодости? Надежда на чудо?

Если бы этот исхудавший пес восточно-европейской породы обладал речью, он мог бы о многом рассказать. Например, о рассыпанном по поляне шрифте запахов или о полутонах неслышных людям звуков. О том, что ночь – это море по своей глубине и таинственности. О времени, которое в собачьем мире имеет совсем другую цену, отчего чаще хозяева переживают собак, а не наоборот.

Если бы собаки умели говорить, они могли бы рассказать о самых интересных вещах. Но ни одна уважающая себя собака никогда не унизилась бы до рассуждений о преданности человеку – это по собачьим меркам глупо и банально. Если ты живешь с человеком, служить ему – только в этом состоит смысл жизни.   

Тот, кто хоть раз заглядывал в глаза собаке, понимает меня. Собачий мир не шире нашего, но простирается в другом направлении. Если бы среди собак были философы, они легко доказали бы – их мир более возвышен. Хотя бы потому, что гораздо больше людей живут в основном для себя, а собаки в массе своей живут для других людей.   

Перебежавший улицу пёс, судя по одышке, был стар, но, вероятно, не всегда был бездомным – на его худой шее обнаружился потертый кожаный ошейник. Развернув карамельку, я положил ее на тротуар. Пёс обнюхал гостинец, но не стал есть.

Он поднял морду с белесыми бельмами вместо глаз, пошевелил пересохшими ноздрями, не издал ни единого звука и исчез так же неожиданно, как и появился…