Иосиф Бродский

Песенка

     "Пролитую слезу

     из будущего привезу,

     вставлю ее в колечко.

     Будешь глядеть одна,

     надевай его на

     безымянный, конечно".

     "Ах, у других мужья,

     перстеньки из рыжья,

     серьги из перламутра.

     А у меня - слеза,

     жидкая бирюза,

     просыхает под утро".

     "Носи перстенек, пока

     виден издалека;

     потом другой подберется.

     А надоест хранить,

     будет что уронить

     ночью на дно колодца".

Романс скрипача

                               Иосиф Бродский

Тогда, когда любовей с нами нет,

Тогда, когда от холода горбат,

Достань из чемодана пистолет,

Достань и волоки его в ломбард.

Купи на эти деньги патефон

И где-нибудь на свете потанцуй,

(В затылке нарастает перезвон)

Ах, ручку патефона поцелуй.

Послушайте совета скрипача,

Как следует стреляться сгоряча:

Не в голову, а около плеча!

Не в голову, а около плеча!

На блюдечке я сердце понесу

И где-нибудь оставлю во дворе.

Друзья, ах догадайтесь по лицу,

Что сердце не отыщется в дыре,

Проделанной на розовой груди...

И только патефоны впереди,

И только струны, струны-провода,

И только в горле красная вода.

Пилигримы 

"Мои мечты и чувства в сотый раз

              Идут к тебе дорогой пилигримов"

           В. Шекспир

     Мимо ристалищ, капищ,

     мимо храмов и баров,

     мимо шикарных кладбищ,

     мимо больших базаров,

     мира и горя мимо,

     мимо Мекки и Рима,

     синим солнцем палимы,

     идут по земле пилигримы.

     Увечны они, горбаты,

     голодны, полуодеты,

     глаза их полны заката,

     сердца их полны рассвета.

     За ними поют пустыни,

     вспыхивают зарницы,

     звезды горят над ними,

     и хрипло кричат им птицы:

     что мир останется прежним,

     да, останется прежним,

     ослепительно снежным,

     и сомнительно нежным,

     мир останется лживым,

     мир останется вечным,

     может быть, постижимым,

     но все-таки бесконечным.

     И, значит, не будет толка

     от веры в себя да в Бога.

     ...И, значит, остались только

     иллюзия и дорога.

     И быть над землей закатам,

     и быть над землей рассветам.

     Удобрить ее солдатам.

     Одобрить ее поэтам.

Рождественский романс 

Евгению Рейну, с любовью

     Плывет в тоске необъяснимой

     среди кирпичного надсада

     ночной кораблик негасимый

     из Александровского сада,

     ночной фонарик нелюдимый,

     на розу желтую похожий,

     над головой своих любимых,

     у ног прохожих.

     Плывет в тоске необъяснимой

     пчелиный хор сомнамбул, пьяниц.

     В ночной столице фотоснимок

     печально сделал иностранец,

     и выезжает на Ордынку

     такси с больными седоками,

     и мертвецы стоят в обнимку

     с особняками.

     Плывет в тоске необъяснимой

     певец печальный по столице,

     стоит у лавки керосинной

     печальный дворник круглолицый,

     спешит по улице невзрачной

     любовник старый и красивый.

     Полночный поезд новобрачный

     плывет в тоске необъяснимой.

     Плывет во мгле замоскворецкой,

     пловец в несчастие случайный,

     блуждает выговор еврейский

     на желтой лестнице печальной,

     и от любви до невеселья

     под Новый Год, под воскресенье,

     плывет красотка записная,

     своей тоски не объясняя.

     Плывет в глазах холодный вечер,

     дрожат снежинки на вагоне,

     морозный ветер, бледный ветер

     обтянет красные ладони,

     и льется мед огней вечерних,

     и пахнет сладкою халвою;

     ночной пирог несет сочельник

     над головою.

     Твой Новый Год по темно-синей

     волне средь моря городского

     плывет в тоске необъяснимой,

     как будто жизнь начнется снова,

     как будто будет свет и слава,

     удачный день и вдоволь хлеба,

     как будто жизнь качнется вправо,

     качнувшись влево.

ЗИМНИМ ВЕЧЕРОМ В ЯЛТЕ

 Сухое левантинское лицо,

 упрятанное оспинками в бачки,

 когда он ищет сигарету в пачке,

 на безымянном тусклое кольцо

 внезапно преломляет двести ватт,

 и мой хрусталик вспышки не выносит;

 я жмурюсь - и тогда он произносит,

 глотая дым при этом, "виноват".

 Январь в Крыму. На черноморский брег

 зима приходит как бы для забавы:

 не в состояньи удержаться снег

 на лезвиях и остриях атавы.

 Пустуют ресторации. Дымят

 ихтиозавры грязные на рейде,

 и прелых лавров слышен аромат.

 "Налить вам этой мерзости?" "Налейте".

 Итак - улыбка, сумерки, графин.

 Вдали буфетчик, стискивая руки,

 дает круги, как молодой дельфин

 вокруг хамсой заполненной фелюги.

 Квадрат окна. В горшках - желтофиоль.

 Снежинки, проносящиеся мимо...

 Остановись, мгновенье! Ты не столь

 прекрасно, сколько ты неповторимо.

Ах, улыбнись, ах, улыбнись, во след махни рукой

 Недалеко за цинковой рекою

 Ах, улыбнись, в оставленных домах,

 Я различу на улицах твой взмах.

 Не далеко за цинковой рекою

 Где стекла дребезжат наперебой,

 И в полдень нагреваются мосты,

 Тебе уже не покупать цветы.

 Ах, улыбнись, в оставленных домах,

 Где ты живешь средь вороха бумаг

 И запаха увянувших цветов,

 Мне не найти оставленных следов.

 Я различу на улице твой взмах.

 Как хорошо в оставленных домах

 Любить одних и находить других.

 Из комнат бесконечно дорогих

 Любовью умолкающей дыша,

 На век уйти куда-нибудь спеша.

 Ах, улыбнись, ах, улыбнись, во след махни рукой.

 Когда на миг все люди замолчат,

 Не далеко за цинковой рекой

 Твои шаги на целый мир звучат.

 Останься на нагревшемся мосту,

 Роняй цветы в ночную пустоту,

 Когда река блестит из темноты,

 Всю ночь несет в Голландию цветы.

Шесть лет спустя

Так долго вместе прожили, что вновь

второе января пришлось на вторник,

что удивленно поднятая бровь,

как со стекла автомобиля – дворник,

с лица сгоняла смутную печаль,

незамутненной оставляя даль.

Так долго вместе прожили, что снег

коль выпадал, то думалось – навеки,

что, дабы не зажмуривать ей век,

я прикрывал ладонью их, и веки,

не веря, что их пробуют спасти,

метались там, как бабочки в горсти.

Так чужды были всякой новизне,

что тесные объятия во сне

бесчестили любой психоанализ;

что губы, припадавшие к плечу,

с моими, задувавшими свечу,

не видя дел иных, соединялись.

Так долго вместе прожили, что роз

семейство на обшарпанных обоях

сменилось целой рощею берез,

и деньги появились у обоих,

и тридцать дней над морем, языкат,

грозил пожаром Турции закат.

Так долго вместе прожили без книг,

без мебели, без утвари на старом

диванчике, что – прежде, чем возник,-

был треугольник перпендикуляром,

восставленным знакомыми стоймя

над слившимися точками двумя.

Так долго вместе прожили мы с ней,

что сделали из собственных теней

мы дверь себе – работаешь ли, спишь ли,

но створки не распахивались врозь,

и мы прошли их, видимо, насквозь

и черным ходом в будущее вышли.

       Прощай,

     позабудь

     и не обессудь.

     А письма сожги,

     как мост.

     Да будет мужественным

     твой путь,

     да будет он прям

     и прост.

     Да будет во мгле

     для тебя гореть

     звездная мишура,

     да будет надежда

     ладони греть

     у твоего костра.

     Да будут метели,

     снега, дожди

     и бешеный рев огня,

     да будет удач у тебя впереди

     больше, чем у меня.

     Да будет могуч и прекрасен

     бой,

     гремящий в твоей груди.

     Я счастлив за тех,

     которым с тобой,

     может быть,

     по пути.

Ирина, большое спасибо!!!

Пожалуйста, Сергей!

Ирочка, добрпый день! Спасибо! Для меня многое в твоей подборке открытие. Пели Пилигримы,знали, что это Клячкин, но не знали, что это Бродский.  А многое и не слышал. Опять ты меня макнула......в юность!

Юра, пожалуйста! Рада, что "макнула в юность"!!!  :):):)

        Спасибо, Ирина! 

У меня к вам вопрос - просьба, в отношении Полины Агуреевой.

Есть ли  альбом этой исполнительницы?  В You Tube я нашла очень интересные клипы.

Буду благодарна за любой ответ. 

Беата, у меня нет альбома. Даже не знаю, выпускался ли. У меня всего 5-6 песен и романсов в ее исполнении...

    Благодарю вас, Ирина, за ответ. 

Мне жаль. Уж очень "моё" - исполнение этой актрисы.

    Хорошего вам дня! 

Беата, я загрузила Вам в Приват то, что есть у меня