В сороковых – пятидесятых годах я учился на филологическом факультете Ленинградского университета, бывал на встречах с известными или начинающими писателями.
Как-то раз в одной из аудиторий филфака выступали молодые поэты из студентов, читали по очереди свои стихи. Некоторые из авторов были мне знакомы: учились на нашем факультете. Юра Рябинин даже в одной со мной группе.
Слушатели добросовестно аплодировали поэтической команде. Особенно невысокому брюнету, которого я увидел впервые. Держался он уверенно, чувствовался сценический опыт. Его стихотворение «На то она и первая любовь...» произвело на всех, в том числе и на меня, сильное впечатление.
– Что это за парень? – спросил я у соседа.
– С юридического, Голубенский, – ответил он.
Услышанное имя ничего не говорило, но запомнилось. Стихотворение-то было необычным…
Позднее я узнал, что у меня с Голубенским было несколько общих друзей, что он участвовал в университетском литературном объединении, мой интерес к нему возрос.
Со временем стихотворение Голубенского «На то она и первая любовь» («Первая любовь») легло в основу песни, ставшей народной. Как это произошло? Попробую рассказать то, что смог узнать, поделиться проверенными и предположительными сведениями.
Итак, будущий поэт родился в Ленинграде в 1928 году, в культурной семье. Отец его – Григорий Абрамович Голубенский был успешным юристом, библиофилом и коллекционером экслибрисов. Он хотел, чтобы сын стал правоведом, но невольно пробудил в мальчике интерес к литературе, поскольку имел большую библиотеку.
 Детство Юры прошло на Васильевском острове. Здесь он пережил ленинградскую блокаду. Голубенские согревались, ломая на лестничной площадке шкафы и сжигая в «буржуйке», но книги, в основном, сохранили.
После освобождения города от вражеской блокады жизнь в нем начала налаживаться. Юрий учился в бывшей школе Карла Мая. Она была мужской средней и имела, как и сегодня, номер № 30.
В 1948 году Голубенский окончил здесь десятый класс и, под влиянием отца, поступил на юридический факультет Университета. Овладевая премудростями законов, он одновременно приобщался и к литературному творчеству, пробовал писать стихи, стал участником университетского литературного объединения, которым руководили тогда талантливые писатели Леонид Хаустов и Игорь Ринк, недавние фронтовики. Первый из них окнчил стрелково-пулеметные курсы и был тяжело ранен в бою под Невской Дубровкой. Второй, владевший немецким языком, действовал как разведчик в тылу неприятеля.
Я присутствовал на занятиях всего два-три раза, но был в курсе происходившего. На них по средам и пятницам ходили некоторые мои приятели и знакомые: Владимир Алексеев, Владислав Шошин, Илья Фоняков, Феликс Нафтульев, Юрий Рябинин, Вадим Пархоменко, Владимир Сергеев, Валентин Горшков. Все они, кроме Юрия Голубенского, учились на филологическом факультете, общались на лекциях, спортивных соревнованиях, военных сборах, в стройотрядах и, конечно, в литературном объединении. Многие вместе выступали в студенческих и заводских общежитиях.
Занятия в объединении проводились по вечерам в свободных филфаковских аудиториях. Два раза в неделю: в среду и пятницу, авторы обсуждали свои стихи и прозу, выслушивали мнения наставников. После занятий прогуливались по набережной, спорили, шутили. Участником таких собраний был и  Голубенский.
Я нередко видел Юрия в коридорах нашего факультета.Он был популярен. Любителям поэзии, особенно девушкам, нравились его стихи о любви, первых свиданиях, увлечениях и разочарованиях. В стихотворении «К вопросу о музах» идет речь об окончании молодежного вечера:

Усталый и улыбающийся,
Встает эстрадный оркестр.
Студенты спешат в раздевалку.
Вопрос тревожен и прост:
В котором часу по субботам
Разводится Охтинский мост.
Стою под тихими звездами,
Ночь темна и тиха.
Где-то у сердца самого
Бродит чувство стиха…
Жду в стеклянном подъезде,
Трогаю камень литой.
Сейчас появится муза
В коротком синем пальто.
Она выходит на площадь
Быстро, почти бегом,
Студентка первого курса,
С которой я не знаком.....

Темы любви, земной и неземной, поиска друга жизни, создания молодой семьи – темы вечные. В произведениях Голубенского им всегда сопутствуют радость и тревога.
 В одном из лучших стихотворений поэта – «Сын» – герой мечтает о будущем своего первенца, хочет, чтобы тот унаследовал черты, характер отца и матери:

Растает. И в детские голоса
Свой щебет вплетут воробьи…
У мальчика будут твои глаза,
А губы будут мои.
Он с нами пойдет по родным краям,
В пути собирая мечты,
Он будет дороги любить, как я,
И книги любить, как ты.
Он вырастет, станет в футбол гонять,
Порывист и угловат,
Он будет твоей улыбкой сменять
Мой нахмуренный взгляд.
Когда-нибудь, после суровой зимы,
Он сам зашагает вперед.
Он многое сделает так, как мы,
И многое наоборот…
Его увезут поезда, трубя,
К далеким походным огням,
Научится нежности он – у тебя
И верности – у меня.
В нем будет закалка твоя и моя,
Твои и мои черты.
И всё же он будет лучше, чем я,
И даже – лучше, чем ты......  

Будь я композитор, сочинил бы к этим словам подходящую мелодию. Впрочем песня уже существует. Музыку сочинил композитор Вячеслав Хрипко. В тексте заменены  некоторые слова. Автором стихов почему-то назван  не Юрий Голубенский, а Юрий Левитанский.

Летом, во время каникул, студенты посменно трудились на востоке Ленинградской области, сооружая на лесных речках Ефимовского и Тихвинского районов Медведковскую, Михалевскую, Пожарищенскую межколхозные электростанции. Мне довелось работать на строительстве первой из них, Медведковской, которую строили на небольшой, заросшей ивняком речке Лидь. Об этом хорошо рассказал в своих повестях Глеб Горышин.
 По утрам, покинув лагерные палатки, студенты  с «Песней строителей» (слова Ю. Голубенского), направляясь в столовую, а затем в котлован:

В шесть утра, день за днем,
Слышен возглас: «Подъем!».
Виден низкий белесый туман,
Принимайся за труд!
И бригады идут
По росистой траве в котлован.
И студенты идут в наступленье на грунт,
Пусть июльское солнце палит,
Пусть кирка не легка,
Пусть немеет рука,
Здесь до вечера песня звенит.
Знает каждый из нас,
Что на стройке сейчас,
От окопов корейских вдали,
Люди лучших бригад
Вахту мира стоят,
Защищая судьбу всей земли…
Это лето пройдет,
И в обратный поход
Нас проводит желтеющий лес.
Нашей песне труда
Подпоют провода
Михалевской студенческой ГЭС!

Все имеет конец. Студенты, мои ровесники – кто постарше, кто помладше – получили дипломы. По-разному в дальнейшем сложились их судьбы. Кто-то пошел в науку, кто-то  трудился в прессе.
Голубенский стал работать в газете «Смена» – органе горкома комсомола – заведующим отдела культуры и искусства. Журналисты отдела брали интервью у режиссеров, артистов, музыкантов, писателей, рецензировали премьеры кинематографа, театра, музыкальных и литературных произведений, дебюты молодых авторов. Голубенский на собственном опыте убедился, что публичное рецензирование – дело трудное и порой даже опасное.
В начале 1963 года издательство «Советский писатель» выпустило в свет первый сборник стихотворений, ныне мэтра, а тогда начавшего восхождение на поэтический Олимп Александра Кушнера – «Первое впечатление».
29 марта в «Смене» появились две статьи, посвященные этой книге. Первая представляла собой отклик читателя С. Новикова. Он обвинил поэта в мелкотемье и формализме, хотя и признал у него наличие таланта. «Я не хочу сказать, что Кушнер не умеет писать стихов, – сделал вывод Новиков. – Нет, у него, безусловно, есть способности, но он не нашел своей дороги».
Юрий Голубенский критиковал молодого поэта за аполитизм. С комсомольским задором журналист напоминал автору слова Михаила Светлова: «Поэзия – выражение не нутра поэта, а души народа через душу поэта».
Александр Кушнер был огорчен выступлением газеты. Он воспринял статьи как атаку на новое поколение поэтов. Друзья Кушнера сочувствовали ему. Поклонницы  возмущались, звонили в редакцию и бурно выражали гнев. Голубенскому хотелось покинуть газету, но он остался, так как вел в ней Клуб молодого журналиста, куда ходили  молодые  увлеченные люди.
Александр Кушнер позднее признал частичную правоту своего сменовского рецензента. Вот его слова: «Первое впечатление» – первая и далеко не лучшая моя книга. В ней есть следы ученичества и проходные стихи, а то и вовсе слабые. На некоторых лежит налет, если не советской проблематики, то противостояние ей, что тоже портит стихи».
 Как достоинства своей первой книги Кушнер считает ее «смелость и оригинальность» (журнал «Звезда», 2003 год, № 8).
Статьи Голубенского в «Смене» приносили ему нередко и радость. Однажды его заинтересовала творчество молодого ленинградского композитора Михаила Петрова. Песни этого музыканта уже звучали по радио и в телеэфире. Голубенский посвятил ему статью «Верность призванию» опубликованную 24 сентября 1965 года.
Журналист писал: «Михаил Петров – композитор. Об этой стороне его жизни я расскажу. Но, кроме этого, он – инженер, несколько лет назад окончил Кораблестроительный институт. И, наконец, Михаил – студент, потому что учится на вечернем отделении музыкального училища. Из сочиненного М. Петровым в последнее время, пожалуй, наиболее популярными стали «Алые паруса» на слова К.Григорьева и Б.Гершта.
Романтическая окраска свойственна многим произведениям молодого композитора. …Михаил сдержанно говорит о своих планах. Это, видимо, новые песни. И еще ему хочется сделать с друзьями веселый музыкальный спектакль о молодежи».
Спектакль был создан, мелодии сочинены. Композитор увлекся стихами Голубенского, особенно понравилась ему «Первая любовь» – одно из ранних произведений поэта. Вот ее первоначальный текст:

Зачем грустить,
Бродить вдоль берегов,
Не спать ночей,
Сидеть в дыму табачном…
Но то она и первая любовь.
Чтоб быть ей
Не особенно удачной.
Та девушка
Теперь всегда с тобой.
Ее забыть
Сумеешь ты едва ли…
На то она и первая любовь,
Чтоб мы ее
Всю жизнь не забывали.
Не сетуй, не жалей,
Влюбляйся вновь,
Влюбляйся так,
Чтоб ни конца, ни края…
На то она и первая любовь,
Чтоб вслед за ней
Скорее шла
Вторая.

«Первая любовь» была опубликована Феликсом Нафтульевым – поэтом, журналистом, другом юности Голубенского – в самиздатовском сборнике «Среды и пятницы» (1999 г.). В нем представлены подборки стихи студентов и фотографии ряда участников литературного объединения Ленинградского университета.
 Есть в книге и ранние стихи Голубенского. Почти все снимки сделал Феликс Нафтульев. Он подарил экземпляр сборника моей жене и мне с автографом:
 «Наташе и ТолеНутрихиным, знавшим авторов этой книги. Составитель Нафтульев (подпись)».
Как рождалась песня Голубенского и Петрова «Первая любовь»? Вот как вспоминает об этом Михаил Николаевич в автобиографической книге «Недобитый оптимист», издательство «Алетейя», СПб. 2013 год. Литературный редактор – Татьяна Акулова.
«…До меня на эти стихи было написано два варианта песни (один из них «шансонно-вагонный», не так давно прозвучал в популярной телепрограмме Эдуарда Успенского «В нашу гавань заходили корабли». Я попытался сочинить совершенно противоположный музыкальный вариант этой песни, на который меня настраивали поэтические строки».
Изменения были сделаны, в основном, в концовке первоначального текста. Теперь она зазвучала более оптимистично:

Она (любовь – А.Н.) была
Дана тебе судьбой,
Ее забыть – сумеешь ты едва ли.
На то она и первая любовь,
Чтоб мы всю жизнь ее не забывали.

 Петров послал клавир в Таллин своему любимому певцу, народному артисту СССР Георгу Отсу и попросил его исполнить песню в концерте. Отс согласился и исполнил ее в Малом зале Ленинградской филармонии. Аккомпанировал эстонский композитор Геннадий Подельский. Песня прозвучала красиво и благородно.
Вскоре фирма «Мелодия» выпустила виниловую пластинку «Первая любовь». Отс пел в сопровождении  оркестра студии Михаила Воловаца.
Со временем «Первая любовь» вошла и в репертуар народного артиста России Эдуарда Хиля. Композитор Михаил Петров длительное время сотрудничал с выдающимся певцом. Он рассказал в своей вышеназванной книге следующее: «В фонотеке радио (Ленинградского – А.Н.) не оказалось записи моей песни «Первая любовь» в исполнении Георга Отса. И редакция решила сделать новую. Оркестровку, по моей просьбе, заказали Давиду Голощекину, малоизвестному тогда руководителю джазового ансамбля. Он придумал ее в латино-американском стиле bossa nova с солирующей трубой. Мне она очень понравилась, и я попросил записать ее Эдуарда Хиля.
Но когда Хиль прослушал оркестровую фонограмму, то засомневался: сможет ли он записать ее в таком необычном стиле? Его сомнения оказались напрасными. Он блестяще исполнил песню, и эту запись я храню дома как светлую память о Мастере».
Радио и телевидение сделали свое дело. Песня «Первая любовь» начала победное шествие по стране. Сегодня она входит в репертуар  солистов, известных и не очень. Артисты, барды часто исполняют ее в своей манере, меняют отдельные строки, вносят правки в текст, иногда даже считают себя авторами и музыки, и текста.
Появление вариантов свидетельствует об одном –  о народности песни. Многие поэты и музыканты могут об этом только мечтать.

Имя  Голубенского осталось в истории русского романса. Он внес заметный вклад и в отечественную журналистику. Проработав несколько лет в газете "Смена",  Юрий Григорьевич перешел  на Ленинградское телевидение, где принял участие в создании ряда художественных и документальных  фильмов, спектаклей – в роли сценариста и редактора.  Это болшая интересная тема, но в рамках данной статьи ее не раскрыть.
Завершу статью воспоминаниями журналистки Екатерины Форостяной, коллеги Голубенского: "Юрий Григорьевич работал в объединении "Лентелефильм", на Чапыгина, 6.  Я знала его очень хорошо, так как обучалась у него в литературном клубе" Дерзание", где он вел журналистику для детей. Мне было 15 лет, когда я попала к нему в кружок. С огромным уважением вспоминаю этого замечательного человека.  Знакомство наше  продолжилось, когда в 18 лет я пришла работать на  Ленинградское телевидение. Я попала сначала в детскую редакцию, потом в редакцию пропаганды к Валентину Сошникову.
Очень жаль, что  Юрий Григорьевич Голубенский  так рано умер. Примерно в 55 лет. У него инфаркт случился.Вечная память  ему. Человек был очень порядочный, умный и талантливый, безусловно".



На снимках (сверху вниз): Юрий Голубенский, Михаил Петров, сборник Феликса Нафтульева "Среды и пятницы", бард Юрий Кудеев в телепрограмме "В нашу гавань заходили корабли", пластинка Георга Отса.