* * *

Надо писать

О том, чего больше не будет,

Надо спасать

То, что другой позабудет.

Маленький миг,

Незаметный

                   для мира большого, –

Всё, даже крик,

Там, где надо бы тихое слово.

Липы и вязы,

Кажется, полнятся слухом

О том, что рассказы

Напишут о них одним духом.

Тропка аллей,

Кажется, исподволь знает:

Вспомнят о ней,

Когда сугробы растают.

1970

ВЛАДИМИР СОКОЛОВ

Лариса Миллер о поэте Владимире Соколове:

Если не можешь забыть...

Владимир Соколов, поэт, которого любили слова

(Независимая газета, 15.01.2015)

Странно – его имя никогда не было на слуху. Ни при жизни (несмотря на множество книг, публикаций и премий), ни в новые времена. Чем это объяснить, ей-богу, не знаю. Ведь он редкий поэт. Он сделан из того же вещества, из которого делаются стихи. По-моему, он мыслил стихами. Во всяком случае, я никогда не чувствовала разницы между его обычной речью и его поэзией. Ну, в самом деле, какая особая разница между разговорной речью и шестью стихотворными строчками:

Поймай меня на том, 

            на чём нас ловят, –

На пустяке, неосторожном 

            слове.

Прошу, попробуй, вымани 

            секрет.

Я всех болтливее 

            и бессловесней.

И запиши.

И это будет песней,

Которую ищу я с детских 

            лет.

Когда-то в юности я вырезала стихи Соколова из всех журналов и газет. У меня даже была специальная папочка для его стихов. И, как ни странно, мое отношение к ним за все эти долгие-долгие годы не изменилось. Я то и дело ловлю себя на том, что бормочу его строки. Вот скажу по какому-то своему поводу как будто бы обычные слова, даже забыв, что это строка Соколова: «Нет сил никаких улыбаться», как уже стихи покатились дальше:

Нет сил никаких улыбаться,

Как раньше с тобой говорить,

На доброе слово сдаваться,

Недоброе слово хулить.

Я всё тебе отдал.

И тело,

И душу – до крайнего дня.

Послушай, куда же ты дела,

Куда же ты дела меня?..

Надо ли объяснять, в чём обаяние его строк? В естественности, конечно. В какой-то великой непринуждённости, в той простоте, которая либо есть, либо нет. Ей невозможно научиться. (Невольно вспоминается шутливая реплика, не помню откуда: «Я человек простой – говорю стихами».)

Моя бы воля – я бы просто перепечатала какое-то количество соколовских особенно мною любимых стихов. Но так не принято делать, когда пишешь о поэте. Надо говорить что-то умное, а мне хочется только одного – заставить читателя подышать легким и чистым воздухом стихов Владимира Соколова. Позвольте мне это сделать:

…

И самый юный в мире дождь

Исчез за первым поворотом.

И показалось: ты идёшь

По тротуарам, как по 

            нотам…

 …

Пластинка должна быть

            хрипящей,

Заигранной…

Должен быть сад,

В акациях так шелестящий,

Как лет восемнадцать назад.

Должны быть большие 

            сирени –

Султаны, туманы, дымки.

Со станции из-за деревьев

Должны доноситься гудки…

 Слова наверняка любили этого поэта. Он бережно с ними обращался. Не выкручивал им суставы. Впрочем, есть поэты, созданные для того, чтоб «гнутым словом забавляться», но это не случай Соколова.

Его случай вот какой:

 Я забыл свою первую строчку.

А была она так хороша,

Что, как взрослый на первую 

            дочку,

Я смотрел на неё не дыша…

 Как объяснить случай Соколова? Наверно, это так же трудно, как пытаться объяснить природу, погоду, музыку, которую поэт тоже не знал, как объяснить:

 Спасибо, музыка, за то,

Чего и умным не подделать,

За то спасибо, что никто

Не знает, что с тобой 

            поделать.

 Вот эти почти беспомощные и безыскусные строки («за то – никто», «подделать – поделать») и есть лучшее объяснение необъяснимого. Подобные строки – удачная попытка с негодными средствами. Но её (попытку) невозможно не сделать.

С помощью стихов Соколова надо объясняться в любви, прощаться с любовью («Прощай, летящая,/ Причёску путающая./ Всё уходящее/ Уходит в будущее»), встречать рассвет, провожать осень, говорить с друзьями.

Но можно сказать и о целой эпохе. И столь же просто:

Я устал от двадцатого века,

От его окровавленных рек.

И не надо мне прав человека,

Я давно уже не человек...

 Владимира Соколова не стоит издавать огромными томами. Ему идут тонкие сборники, в которых всё лучшее, что он написал за жизнь. В подобных сборниках не потонут такие драгоценные строки, как:

 Прошу тебя, если надежд 

            не унять

И тянет, убив, повидаться,

Придумай, как лучше тебя 

            мне узнать,

Во множестве не обознаться.

Скажи: мой единственный, 

            под фонарём,

В толпе, задохнувшись 

            от бега,

Стоять буду в шляпке, 

            с вуалью, с пером,

В слезах прошлогоднего снега.

 И напоследок ещё одно любимейшее стихотворение:

 Не смейтесь под окном, когда 

            так грустно в доме.

А впрочем, как вам знать, 

            Вы молоды совсем.

Рассвет или закат на вашем 

            окоёме – вы знаете одно:

Так, значит, завтра в семь?

Что может завтра в семь 

            смертельного случиться?

Разлука навсегда? Но это, 

            как восторг,

Как встреча с морем, зыбь, 

            где может приключиться

Лишь лучшее, чем то, что Бог 

            навек отторг… 

ЛАРИСА МИЛЛЕР

Михаил Кукулевич читает и поёт стихи Владимира Соколова:

 https://tunnel.ru/post-vladimir-sokolov