Глава 4.   Инженер.

 

         Выйдя из подъезда, Николай поёжился от утренней прохлады.  Было без пяти шесть.  Он действительно вышел слишком рано.  Но, во-первых, после вчерашней дозы не очень-то и спалось, а во-вторых, до коттеджа Григория Петровича надо было пилить через весь город.

  « Интересно, – подумал Николай, – А сколько же я это вчера принял?  Так, в машине поллитра коньяка.  А потом у Григория Петровича ещё примерно столько же.  Да, не слабо!  Давненько я так…  Однако коньяк отменный, и голова, что самое интересное, не болит.  Чёрт, а я, кажется, забыл, где находится этот коттедж.  Или на месте узнаю?  Там ещё, помню, шпиль был интересный, с петушком.  Так сейчас многие «новые русские» изгаляются.  Да, ладно, найду как-нибудь.  Если что – спрошу у кого-нибудь.  А, интересно, что за работу он решил мне предложить?  И сразу такой аванс дал.  Что-то здесь не чисто.  Да».

    « А выгонять на улицу высококлассного специалиста, даже без обязательного трёхмесячного пособия, это чисто, честно? – возразил ему, вдруг проснувшийся внутренний голос. – Эти гады до сих пор небось на заработанные тобою деньги шкур по кабакам таскают».

     « А, впрочем, какая разница за что платят, – подумал Николай. – Это безденежье, безработица так успела измучить, и всего за какие-то два месяца.  Интересно, а как это люди не работают годами, бродяжничают?  Я бы так не смог.  И на рынке стоять, как Людка, тоже не смог бы.  А вот, кажется, начинается и нужный мой район».

    В этом районе Николай был только второй раз.  Раньше он только изредка проезжал мимо на троллейбусе, и, глядя на эти двух, трёх, а то и четырёхэтажные коттеджи всегда поражался их аляповатостью, и удивлялся отсутствию вкуса и чувства меры у их владельцев.  Надо сказать, что дом Григория Петровича был приятным исключением на фоне этой ярмарки тщеславия.

    Раньше здесь, на берегу реки не было никаких строений.  Только ивняк, редкий лиственный лесок, и песчаный пляж.  Иногда Николай приходил сюда со своими друзьями отдохнуть, позагарать, рыбки половить.  Но, началась «горбачёвская перестройка», и все поняли, что теперь воровать можно, совершенно не от кого не скрываясь.  И этот участок отдали под застройку дач (никто тогда и не мог представить какие «дачи» здесь наворотят).  Строили дома здесь директора заводов, бывшие председатели колхозов на колхозные же деньги, высшие ментовские чины, нажившие капиталы на «крышевании» всего и вся.  После 1991 года к ним присоединились предприниматели-кооператоры- бизнесмены, и легализовавшиеся бандиты.   Иногда кое-кого из этой публики сажали, но как-то вяло, как бы намекая:  «  Извините, ребята, но так надо.  Вы же понимаете, что у нас квота на посадку.  Вот в прошлом квартале мы не дотянули до нормы по бытовым убийствам по-пьяни, так вот пришлось одного вашего засадить.  Вы ж понимаете, у нас разнарядка».   Вот так они и жили.

   Николай только вот не определил, кто есть Григорий Петрович: бандит или бизнесмен.  Если судить по Толяну и Хрипатому – то чистейшей воды пахан, а если по его манерам и одежде – английский лорд.  Тут сам чёрт ногу сломит.

      Не без труда, но Николай нашёл нужный ему коттедж.  Всё-таки память инженера – великое дело.  Он позвонил  во входную калитку.  Её открыл незнакомый ему заспанный бугай.  «Вчера такого здесь не было»,  – машинально отметил про себя Николай.

–  Чего надо? – довольно грубо спросил бугай.

–   Да, вот мне вчера Григорий Петрович назначил на восемь часов утра встречу.

–   Да? Сейчас узнаю. Жди.

     По переговорному устройству он что-то уточнил, затем повернулся к Николаю, и сказал уже совсем другим тоном:

–   Проходите, Вас уже ждут.

      Эта резкая перемена в общении очень удивила, и обрадовала Николая.  Значит, это был не сон, и он действительно обрёл новую работу.  Охранник  спросил:

–   Вы знаете куда идти, или надо проводить?

–  Да, нет, спасибо, – поблагодарил его Николай.

     Используя остатки вчерашних воспоминаний, Николай прошёл в тот зал, где его вчера принимали.   За накрытым столом сидели: Григорий Петрович, Толян, Хрипатый, и некто объёмный, с красной рожей, и заплывшими свинячьими глазками.

      Увидев Николая, Григорий Петрович уважительно сказал:

–  Вот, что значит инженер, проработавший всю жизнь в «ящике» – хоть часы сверяй.   А моих, хоть стреляй, а вовремя не заставишь явиться.

      Хрипатый, услышав такую фразу, нервно хихикнул.  А Толян,  развалившись в кресле, вальяжно, с улыбкой, заметил:

–   Ну, так уж и стрелять?

–   Да, ты верно заметил, Толян, – ответил на его замечание Григорий Петрович. –  Зачем стрелять, если можно вешать, топить, сжигать и четвертовать.

     С каждым новым, произнесённым словом голос у Григория Петровича становился всё жёстче, а лицо Толяна постепенно стало приобретать болезненно-серый оттенок.

–  Ну, Николай Степанович, присаживайся к столу. А то, наверное, не завтракал? – сказал Григорий Петрович.  

–  А как же работа? – осторожно спросил Николай.

–  Работа не волк.   Да ты не стесняйся, здесь все свои.  Вот знакомься, – указал на мордатого Григорий Петрович. – Василий Фёдорович, твой будущий начальник, надеюсь временно. 

     Мордатый, обгладывая куриную ножку, ею чуть и не подавился:

–  Это почему же временно?

–   Да потому, Василёк, что все мы здесь временно находимся.  А, если серьёзно, то он у тебя пройдёт испытательный срок.  А там, если себя хорошо проявит, и, если всё то,  что он говорил вчера, не фуфло, то я думаю у него будет самостоятельный сектор работы.  Ну да, ладно, хорош базарить, а то всё стынет. А ты, Николай, между делом расскажи ещё раз нам о себе.  С подробностями.  А то мы вчера малость выпили, так что некоторые детали стёрлись из памяти.

–   У тебя, Григорий Петрович, и стёрлись? – льстиво заметил Толян. 

     Но Григорий Петрович так на него посмотрел, что Толян надолго затих.  А Николай под аппетитную курочку и «селёдку под шубой» начал ещё  раз рассказывать о себе.

–   Родился я в городке Климовичи Могилёвской области 44 года назад.  Там закончил среднюю школу.  Потом закончил МВТУ, машиностроительный факультет по ракетной тематике.  Сюда приехал по распределению на ММЗ «Прогресс», где и проработал 21 год.  Сначала мастером в цеху на сварочном участке, потом мастером механического участка.  Мастером я проработал четыре года, а потом меня пригласили в КБ.  Последняя должность – ведущий инженер проекта.  Имею больше тридцати изобретений и рацпредложений.  Писал кандидатскую диссертацию, думал на должность доцента пойти в местный Политехнический институт ( там мне место предлагали), но защититься не дали мои начальнички, и все труды пошли прахом.  Предприятие, практически сейчас сдохло – там осталось три калеки в охране.  Вот нас всех и сократили.  Кому мы сейчас нужны?  Стране сейчас нужны «ножки Буша», мать их так! – неожиданно матом закончил Николай.

     Григорий Петрович одобрительно крякнул.

–   А жена, дети есть? – спросил мордатый Василий Фёдорович.

–   Нет у меня никого, – сказал, как отрезал Николай.

     У Толяна от удивления полезли брови вверх:

–  Николай, ты что гонишь? Ты же вчера говорил, что у тебя есть и дети, и жена?

–  Сволочи это, а не дети. И закончим на этом.  Это к теме нашего разговора не относится, – уже грубо сказал Николай.

–   Толян, глохни, – приказал Григорий Петрович. – Николай, обещаю, что в твои личные дела лезть никто не будет, гарантирую.  Смотри, только сам не наделай глупостей.  Как ты понял, ты поступаешь в распоряжение Василия Фёдоровича.  Он у нас начальник автобазы.  Там есть оборудование, которое нуждается в ремонте и наладке, в том числе сварочное.  А я, как понял из нашего разговора, ты в этом деле фишку рубишь.  Вот и прояви себя там, а дальше посмотрим.  Честно говоря, я надеюсь на твою фантазию изобретателя, и на твои мозги. 

Мои-то людишки, кроме «дважды два – четыре» ни хрена не знают.

       Толян с Хрипатым обиженно засопели.

–   Да, ладно уж вам, – засмеялся Григорий Петрович. – Вы ведь на самом деле не инженеры-механики.  Хотя в своей области вы профессора.

     Таким образом, Григорий Петрович подсластил пилюлю, и окончание завтрака прошло гораздо веселее.  Толян рассказал несколько новых анекдотов про известных политиков. Все слегка посмеялись, и заторопились по своим делам.   Николай отметил про себя, что во время завтрака на столе не было никакого спиртного, и решил, что это хороший признак.

     Перед уходом Григорий Петрович пожал Николаю руку, и сказал:

–   Ну, удачи тебе, Доцент.

    Это было сказано в присутствии Василия Фёдоровича, который, кстати, был лет на 8-9 моложе Николая.  Николай не обратил тогда внимания на взгляд Василия Фёдоровича.  А взгляд был недобрый, но внешне он источал благодушие и радость от того, что заимел такого классного специалиста.

     Они подошли к навороченному «Фольксвагену» последней модели.   Василий Фёдорович уселся на переднее сиденье, а Николай примостился сзади.  Водитель, который представился как Витёк, был парнем лет 25-26, невысокого роста, своей комплекцией бывший полной противоположностью своего Шефа ( а именно так его и звали подчиненные, тем более, что и фамилия его начиналась на букву «Ш» – Шпенько, поэтому и мы будем его звать так), а именно: тощий, как щепка.  Витёк сразу на полную катушку врубил музон из серии «Какой-то там централ», чего Николай на дух не выносил. Шеф пытался, что-то спрашивать у Николая, но тот за грохотом музыки почти ничего не слышал, и поэтому отвечал явно невпопад.

     Автомастерская размещалась в промышленном районе города.  Впрочем, автомастерской её можно было назвать лишь условно.  Это был мини-заводик по ремонту автомобилей.  Число работающих здесь было явно больше 50 человек.

Шеф стал водить Николая по участкам и показывать оборудование.  Практически, здесь имелся полный шлейф оборудования для ремонта и восстановления автомобилей, как-то: механический участок, сварочный участок, участок окраски с сушильной камерой, участок диагностики, участок установки охранной сигнализации, участок ремонта и монтажа шин с использованием вулканизации, участок ремонта двигателей.  То есть, здесь было всё для того, чтобы зарабатывать деньги при умном подходе к делу. Проходя по участкам, Шеф представлял Николая как нового механика по ремонту оборудования.   На одном из участков один из рабочих, примерно такого же возраста, как и Николай, поздоровался с ним.  Николай ответил, но хоть убей не смог сразу вспомнить, где он видел этого человека.

     По ходу Шеф интересовался тем, что умеет делать Николай.  А умел он делать очень многое:  он владел сваркой, умел работать на токарном и фрезерном станках, умел и чинить вышеназванное оборудование, знал вентиляционное оборудование и ещё многое другое.  И это помимо того, что он был отличный инженер-конструктор.  Шеф слушал заинтересованно, и как-то загадочно улыбался.

        Последний участок, на который они пришли, был сварочный.  Там работало пять человек: три сварщика, и два автослесаря.

–  Вот, – сказал Василий Фёдорович, – Это наш новый инженер-механик по ремонту оборудования.  У вас тут были проблемы со сварочными аппаратами, вот он вам их и наладит.

    Говоря это, Шеф слово «инженер» произнёс ехидно-язвительно, что не ускользнуло от внимания Николая, который уже внутренне подсобрался, и неприятно резануло слух. 

« Кажется, – подумал Николай, – Я приобрёл в лице Шефа первого своего врага».     

    И это было похоже на правду.

     Николай попросил для себя рабочий  халат, который ему тут же предоставили, и направился к испорченному сварочному аппарату.  Это был сварочный полуавтомат для сварки стали в среде углекислого газа.   Николай сам на нём умел варить, по крайней мере, на уровне 4-го разряда.  Аппарат был подзапущен.

Первую неполадку он констатировал сразу – износились подающие шарикоподшипники № 201.  А потом он стал его разбирать, и так увлёкся, что не заметил, как исчез Шеф.  Наконец аппарат заработал.   К Николаю подошёл пожилой, лет около 60-ти, рабочий, и представился:

 –  Леонид Васильевич, – и с уважением добавил, – А ловко это у Вас получилось.

 –  Ерунда, – скромно ответил Николай. – Просто практика большая. Я на сварке мастером работал.  А потом и сам научился варить.  Ну, показывайте, что у вас тут ещё капризничает.

–   Да, вот у автоподъёмника что-то срабатывание запаздывает.

–   Да, на таком подъёмнике работать нельзя.  Скорее всего, там, в пневматике всё дело.  Соленоиды давно чистили?

–   И что, Вы, не глядя, можете сразу сказать, в чём причина отказа? – удивлённо  спросил Леонид Васильевич.

 –   Видите ли, у каждого оборудования есть характерные отказы.  Одни бывают чаще, другие реже.  Поэтому, если их хорошо знать, то можно сразу начинать проверку с наиболее часто повторяющихся отказов.

 –  Во, блин, наконец-то к нам толкового человека прислали, – вмешался в разговор молодой сварщик, и тут же представился.  – Юра.  А то начальство достало, мол, мы работать не хотим, и за что нам такие деньги платят.

–  А что, большие деньги? – спросил Николай совершенно безразлично.

–  Ну, вот мне, например, – сказал Юра, – Около 300 долларов.  А деду, – он указал на Леонида Васильевича,  – Так вообще все пятьсот.

–  Да, это совсем неплохо, если учесть, что полгорода еле-еле на пятьдесят «зелёных» существует.

     Так беседуя, они обошли весь участок, осмотрели неисправное оборудование, и Николай принялся за ремонт.  Рабочая смена пролетела как миг единый.  Николай давно не работал с таким удовольствием.  Было очевидно, что он соскучился по настоящей работе.

      В конце смены на участке появился Василий Фёдорович, и спросил:

–  Ну, как дела, Доцент?

     Николай неприятно удивился такому прозвищу, которое было подхвачено из уст Григория Петровича, тем не менее, он вежливо ответил:

–   Ну, кое-что уже удалось починить.  Остальное нужно ремонтировать.  Оборудование нуждается в профилактике.  Чувствуется, что за ним давно не было квалифицированного ухода.

     Шеф вопросительно посмотрел на Леонида Васильевича, тот показал вытянутый большой палец правой руки.

–   Хорошо,– сказал Шеф. – Пойдём, Николай, я покажу тебе твой кабинет.  Там можно будет переодеться, и инструменты хранить.

      Кабинет оказался комнатой примерно три на четыре метра. Из мебели в нём  находилось: платяной шкаф, рабочий стол, средних размеров сейф и четыре стула.  На окне стоял графин, три немытых стакана, несколько засиженных мухами блюдец, причём в одном из них зацветал зелёной плесенью кусок плавленого сырка.

–  А, – как от зубной боли поморщился Шеф, – это остатки от предшественника.  Раздолбай ещё тот – только деньги тянул, и водку жрал.  Вот вчера уволили.

    Николаю почему-то сразу вспомнился тот свёрток в мешковине, который люди Толяна бросили в реку.  Внутренне он невольно содрогнулся, хотя причинных связей между этими двумя событиями как-то не прослеживалось.

     Шеф вручил Николаю ключ от комнаты, и сказал:

–  Завтра к восьми.  И, смотри, не опаздывай, – и  бодренько рванул в дверь, не попрощавшись.

  «Хам»,  – подумал про Шефа Николай. И первое его впечатление о своём будущем начальнике его не обмануло.   Он только обманывался в своём будущем.   Николай закрыл за собой дверь комнаты, которую он, почему-то, сразу обозвал «Грядкой», и направил свои стопы к проходной.  Кстати, а почему «Грядка»?  Но, уже подходя к проходной, Николай знал ответ на этот вопрос.

На грядке «зелень» растёт.

       Прощание с охранником на проходной было тоже очень демократичное.

Никто не требовал сдать свой кабинет под пароль, и предъявить росписи из секретки, что он ничего не тащит с собой, типа, микроплёнку, замаскированную под гигиеническое средство «Тампэкс».  Ключи он даже и не собирался сдавать на проходную, даже, если бы его об этом попросили.   Он всегда был уверен, что в администрации есть по-крайней мере два дубликата ключей.  А для открытия дверей хватит и одного.  Тем более, что он там ещё не успел ничего секретного накопить за эту первую смену своей новой работы.      

        

                                         Глава.  5.      Старый знакомый.

 

      Николай легко и спокойно вышел за проходную.  Охранник, явно пенсионер из ментов или КГБ, помахал ему на прощанье, что крайне удивило Николая.

« Да, – подумал он,  – на этой работе мне, наверняка, придётся многому удивляться, и учиться».  

         Размышляя о бытие, он вышел за проходную, и по привычке бодро направил свои стопы к дому, то есть, к квартире, где он квартировал с Людкой.

Мысль о встрече с ней и с детьми даже сказалась на стремительности хода Николая, а потом он подумал: « А чего я так расстраиваюсь.  Людка, так , наверное, и порадовалась, когда меня «сократили» с завода.  И этот Лёша –

« Мы «бандерлоги», мы такие же, как все.  Нет явно, Людка прижила его от какого-то  сторожа.   Она ведь, как бухгалтер часто задерживалась на работе».

    Мысли Николая  в этом момент как чайки в воздухе выписывали немыслимые траектории, и они были такими же бездумными как чайки, и как их траектории в воздухе.  

     Николай уже отошёл от проходной примерно метров пятьдесят, как услышал, чей-то запыхавшийся шаг, и услышал за спиной: « Николай Степанович, подождите!  Одну минуточку!».

       Николай повернулся,  и увидел того человека, который сегодня утро в механическом участке с ним поздоровался.

 – А в чём, собственно дело?  Мы знакомы?

–   Да, Николай Степанович.

–   Так, чёрт побери, вы меня и по отчеству знаете?   Хотя….  Стоп.  Вы работали в «Прогрессе» в цеху номер ….

  –   Николай Степанович, не напрягайтесь, я работал на механическом участке токарем, а с Вами мы познакомились, когда вы вместе со мной и моим станком опробовали Вашу новую конструкцию.  Даже, как-то целую ночь сидели над чертежами.

–   Точно, вспомнил,  – Михалыч.   А вот по имени не помню, давно было.

–  Виктор Михайлович, – церемонно представился Николаю его старый, как оказалось знакомый. – Мы с Вами работали в «Прогрессе».  Я-то помоложе Вас

на восемь лет.  Пришёл туда после армии в 1979 году.

–  Всё, – сказала Николай, – вспомнил – Гилельс и Рихтер многостаночного обслуживания.

–  Ну, значит, вспомнили,  – обрадовался Виктор Михайлович.  –  А то я уже подумал, что зазнались,  и меня не признаёте.

–  А чего это мне зазнаваться, –  ответил Николай.

–  Ну не скажите, – ответил Виктор Михайлович. – По вашему новому назначению Вы, если и не ферзь, то ладья – это  точно.

–  Да, загадками Вы говорите, – задумчиво произнёс Николай, и вдруг вспомнив, что он сегодня ещё не обедал, решительно предложил Виктору Михайловичу: – Виктор, –  задушевно спросил своего знакомого Николай, –  А нет ли здесь поблизости какого-нибудь  тихого заведения, где можно поужинать, и заодно за жизнь поговорить.

–   Так вот же рядом ресторан «Уран».

–   Не, Михалыч, нам нужно место, где отдыхают не хозяева нашей жизни, а такие, как мы, типа, убогие.

–  Понял. Не вопрос.  Тогда «Чайка». Тут недалеко метров четыреста, на набережной.  Кстати, там хороший повар, армянин.  Люля-кебаб, чебуреки, сациви – всё, что придумала кавказская и другие кухни, в его руках превращается в «цимус» для посетителей, и в монеты для его хозяев.  Но там спокойно, там деньги у народа забирают по-честному, то есть, за хавку.

–   Слушай, Виктор, кстати, а давай перейдём на «ты», так проще. Кстати, у меня такое ощущение, что ты идёшь туда не в  первый раз.

–   Да, иногда  бывает, но только здесь для токаря дороговато, однако.

–   Ну, это не проблема, –  ответил Николай, ласково проведя по долларам, что лежали у него во внутреннем кармане. –  Зайдём туда, и за жизнь поговорим.

     В «Чайке» места свободные были.   Это во времена Советского Союза было трудно  попасть в ресторан или кафе. И это не потому, что советским гражданам деньги рекой в карман лились, а потому, что  даже по-нищенски

оплачиваемая  инженерная «прослойка», могла на свои,  подчёркиваю на СВОИ, хоть раз в месяц, провести вечер за столиком ресторана со своей дамой сердца, а ресторанов на душу населения тогда было маловато. А сейчас с точностью до наоборот.   Но с исчезновением Советского Союза в меню ресторанов исчез прочерк после цифры цены блюда в рублях, потому что, за прочерком стояла цифра в копейках, а таковые исчезли «как класс», как в своё время исчезла в лагерях добрая треть населения этой прекрасной, и всегда многострадальной страны.

      Николай не был в ресторанах, наверное, уже лет пять.  После того как стала распадаться страна, и рассыпаться в прах её индустриальная база как-то было не до них.  Они выбрали столик у окна с красивым видом на Днепр.  Официант долго ждать себя не заставил, и Николай сделал свой первый, и как потом показала жизнь не последний, заказ в этом ресторане.  Мясо в горшочках, немного салата, по сто водки, и креветки с пивом – хорошо, когда есть что-то в потёртом кошельке!.

– Уважаемый Виктор Михайлович, – начал разговор Николай после того, как они врезали по сто грамм водки. – У меня такое ощущение, что ты хотел мне что-то рассказать, или спросить.

–  Да дело в том, – немного замявшись, ответил Виктор, – что я был удивлён, увидев Вас, то есть тебя здесь.  Я же помню,

 каким ты был перспективным специалистом.  А теперь здесь.

–  А что здесь удивительного? – меланхонично заметил Николай. – Полстраны сейчас так живёт.

 –  Да дело в том – сказал Виктор, – что в эту автомастерскую просто так не попадают.  Меня, например, пристроила сюда два года назад моя жена. Она там в каком-то солярии с женой какого-то мента  брюхо греет, вот и нашла мне местечко. А ты, Николай, как сюда залетел? Я слышал ты кандидатскую писал?

–  Вот именно, писал, – уныло заметил Николай, и неожиданно для себя стал опять рассказывать про свою жизнь.

    Он за последние два дня рассказывал свою автобиографию уже в пятый раз, причём совершенно добровольно, а не для того, чтобы заполнить анкету.  Но самое интересное, что с каждым таким рассказом с Николая, как с бразильского броненосца, спадала одна чешуйка внешнего панциря.  А изнутри наружу рвалось что-то новое, незнакомое.  Яростное в своей жажде к существованию, и уверенное в своей правоте.   Это было такое незнакомое для Николая ощущение, что он подумал сначала, что у него появилось другое сердце. Пока что он сдерживал прорыв изнутри себя этого нового существа.  Но оно яростно заявляло о себе, и требовало своей доли в сером мозговом веществе.  И Николай понимал, что вот-вот и у него не будет сил для сопротивления.

–   Ну, так в чём же необычайность моего появления в этой организации? – ещё раз переспросил Виктора Николай.

     Тот озадаченно посмотрел на Николая и сказал:

–  Ну, блин, Николай ты или святой или у тебя ещё детский сад в голове играет.  Ты знаешь, что это за контора, и кто её главарь?

–  Контора как контора. А что?

–  Не, ну ты вообще.  Да это самая крутая автомастерская в городе.  Причём с криминальным оттенком.  А тут тебя сам Кот на работу устраивает.

–   Что ещё за Кот такой?

–  Ты что и про Кота не слышал?  Ну, ты даёшь!  А на работу кто тебя устроил?

–   Григорий Петрович.

–   Правильно.  Григорий Петрович Котов.  А для «своих» – Кот, один из хозяев этого города.  Я вот только  не пойму, кто здесь, в городе, главнее: бандиты, мэр, менты или чекисты.  И кто под кем ходит.  Как говаривал Райкин: «рекбус, кроксворд». Да-да-…

     Понемногу до Николая стала доходить суть происшедших с ним внезапных перемен.  Да, чёрт побери, он слышал про «Кота», при упоминании о котором у Людки, работавшей на рынке реализатором, зубы сразу непроизвольно начинали выбивать  лезгинку, или танец с саблями, что там у них, на Кавказе, сейчас в хитах.  Но чтобы вот так запросто влезть в это сообщество. У Николая тоскливо заныло сердце: «То ли ещё будет!».   А с другой стороны нищета уже притупила бдительность, и разборчивость в блюдах Николай оставил для французских гурманов.   Теперь можно было объяснить и тот недобрый взгляд Василия Фёдоровича.  Решение Григория Петровича явно не совпадало с планами Шефа.

–  Ну, ладно, не будем о грустном.  Ты давно здесь работаешь?

–   Да уже почти три года.  Я ведь сразу после армии на «Прогресс» пошёл.  Это в 1979 году было.  Отработал там девять лет.  А потом жена стала ныть: мол квартира нужна, потому что второй ребёнок родился, да и шубы у неё норковой нет.  Вот и пошёл я скитаться по кооперативам.  А тогда знаешь, Николай, как было.  Все эти драные кооператоры-махинаторы так и норовили облапошить ближнего. А тут нормальная работа, стабильный заработок.  Вот только …

–   Что только? – быстро спросил Николая, который давно чувствовал в этой истории какой-то подвох.

–  Понимаешь, Николай, – сказал Виктор, – я-то не в «теме».  Так, точу болванки по-тихому.  Но есть у меня такое подозрение, что наш Васёк, то есть Шеф, таскает «тачки» из-за «бугра».  Да не простые, а ворованные на заказ. 

Более того, кое-какие машины сразу на запчасти разбирают.  Почему я это тебе говорю?  Да просто знаю, что ты не жлоб, а честный человек, которых ещё поискать надо.  Я же помню, как ты за нашу бригаду вступился, когда нам премию не доплатили.  Директор чуть в больницу не слёг из-за того, что  ты его халявной пайки лишил.  А вообще я тебе вот что скажу:  – беги ты отсюда.  Не для твоей совести эта работа.

   Внезапно в мозгу Николая кто-то запальчиво заявил: «А для чьей она тогда?  Не слушай, Николай, этого лохотронщика.  Это теперь твоё.  И это ВСЁ будет твоё, и всегда!».   Николай от неожиданности даже прикрыл рот рукой, как будто эти слова готовы были вырваться у него с губ.   Да, однако.  К новым ощущениям реальности не просто привыкнуть.

 –  Раз мы заговорили про эту работу, – продолжил свой рассказ Виктор, – то ещё хочу кое-что рассказать.   По сути хозяев здесь двое.  Основной пай у Григория Петровича, ну а у Шефа где-то процентов двадцать пять.  Но он деньги делает на другом.  Он владелец небольшого автопредприятия – примерно с три десятка грузовых фур, которые гоняют по всему СНГ, в том числе и на Запад, за «бугор».  Что они возят – не знаю, да и не моё это дело.  Ну и посуди сам, нравится ли этому Шпенько ходить под Котовым, если он сам хочет стать королём.  А амбиций, наглости и хамства –  ему не занимать.

–  Да, я уже в этом убедился сам, – заметил Николай.

–  Вот-вот, – подхватил Виктор. – Здесь и контингент начальства, за малым исключением сволочной.  Взять ходя бы главного инженера Анатолия Аркадьевича Чернова.  Кстати, это твой непосредственный начальник по здешней табели о рангах.  В технике – полный дуб.  Правда, в электронике разбирается.  Но в чём он силён по-настоящему, так это, в разного рода «гешефтах» за счёт государства и производства.  Он раньше работал начальником производства на заводе точного литья.  Но вовремя оттуда дёрнул.  Потому что всю его команду посадили.  Подельники его не выдали, и он пока что в кайфе.  Вот увидишь его машину, и призадумаешься, откуда у простого, пусть даже главного инженера, могут быть такие деньги.  Но его дружки уже через три года начнут понемногу с нар слезать.  И как знать, какой они ему счёт предъявят.  А сейчас он живёт по принципу: «После меня – хоть потоп!»   Короче, дрянь редкостная.

      Что ещё скажу.  Здесь очень развит «стук».  Причём стучат друг на друга самозабвенно.  В основном это относится к ИТР.  Кстати, твой предшественник на этой должности, как-то очень резко ушёл с этой работы.  На него и раньше стучали.  Но он сам виноват.  Стал прокручивать свои левые делишки, да и попивать с посторонними людьми прямо в кабинете.

–  Да, – подтвердил эту версию Николай, – у него в кабинете осталось много грязной и пустой посуды.

 – Ну, ты ж видишь, что я не брешу, – сказал Виктор. – Короче, держи ухо востро.  Наверняка, кто-нибудь захочет тебя подставить, и очень скоро.  Тем более, по слухам, на эту должность хотели одного юного лоботряса поставить, сынка одной ментовской «шишки».

– Да, – грустно заметил Николай, – похоже, что я крепко влип.  А всё эта чертова нищета.

–  Да не боись, – успокоил его Виктор.  – Мот быть, всё не так уж и плохо. Всё образуется со временем.  Тем более, что у тебя такой покровитель.

     Они ещё немного поговорили про новую работу Николая.  Виктор  ещё немного рассказал про морально-психологический климат в данной конторе.  Грохнули «на посошок» по сто пятьдесят «Белого аиста», и потихоньку двинули по домам.   Виктор сразу сел на троллейбус, не забыв поблагодарить Николая за ужин.   А Николай решил пройтись пешком.   Тем более, что до дома было далеко, и туда идти, ну совершенно, не хотелось.

     Он шёл по городу, в котором он прожил 21 год, и ему казалось, что это был совершенно незнакомый город.   Вот около магазинов появились аппараты для продажи кваса.  И продавщицы.  Как-то смотрят на него по-другому. А почему по-другому?  Да очень просто – раньше, когда Николай шёл по городу, он смотрел себе под ноги, как будто искал потерянный кем-то медный пятак.  А сейчас он шёл, и смотрел всем в лицо.  Зло и вызывающе.  Встретившись с его взглядом, мужчины смущённо отворачивали лицо, а в зрачках их спутниц загорались искорки неподдельного интереса.

     А Николай шёл по городу, как крейсер, небрежно рассекающий китайские джонки.  Нет, явно весна на него как-то странно подействовала.

    Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается.  Вот начался «спальный»  район города, и дом, в котором Николай прожил 20 лет, становился всё ближе и ближе.  А вместе с ним и … Даже думать не хочется, а хочется побыть ещё чуть-чуть одному среди этой весны и сирени.

     А вот и подъезд.  Ну, с богом, Коля!. 

     Ещё открывая дверь, Николай услышал радостный визг Светки, и умильное причитание Людки.   Мелькнула мысль: « Они, что пьяные?»  Мысль, конечно дурацкая.   Оказалось всё гораздо проще – они накупили нового тряпья, и сейчас у них была «Гранд – примерка».

     Увидев Николая, Людка как мартышка  с африканской пальмы прыгнула ему на грудь, и сразу стала нежно ворковать, теребя кончик воротника его пиджака:

–   А что нам, папуля, сегодня принёс?  Он нам даст часть чего-нибудь?

–  Урдюлей.  По пакетику каждому, персонально, – заявил Николай, и стремительно ворвался в ванную.

      Заглянув в зеркало, он не узнал себя.  На него оттуда, из Зазеркалья смотрел совершенно незнакомый Николаю человек, только внешне на него похожий.  Этот человек был ещё не старый,  со стальным взглядом, уверенный в своей правоте, и готовый  раскрошить переносицу любому, кто прыгнет на него.

     «А костюмчик надо бы сменить», – подумал  Николай.

      Когда он вышел из ванной он удивился перемене в настроении своей родни.

Они смотрели на него заискивающе, и как-то по-рабски.  Николая начало подташнивать от этого зрелища.   И чтобы не портить вкусную ресторанную еду, он быстрее нырнул в постель.

 

                                                 Глава 6.  Будни.

 

            Николай всегда свою работу выполнял на совесть, и качественно.  Поэтому ему не пришлось изображать из себя «нечто».  Он в автомастерской был самим собой, и ничего наигрывать ему даже в голову не приходило.  Его руки просто ликовали от неожиданно подвернувшейся работы, а мозг блаженствовал, и подбрасывал Николаю всё новые идеи, как лучше сделать какой-то ремонт или усовершенствовать технологическую операцию.

Шеф только крякал от его новаций, и было совершенно не понять с одобрением или с осуждением.

         Николай пришёл на работу во вторник.  Но уже в пятницу его пригласили

к окошку кассы ( как выяснилось зарплату давали каждую пятницу), и ему выдали, что самое интересное «в белую», небольшую сумочку, потому, что суммой это назвать нельзя было.   Но эта сумочка легко переводилась в 100 американских рублей.   Когда Николай стоял в очереди  в кассу, мимо проходил Шеф, который сказал:

–   Потом зайдёшь ко мне.

     У Николая невольно заныло сердце.  Чёрт побери, а он Шефа почему-то побаивался.  А куда исчезло его вчерашнее отражение из зеркала?  Но приказ есть приказ, и Николай, получив свою «сумочку», пошёл наверх, на третий этаж к Шефу.

–  А, это ты, – сказал шеф, бросив мельком взгляд на вошедшего в кабинет Николая. – Вот возьми конверт, который на столе лежит. Это от Григория Петровича, лично.  И ещё, зайди к инженеру по охране труда – там тебе где-то в чём-то надо расписаться.

        Всё это было высказано бесцветным голосом, но сквозь зубы.  И за этим чувствовалась какая-то угроза, которую Николай пока ещё не понимал, и не воспринимал.  Только по позвоночнику как будто ледышка проскользнула к копчику.   Уже поняв, что с хамами надо по-хамски себя вести, Николай без слов вышел в коридор.

           Он долго крепился, до лестничной клетки, а потом всё же заглянул в этот  конверт.   В конверте аккуратно лежали пять бумажек по сто долларов.  Там же была маленькая записочка : « С почином, уважаемый Доцент.  Гришка».   Сначала Николай не понял, что это за Гришка, а потом, поняв, стал дико хохотать.  Вот как лихо дело обернулось.  Оказывается, этот жмот, Василий Фёдорович,  платит ему в шесть раз меньше чем положено?   Стоп-стоп-стоп!

Положено, да не тобой.   Поэтому – брысь.

      Слово за слово, а он дошёл до кабинета инженера по охране труда.  Он уже знал, где этот кабинет находится.   Он только не знал, что его ждёт за этой дверью.   Он вежливо постучал, чёртовы интеллигентские привычки, дождался

разрешения войти, и открыл дверь в кабинет.  И так и остался стоять на пороге, открыв рот, который не сумел произнести первую, дежурную фразу.

     В кабинете находилась молодая женщина, лет тридцати, не худая и не толстая, не блондинка и не жгучая брюнетка, которая поливала цветы, растущие на подоконнике, шкафах и в других, доступных для полива, местах.

     Сердце Николая оторвалось от удерживающих его в равновесном покое жил, и стремительно упало вниз, а потом улетело вверх, и Николай понял, что он погиб, и, причём уже безвозвратно.

–  Так, что же Вы стоите? Проходите, – сказала женщина, и представилась,  – Наталья Сергеевна Харламова. А, Вы, как понимаю, тот уникум, который уже свёл всех с ума своими невероятными техническими дарованиями?

–  Ну, как бы это сказать,  – замялся Николай.

–  Да, бросьте. Лучше помогите мне полить цветы вот на том шкафу, а то он очень высокий.  Да, подождите, я сама полью.  Вы меня только поддержите –

попросила  Наталья Сергеевна. – А  то я высоты боюсь,  –  кокетливо добавила она.

        И Николаю пришлось её помочь, придерживая за талию, чтобы она не свалилась со стула. Его аж в жар бросило, когда он сжал талию Натальи Сергеевны в своих руках.   Николай никогда и никому не верил про любовь с первого взгляда.  Но, кажется, это был тот самый патологический случай.   Если в этот момент Наталья Сергеевна приказала ему выполнить самое безрассудное своё желание, то он без колебания в душе и без промедления в мышцах, тут же бы его и исполнил.

–   Да, что Вы опять застыли? – рассмеялась Наталья Сергеевна. – Подходите к столу и распишитесь в журналах.   Надеюсь, у Вас есть группа доступа к электрооборудованию?

–   Гм-м. Н-н-н.

–  Так Вы ко всему прочему ещё и глухой?

–  Нет.  Но завтра я к Вам приду.  Может даже без повода.

–   А я буду только рада, – улыбнулась Наталья Сергеевна, и протянула ему на прощание свою тонкую, но мозолистую ладошку. – Только завтра – суббота,

поэтому приходите в понедельник.  Тем более Вам как механику надо будет кое-что по охране труда выполнить.  А то Ваш предшественник развалил всё, что только было в его силах.

      « Да,  –  подумал Николай,  –  видно мой предшественник на самом деле всех достал.  И мои подозрения насчёт того тюка не лишены оснований».

      Николай вышел из кабинета как в тумане.  Проходя по ремзоне, он услышал за своей спиной: « Ну, вот, и этот готов», и кто-то мерзко хихикнул.  И тут внутри Николая проснулся тот Новый, и сказал: « Запомни это хихиканье».

И Николай ему жёстко ответил: « Уже, б…, запомнил».   Заодно краем глаза он зафиксировал парня лет тридцати, который это сказал,  и особенно его толстые развесистые губы, почему-то сразу вызвавшие у Николая антипатию и угреватое малиновое лицо.

       По пути к проходной ему повстречался Виктор, который не спеша двигался в том же направлении.

– Ну, что, Николай, домой?  –  поинтересовался Виктор.

– Да нет, – неожиданно произнёс Николай, – надо в химчистку заскочить, жена просила.

      Сейчас ему очень хотелось побыть одному, и он ляпнул первое, что пришло на ум.  У Виктора хватило такта, чтобы не приставать с расспросами, и они после проходной разошлись в разные стороны.

      Николай почему-то решил продолжить вечер в парикмахерской, где ему сделали короткую стильную причёску.  Увидев себя в зеркале, он тут же решил, что тянуть с новым «прикидом» не стоит, тем более денег для этого больше, чем достаточно.  Он зашёл в один из новых магазинчиков в центре города, где торговали очень приличной импортной, в основном из Германии, одеждой, причём по довольно умеренным ценам.  Он купил себе новую сорочку, тонкий шерстяной джемпер, итальянские джинсы «Риорда», туфли, и самое главное то, о чём он давно мечтал, лёгкую, кожаную чёрную куртку, которую можно было носить вместо пиджака даже летом, примерно в такие вот, как сегодня прохладные дни.  Он сразу же надел все приобретения на себя, хотя понимал, что это выглядит как-то по-детски глуповато.  Но ему очень захотелось почувствовать себя по-новому, и сразу.  Старую сорочку и туфли он тут же без сожаления выбросил, и попросил только, чтобы ему в какой-нибудь пакет упаковали старый костюм.  Со словами: «Спасибо за покупку! Заходите ещё» – ему вручили фирменный пакет с упакованным старым костюм, и проводили до выхода.

        Ноги Николая сами вынесли его на набережную к кафе «Чайка».  И он зашёл туда без колебаний. Несмотря на пятницу, в кафе людей было немного.  Он занял тот же столик, за которым они сидели с Виктором три дня назад.  К нему подошёл официант, который обслуживал их в прошлый раз.

– Здравствуйте! – сказал официант.  – Я вижу, Вам понравилось в прошлый раз.  Меня зовут Георгий, можно Жора.

–  Да, Георгий, – сказал Николай, – мне понравилось, как у вас готовят. Меня зовут Николай Степанович.  Если можно штуки четыре чебуреков, стаканчик белого сухого вина, а потом кофе.

–  Айн момент, – ответил Жора, и моментально улетучился исполнять заказ.

     Время перевалило за отметку в семь часов вечера, и на улице стало понемногу темнеть.  Николай с наслаждением ел чебуреки,  запивая их сухим вином.  Виктор был прав – повар в этом заведении был асом в своём деле.

Самое странное, что у Николая в душе наступило какое-то умиротворение, и не было никаких угрызений совести, что вот он здесь один, а дома семья с нетерпением ждёт своего кормильца.  Лёгкий ветерок через открытые окна шевелил гардины на окнах.  Издалека доносился городской шум, создаваемый потоком автомобилей.  Было хорошо-о-о!

–  Вы не возражаете? – раздался чей-то голос, который отвлёк Николая от созерцания пейзажа с видом на Днепр, и, повернув голову направо, он обнаружил на стуле напротив него молодую девушку.

      Она сидела с уверенным видом завсегдатая  этого заведения.  Николай не нашёлся, что ей сразу ответить, тем более что мысли его ещё не вернулись к данной реальности.  Поэтому он решил пока промолчать, и смотрел на девицу изучающе.  Такое поведение Николая, как видно, не входило в её расчёт, и она смущённо произнесла:

–  Я увидела, что вы сидите один, и решила, что вам, наверное, нужна какая-то помощь

     Николай продолжал молча наблюдать за девушкой, слегка склонив голову набок.   Ну, это вообще не вписывалось ни в какой расклад.

–  Может Вы кого-нибудь ждёте?  Так я могу уйти.

–  Послушайте, девушка, – наконец произнёс Николай. – Никого я не жду, и никто мне не нужен.  А что касается Вашего последнего предложения, так сделайте милость.

      Девица обиженно поджала губки:

–  Фи, к нему от чистого сердца, а он грубит.

   В это время сзади подошёл Жора.  Он мгновенно оценил обстановку, и взял управление ситуацией на себя:

–  Так, что здесь происходит?  Чего к человеку пристаёшь? Не видишь, ему хочется одному побыть?

      Девица изобразила на лице оскорблённое целомудрие, и, встав со стула, направилась к компании молодых людей, сидевших у стойки бара.

–   Вы извините, пожалуйста.  Эта молодёжь, – Георгий неодобрительно покачал головой.  –  Совершенно не чувствуют момента, когда к человеку лучше не лезть.  Они здесь постоянно по пятницам сидят.

–  Да, концовка вечера немного подпорчена.  Но, впрочем, время уже подошло к тому, что мне пора уходить.  Спасибо за ужин.  Надеюсь, я к вам ещё зайду.

–   Милости просим.

     Николай расплатился за заказ, и вышел на улицу в серость летнего вечера.

Домой он добирался на троллейбусе.  Жена встретила его насторожено, но самое главное, молча. Только по глазам было видно, до какой степени она удивлена, увидев Николая в новой одежде.  Он сунул ей сто долларов, и сразу ушёл спать.

      Последующие выходные  дни тянулись мучительно долго.  Хорошо ещё, что в эти два дня жена с дочкой поехали на Украину, в город Хмельницкий за дешёвыми шмотками и «Тампэксом».  Сын был на каких-то соревнованиях.

С утра Николай пытался заняться мелким домашним ремонтом и уборкой, но к двум часам дня он понял, что больше он этими делами заниматься не может.  Мысли перепрыгивали с одной темы на другую, но все они непременно возвращались к воспоминанию об инженере по охране труда.  И тогда Николай решил, что ему надо прогуляться.

        Когда он вышел из подъезда, бабки, сидевшие на лавочке моментально замолчали, а мужики забыли про своего «козла».  Николай вежливо поздоровался с ними, и прошёл мимо, ощущая спиной, любопытные, злые и завистливые взгляды.

« Интересно, –  подумал Николай, –  откуда такая перемена в настроении?  Может, какая-то информация до них дошла?  Скорее всего, Людка-дура, болтанула лишнее.  Ну и чёрт с ними!». 

      Когда он вышел со двора, к Николаю стало возвращаться хорошее настроение.  А потом после пива ему стало вообще чудесно.  Воскресенье тоже прошло также тягомотно.  Николай слонялся по квартире, и придумывал себе разную работу.  Лучше бы он пошёл в кабак и нажрался от души, потому, что, приехавшие со своего «шопинга» Людка и Светка этого не оценили. Сын, правда, как-то подозрительно хмыкал.  Николай с превеликой радостью встретил начало новой недели.

      Николай яростно окунулся в производственные дела.  Он привёл в порядок свой кабинет.  Обзавёлся дополнительной мебелью.  Выписал себе со склада необходимый инструмент. На одну из стен он повесил плакат с изображением Альберта Эйнштейна, а на противоположной стене портрет Феликса Эдмундовича Дзержинского.  Эти два изображения вгоняли в шок посетителей кабинета.  А портрет Дзержинского действовал на Шефа как икона на чёрта, и он всегда норовил сплюнуть налево при виде его.

    В этот же понедельник состоялось близкое знакомство Николая с главным инженером.   Он был на два года моложе Николая.  Этакий, сангвиник, вечно прихохатывающий, и весьма довольный собой.  Николай сразу прозвал его «доктор Ливси» по аналогии с героем музыкального мультфильма «Остров Сокровищ».  Один раз он случайно употребил это имя в разговоре с рабочими, и кликуха намертво прилипла к Чернову.

       Общение с главным инженером не доставило Николаю приятных минут.  Главный сразу решил показать, кто в доме хозяин, и попытался убедить Николая, что МВТУ имени Баумана просто ликбез по сравнению с местным Политехническим институтом.

     Уже все работники автомастерской знали, что у них появился уникальный мастер «Доцент», который может всё.  Это прозвище закрепилось за Николаем, только с уточнением «Наш Доцент».   К нему подходили с разных участков, просили о помощи, советовались.  Он никому не отказывал, чем сразу завоевал уважение сослуживцев.  Самое главное, что это было не напускное поведение – в этом была жизненная суть Николая, его характера.

    А дальше – больше.  Клиенты ведь не слепые.  Они увидели, что улучшилось качество ремонта, что можно ещё какие-то дополнительные услуги получить, и стали рассказывать про это своим знакомым.  И в автомастерскую потянулась дополнительная клиентура.   И, казалось бы, что надо радоваться этому факту.  Но нет, появились завистники и недоброжелатели.

     А тем временем Николай внимательно присматривался к жизни этого автопредприятия, которое носило громкое, не без претензии название ЧУП «Фаэтон».

      Снабженцем в ЧУПе был некто Владимир Григорьевич Чумак.  Очень странный малый, как бы сам в себе.  Сюда он пришёл по приказу из местной районной администрации, где у него ходила в «шишках» жена.  Работник из него был никакой, а снабженец тем более.  Вечно он приобретал какую-то хрень, лишь бы подешевле.  И было непонятно, то ли он имеет с этого навар, то ли его разводят как лоха.  Поэтому Николаю пришлось на себя взять обязанности снабженца, для выполнения своих ремонтных обязанностей.  Надо сказать, что никто не возражал, как будто, так и надо.

       Замом у Шефа была Надежда Фёдоровна Ткачук.  Ей было уже пятьдесят.  Она вела в основном финансовую деятельность, и надо сказать, очень грамотно.  Но с ней Николай по работе практически не сталкивался.

        Как и было уговорено, Николай в понедельник зашёл к инженеру по охране труда.  И снова, увидев Наталью Сергеевну, его сердце охватило смятение и беспокойство.  Она встретила его доброжелательно и с улыбкой.

Она попросила его сделать пару стендов для кабинета, и помочь написать или переработать несколько инструкций.  Николай с радостью согласился.  Поскольку в основное время он был загружен под завязку, то инструкции он писал дома, чем вызвал недовольство Людки, типа: « Вот,  идиот, не успел на работу устроиться, а уже голову в хомут продел.  Лучше бы в магазин за спагетти сгонял».  Хорошо, что было лето, и можно было работать на балконе.

Жаль только, что там не было освещения, и работа ограничивалась световым днём.  Зато никто не мешал.  Даже стук доминошников на раздражал.

      Присматриваясь, к деятельности предприятия, Николай подмечал разные странности, но выводов не делал, да просто и не хотел их делать.  Очень часто «Фаэтон» посещали гаишники, и вели какие-то переговоры, а потом вслед за ними на территории мастерской появлялись вдрызг разбитые иномарки.  А через некоторое время, из ворот ремзоны выкатывались те же иномарки, как будто их только вчера склепали на заводе.

       Через мастерскую проходило также много грузовых фур с международными номерами, что говорило о том,  что предприятие тесно связано с заграницей.

      А вот снова подкатила пятница, и последовал очередной подход к кассе.  Правда, без дополнительного конверта.

Тут Николай решил поделиться с Людкой, и отдал ей ровно половину – 50 долларов.  Та аж расцвела от счастья, и вмиг разомлевшим голосом пропела:

 –  Любимый, и где ж это такие деньги тебе платят.  Ну, поделись с дражайшей супругой, где ты работаешь?

    Николая чуть не стошнило, и он грубо ответил:

–  В женской бане, массажистом внутренних органов.

Людка в изумлении открыла рот, и в её глазах опять промелькнул страх.  Да уж, с Николаем что-то происходило, и он выходил из-под её контроля.

      Почему-то в субботу у Людки был выходной. Светка с Алексеем тоже крутились по квартире, и Николай, сославшись на внеплановую работу, свалил из дому, прихватив с собой зеленый стольничек.  Сидеть весь день с бабами ему было муторно.  Но и планов на день не было никаких.

       Для начала он попил пива, а потом пошёл в кино.  Там крутили какой-то американский дубовый боевик со сплошным мордобоем и голыми бабами.  Обычно такие фильмы идут почти три часа, в отличие от полуторачасовых советских фильмов.   И здесь Николай признал преимущество советского кино, и осознал опрометчивость принятия пивка.  Уже через час с небольшим, он был вынужден покинуть кинозал.  Назад ему возвращаться расхотелось, а поскольку рядом находился парк, то решил прогуляться по его тенистым аллеям.   Парк раскинулся на берегу реки.  В нём было много кафешек, различные аттракционы, так что, имея деньги, здесь можно было неплохо провести время.  Ну, это, конечно, тоже на любителя.

     И вот так, прогуливаясь по парку, Николай дошёл до «Городка аттракционов», и, о чудо!, на лавочке около одного из аттракционов он увидел Наталью Сергеевну.  Она сидела, приложив ладонь ко лбу, и смотрела на какую-то карусель.  Он, набрался храбрости, подошёл к ней, и сказал;

–  Здравствуйте, Наталья Сергеевна.  Как приятно Вас здесь увидеть.

–  Николай Степанович?  Здравствуйте.  А я здесь сына выгуливаю.  А Вы, почему один?  Или тоже с детьми?

–  Я один, потому, что один.  А детей моих такие аттракционы уже не привлекают.  Да Вы ведь всё знаете, анкету-то наверняка читали.

Наталья Сергеевна непринуждённо рассмеялась:

–  Да, Вы правы, анкету я читала.  Это просто от неожиданности.  Ой, давайте подойдём поближе, сеанс заканчивается.

Они подошли к карусели, и из-за сетки к ним вышел мальчик лет восьми.

–  А это мой сын, Илья.  Илья, познакомься, это мой сослуживец,  Николай Степанович.  Вот случайно шёл мимо, и увидал меня,  –  закончила она, почему-то смутившись.

–  А пойдёмте-ка врежем по мороженому, – неожиданно предложил Николай.   –  Возражения есть?  Возражений нет.

   Они нашли уютное открытое кафе на берегу реки, и заказали мороженое.  Илья свою порцию уел в один присест,  и, чтобы он не скучал его отправили к игровым автоматам, которые находились в соседнем павильоне.  И тогда Николай, осмелев беспредельно, заказал бутылку шампанского и пирожных.

Наталья Сергеевна посмотрела на него внимательным, изучающим взглядом, но молча согласилась с его решением.

     Так они провели часа три за беседой, попивая шампанское.  В основном рассказывала Наталья Сергеевна про себя, про учёбу в институте, про работу.

 Она, как и Николай, была приезжая, только с той разницей, что она была уроженка данной области, и окончила местный институт.  Семейная ситуация у неё была тоже не безоблачной, но не такой экстремальной, как у Николая.

Как понял из её рассказа Николай, главным возбудителем спокойствия была стерва-свекровь.  Таких примеров в жизни множество.  У таких свекровей только две мысли, мол, моего сыночка охмурили, окрутили, с целью поиметь жилую площадь.

     Но вот подошло время расставания.  На прощанье Наталья Сергеевна сказала:

–  Спасибо, Николай Степанович, что подарили такой чудесный день.

    Домой Николай добрался незаметно, как обычно в последнее время пешком.

Увидев, одухотворённое лицо Николая, Людка спросила:

–   Ты что, пьяный, что ли?

–   Нет, он клей нюхал, – ехидно подколол Лёха.

–   Цыц, придурки, – только и сказал Николай, и недвусмысленно стал отводить руку в сторону.

       Людка истерично взвизгнула.  Настроение было испорчено.

 

      Следующая неделя прошла в напряжённой работе.  Николай даже и не мог предположить, что здесь такой объём необходимых ремонтных работ.    

      Авторитет его рос не по дням, а по часам.  Шеф пока что занял выжидательную позицию.  В пятницу в три часа подъехал Толян.  В это время Николай проводил ТО очередного подъёмника.

–  Привет, Доцент.  Кидай работу.  Поехали к боссу, – сказал Толян.

–  Так ведь ещё рано.  И что Шеф скажет.

–   Видал я этого шефа, собираемся, поехали.

    Как назло, когда они шли по территории к проходной, навстречу им попался Шеф.  Он очень неодобрительно посмотрел на Николая, но, встретившись со взглядом Толяна, буркнул что-то вроде приветствия, и они разошлись разными курсами.

      До коттеджа Григория Петровича доехали быстро и молча.  Даже вечно словоохотливый  Толян молчал, чём-то мучительно размышляя.

 

                                  Глава  7.   Современный Кулибин

 

      Войдя в столовую Григория Петровича в третий раз в жизни, Николай поразился тому, что здесь время как будто остановилось.  Было такое ощущение, что обитатели этого дома уже три недели не вылезали из-за стола. 

      Тот же накрытый стол, неизвестно на сколько персон, и Григорий Петрович во главе его.  Добавился только один новый персонаж – носатый тип, то ли араб, то ли еврей.  Скорее всего, второе, потому  что откуда здесь взяться арабам?

–  А вот и наш Доцент, Николай Степанович, – радостно объявил Григорий Петрович.  – Прошу к столу.  Наслышан, про твои успехи.

–  Это просто Кулибин какой-то, – повернувшись к Носатому,  сделал заключение Григорий Петрович.  –  За три недели отремонтировать почти всё оборудование нашей автомастерской.  Феноменально!

–  Ну, пожалуй, не всё,  –  сказала Николай.

–   Да ты не скромничай,  – ответил Григорий Петрович.  –  Твой толстомордый Шеф, Шпенько, от твоих успехов аж язык в задницу засунул.  Он же мне гнал пургу, что для ремонта оборудования необходима немыслимая куча денег и запчастей.  Видно, решил втихаря срубить с меня деньжат, сука.  Ну, да мы ещё с ним разберёмся.   А вот что с тобой делать – ума не приложу.  Ну, во-первых, за работу спасибо; во-вторых, Толян,  выдай нашему гостю конверт; а

 в-третьих, давай к столу, и по рюмахе за успех нашего дела.

       Теперь Николай понял, почему Шпенько смотрел на него волком.

       Толян передал Николаю конверт, и он осел во внутреннем кармане пиджака Николая, как у себя дома.

 –   Да ты давай, закусывай, вот севрюжка, балычок.  Классно приготовлена.

Икорочка, селёдочка, водочка, коньячок. Навались.

      Пока Николай насыщался, Хрипатый, Толян, Носатый и Григорий Петрович внимательно смотрели видеокассету.  На ней пограничники с собаками и таможенниками трясли автомобили на пункте пропуска на предмет наркоты и взрывчатки.  Собаки уверенно выводили погранцов на тайники, и контрабандистов тут же «вязали» в наручники.  Потом пошёл сюжет, как пограничники с помощью собак трясут поезда.

     После просмотра, в столовой повисло тягостное молчание.

–  Вот суки, эти собаки, – задумчиво сказал Толян.  – Что хочешь унюхают, хрен такую обманешь.

–  То же мне проблема, –  брякнул, разомлевший от выпитого, Николай, обгладывая ножку курицы-гриль.

    Все резко повернули лица в его сторону, и тишина в столовой стала просто зловещей.

–  Уважаемый Николай Степанович, Доцент, – осторожно-вкрадчиво спросил Григорий Петрович, – ты хочешь сказать, что знаешь способ, как обмануть спецсобак?

–  Да как два пальца, – хвастливо-авторитетно заявил Николай.

–  И как же это сделать?

–   Используя автомобили, работающие на газу.

–  И ты бы смог это сделать?

–  А как два пальца оплевать,  –  уже вполне серьёзно заявил Николай.

    Григорий Петрович внимательно посмотрел на Николая, и спросил:

–  А сам ты это сможешь сделать? И что это за конструкция?

–   Конструкция моего изобретения, так сказать, с двойным дном.

–   Ну, так, сделай милость, сваргань такую штуку.

–   Да хоть завтра, только пару помощников надо, и газовый баллон.

–   Я же говорил, что это светлая голова! – воскликнул Толян.

–   Хорошо, – сказал Григорий Петрович, – помощники будут – Толян и Хрипатый.  Вот завтра на автобазе этим и займётесь.  Как раз суббота, меньше лишних глаз.  А теперь поподробнее о конструкции.

      Николай объяснил суть изобретения.  У Григория Петровича мечтательным блеском загорелись глаза:

–   А ты знаешь, в этом что-то есть.  Надо попробовать.   Излишне напоминать, что об этом никому не трепать, и тебе, Изя, тоже, – это уже в сторону Носатого.

« Всё-таки еврей», – констатировал про себя Николай.

–  В общем, решим следующим образом, – подвёл итог дебатов Григорий Петрович. – Завтра вы всё пакуете.  В понедельник подгоняем фуру, и вы ставите на неё свою штучку.  А дальше – как карта ляжет.  Первый рейс –

пробный.  А теперь, давайте спокойно поужинаем, и ни слова про дела.

       Ужин прошёл бодренько.  Домой Николая доставил Санёк на «Ауди».

Сидя на заднем сиденье автомобиля, Николай осторожно заглянул в конверт.  Там лежало три «штуки» баксов.  «Ни хрена себе, – подумал Николай. – Однако, моя работа здесь в цене».  Он ещё не представлял, в какое дело он втянулся.   А сейчас ему было просто хорошо. Сразу возникла мысль, а куда спрятать деньги от Людки.  Более того, Николай понимал, что тратить их надо как можно осторожнее, чтобы соседи ничего не заподозрили.

   Соседи, бывшие во дворе, с явным неодобрением восприняли явление слегка поддатого Николая, вылезающего из иномарки.  Причём неодобрение относилось к иномарке, а не к поддатости Николая.

      Один из мужичков лет шестидесяти прошипел в спину:

–  Мы тут сорок лет на заводе, не разгибая спины, а эти на иномарках разъезжают.  И хде тока деньги берутся?

      Бабки зашуршали шёпотом совершенно не слышно.  Но на всё это Николай не обращал внимания.

       Вышедшей в коридор на шум открывающейся двери Людке, Николай молча сунул двести долларов, и та сразу замурлыкала:

– Коленька, может, поужинаешь? Давай, снимай пиджачок.

– Спасибо, не стоит беспокоиться, – ответил Николай, и Людка тенью исчезала на кухне.

      Николай сразу прошёл на балкон.  Там у него был один тайничок, про который никто не знал.  При этом, этот тайничок был даже не совсем на его балконе, и находился он в полости за одним из вынимающихся кирпичей.  Туда и положил Николай свой конверт, оставив себе, дежурные две сотни.  Ранее полученные деньги хранились в другом тайничке, рядом с его кроватью, за батареей, за плинтусом.   Проблема хранения денег принимала очень актуальный характер, имея всегда в виду шаловливые ручки жены.

         Спал Николай не очень хорошо.  Он понял, что они будут толкать в баллоны, но отступать было уже поздно, и Николай решил, что его должна рассудить сама жизнь, а если надо, то и наказать.

       На следующее утро ровно в семь утра Николай, с лёгкой спортивной сумкой на плече, в которой находились необходимые для работы инструменты, вышел из подъезда.  На лавочке уже сидели две мегеры, и около них вертелись две маленькие шавки типа той-терьера.  Одна из них елейно пропела:

–  Доброе утро, Николай Степанович.  Кудай-то вы в субботу, в такую рань собрались.

–   Рыбу ловить, – ответил Доцент незнакомым Николаю голосом.

    Как раз в это время неслышно подкатили БМВ с тонированными стёклами.  Задняя дверь распахнулась, и, Николай скользнул внутрь салона.  БМВ резко рванула вперёд.  Вторая мегера сделала комментарий увиденному:

–  Забурел наш Колька.  Ишь, ты, на машине по булочным разъезжает.  Нет, не наш он человек.

     И две старые швабры облезлые стали перетирать между собой последние сплетни про семью Николая.

     Когда подъехали к автобазе, то автоматические ворота были закрыты, и Толян вышел из машины.  Из будки высунулась голова охранника:

–  Привет, Толян!  Ты что это в такую рань к нам пожаловал?

–  Здорово, майор!  Открывай на хрен свою шаланду.  У нас тут срочный ремонт надо произвести, вчера малость зацепились.

     Ворота поехали в сторону.  Николай вышел из машины, и взял ключ у вахтёра от сварочного участка.  Потом он, Толян и Хрипатый Вова прошли к нему в кабинет, чтобы переодеться.  Николая приятно удивило то, что Толян и Хрипатый без тени сомнений и смущения переоделись в рабочие костюмы, и застыли перед ним, как перед командиром.

–   Ну, Доцент, командуй, – сказал Толян, и Николай воспринял из его уст своё прозвище, как должное.

–  Ну, пойдём потиху.  Кстати, Толян, а почему ты назвал вахтёра майром?

–  А ты, что разве не знаешь? –  удивлённо спросил Толян.  – Здесь же ведь все вахтёры на КПП и сторожа либо гебьё либо менты – от капитана до подполковника.

–  Первый раз слышу, – пожал плечами Николай.

–  Ну, блин,  ты, Доцент, сама простота.

     Они зашли на сварочный участок.  Толян прихватил с собой сумку «Динамо».  Санёк с машиной остался стоять около сварки.

–  Так, ребята, – сказал Николай, – ваша задача мне помочь, просто, где надо поддержать, приподнять.  Всё остальное делаю я сам.  Первым делом надо разрезать автомобильный газовый баллон.  Здесь есть пару штук, которые недавно пришли с испытаний, и имеют клейма о сертификации.

       Они взяли один из таких баллонов, рассчитанных на сто килограммов пропана.  Толян с Хрипатым держали баллон, а Николай его разрезал «болгаркой»,  примерно на уровне 3/4  высоты баллона.   Далее было посложнее.  Надо было из листовой стали изготовить второе фальшь-дно, которое должно очень плотно входить в полость баллона.  Над этим провозились почти три часа.  И вот у Николая получилось то, что нужно – аккуратненькое, круглое корытцо плотно, без зазора входящее в баллон.

–  Айн момент, – произнёс Толян, и с видом фокусника Акопяна вытащил из сумки «Динамо» два свёртка, упакованные в два тёмных полиэтиленовых пакета.  Затем он небрежно кинул их на дно баллона.

–  Нет, – сказал Николай, – так не пойдёт.  Надо их чем-то уплотнить, чтобы они не болтались туда-сюда.  Так.  Давайте-ка сюда вон ту ветошь, и плотненько набиваем под самое фальшь-дно.  Отлично.  Теперь вставили донышко.  Закернили его, чтобы оно не елозило.  Так, отлично.  А теперь мне нужна ваша физическая сила.  Необходимо сварить эти две половинки.  Я буду варить, а вы будете фиксировать баллон, чтобы сохранить соосность половинок.

     Николай зачистил места под сварку.  Затем Толян с Хрипатым соединили две ранее разрезанные половинки баллона, и стали их удерживать в таком положении с помощью импровизированной струбцины.   Николай сначала сделал сваркой прихватки.  А потом, когда убедился, что половинки совпали, и баллон не кособокий, обварил место разреза  полуавтоматом.  Далее дело пошло веселее.   Место сварки зачистили, подкрасили, нанесли нужную маркировку.  А напоследок, Николай подсоединил сваренный баллон к полному баллону с пропаном, и вдул в него немного газа.  Затем проверил баллон на герметичность.  Толян поинтересовался:

–  А это ещё зачем?

–  Ну, во-первых, нам надо было убедиться, что из баллона не будет исходить запах; во-вторых, даже если и будет запах, то это будет запах пропана; ну и

в-третьих, в каждом баллоне должно быть остаточное давление, которое фиксируется манометром.  Сейчас это давление мы создали, и уже никто не сможет сказать, что это баллон пустой, и не из-под газа.

–  Ну, Доцент, ты даёшь:  умный как Эйнштейн, и хитрый как еврей.

–  Так Эйнштейн и есть еврей, – рассмеялся Николай.

–  Значит ты, Доцент, еврей в квадрате, – сделал заключение Толян, и все стали дико ржать.

      На их смех появился со двора заспанный Санёк:

–  Ну, вы скоро тут закончите.  Уже четыре часа, жрать охота!

   У Санька харч всегда был на первом месте, тем более что он был крупным парнем.  Да, за работой девять часов пролетели незаметно.  Толян сказал:

–  Да мы уже закончили, сейчас поедем. Сейчас переоденемся и поедем.  Подгоняй машину к проходной.

     Они зашли в кабинет Николая, где и переоделись.  После чего Толян извлёк из той же волшебной сумки бутылку коньяка, и быстренько разлил её в три стакана:

–  Ну, как говорится, с почином.  Бог не выдаст, свинья не съест.

      После этого они направились к проходной, где их дожидался Санёк, который не скрывал своего нетерпения и неудовольствия.  Николай попросил, чтобы его не подвозили до дома – не хотелось лишний раз мозолить глаза соседям.

     Подходя к дому, Николай увидел свору сплетничающих кумушек, рассевшихся по лавочкам,  а чуть поодаль стол с десятком бездельников-доминошников.  Заметив Николая, от стола отделился один из них, дядя Петя, 58-летний хронический слесарь-алкоголик.  Подойдя поближе к Николаю, он завёл разговор:

–  Здорово, Колян! Как дела?

–  Здравствуй, дядя Петя, –  сдержанно ответил Николай.

–  Мы тут мельком слышали, что забурел ты.  Работу, чай, клеевую надыбал?  Так не хило было бы проставиться маленько.

    И тут на Николая накатила волна дикого гнева, и он сотворил такое, что в прежней жизни было бы просто немыслимо.  Он схватил рукой дядю Петю за горло, и кричащим шёпотом произнёс:

–  Я тебе, гнида маргинальная, так проставлюсь, клеймом, между глаз, в виде дырки диаметром  9 миллиметров.

    На дядю Петю смотрел волк, матёрый волчара, готовый порвать любого, кто встал у него на пути к добыче.  Дядя Петя жалобно пискнул, задыхаясь, и что-то тёплое потекло по его ногам.  Рука Николая разжалась, и вместе с этим волна дикой, необузданной ярости схлынула так же внезапно, как и накатила.

Вся бабская свора на лавочках застыла в виде истуканов, у доминошников выпали из рук костяшки, и «беломорины» начали обжигать губы, но они этого не чувствовали.  Дядя Петя сполз на асфальт, как нашкодивший щенок, а Николай стремительно направился к входу в подъезд.  Дверь за ним яростно захлопнулась, и одна из клуш, сидевших на лавочке, выйдя из коматозного состояния, крикнула ему вслед: «Зверюга!».  Пищи для разговоров было до конца дня.

      Войдя в квартиру, Николай расшвырял всех, кто попался ему на пути, в числе трёх человек, зашёл в комнату, которую они двадцать лет с Людкой называли спальней, и упал на кровать лицом вниз.   Лёха, выглянув из-за косяка двери, хотел что-то ляпнуть, но Людка, схватив его за шкирку, вышвырнула на кухню, и закрыла дверь в спальню. 

      А в Николае клокотали остатки той ярости.  Кто вся эта срань? Да, они могут крутить гайки, если им покажут, как обезьяны.

    «И я прожил почти всю жизнь рядом с ними? – думал Николай. – Боже! Да я такой же, как они.   Они даже честнее, потому что они не строили из себя интеллектуала».

       И тут в Николае проснулся Второй, теперь Николай точно знал его имя – Доцент.  Зевнув, он сказал: « Ну что ты распустил слюни?  Ну, вляпался в историю.  Но деньги же платят исправно.  Безработным лучше, что ли?»

И тут в их дискуссию вмешался третий, тот самый Волчара: « Николай, ты сегодня стал самим собой.  Никогда не опускай взор к асфальту.  Помни, ты – Доцент, который всегда прав».

     Когда прошло это наваждение, Николай посмотрел на часы – было всего 17-10.   Он протянул руку до заветного плинтуса, вытащил оттуда четыре сотки, положил в карман, и из положения лёжа крикнул:

–   Люда, ты здесь?

–   Да, я здесь, а в чём  дело? – живо откликнулась она.

–   Дети здесь?

–   Света ушла к подруге, а Алексей здесь.

–   Собирайтесь, пойдём гулять.  Время даю тридцать минут.

–   А куда?   –  растерянно спросила Людмила.

–   На карусель, – ответил Николай, – но времени у вас осталось уже 20 минут.

–   Я сейчас, быстро,  – засуетилась Людка.  –  Лёшенька, быстро одевайся – мы идём с папой гулять.

      В третий раз местная соседская торсида выпала в осадок – из дверей появилась чета во главе с Николаем под ручку с Людмилой, и пристяжным шёл сын Алексей.  Такого за ними не водилось, судя по воспоминаниям бабок, лет десять.

      Я не стану описывать те места, где они побывали в этот вечер.  Для Люды и Алексея этот вечер был, как день исполнения желаний.

      А, возвращаясь, домой, они в четвёртый раз поразили весь дом:  возвратились не пьяные, без милиции, в хорошем настроении, да ещё какие-то покупки несли с собой.  Людка просто вся светилась.  И всё равно она в конце всё испортило дурацким вопросом:

–  Николай, скажи честно, а всё-таки, где  ты работаешь?

–  На баксокачке,  – буркнул Николай,  и отвернулся к стене.

          

           В понедельник, в 11-00 подоспела  фура на 12 тонн.  Вместе с ней подкатили Толян и Хрипатый.  Фуру загнали в самый дальний бокс, в котором Николай ещё не бывал.  Он даже удивился площади этого бокса.  Но самое главное, он увидел в конце бокса две машины, совершенно одинаковые как «двое из ларца».  Одна и та же модель, один и тот же цвет.  В одном только была разница – одна была разбита вдрызг, а другая – новьё.

–  Это гешефт Шпенько, – сквозь зубы процедил Толян, перехватив взгляд Николая. –  Когда-нибудь нарвёмся на неприятности  из-за этого, дебила.  Ладно, в темпе ставим.  Доцент, я тут всех посторонних разогнал, тем более обед.

      Баллон закрепили минут за сорок.  Николай обошёл тягач со всех сторон, и заявил:

–   Так не пойдет.

–   А в чём дело, – забеспокоился Толян.

–   Наш выглядит слишком свежим.  Поэтому его надо облить маслом, обсыпать песком и так далее, то есть привести к виду соседних баллонов.

–  Толян, а ведь верно Доцент сказал, – откликнулся  молчаливый Хрипатый.

     Через полчаса дело было сделано, и все сели перекурить.  Николай тоже взял сигарету, хотя уже бросил это дело лет десять назад.

–  Скажи, Толян, – неожиданно спросил Николай, – а ведь ты не всегда был таким, ведь правда?

–  А как ты догадался, Доцент?  – аж поперхнувшись, спросил Толян.

–   А в субботу, когда мы баллон снаряжали.  И ты, и Володя (Хрипатый) показали, что у вас есть какие-то профессиональные технические навыки.  Мне только байки не рассказывай.

–   Ох, Доцент, попал ты в точку.  Я, закончил железнодорожный институт – специальность  « Путь и путевое хозяйство».  Работал мастером по ремонту пути. Дослужился до начальника участка.  Потом заступился за рабочих, потому, что, суки, начальнички недоплатили им премиальные.  Ну, и понеслось.  По надуманному поводу меня выкинули с работы, как кота помойного.  А тут случайно встретил Григория Петровича на соревнованиях.  Я ведь мастер спорта по дзю-до, да и каратэ владею.  Ну, вот я и здесь.  У Вована другая история, но тоже печальная.  Пускай лучше он сам расскажет.

–  Ну, и расскажу, – несколько нервно начал рассказ Хрипатый Вован. –  Я институтов ваших не заканчивал.  Зато закончил ПТУ по хорошей специальности, и на работу потом попал хорошую, естественно, с точки зрения моей,  и других нормальных людей.  А вот моей подруге, а потом жене этого казалось мало.  И как-то закрутилось у неё дело с её начальником, типа бизнесменом.  В общем, ушла она от меня, а потом….

 –   Не надо, Володя, – оборвал его Николай. –  Эта ситуация мне очень знакома, и я знаю, что разговор на эту тему всегда оставляет шрамы в душе.  Короче, все мы жертвы Системы.

       Все дружно затоптали «бычки», и вышли из бокса.  Толян, как всегда нёс свою «волшебную» сумку.

 –  Доцент, давай зайдём к тебе – хоть обмоемся,  – предложил Толян.

–   Да, конечно, –  невзрачно ответил Николай.

   Пока они шли по территории автобазы, навстречу, как назло, им снова попался Шеф, Шпенько Василий Фёдорович.  У Николая стало постепенно складываться такое ощущение, что он за ними следит.  Это как у волка, а Николай постепенно стал ощущать себя волком, одиноким матёрым волком-убийцей.   В кабинете у Николая все переоделись, накрыли импровизированный стол, и вдруг, стук в дверь, такой лёгкий как шелест сапог товарища Сталина.   Не долго думая, Толян вытащил из-за пазухи «Глок».

–  Это я, Шпенько, – раздалось из-за двери, –  откройте.

    Николай открыл дверь, и оттуда в его кабинет ввалился толстомордый Шпенько.

–  Ну, что празднуем в рабочее время? –  поинтересовался Шеф у всей компании.

–  Знаешь, Вася, – сказал Толян, который ещё не успел спрятать «Глок», – а шёл бы ты отсюда.

        Увидев ствол, тот побледнел, причём непонятно от чего больше, от того, что с ним так по-хамски поговорили, или от того, что в него могли шмальнуть, причём насмерть.  Кстати, Толян выбивал 98 из 100 из любого оружия. 

Шпенько исчез, как привидение, но у коньяка, налитого в бокалы появился другой вкус – вкус досады, что какая-то падла, своим появлением помешала им просто расслабить мышцы.  А надо сказать, что за два дня они напряглись очень-очень.  Даже Николай, спортсмен, постоянно занимающийся физическими упражнениями, чувствовал, что его мышцы нуждаются в отдыхе. И поэтому сегодня только отдыхать. 

    Выпили молча, а остатки снеди Толян сунул в сейф, который Хрипатый открыл каким-то гвоздём.

     Когда они выходили за проходную, потому что Толян там велел Саньку их ждать, Николай спиной, чутьём зверя почувствовал, что на него кто-то сзади смотрит.  Он шёл последним, и резко обернувшись назад, он увидел Шефа, который  о чём- то  говорил с одним из рабочих, но смотрел им вслед, и взгляд его был очень нехороший.  Этими соображениями Николай в машине тут же поделился с Толяном.  Тот добродушно сказал:

–  Доцент, это тебе показалось, – и уже с интонациями Григория Петровича мягко добавил.  –  Просто время этого козла ещё не пришло.

–   Слушай, Толян, а за что ты так ненавидишь Шпенько?

–   А, это старая история.  Пару лет назад он сделал подставу на таможне.  Тогда мы отнесли это за счёт неопытности.  Денег пришлось отдать, чтобы отмазаться, немерено.  А вот сейчас я уже не уверен в том, что это была случайность.

–   Кстати, а где он раньше работал?

–   Да в снабжении в почтовом управлении.

–   Ну, тогда мне понятна его логика – логика мелкого расхитителя социалистической собственности, – подвёл итог Николай.

     Следующий день был вторник.  И когда Николай шёл на работу, он случайно по пути встретил Наталью Сергеевну.

–  Николай Степанович, а почему я Вас так давно не вижу?  Может, что-то случилось?

–  Да я просто повода не нахожу, чтобы зайти в ваш кабинет.

–  Тогда, позвольте, найду его я.  В обед приходите ко мне пить чай  с тортом, и подругой.

–  А что я должен обеспечить?  Чай, торт, или подругу?

–  Николай Степанович, обеспечьте просто самого себя, каким вы есть.

–  Вы хотите сказать, совершенно голым?  Какой разврат!

     И тут они подошли к проходной.  Около неё стоял Шеф, что-то злобно выясняя у охранника.  Николай спросил у Натальи Сергеевны:

–  А почему они перед ним так стоят?  Они же офицеры, как и я, а он ЧМО помойное.

 –  А вы тоже про это знаете? – зашептала ему на ухо Наталья Сергеевна.

      Она даже не коснулась его уха губами, а только нежный пушок над её верхней губой возбудил нервные рецепторы загрубелой кожи мужского уха, как его душа стала терять сознание, и он  стал превращаться в Дельфина.

–   Что с Вами?  –  озабоченно спросила Наталья Сергеевна.  –  С Вами всё нормально?

–   А с Вами? –  спросил Николай. –  Похоже, я в Вас, в мою очаровательную брюнетку влюбился раз, и навсегда. 

–  Тем не менее, приходите ко мне  в обед, и Вы увидите очаровательную блондинку.

     Обед в кабинете у Натальи Сергеевны состоял из чая, кофе, торта и её подруги из бухгалтерии Елены.  Поскольку Николай к этому делу был не готов, он попросил разрешения покинуть их на пять минут.  В кабинете он выгреб из своего сейфа всё, что в нём было, а именно:  балык севрюги – 1,5 кг; банку невесть откуда взявшейся красной икры ( скорее всего, что Толян её туда затолкал), там были ещё разные деликатесы.  Но самое интересное, что там же Николай нашёл  пачку зелёных американских сторублёвок.  Если бы даже ему резали горло ржавой пилой, причём очень медленно, то и тогда бы он сказал, что вчера, запирая дверь, твою мать, этого, блин, грёбаного сейфа, этих бабок там не было.    Реакция выпускника МВТУ имени Баумана какая может быть?  А?

       Справка:    Бауман  Николай Эрнестович, погоняло Грач, 1873-1905. 

Профессия:  большевик, террорист, бандит, и грабитель банков царской России.

     Ну и Николай сделал так, как это сделал бы любой «бауман», когда его ждёт любимая девушка.  Он просто взял эти бабки, и сунул под линолеум, под половицу. 

–  А вот  и я,  – сказала он, входя в кабинет с корзинкой, набитой всякими деликатесами.

    Наталья Сергеевна внимательно на него посмотрела, и спросила:

–  Николай Степанович, а откуда ж такое богатство?

–  Да, так, друзья оставили, – туманно ответил Николай.

    Подруга Натальи Сергеевны, жгучая блондинка, очень присматривалась к Николаю, но у неё не было шансов по сравнению с роковой брюнеткой Натальей Сергеевной. Обед прошёл весело и непринуждённо.  Николай травил всякие анекдоты, приличные.  Рассказывал про всякие случаи из студенческой и производственной деятельности.  Бухгалтер Елена ушла первой ровно в

14-00.  А Николай немного задержался.  На прощание Наталья Сергеевна мягко улыбаясь сказала:

–  Николай Степанович, заходите ко мне в кабинет, и не ищите специально повода.

   Душа Николая пела, а сердце плясало «Танец с саблями» Арама Хачатуряна.

   Домой после работы идти не хотелось, и ноги Николая сами собой вынесли его тело на набережную.  Он направился к скамеечке, на которой он провёл столько весенних дней.  Наверное, это было предчувствие, но там сидел Абрам Львович.  Николай обрадовался несказанно:

–  Здравствуйте Абрам Львович.  Вы сегодня во внеурочное время в парке.

–  Здравствуйте, Николай, –  приветливо ответил Абрам Львович. –  Я вижу, у Вас жизненные перемены, о чём свидетельствует Ваш новый костюм.  Ведь я прав?

–  Да, Вы правы.  Я нашёл себе работу, а это уже хорошо.  А ведь знаете, я чуть с моста в реку не бросился.  Вы были правы, когда сказали, что надо бороться до последнего.  Жаль, что не у всех хватает на это сил.  А давайте зайдём в кафе, поужинаем, я, знаете ли, с работы.

–  Да нет, молодой человек,  спасибо, –  ответил Абрам Львович, внимательно глядя на Николая. –  Ресторанная пища не рассчитана на мой стариковский желудок.  А мне кажется, чёрт меня побери, что вместе с работой Вы нашли и любовь.

–   Неужели это так заметно?

–   Да Вы же светитесь как юбилейный рубль.

–   Да, Ваша проницательность и интуиция шахматиста и сейчас Вас не подвели.  Очень жаль, что Вы не хотите составить мне компанию.  Но я думаю, что мы с Вами ещё встретимся, и за шахматной доской побеседуем за жизнь.

–   Как знать, Николай, –  пожал плечами Абрам Львович.  –  Тем не менее, я рад за Вас, и желаю удачи.  И помните, не давайте больше никому себя подмять.  Лучше уж сразу в харю прямой правой, чем унижаться перед всякой сволочью.

      Как потом оказалось, это была их последняя встреча.

      Они тепло попрощались, и Николай направился  к «Чайке». 

   «А, на самом деле, почему бы здесь не поужинать?»,  – подумал Николай, и решительно вошёл в кафе.  Увидев Николая, Жора приветливо ему кивнул, и быстро организовал Николаю его любимый столик с видом на реку.

Николай сделал заказ: салат, порция чебуреков и 200 граммов «Цинандали».

       Пока Жора ходил за заказом, к столику подошла девушка, та самая, что и в прошлый раз:  

–   Добрый вечер.  А Вы опять один.  Можно присесть?

–   Ладно уж, падайте, – добродушно разрешил Николай.  Сегодня ему хотелось быть добрым и отзывчивым.

–   А меня зовут Вика, Виктория.

–   А меня Николай Степанович.

     Подошедший к столику Жора вопросительно посмотрел на Николая, но тот рукой сделал жест, типа, всё в порядке.

–   Жора, сделайте, пожалуйста, девушке лёгкий коктейль, и ещё два мороженого.

     Когда официант ушёл за новым заказом, Николай сказал:

–   А я вижу Вы сегодня тоже одна, без вашей шумной и юной компании.

–   Просто мы обычно собираемся здесь по пятницам.  Я здесь сегодня случайно.

–   Случайно – это значит – что-то случилось?

–   Да, к сожалению. 

–   А что, если не секрет?  Кстати, Вы учитесь или работаете?

–   Я закончила техникум.  А работаю на швейной фабрике имени Клары Цеткин техником-технологом.  Или она уже бывшая «Клара Цеткин».

   « Там же, где раньше работала Люда, интересно», – отметил про себя Николай, а вслух спросил:

–   И что же там за проблемы?

–   Да новые хозяева не могут её между собою поделить.  И вполне возможно, что скоро я останусь без работы.

–   Ладно, не будем о грустном.  А что ж Вы на меня так запали.  Я же Вам в отцы гожусь.

–   Да, просто, Вы не такой как все, что здесь ошиваются.

–   Так уж и не такой, –  усмехнулся Николай.

–   Не такой, не такой.  Это сразу по Вам видно.  Здесь в основном жлобьё и ворьё.  Правда, ведут себя тихо, но возможно, что это временное явление.  Вот, например,  справа через два столика, толстомордый, с жирными губами.  Он заведующий какой-то хозяйственной базы.  Гнусный тип, любитель молоденьких девушек.  Он же говорить по-нормальному не может.  Сплошь сальные шуточки-прибауточки, анекдоты вперемежку с матом.

–   Да, Вы к ним строго относитесь.

–   Да надоело всё до чёртиков.

« И ей, молодой, уже всё надоело»,  – с грустью подумал Николай.

      Он допил остатки вина, и сказал:

–   Ну, всё, Вика, мне пора.  Может, и увидимся ещё.  До свидания. 

    Он резко поднялся из-за стола, стараясь не смотреть в глаза Вики, и направился к двери.